| Рябушинский В.П. Старообрядчество и русское религиозное чувство. Русский хозяин. Статьи об иконе. – Москва – Иерусалим, 1994. Сенатов В.Г. Философия истории старообрядчества. – М., 1995. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVII в.). Части 1–4. – СПб ., 1992–2004. Смирнов П.С. Внутренние вопросы в расколе в XVII веке. Исследование из начальной истории раскола по вновь открытым памятникам, изданным и рукописным. СПб., 1898. Смирнов П.С. История русского раскола старообрядчества. – СПб., 1895. Соболева Л.С . Рукописная литература Урала: наследование традиций и обретение самобытности. Очерк первый. Рукописный облик устного слова. – Екатеринбург, 2005. Современная религиозная жизнь России. Опыт систематического описания. T. I. – М., 2004. Соловьев В.С. О русском народном расколе//Сочинения. Г. 1. – М., 1994. Старообрядчество в России (XVII-XVIII вв.). М., 1994. Старообрядчество в России (XVII XX вв.): Сборник научных трудов. – М., 1999. Старообрядчество в России (XVII-XX вв.): Сборник научных трудов. Выпуск 3. М., 2004. Старообрядчество в России (XVII-XX вв.): Сборник научных трудов. Выпуск 4. – М., 2010. Старообрядчество в Тверском крае: Прошлое и настоящее. Материалы круглого стола, состоявшегося в Тверском государственном университете 16 февраля 2007 года. – Тверь – Ржев, 2007. Старообрядчество в Тюменском крае в XVII – XXI вв.: Послания, документы, публикации, воспоминания, исследования современных историков. Выпуск 3-й. – Тюмень, 2009. Старообрядчество: История, культура, современность. Материалы VII Международной научно-практической конференции «Старообрядчество: История, культура, современность», посвященной 100-летию издания указа «Об укреплении начал веротерпимости» и 100-летию распечатания алтарей храмов Рогожского кладбища. 22–24 февраля 2005 года. Москва – Боровск. М.. 2005. Судьба старообрядчества в XX – начале XXI вв.: история и современность. Сборник научных трудов и материалов. Вып. 3. – Киев, 2009. Таранец С.В. Старообрядчество города Киева и Киевской губернии. – Киев, 2004. |
| Басменный угольник Евангелия с изображением ап. Марка. 2-я пол. XVII в. (ЯИАМЗ) Басменный угольник Евангелия с изображением ап. Марка. 2-я пол. XVII в. (ЯИАМЗ) В узоре серебряной Б. на протяжении XV-XVII вв. заметны ярко выраженные вост. мотивы. Большое влияние на орнаментацию рус. тиснения оказали привозные иран., тур. ткани XV-XVI вв. с пышным красочным растительным орнаментом. В XV - 1-й пол. XVI в. наиболее часто встречающийся тип Б. плетенка, имевшая новгородские истоки. Такой серебряный басменный орнамент из ремневидных сдвоенных стеблей, закрученных в спирали на гладком фоне, украшал «свет» икон праздничного ряда, а также нимбы Деисусного ряда Софийского собора в Новгороде (1-я пол. XVI в.). Для композиции рус. серебряной Б. XV-XVII вв. характерна симметрия, не строго геометрическая, а основанная на общем эстетическом впечатлении равновесия, согласованности различных частей. Ручное тиснение по фольге получило широкое распространение во всем правосл. мире, в России имело непрерывное развитие вплоть до кон. XVIII в., однако в последний период произошло заметное снижение художественного и технического уровня. Многообразие иконографических сюжетов, богатство и разнообразие орнаментации, особенности стиля и своеобразие технологии изготовления Б. тесно взаимосвязаны со временем создания произведения. Однако широкое распространение аналогичных образцов тиснения, простота перевоза матриц и легкость изготовления затрудняют ее атрибуцию и связь с тем или иным художественным центром Др. Руси. В XIX в. Б. вытесняет штамповка, более производительная и дешевая по себестоимости техника. Отдельные мастера, близкие к старообрядчеству, работали в технике ручного тиснения вплоть до нач. XX в. Были попытки возродить технику Б. и у отдельных ювелирных фирм в XIX - нач. XX в., напр. «Т-во П. И. Оловянишников С-вья». Лит.: Постникова-Лосева М. М. , Платонова Н. Г. , Ульянова Б. Л. Золотое и серебряное дело XV-XX вв. М., 1983; Гордиенко Э. А. , Трифонова А. Н. Каталог серебряных окладов новгородского музея-заповедника//Музей 6. М., 1986. С. 209-261; Игошев В. В. Символика окладов икон XV-XVII веков//Искусство христианского мира. М., 1999. Вып. 3. С. 113, 118-119; он же. Опыт атрибуции серебряной и золотой басмы XV-XVII вв.//Экспертиза и атрибуция произведений изобразительного и декоративно-прикладного искусства: Мат-лы 4 науч. конф. ГТГ. М., 2000. С. 30-39; Стерлигова И. А. Драгоценный убор древнерусских икон XI-XIV вв. М., 2000. С. 132, 198, 221-223. |
| словарь. СПб., 1998. Т. 1: XVIII в. Кн. 2. С. 20-37; Шевчук Е. Ю. Об атрибуции песнопений киевского распева в многораспевном контексте украинской певческой культуры XVII-XVIII вв.//Киïвське музикознавство. 1998. Вип. 1. С. 14-27; она же. Об атрибуции песнопений киевского роспева в многороспевном контексте укр. певческой культуры XVII-XVIII вв.//Гимнология. М., 2000. Вып. 1. Кн. 1. С. 367-376; она же. Богогласник//ПЭ. 2002. Т. 5. С. 441-442; Сидорович Л. Н. «Рифмотворная Псалтирь» Симеона Полоцкого и Василия Титова: Муз.-поэтич., стилистический и текстол. аспекты: АКД. Минск, 2000; она же. Псальмы на тексты «Псалтири царя Давида» Симеона Полоцкого из нотных рукописных памятников посл. четв. XVII - 1-й четв. XIX в.: АДД. Минск, 2011; Богданова О. В. Лiphuцьka mpaдuцiя в kohmekcmi украïнськоï духовноï культури: АКД. К., 2002; Чижевський Д. Украïнский лimepamyphuй барок: Нариси гг.]// Он же. Украïнське лimepamyphe бароко: [Cmammi 1940-1960-х рр.]. К., 2003. С. 19-267. (Киïвська бiблiomeka давнього украïнського письменства. Cmyдiï; 4); Buckaya S. On the Role of the «Polish psalms» in the Development of Russian Partes Polyphony of the 2nd Half of 17th - Beginning of the 18th Cent.//Musica Antiqua Europae Orientalis: Acta Musicologica. Bydgoszcz, 2003. T. 13. S. 101-112; Зociм О. Л. Украïнська духовна nichя походження в icmopuчhoмy розвитку (XVII-XX ст.): АКД. К., 2004; она же. духовна nichя на cxiдhocлob " янських землях у XVII-XIX ст. К., 2009; она же (Зосим О. Л.). Западноевропейская рождественская духовная песня в восточнослав. репертуаре XVII-XIX вв.//Вестн. ПСТГУ. Сер. 5: Муз. искусство христ. мира. 2009. Вып. 2(5). С. 52-75; она же. Западноевропейская великопостная песня в восточнослав. духовно-песенном репертуаре XVII-XIX вв.//Там же. Сер. 5: Вопросы истории и теории христ. искусства. 2010. Вып. 1(1). С. 54-80; она же. Западноевропейская духовная песня пасхальной тематики в восточнослав. репертуаре XVII-XIX вв.//Там же. Вып. 2(2). С. 61-89; она же. Западноевропейские духовные песни предрождественской и евхаристической тематики в восточнослав. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ДРЕВНЕРУССКИЕ ВЛИЯНИЯ [восточнославянские] на книжность юж. славян (посл. четв. XII - сер. XIII, XVI-XVII вв.), периоды активизации русско-южнослав. связей в рамках средневек. конфессионально-культурного (кирилло-мефодиевского, или славяно-визант.) единства, во время к-рых представители Болгарской и Сербской Церквей обращались к древнерус. (восточнослав.) книжной традиции (ср. со ст. Южнославянские влияния на древнерусскую культуру ). В процессе Д. в. происходило восполнение корпуса переводных и оригинальных текстов у юж. славян, в первую очередь богослужебных и уставных, оскудевшего вслед. неблагоприятных культурно-исторических условий (длительного иноземного и (или) иноверного владычества). Термин «влияние» применительно к этим связям носит условный характер, поскольку их инициатором и реализатором неизменно выступает воспринимающая сторона. Изучение Д. в. как культурно-исторического феномена (период XVI-XVII вв., от к-рого сохранилось большее число свидетельств) началось в кон. XIX в. в первую очередь в трудах М. Н. Сперанского. Несмотря на отдельные свидетельства распространения восточнослав. книжных памятников в XII-XIII вв. у юж. славян (исследование периода XII-XIII вв. началось в 1-й четв. XX в.), ставшие известными исследователям со 2-й четв. XIX в. (наблюдения А. Х. Востокова над южнослав. Прологом), до конца XIX столетия в историко-филологической лит-ре (включая отечественную) господствовало убеждение, что рус. книжно-лит. традиция в межслав. средневек. культурных связях выступала лишь в качестве воспринимающей стороны. В сер.- 2-й пол. XX в., когда тема привлекала большое внимание болг. и югослав. ученых, исключительное значение для изучения русско-южнослав. культурных связей XII-XIII вв. имели работы В. А. Мошина (в особенности см.: Mo š in. 1959; Мошин. 1963, 1998). В них была расширена источниковая база, выделены новые направления исследования и предпринята попытка вписать феномен Д. в. в политический и культурно-исторический контекст. С сер. 80-х гг. XX в. возникает новый интерес к теме, сопровождающийся систематизацией уже накопленного материала и выявлением новых памятников. В совр. болг. филологической науке (прежде всего в трудах Р. Павловой и ее учеников) связи XII-XIII вв. сводятся к почитанию рус. святых на слав. Балканах, остальные их аспекты отрицаются (распространение восточнослав. переводов) либо игнорируются (не учитываются никакие памятники помимо житийных и памятей в месяцесловах). При изучении русско-южнослав. связей XVI-XVII вв. и их продолжения в позднейшее время был накоплен большой фактический материал, но после работ Сперанского отсутствуют обобщающие исследования. 1-е восточнославянское влияние |
| Великий Новгород, 1996. С. 78–83. 29. Иван Грозный о монастырях и монашестве своего времени//Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. 2. Вологда, 1997. С. 27–44. 30. Землевладение Троице-Сергиева монастыря в юго-западном Подмосковье в XV – начале XVII в.//Монастыри в жизни России. Материалы научной конференции, посвященной 600-летию преп. Пафнутия Боровского. Калуга; Боровск, 1997. С. 39–47. 31. Население Троицких вотчин в Ростовском и Ярославском уездах в первой трети XVII в.//История и культура Ростовской земли. 1996. Ростов, 1997. С. 67–71. 32. К изучению женского монашества средневековой Руси//Женщины и общество: Вопросы теории, методологии и социальных исследований. Ижевск, 1997. С. 70–75. 33. Монастыри и монашество средневековой Руси//Новое в исторической науке: Сборник научно-методических трудов. Нижневартовск, 1997. С. 18–28. 34. К изучению монашеской антропонимики русского средневековья//Проблемы истории культуры. Нижневартовск, 1997. С. 70–81. 35. Переславские вотчины Троице-Сергиева монастыря по писцовому описанию 1620–1640-х гг.//История и культура Ростовской земли. 1997. Ростов, 1998. С. 59–63. 36. Троицкое монашество XIV–XVII вв.: Численность, социальная структура, организация//Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Сергиев Посад, 1998. С. 31–34. 37. К изучению финансового статуса русских монастырей в XVI–XVII вв.//Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. 3. Вологда, 1998. С. 65–87. 38. Из истории монастырских сел Белозерья//Белозерье: Краеведческий альманах. Вып. 2. Вологда, 1998. С. 128–138. 39. Монастырские крестьяне и феодальная рента в Угличском уезде в XVI – начале XVIII в.//Документальные собрания Углича. Статьи и публикации (Исследования и материалы по истории Угличского Верхневолжья. Вып. 5). Углич, 1998. С. 71–83. 40. Приходо-расходные книги Троице-Сергиева монастыря XVI – начала XVIII в.//Массовые источники отечественной истории: Материалы Х Всероссийской конференции «Писцовые книги и другие массовые источники XVI–XX вв. Проблемы изучения и издания». Архангельск, 1999. С. 274–282. 41. Аграрные технологии в вотчине Троице-Сергиева монастыря в первой половине XVII в.: Земля и люди//Аграрные технологии в России IX–XX вв.: Материалы XXV сессии симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. Арзамас, 1999. С. 88–101. 42. Феодальная рента в вотчинах Троице-Сергиева монастыря в Ростовском и Ярославском уездах в конце XVI – начале XVIII в.//История и культура Ростовской земли. 1998. Ростов, 1999. С. 55–63. 43. Монастырская деревня в Подвинье в XVII–XVIII вв. (по документации Николо-Чухченемского монастыря)//Европейский Север в культурно-историческом процессе: Материалы международной научной конференции, посвященной 625-летию г. Кирова. Т. 1. Киров, 1999. С. 166–172. 44. О тенденциях развития феодальной ренты в России в XVII – начале XVIII века (по документации Троице-Сергиева монастыря)//Европейский Север в культурно-историческом процессе: К 625-летию г. Кирова. Киров, 1999. С. 160–165. |
| и в 1-е гг. XVIII в.//Воронежская старина. 1904. Вып. 5. С. 381-398; Воскресенский А. Город Елец в его настоящем и прошлом: Опыт ист. очерка. Елец, 1911. С. 89-93, 107-108; Орловские ЕВ. 1912. 23. С. 670-672; 1918. 3. С. 473; Соха и молот. Елец, 1919. 87. С. 4; Классовый враг наступает//Красное знамя. Елец, 1929. 64. С. 2; Сивков К. В. К истории землевладения в России в нач. XVIII в.//ИАН. Отд. обществ. наук. 1933. 3. С. 190; Водарский Я. Е. Численность населения и количество поместно-вотчинных земель в XVII в.: (По писцовым и переписным книгам)//Ежег. по аграрной истории Вост. Европы: Мат-лы симп., 1964. Кишинёв, 1966. С. 217-230; он же. Население России за 400 лет (XVI - нач. XX вв.). М., 1973; он же. Церк. организации и их крепостные крестьяне во 2-й пол. XVII - нач. XVIII вв.//Историческая география России в XII - нач. XX в. М., 1975. С. 70-96; он же. Население России в кон. XVII - нач. XVIII вв. М., 1977; он же. Дворянское землевладение в России в XVII - 1-й пол. XIX в. М., 1988. С. 165-168; Чекунова А. Е. Владения Донского мон-ря в кон. XVII в.//Вопр. истории хозяйства и населения России XVII в. М., 1974. С. 308-310; она же. Источники о состоянии зернового хозяйства в монастырских вотчинах 1-й четв. XVIII в.: (По мат-лам Донского мон-ря)//Тр. МГИАИ. М., 1974. Т. 30. Вып. 1. С. 149-156; Горская Н. А. Гос. повинности монастырских крестьян в XVII в.//Общество и гос-во феод. России. М., 1975. С. 317-326; она же. Монастырские крестьяне Центр. России в XVII в. М., 1977; Булыгин И. А. Монастырские крестьяне России в 1-й четв. XVIII в. М., 1977. С. 34; Колганов Б. Н. Роль мон-рей в заселении и хоз. освоении Воронежского у. в XVII в.//История заселения и хоз. освоения Воронежского края в эпоху феодализма. Воронеж, 1987. С. 34-45; Владения и крепостные крестьяне Рус. Церкви в кон. XVII века: Записи «сказок» духовенства, поданных в 1699-1700 гг., о количестве и размещении дворов крепостных крестьян по переписи 1678 г./Ред.: Я. Е. Водарский. М., 1988; Памятники южновеликорус. |
| К., 1918. Т. 1. С. 58, 74-75; Прил. С. 210-211; Виноградов В. В. Очерки по истории рус. лит. языка XVII-XIX вв.: Пособие для высш. пед. учеб. заведений. М., 19382. С. 14-15; Иванов Й. Българското книжовно влияние в Русия при митр . Киприан//ИИБЛ. 1958. Кн. 6. С. 25-80 (переизд.: Он же. Избрани произведения. София, 1982. Т. 1. С. 53-110); Мошин В. О периодизации русско-южнослав. лит. связей X-XV вв.//ТОДРЛ. 1963. Т. 19. С. 28-106; Сове Б. И. Проблема исправления богослужебных книг в России в XIX-XX вв.//БТ. 1970. Т. 5. C. 25-68; Жуковская Л. П. Текстология и язык древнейших слав. памятников. М., 1976. С. 61-62, 349; Сиромаха В. Г. Языковые представления книжников Московской Руси 2-й пол. XVII в. и «Грамматика» Мелетия (Смотрицкого)//ВМУ: Филол. 1979. 1. С. 3-14; он же. «Книжная справа» и вопросы нормализации книжно-лит. языка Московской Руси во 2-й пол. XVII в.: (На мат - ле склонения существительных): АКД. М., 1980; он же. Книжные справщики Печатного двора 2-й пол. XVII в.//Старообрядчество в России (XVII-XX вв.). М., 1999. [Вып. 2]. С. 15-44; Князевская О. А., Чешко Е. В. Рукописи митр. Киприана и отражение в них орфографической реформы Евфимия Тырновского//Търновска книжовна школа. София, 1980. Т. 2. С. 282-292; Чешко Е. В. Второе южнослав. влияние в редакции псалтырного текста на Руси (XIV-XV вв.)//Старобългаристика. София, 1981. Т. 5. 4. С. 79-85; она же. Об афонской редакции слав. перевода Псалтыри в ее отношении к другим редакциям//Язык и письменность среднеболгарского периода. М., 1982. С. 60-93; Карачорова И. Редакции древнеболгарского текста Псалтыри по языковым данным//Polata knigopisnaia. Nijmegen, 1985. N 14/15. P. 26-38; она же. Към въпроса за Кирило-Методиевия старобългарски превод на Псалтира//КМС. 1989. Кн. 6. С. 130-245; Живов В. М., Успенский Б. А. Grammatica sub specia theologiae: Претеритные формы глагола «быти» в рус. языковом сознании XVI-XVIII вв.//Russian Linguistics. Dordrecht, 1986. Vol. 10. N 3. Р. 259-279; Сиромаха В. Г., Успенский Б. А. Кавычные книги 50-х гг. |
| и медный ковш) и Александровским садом (где открыли следы царской аптеки XVII в. с многочисленными склянками для лекарств) в ХХ в., после сноса зданий Охотного ряда, заняла огромная Манежная пл. со зданием Манежа XIX в. Вся эта площадь была вскрыта при строительстве торгового центра в 90-х гг. XX в. и во время перестройки сгоревшего Манежа в 2000-х гг. При этом изучались развалины усадеб XVII-XVIII вв., известных по документам, части Воскресенского моста через р. Неглинную (остатки устоев 30-х гг. XVIII в. (кирпично-каменные) и 1603 г. (белокаменные)), деревянные мостовые и бутовые конструкции плотины XVI-XVII вв., следы Моисеевского мон-ря, существовавшего с рубежа XVI и XVII вв. до кон. XVIII в. Подстилающие его городские слои датированы периодом до нач. XVII в., а время постройки мон-ря датировано по остаткам кладки храма XVII в. и более чем 600 погребениям с нательными крестами (медный сплав, резное дерево, янтарь, кость), облачениями с вышивкой и кожаной обувью, а также сосудами для елеопомазания. Заселение склона за р. Неглинной началось не ранее рубежа XV и XVI вв. (слои с красной и белой грубой керамикой), но узкая полоса вдоль реки и в районе моста, перекрытая илом прудов кон. XV - нач. XVI в., дала много находок XII-XIV вв.: керамику курганного типа, стеклянные браслеты, книжную застежку с изображением дракона - свидетельств раннего освоения начального участка дороги в Тверь. Археологические раскопки на Манежной пл. Пролет Воскресенского моста. Фотография. 1995 г. Археологические раскопки на Манежной пл. Пролет Воскресенского моста. Фотография. 1995 г. Манежная пл. и прилегающие участки охранных исследований 90-х гг. XX в.- 2000-х гг. образуют в Занеглименье обширную зону, куда входит и трасса древней Волоцкой дороги (ныне Б. Никитская ул.). Вдоль нее на протяжении 500 м изучены (1990-1993) жилые, хозяйственные и производственные сооружения, среди находок - парадный топорик XV в. (инкрустация золотой нитью), перстень с печатью (изображение барса), металлический подсвечник (фигура льва) европейского производства (XIV-XV вв.). |
| Махачкала, 1991; Семенов И. Г. История стран и народов Зап. Прикаспия (1-е тыс. н. э.). Каз., 1994; Гаджиев М. Г. , Давудов О. М. , Шихсаидов А. Р. История Дагестана с древнейших времен до кон. XV в. Махачкала, 1996; Курбанов Г. М. Зороастризм в средневек. Дагестане: Ист.-филос. аспекты. Махачкала, 1998; Гаджиев М. С. О маршруте посольства еп. Исраела: (К ист. географии Кавк. Албании)//ХВ. Н. с. 2002. Т. 3(9). С. 403-419; Тахнаева П. И. Христ. культура средневек. Аварии в контексте реконструкции полит. истории: (VII-XVI вв.) Махачкала, 2004; Ханбабаев К. М. Христианство в Дагестане в IV-XII вв.: Начальный этап распространения//Православие в ист. судьбах Юга России: Сб. ст. Р.-н/Д., 20042. С. 227-246; он же. Христианство в Дагестане в XVIII - нач. XXI вв.: Эволюция и совр. состояние//Там же. С. 247-262. К . М . Ханбабаев Ислам Исламизация Д. растянулась более чем на тысячелетие. Она шла с юга на север и с равнины в горы. Выделяют до 8 ее периодов (А. К. Аликберов), к-рые можно сгруппировать в 3 больших этапа. На 1-м этапе (VII-X вв.) арабы силой оружия обратили в ислам лезгин, табасаранцев, рутульцев и цахуров. На 2-м этапе (кон. X-XVI в.) ислам распространяли в основном местные гази и проповедники. В XI-XIII вв. мусульманами стали агулы и лакцы, к кон. XIV в.- арчинцы, кубачинцы, кайтагцы и даргинцы, ногайцы. Кумыки и аварцы и андийцы приняли ислам в XIV-XV вв., большинство андо-цезских народов и чеченцы-аккинцы - в XV-XVI вв. На 3-м этапе (XVII-XX вв.) местные формы ислама адаптировались к реалиям Российского гос-ва. Тогда же мусульмане Д. отошли от противоречившх шариату норм обычного права и традиций (захват имущества односельчан должника в обеспечение долга-ишкиля, лишение женщин наследства), от нек-рых свадебных обрядов, разрешили носить шаровары женщинам, употреблять запретную для мусульман пищу и т. д. Большую роль в исламизации всего Вост. Кавказа сыграли суфии, появившиеся в Д. уже в X-XII вв. На 1-м этапе они были поборниками веры (гази) в окружавших Дербент пограничных крепостях (рибат). Среди них было немало переселенцев с араб. Ближ. Востока, продолжавших проникать в Д. до XVII в. Эти крепости, называвшиеся «исламские центры» (араб. аль-маракиз аль-ислами), служили очагами распространения исламской культуры и образования в немусульм. окружении. На 2-м этапе братство Сефевия, шейхи к-рого положили начало Сефевидской династии в Иране (1502-1736), руководило шиитской экспансией на Сев. Кавказе. На 3-м этапе с проникновением в регион в посл. трети XVIII - 1-й пол. XIX в. суфийских братств-тарикатов и Кадирия суфизм получил новый политический импульс. Последователи Накшбандии-Халидии возглавили движение за приведение местных адатов в соответствие с требованиями шариата. Его сторонники группировались внутри джамаатов (союзов горцев). Они вели борьбу с горской знатью - наследными правителями (ханами и беками), стоявшими во главе этих военно-политических объединений. |
| При строительных работах был обнаружен клад серебряных монет XV-XVI вв. Москвы, Твери, Новгорода и Пскова (831 экз.). К той же зоне относятся остатки Георгиевского монастыря при дороге на Дмитров, где обширные раскопки к северу от собора (разрушен в 30-х гг. XX в.) не показали, что территория была освоена в XV - нач. XVI в. (что ожидалось на основании документов), был обнаружен только некрополь XVII в. и остатки церкви XVIII в. (при строительстве на месте собора в 50-х гг. XX в. Гиршберг собрал прекрасную коллекцию надгробий того же времени, не ранее XVI в.). Далее к востоку вдоль р. Неглинной охранные раскопки велись вокруг зданий Большого театра, где открыты разрозненные находки разных эпох и остатки церковного кладбища XVII-XVIII вв. на ул. Петровке (перед ЦУМом). Удаленные от р. Неглинной участки Белого города, менее заселенные в древности, изучены хуже, но стационарные раскопки во дворах Тверского бульвара (1995) позволили изучить характер почв на разных этапах освоения, дали сведения о палеорельефе и планировке внутри кварталов. К этим данным об археологии Белого города тесно примыкают сведения о соседних со стеной участках: разрушенном Страстном мон-ре (археологические данные скудны) и начале ул. Арбат, где в ходе больших работ 90-х гг. XX в. был отмечен мощный (до 7 м) слой Стрелецкой слободы XVI-XVIII вв. Земляной город На мысу при впадении в р. Москву р. Яузы, на левом берегу, у ц. вмч. Никиты, выдающиеся знатоки Москвы (Забелин и др.) предполагали нахождение одного из возможных мест легендарного поселения - с. Кучкова. Но при строительстве высотного здания на Котельнической наб. эта гипотеза не подтвердилась: заселение участка восходит к XV в., хотя отдельные находки XII-XIV вв. здесь были обнаружены. Производственные комплексы Гончарной слободы, изучение к-рой начал А. В. Филиппов и продолжил Рабинович, после многолетнего перерыва вновь дали образцы горнов для обжига керамики и исключительно яркие примеры продукции (поливные плиты с рельефными изображениями фантастических существ). Раскопки на границе Гончарной слободы с Земляным городом (1993-1994) точнее обрисовали планировку района в конце средневековья. В 90-х гг. XX в.- 10-х гг. XXI в. открылись перспективы исследований Замоскворечья, до кон. ХХ в. практически не затронутого археологами. Здесь получены новые данные по церковной археологии, особенно в зоне Воскресенской ц. в Кадашах и ц. Черниговских чудотворцев, сведения о быте военных и ремесленных слободских улиц XVI-XVII вв. (районы Б. Ордынки, Казачьих, Толмачёвских и Кадашевских переулков), на прибрежной полосе Софийской наб. собрано большое количество великокняжеских свинцовых пломб кон. XIV в. и сделаны др. важные находки. Средневековые пригороды М. Прорись надгробной плиты Каспара Эльферфельдта. 70-е гг. XVI в. |
|
|
