| 2. Агиограф, писатель-полемист, переводчик (2-я пол. XV в.- после 1535). Несколько раз (с 1515 или 1516 до 1520 г., затем с кон. 1525 до 1528 г. и в 1-й пол. 30-х гг.- до 1534) был протом Афона . Прот с тем же именем, упоминаемый в афонском акте 1562 г. из архива Эсфигмена ( А. Света Гора и Хиландар у Османском царству XV-XVII. Београд, 2000. С. 265), является, по всей видимости, др. лицом. Нек-рые исследователи (М. Н. Тихомиров, Дж. Радойчич) отождествляли с Г. инока афонского Ксиропотамского мон-ря (возможно, серб. обители св. Павла Ксиропотамского), упоминаемого в «Выписи о втором браке Василия III», к-рый в 1525 г. приехал в Москву с посольством И. А. Колычева и привез соборный ответ святогорцев по поводу каноничности развода московского князя с Соломонией Сабуровой и допустимости 2-го брака (его рассказ составляет значительную часть этой историко-полемической компиляции). Произвольность отождествления этих двух лиц справедливо отметил А. А. Зимин ( Зимин А. А. Выпись о 2-м браке Василия III//ТОДРЛ. 1976. Т. 30. С. 134). Прозвище этого Гавриила Мстиславич, по неизвестной причине считающееся указанием на его рус. происхождение, содержится в единственном списке «Выписи» XVIII в. (РГБ. Унд. 338) и явно не восходит к архетипу текста. Между 1517 и 1519 гг. Г. написал Житие патриарха К-польского Нифонта II (1488-1490, 1499-1500, 1502; † 1508), к-рое является ценным источником для составления как биографии святителя, так и истории К-польского Патриархата посл. четв. XV - нач. XVI в. Житие сохранилось на греч., слав. и румын. языках ( Popescu N. Nifon II. Bucur., 1914. P. 22-23). Вопрос о языке оригинала является предметом научной дискуссии: П. А. Сырку считал, что памятник изначально был написан по-славянски ( Сырку П. А. Очерки из истории лит. сношений болгар и сербов в XIV и XVII вв. СПб., 1901. С. 252), К. Иричек оригинальным считал греч. текст ( Иричек К. Ucmopuja Срба. Београд, 1952. 2. С. 374). Через королевского логофета (управлявшего слав. канцелярией) Лацко из Мэчешти Г. |
| Состояние изучения цикла седмичных поучений до 80-х гг. XX в. определялось тем обстоятельством, что в лит-ре был широко известен лишь список РГАДА. МГАМИД. 453 (изд. в 1901 Соболевским), в к-ром автором поучений был назван Кирилл Философ (притом что публикатору сравнительно скоро стали известны списки с именем Г. Ф. в заглавии - Соболевский. Два русских поучения. С. 253. Примеч. 1). Главные усилия исследователей были направлены на отождествление автора с соименным историческим лицом (попытки эти были, как правило, неудачными), причем хронологический диапазон (при допущении взаимозаменяемости имен Константин и Кирилл - под влиянием сочетания крестильного и монашеского имен слав. первоучителя) мог колебаться в пределах полутысячелетия - от Константина Преславского ( Киселков В. С. Проуки и очерти по старобългарска литература. София, 1956. С. 76-78) до Константина Костенечского ( Георгиев Е. Произведенията, приписании на св. Кирил//Studia historico-philologica Serdensia. Sofia, 1939. Vol. 5. Suppl. Р. 40-93). Цикл седмичных поучений известен в наст. время в 8 относительно полных списках сер. XV - 2-й четв. XVII в. древнерус. извода (ни один из списков не содержит всех 7 поучений), разделяющихся на 3 редакции. 1-я, древнейшая, редакция представлена 4 списками, восходящими к дефектному архетипу, в к-ром был утрачен заголовок цикла (в результате чего списки анонимны (списки 2-4) либо псевдоэпиграфичны - с именем Кирилла Философа в заглавии каждого из слов) и большая часть 1-го слова: при Торжественнике триодном в соединении с Синаксарем (РГАДА. Ф. 181. 453. Л. 312 об.- 339, 3-я четв. XV в., опубл. Соболевским), в Сборнике поучений прп. Феодора Студита особого состава (РНБ. Солов. 1134/1244. Л. 65 об.- 73, кон. XV - нач. XVI в.), в таком же сборнике ГИМ. Увар. 423-F. Л. 74 об.- 95, 1-я треть или 2-я четв. XVI в., в Сборнике смешанного содержания (ГИМ. Муз. 1071. Л. 1-54, 2-я четв. XVII в.). Особое значение в этой редакции и для истории текста цикла в целом имеет Уваровский список, орфография к-рого (состояние редуцированных, отсутствие примет «второго южнославянского влияния») последовательно передает особенности правописания предшествующего списка, к-рый может быть датирован не позднее XIV в. Кроме того, список сохранил окончание воскресного поучения (слитое с предшествующим словом прп. Феодора Студита, в др. списках этой редакции текст опущен), что позволяет судить о первоначальной структуре цикла и объясняет его анонимность (либо псевдоэпиграфичность) в данной редакции. |
| В историографии кон. XX в. существовало 2 версии основания Г. м. По первой версии, к-рой придерживался В. П. Выголов, каменная Георгиевская ц. была возведена между 1456 и 1461 гг., а мон-рь возник после смерти Ю. Кошкина ( 1503/04), до 1506 г., к-рым датирована духовная волоцкого кн. Феодора. По второй, представленной в работах В. Д. Назарова, Георгиевская ц. и Г. м. появились в кон. XIV - нач. XV в. Впервые Георгиевский храм упоминается в духовной грамоте 1461 г. вел. кн. Василия II Васильевича , к-рый жаловал 4-му сыну волоцкому кн. Борису «дворы» «Марьиньские Федоровы» в Москве на посаде, около «Святого Егорья, каменные церкви» (Там же. С. 195). Мария Феодоровна - дочь Феодора Голтяя, 2-го сына Феодора Андреевича Кошки (внука Андрея Ивановича Кобылы), была выдана замуж за серпуховского кн. Ярослава Владимировича. Дочь Марии Мария Ярославна была женой вел. кн. Василия II. Духовной грамотой 1477 г. волоцкий кн. Борис Васильевич передал старшему сыну Феодору «бабы моее Марьинские» дворы (Там же. 71. С. 250). «Святой Георгий на Дмитровке» (неизвестно, храм или мон-рь) упоминался в летописном известии о московском пожаре 1493 г. Впервые Г. м. упоминался в грамоте 1503 г. рузского кн. Иоанна Борисовича, к-рый выплачивал заемное «егорьевское серебро», а «рост на те деньги не плачон на пять лет» (Там же. 88. С. 351). Поскольку проценты по взятому займу рузский князь не платил 5 лет, следов., он занял денег в 1498 г., что подтверждает существование мон-ря к тому времени. В этой же грамоте «Егорий каменный» упоминается в одном ряду с кремлевскими мон-рями московскими в честь Вознесения Господня и Чудовым , а также с Новоспасским , Андрониковым , московским в честь Богоявления Господня и Симоновым мон-рями (Там же. 88. С. 351-352). Данные грамоты также свидетельствуют о том, что к 1498 г. мон-рь уже существовал. В 1506 г. волоцкий кн. Феодор Борисович, отправляясь в Казанский поход, завещал супруге дворы «на посаде у Юрья святаго» и распорядился вернуть свой долг (117,5 р.) «на Москве Юрьевского монастыря» (Там же. 98. С. 407). Г. м. находился около пересечения Юрьевской ул. (Георгиевский пер.) с улицей, «что идет от города… к Сущову на Дмитровскую дорогу» (Б. Дмитровка) (Там же. 92. С. 371). |
| В историографии кон. XX в. существовало 2 версии основания Георгиевского монастыря. По первой версии, которой придерживался В.П. Выголов, каменная Георгиевская церковь была возведена между 1456 и 1461 гг., а монастырь возник после смерти Ю. Кошкина, до 1506 г., которым датирована духовная волоцкого кн. Феодора. По второй, представленной в работах В.Д. Назарова, Георгиевская церковь и Георгиевский монастырь появились в кон. XIV - нач. XV в. Впервые Георгиевский храм упоминается в духовной грамоте 1461 г. вел. кн. Василия II Васильевича, который жаловал 4-му сыну волоцкому кн. Борису «дворы» «Марьиньские Федоровы» в Москве на посаде, около «Святого Егорья, каменные церкви». Мария Феодоровна - дочь Феодора Голтяя, 2-го сына Феодора Андреевича Кошки, была выдана замуж за серпуховского кн. Ярослава Владимировича. Дочь Марии Мария Ярославна была женой вел. кн. Василия II. Духовной грамотой 1477 г. волоцкий кн. Борис Васильевич передал старшему сыну Феодору «бабы моее Марьинские» дворы. «Святой Георгий на Дмитровке» упоминался в летописном известии о московском пожаре 1493 г. Впервые Георгиевский монастырь упоминался в грамоте 1503 г. рузского кн. Иоанна Борисовича, который выплачивал заемное «егорьевское серебро», а «рост на те деньги не плачон на пять лет». Поскольку проценты по взятому займу рузский князь не платил 5 лет, он занял денег в 1498 г., что подтверждает существование монастыря к тому времени. В этой же грамоте «Егорий каменный» упоминается в одном ряду с кремлевскими монастырями московскими в честь Вознесения Господня и Чудовым, а также с Новоспасским, Андрониковым, московским в честь Богоявления Господня и Симоновым. Данные грамоты также свидетельствуют о том, что к 1498 г. монастырь уже существовал. В 1506 г. волоцкий кн. Феодор Борисович, отправляясь в Казанский поход, завещал супруге дворы «на посаде у Юрья святаго» и распорядился вернуть свой долг (117,5 р.) «на Москве Юрьевского монастыря». Георгиевский монастырь находился около пересечения Юрьевской ул. (Георгиевский пер.) с улицей, «что идет от города… к Сущову на Дмитровскую дорогу» (Б. Дмитровка). |
| В кон. XIV - нач. XV в. игуменом Д. был буд. митр. Киевский и Литовский Григорий Цамблак . В составленных им Житии и службе кор. св. Стефану Дечанскому он сообщил нек-рые факты из истории обители и дал подробное ее описание, к-рое служит надежным источником для реконструкции ее первоначального вида (Житие на Стефан Дечански от Григорий Цамблак. С. 102-104; Цамблаков опис дечанског храма у светлости buзahmujcke естетике//Научни састанак слависта у Вукове дане. Београд, 1985. С. 183-188). После османского завоевания Сербии монашеская жизнь в Д. в отличие от мн. др. серб. мон-рей не угасла, хотя часть его владений была конфискована. Мон-рь был освобожден от части налогов, т. к. на дечанских игуменов была возложена обязанность разведения соколов для султанского двора. Согласно подати, уплаченной мон-рем в 1485 г., его доходы чуть превышали 1 тыс. акче. 2-я пол. XVI в. стала для Д. кратким периодом расцвета, связанным с восстановлением Печской Патриархии , мон-рю даже удалось расширить владения. Патриарху Печскому Антонию (Соколовичу) приписывается роспись царских врат церкви. В XVI в. в Д. подвизались преподобные Нестор и Евфимий , а в общей стихире серб. святым упоминаются дечанские пустынножители Ефрем и Евстафий. До XVIII в. мон-рь имел владения в Валахии, господари к-рой оказывали финансовую помощь мн. правосл. мон-рям в Османской империи. Со временем экономическое положение обители ухудшалось, для защиты прав мон-ря игумены и их представители обращались к верховной турецкой власти в Стамбуле в 1506, 1539, 1572, 1577, 1581, 1595, 1598, 1602, 1672, 1677, 1699 гг. и позднее. В 1558 г. местный спахия Нухо Топчуоглу собирался разрушить собор в обители, утверждая, что под ним находится серебряный рудник; храм сохранило лишь вмешательство султана Сулеймана Великолепного. В сер. XVII в. из-за ослабления центральной власти в Османской империи возросла безнаказанность и агрессивность местных феодалов. Положение усугубляли расселявшиеся на окрестных землях албанцы-мусульмане, не почитавшие христ. святыни. В 1644-1645 гг. дечанский монах отметил в книге, что в это время мон-рю была «великая неволя» от албан. племени Климентов. В 1687 г. Арап-паша разорил окрестности Д. Одной из форм эксплуатации мон-ря албанцами была т. н. защита обители. Под предлогом обеспечения безопасности в мон-ре поселялись албан. вооруженные отряды, и монахи были обязаны их содержать. В 1692 г. мон-рь был разорен отрядом Татархана и лишь заступничеством св. покровителей был спасен от уничтожения. В кон. XVII - сер. XVIII в. неск. раз пострадал от пожаров. В 1707 г., по свидетельству католич. архиепископа г. Бар, в Д. было 3 монаха. В 1720 г. игум. Мелетий и 12 иеромонахов дали присягу, что никогда не покинут мон-рь. Была составлена т. н. Клятвенная книга, впосл. пополнившаяся подписями и др. насельников (Дечани. 152). |
| Исходя из времени и обстоятельств создания можно высказать предположение об авторстве Д. в отношении сокращенной редакции Жития деспота св. Стефана Лазаревича, пространная редакция к-рого явилась одним из главных источников Русского Хронографа по визант. и серб. истории кон. XIV-XV вв. Памятник представлен только великорус. списками 1-й трети - 3-й четв. XVI в. (перечень см.: Куев, Петков. Събрани съчинения на Константин Костенечки. С. 320, 321, 323-324, 2, 4, 7; кроме того - РГБ. Ф. 113. Волок. 620. Л. 320 об.-408), старший из которых (РГБ. Ф. 304/I. 686) датируется не позднее рубежа 20-х и 30-х гг. XVI в. В текстологическом отношении сокращенная редакция восходит к старшему списку пространной редакции (Там же. Волок. 655), послужившему, по всей очевидности, непосредственным источником Хронографа. Редакция четырежды издавалась: А. Н. Муравьёвым (Жития святых: Месяц дек. СПб., 1856. С. 262-314, в переводе на рус. яз.), А. Н. Поповым в «Изборнике» (М., 1869. С. 92-130), П. Й. Шафариком (ГСУД. 1870. Кн. 28. С. 366-428), К. Куевым и Г. Петковым (Събрани съчинения на Константин Костенечки. С. 472-515). После поставления в февр. 1522 г. Московским митрополитом иосифо-волоколамского игум. Даниила Д. вместе с др. волоцким старцем, Ионой Головой (Пушечниковым), перешел в Симонов Новый московский в честь Успения Пресв. Богородицы мон-рь , настоятелем к-рого в 1520-1526 гг. являлся их единомышленник Герасим (Замыцкий) . Между февр. 1522 и 1526 г. Д. здесь близко познакомился с кн.-иноком Вассианом (Патрикеевым) ; последний на суде 1531 г. вспоминал, что Д., «старец великой, доброй», «у меня в кельи бывал многожды». До 1524 г. Д. мог также общаться в Симоновом мон-ре с прп. Максимом Греком , отношения с к-рым у него завязались в кон. 10-х - нач. 20-х гг., когда прп. Максим перевел для Д. статью из греч. лексикона Свида ( Плигузов. 2002. С. 167). В мае 1531 г. братья Топорковы не только поддержали на Соборе митр. Даниила против Вассиана (Патрикеева), но и наряду с Крутицким еп. Досифеем (Забелой) выступили в качестве главных свидетелей по этому делу. Д. обвинял Вассиана преимущественно в том, что при составлении своей редакции Кормчей книги Вассиан произвольно трактовал священные тексты (прежде всего Толковое Евангелие) и известие о Вселенском I Соборе , упоминаемом во «Временнике» Георгия Амартола. Д. составил для митр. Даниила список со своих выступлений на Соборе «слово в слово». |
| Мон-рь на месте подвигов и кончины И. возник в кон. VIII или в нач. IX в. Обитель, впосл. получившая название Сен-Жос, была подчинена аббатству Ферьер и процветала благодаря близости к торговому порту Квентовик. В этот период начало распространяться почитание И., память святого была внесена в Мартиролог, составленный Вандальбертом Прюмским (сер. IX в.). В 903 (?) г. из-за угрозы со стороны норманнов монахи переселились в бенедиктинский мон-рь Нью-Минстер в г. Уинчестер, благодаря чему почитание И. получило распространение в Англии; память перенесения мощей И. (9 янв.) значится в средневек. календарях Уинчестерского еп-ства. В кон. X в. бенедиктинское аббатство Сен-Жос было восстановлено, началось строительство новой монастырской церкви. При освящении церкви (1134), на к-ром присутствовали Амьенский еп. Гварин, Этьен де Блуа, гр. Булони, и Гюи, гр. Понтьё, рака с мощами И. была установлена в алтарной части храма. Второе перенесение мощей состоялось в 1195 г. в присутствии Амьенского еп. Теобальда, гр. Булони Рено де Доммартена и гр. Понтьё Гийома. После этого почитание И. получило широкое распространение, аббатство Сен-Жос стало известно как место паломничества. Др. центром почитания И. было премонстрантское аббатство Доммартен, основанное в 1-й пол. XII в. на месте первоначального поселения святого. И. особенно почитался в Сев. Франции (сохр. посвященные ему церкви на территории департаментов Па-де-Кале, Сомма и Уаза) и в Бретани (неск. церквей и капелл на территории деп. Кот-д " Армор). До Французской революции (1789-1799) в Париже существовала ц. св. Иудока, расположенная в квартале ювелиров. В XIV-XV вв. почитание И. получило широкое распространение в Европе, особенно в Эльзасе. Посвященные И. храмы были в Англии, Бельгии, Германии, Нидерландах, Швейцарии и Швеции. В Италии и Испании почитания святого не сложилось, с XVI в. оно значительно сократилось и в др. странах. В XVI в. аббатство Сен-Жос пришло в упадок, в 1772 г. было закрыто, монастырские здания полностью разрушены после Французской революции. Мощи И. перенесли в приходскую церковь в сел. Сен-Жос-сюр-Мер. Возрождению почитания святого способствовала каноническая рекогниция мощей, проведенная в 1843 г. кард. Югом де ла Тур д " Овернь, еп. Аррасским. Подлинность мощей святого была подтверждена, в реликварии обнаружена грамота о перенесении мощей в 1195 г., а также фрагмент персид. ткани, в к-рую была завернута святыня (на ткани сохр. надпись с именем Абу Мансура Бухтегина († 961), правителя Хорасана). Повторное освидетельствование, включавшее медицинский осмотр, проводилось в 1920 г. по указанию Аррасского еп. Эжена Жюльена, тогда же мощи И. были переложены в новую раку. |
| Новопостриженной инокине не суждено было выздороветь. Ее положили в могилу, выкопанную в богозданной пещере, но наутро обрели гроб поверх земли. Иоанн, посоветовавшись с духовником В., решил, что последний допустил какие-то нарушения в заупокойной службе. Духовник вновь прочитал разрешительную молитву, после чего святая была вторично погребена. Однако утром, как и в предыдущий день, ее гроб нашли на поверхности земли. Тогда Иоанн, недоумевая о происходящем, выкопал в стене пещеры, на левой стороне, нишу и поставил там гроб с телом жены. 15 авг. 1473 г. в пещере была освящена ц. в честь Успения Пресв. Богородицы, рядом с ней оказалась могила В., к-рая стала 1-й на монастырском пещерном кладбище. Незадолго до этого Иоанн принял постриг. О том, что В. почиталась в мон-ре издавна, свидетельствует упоминание в «Повести» о состоявшемся 7 марта 1600 г. переложении мощей преподобной (вместе со старым обветшавшим гробом) в новый гроб наряду с мощами первых псково-печерских иноков - преподобных Марка (кон. XIV - нач. XV в.) и Ионы. Совр. память преподобной под 19 марта, вероятнее всего, приходится на день ее кончины, раньше В. поминали в обители 29 марта - вместе с преподобными Марком и Ионой. Имя В. включено в «Описание о российских святых» (кон. XVII-XVIII в.). Акафист преподобным Марку, Ионе, Корнилию и В., а также отдельный акафист в честь святой, тропарь, кондак и молитва к ней составлены буд. Патриархом Московским и всея Руси Пименом во время пребывания его наместником Печерской обители (в 1949-1953). Местная канонизация В. подтверждена включением ее имени в Собор Псковских святых, празднование к-рому было установлено по благословению Патриарха Пимена в 1987 г. (тогда же Ю. Г. Малков составил службу Собору), и в Собор преподобных отцов Псково-Печерских, установленный по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в 1996 г. (служба Собору была составлена в 1990-1991 Малковым при участии печерских иноков архим. Елеазара (Иванова) и архим. Нафанаила (Поспелова), опубл. в «Летописи Псково-Печерского мон-ря»). |
| Прочность отношений между гос-вами, согласие литов. боярства признать зависимость своей страны от Польши были связаны с общей заинтересованностью знати обоих гос-в в борьбе с экспансией Тевтонского ордена. Правда, в кон. 90-х гг. XIV в. крестоносцы заключили мир с Литвой, но во время предшествовавших смут ими была захвачена Жямайтия. Эта победа позволила соединить прусские и ливонские владения ордена и оттеснить Литву от Балтийского м. Еще ранее крестоносцы захватили Вост. Поморье, закрыв Польше выход к Балтийскому м. Кроме того, литов. боярство рассчитывало с польск. помощью расширить границы на востоке. Эту задачу В. и Витовт в нач. XV в. сочли даже более важной, чем борьба с крестоносцами. По миру, заключенному в мае 1404 г., они признали права ордена на находившиеся в его владении земли в обмен на обещание военной помощи в походах на восток. Когда Витовт в 1406-1408 гг. трижды предпринимал походы против вел. кн. Василия I Димитриевича , то получал военную помощь от ордена. В. также высылал против русских значительные отряды во главе с первыми вельможами Короны. Лишь когда эти походы оказались безуспешными, а в Жямайтии началось восстание против крестоносцев, В. и Витовт сосредоточили силы на борьбе с орденом. В. командовал соединенным польско-литов. войском, к-рое в битве под Грюнвальдом 15 июля 1410 г. разгромило войско крестоносцев. Ордену был нанесен удар, от к-рого он уже не смог оправиться. Однако В. не воспользовался плодами победы. По миру, заключенному 1 февр. 1411 г., крестоносцы уступили Великому княжеству Литовскому только Жямайтию и лишь на время жизни В. и Витовта. Грюнвальдская битва. Гравюра. XVI в. Фрагмент Грюнвальдская битва. Гравюра. XVI в. Фрагмент В этих условиях актуальной оставалась задача подорвать престиж ордена в глазах европ. рыцарства и лишить его поддержки. В. пытался добиться решения этой задачи, направив своих представителей во главе с примасом польск. Церкви архиеп. Гнезненским Николаем Тронбой на Констанцский Собор католич. Церкви, созванный в кон. |
| Согласно позднейшему преданию, отразившемуся в «Сказании о святых праведных Антонии и Феликсе Карельских» (ГИМ. Барс. 101, XVIII в.), «Описанию о российских святых» (кон. XVII-XVIII в.) и иконописным подлинникам XVII-XVIII вв. ( Филимонов. Иконописный подлинник. С. 56), во время одного из торговых плаваний по Белому м. Антоний и Феликс потерпели кораблекрушение и утонули, их тела были выброшены на берег и погребены в устье Сев. Двины. Однако реальные обстоятельства кончины Антония и Феликса могли быть иными, учитывая известные по летописанию исторические обстоятельства, связанные с борьбой Вел. Новгорода и Вел. княжества Московского за Двинскую землю в кон. XIV - нач. XV в. В 1398 г. по благословению архиеп. Иоанна состоялся поход новгородской рати в Подвинье (Заволочье), население которого годом ранее перешло под власть вел. кн. Московского Василия I Димитриевича , причем земельные владения новгородских бояр были конфискованы и поделены между двинскими воеводами-изменниками. Поход закончился для Новгорода успешно, и Подвинье вернулось в состав Новгородской земли (НПЛ. С. 389-393). В 1401 г., в Петров день, двинские бояре и московская рать внезапно напали на Двинскую землю (взяли «на щит без вести»), нарушив крестоцелование (мирный договор с Новгородом 1398 г.); «крестиан повешали, а иных посекли, а животы их и товар поимали» (Там же. С. 396-397). Вполне вероятно, что среди павших или в 1398, или в 1401 г. были и молодые новгородские бояре и заволочские землевладельцы Антон и Феликс Филипповичи. Среди взятых в 1401 г. в плен двинских посадников, представлявших Новгород, назван Есип (Иосиф) Филиппович, позднее освобожденный наряду с др. боярами новгородскими в ходе боя под Холмогорами. Впосл. он упоминается как один из новгородских воевод, ходивших на Выборг в 1411 г. (Там же. С. 403). Есип, несомненно, являлся родным братом Антония и Феликса ( Юдин. Новгородский род. 2003. С. 155, 165). Погребены Антон и Феликс могли быть не на месте гибели, а в своей вотчине (это мог сделать тот же Есип после освобождения из плена) - по грамоте их отца Филиппа Григорьевича, владения в Подвинье он купил «одерень (навсегда, в полную собственность.- М. |
|
|
