| В 1857 году, по поручению великого князя Константина Николаевича, был отправлен в Иерусалим Б. П. Мансуров для собирания разных сведений, которые могли бы быть полезны русскому обществу пароходства и торговли, при устройстве правильного и, сколь возможно, частого перевоза паломников из России к святым местам Палестины 396 . Ознакомившись на месте с нуждами наших паломников св. мест и деятельностью арх. Порфирия в Иерусалиме в этом направлении, во время двукратного там пребывания, Б. П. Мансуров в особой записке его императорскому высочеству дал, как мы уже знаем из выше приведенных из нее цитат, весьма одобрительный отзыв о деятельности и личности арх. Порфирия. Этот лестный отзыв и доходившие до великого князя одобрительные о нем слухи от великих княгинь побудили его дать поручение арх. Порфирию написать записку о наших действиях на Востоке и, особенно, в Иерусалиме с указанием желательных мер 397 . В 1858 году 6 января поручение великого князя было исполнено 398 , и оно решило судьбу арх. Порфирия. В том же году, в феврале месяце, великий князь Константин Николаевич в особом заседании 24 числа, на котором присутствовали князь Горчаков, Брок, Норов, синодальный обер-прокурор, директор азиатского департамента Ковалевский и Мансуров, решил между разными другими вопросами, клонившимися к улучшению быта наших паломников, отправить на Восток временную экспедицию во главе с Б. П. Мансуровым и в число ее членов включить и арх. Порфирия 399 . Это решение последний принял с радостью: «Итак, я поеду на Восток. Слава Богу! Благодарение великому князю! Спасибо Мансурову» 400 . Но по обстоятельствам Б. П. Мансуров должен был отправиться на время в Париж, а арх. Порфирий, в ожидании его, вынужден был некоторое время прожить без дела в Одессе 401 . Это побудило последнего предпринять второе путешествие по св. Афонской горе до того времени, когда экспедиция Б. П. Мансурова прибудет в Константинополь, и когда ему представится возможность присоединиться к ней. В указе Св. Синода относительно путешествия арх. Порфирия говорилось: 1) что он «с набожными и учеными делами и для взятия из Иерусалима оставшегося там его имущества и библиотеки» отправляется на Восток сроком на один год, что он «соберет ученые сведения о церковной архитектуре и живописи с присовокуплением описания церковных утварей, библиотек и архивов» и что «в Египте возобновит свои сношения с коптским духовенством, которого внимание к церкви нашей привлек в прошедшую свою поездку», что ему дается в качестве послушника воспитанник Петербургской духовной семинарии Благовещенский и что ему к получаемым окладам из духовно-учебных капиталов на путевые издержки назначить 1500 р., а воспитаннику Благовещенскому 402 750 р. " 403 . |
| Кареты двигались со скоростью улитки, пробиваясь к воротам Кремля. Глядя по сторонам, Ольга видела целое море непокрытых голов, поднятых рук, глаз, полных обожания и любви. Даже через толстые стекла до нее доносились радостные возгласы, которые смешивались с колокольным звоном московских “сорока сороков”. Постепенно девочка стала забывать о духоте и неудобстве ее “доспехов”. Предстоявшая церемония была в ее глазах не просто праздничное, хотя и красочное зрелище. Она задумалась над огромным ее значением и начала молиться за своего Державного брата, который ехал один во главе кортежа. Очутившись внутри Успенского собора, девочка почувствовала себя “совершенно растерянной и всеми забытой”. Собор был невелик, и вся его середина была занята огромным помостом, в глубине которого стояли три трона: средний для Царя, левый для молодой Императрицы, правый – для Вдовствующей. Но для юной Великой княжны, по-видимому, места на помосте не нашлось. Она полагала, что ей еще повезло: она оказалась между помостом и одной из колонн, что помогло ей выстоять церемонию коронования, продолжавшуюся пять часов. Самым важным моментом для Ольги был тот, когда Государь, произнеся клятву править Россией как самодержец, принял корону из рук митрополита Московского и возложил ее на себя. – Этот, казалось бы, простой жест, – торжественно проговорила Великая княгиня, – означал, однако, что отныне Ники несет ответ только перед Богом. Признаю, теперь, когда абсолютная власть монархов так дискредитирована в глазах людей, слова эти могут показаться нереальными. Но самодержавная власть навсегда сохранит свое место в истории. Коронация Императора на царство представляло собой таинство священного миропомазания, смысл которого заключался в том, что Бог вручал верховную власть над народом монарху, Своему слуге. Вот почему, хотя с тех пор прошло шестьдесят четыре года, я с трепетом вспоминаю это событие. Великая Княгиня замолчала, и я представил себе расписанные фресками стены древнего собора, где столько Царей Московских спят вечным сном и где собрались представители владетельных домов Европы и даже других частей света, вообразил торжественность, величие и благоговейную тишину, наступившую в те минуты. Историю эту рассказывала мне Великая княгиня, находясь в скромном домике за тысячи миль от своей родины. Торжественность и величие давно обратились в прах. Но благоговейная тишина осталась. Я был до глубины души тронут словами женщины, чей мир был разрушен во время катастрофы, которая последовала. Находясь на закате жизни, она сохранила свою веру в отвергнутые идеалы и святые древние истины. И это несмотря на то, что у нее на родине на смену дарованному Богом самодержавию пришла диктатура. Диктатура деспота, апологеты которой отрицают существование Бога и узурпированную ими власть оправдывают никчемной идеологией, которая сводится к тому, что интересы личности – ничто перед интересами государства. |
| – Церемония завершилась на очень теплой и человечной ноте, – продолжала Великая княгиня. – Алики опустилась на колени перед Ники. Никогда не забуду, как бережно он надел корону на ее голову, как нежно поцеловал свою юную Царицу и помог ей подняться. Затем все мы стали подходить к ним, и мне пришлось покинуть свой укромный уголок. Я встала сразу за герцогом и герцогиней Коннаутскими, которые представляли королеву Викторию. Я сделала реверанс, подняла голову и увидела голубые глаза Ники, которые с такой любовью смотрели на меня, что у меня от радости зашлось сердце. До сих пор помню, с каким пылом я клялась быть верной своей Родине и Государю. Вот они выходят из Успенского собора, идут через Красную площадь к древней Грановитой палате, где Цари Московские некогда совещались со своими боярами и принимали чужеземных гостей. Там, на помосте, под парчовым балдахином, был накрыт стол для парадного обеда. По старинной традиции Царь и Царица обедали отдельно от гостей. За ними наблюдал цвет русского дворянства. Во время обеда один за другим поднимались со своих мест послы иностранных государств, провозглашая здравие Императорской четы. – Мне кажется, что я должна была вернуться в Петровский дворец сразу после коронации, но я этого не сделала. Мне удалось вместе с гостями из владетельных домов попасть на галерею Грановитой палаты. Мне было так жаль Алики и Ники. На них все еще были короны и пурпурные мантии, отороченные горностаем. Должно быть, они были измучены. Они показались мне такими одинокими – словно две птицы в золоченой клетке. При виде яств на золотых блюдах, к которым Царская чета почти не прикасалась, Ольга поняла, до чего же она голодна. – Я была на ногах уже несколько часов. Было далеко за полдень, и я почувствовала голодные спазмы в желудке. Я смотрела на все эти вкусные вещи, которые приносили к столу, а затем уносили, и мне захотелось сбежать вниз по лестнице, отыскать кухню и наесться вдоволь! В конце концов, за ней прибыла карета, и девочку повезли в Петровский дворец, где ее ждали Нана и обед. На улицах Москвы было столько народу, что подчас экипаж двигался не быстрее черепахи. Залпы орудийного салюта, звон колоколов, радостные возгласы, пение, крики толп – казалось, весь мир обезумел от радости. Да и сама юная Великая княжна, хотя и совсем обессилела, была настолько возбуждена, что почти не прикоснулась к еде. |
| Гадаю, что вы скоро выйдете замуж, и гадаю по своему сновиденью о вас в ночь под 6-й день января сего года. Передаю вам это сновиденье, как оно записано в моей тетради, слово в слово: «Великая Княгиня Елена Павловна где-то в доме сидит за круглым столом; против нее сидит фрейлина Эйлер; а я стою с правой стороны сей чертожницы. Обе они разговаривают об одном человеке, пребывающем в Вене, как будто собираются обедать у него. Великая Княгиня спрашивает фрейлину: “Но есть ли у него серебряный сервиз?”. Фрейлина отвечает: “Есть у сестры его”. После сего Эйлер привстала и через стол протянулась к Великой Княгине. Темнорусая коса ее, заплетенная небрежно, ниспускалась по спине. Когда фрейлина опять села на стул, я увидел в руках ее новый горничный башмак, на передке которого золотом вышиты славянские слова крупной замысловатой вязью. Говорю ей: “На вашем башмаке надпись!”. Она показывает его мне; и я читаю: “сего”; прочих слов не помню. Дотрогиваюсь до башмака. Он превращается в старую заржавелую подошву. Конец видению». Разговор о мужчине, обед, сервиз, небрежно заплетенная коса, горничный башмак, вышитый золотом, воля ваша, тут все признаки жениханья и венчанья! Однако время покажет, вещий ли я. О толках наших раскольников писать не могу, потому что их так много, а я так испостился, что у меня нет сил для изложения сего предмета. Скажу только, что раскольники любят креститься так, как благословляет священник их. Припомните перстосложение благословляющего попа и судите сами, глуп ли толк их. По мне он не глуп, однако предосудителен, потому что отделяет их от сонма кафолических христиан, которые во всех странах по древнейшему обычаю крестятся, как мы. В нашем духовном кругу много новостей, но они не занимательны для вас. Я напечатал пятую книгу о загадочных письменах на Синайских утесах и издал разные картинные виды под названием: «Восток христианский». Сказанная книга моя есть совершенная новость в русской словесности. Челн мой по-прежнему стоит у берега недвижно. Его накрывает мрак великий. Скучаю, грущу, горюю, не понимая, к чему служит избыток духовных сил моих. Помолитесь о мне. |
| Много рассказов занимательных и пустых, важных и смешных, много суждений основательных и поверхностных, много замечаний остроумных и едких слышалось из уст этих собеседников и напечатлелось в душе моей. Вчера после чая Муравьев проговорил нам все догматическое богословие вкратце, как будто хотел обратить нас в православие. Слово есть чудный дар Божий. Оно живописует, воспевает, считает, измеряет, построяет все видимые и невидимые предметы, освещает, воспламеняет, потемняет, леденит, умащает, печалит, веселит, волнует, расширяет, возвышает душу. Счастливы те люди, которые от Бога получили этот дар в избытке, и возгревают его размышлением, чтением, наблюдением и обращением с подобными им существами умными и добродетельными. В обществе они суть тоже, что самосветящие солнца на небе. Около них вращаются все прочие планеты и спутники. Жаль, что буква не так духовна, как слово. Она требует себе много места, и нужно несравненно более времени для того чтобы писать, нежели мыслить и говорить. А то изобразил бы все души речами их и совокупил бы в одну книгу все, что знают все люди. Но это невозможно. Не льются все лучи в одно место, не совокупляются все знания в одной душе. Нет живописных ликов всех людей, нет родословий всех семей, нет и сборника знаний всех людей. Знание в письменах плетется по частям, как многоконечное и бесконечное кружево. Пусть другие плетут концы свои, а я плету свои по рисункам, на днях изобразившимся в душе моей. Многие царственные и княжеские жены были орудиями Провидения Божия к распространению веры христианской. Елена, супруга армянского царя Авгаря, своим иждивением питала христиан Иерусалимских во время голода, бывшего при кесаре Клавдии. Императрица Юлия Маммея покровительствовала Оригена и его огласительное училище в Александрии. Елена, мать равноапостольного Константина, приготовила торжество Евангелия во всей Римской империи. Клотильда склоняла Кловиса к вере Христа и ей он возражал: не доказано, что Христос твой из рода богов. Царицей Домбровкой началось крещение Богемии. Наша Русь имела свою Елену в Христолюбивой Ольге. В Китае Кандида, внука знатного мандарина Сиу и ученица иезуита Матфея Рикчи, обратила ко Христу супруга своего, построила тридцать церквей в родной области и перевела на китайский язык более 180 духовных творений. На Ливане последний правитель независимый, потерявший власть свою в 1840 году, эмир Башир из магометанского дома Шааб, обращен был в христианство супругой его. Любя эмира всем сердцем и опасаясь, как бы другие жены не похитили его дней, она сама приняла римско-католическую веру и своего мужа склонила к тому же. Бешир крестился со всем домом своим и был верным супругом благоразумной и набожной княгини. О ней поведал это нам консул Базили. Жаль, что он не знал её имени. |
| Участники Семинария считали своим долгом сохранять память о своем учителе выпуском сборников трудов в его честь. В первый год своего существования Семинарий обратился к ученым Европы и Америки с просьбой принять участие в сборнике, посвященном памяти Кондакова. Это предложение встретило всеобщее сочувствие, и в выпущенном ко дню годовщины смерти ученого «Recuel d’études, dédiées à la mémoire de N. P. Kondakov» участвовали представители 12 государств, в том числе В. А. Францев, Л. Нидерле, С. А. Жебелев, В. Н. Златарский, Н. Феттих, А. П. Калитинский, Η. П. Толль, Г. В. Вернадский, Г. А. Острогорский, М. И. Ростовцев, Г. Милле. 2698 Сборник был посвящен двум отделам науки: археологии и византиноведению, изобиловал интересными работами и встретил у специалистов Западной Европы и России самый доброжелательный прием. 2699 Возможность начать издательскую деятельность появилась у Семинария благодаря вниманию к его работе со стороны представителей чешского правительства и частных благотворителей. Личный друг Η. П. Кондакова и княгини Яшвиль, родственник Т. Масарика, видный американский общественный деятель и меценат Ч. Крэн 2700 взял на себя расходы по изданию сборника памяти Η. П. Кондакова. Для жизнеспособности Семинария было важно то обстоятельство, что все деньги, вырученные за продажу этого сборника в размере 80 тысяч крон, Ч. Крэн предоставил в распоряжение Семинария, создав таким образом материальную основу для дальнейшего развития его научной и издательской деятельности. В 1920-е гг. в научном мире остро ощущалась потребность в постоянном периодическом органе, посвященном изучению истоков русской культуры, древностей Востока и Византии. Вследствие особых условий, в которых приходилось жить русской науке, когда в России ученая жизнь почти заглохла, русские ученые были насильно разъединены и разбросаны по миру, возникла проблема восстановления единства русской науки. Выполнение этой задачи принял на себя Семинарий им. Η. П. Кондакова и в 1927 г. начал выпуск своих периодических сборников статей «Seminarium Kondakovianum», 2701 предназначенных для обмена мнений в области изучения византийской истории, литературы, искусства и археологии. Весной 1927 г. вышел в свет первый том сборника; второй том имел специальное назначение: он был посвящен памяти Я. И. Смирнова по случаю десятилетия со времени его кончины. Оба тома (в первом томе приняли участие 22 русских ученых, из них половина из России, во втором томе, вышедшем в 1928 г., было 10 авторов из России) помимо специальных статей содержали обстоятельную хронику научной жизни в России: в первом сборнике были помещены статьи, посвященные юбилеям академика Ф. И. Успенского, С. А. Жебелева, В. Н. Бенешевича , некролог графини П. С. Уваровой. |
| «А путь к преобразованию академии, семинарии и прочих училищ теперь в Ваших руках: сделайте то, что поручил я сделать Вам с нашими уставами, которые я Вам передал и которые отнюдь не так худы, как натолковали нам враги духовного просвещения, и мы им, к сожалению, поверили и сами стали тоже вслед за ними проповедовать». Далее, между прочим, митрополит сообщил мне содержание разговора о мне великой княгини Елены Павловны, получившей от меня пасхальную телеграмму, в которой мое имя Порфирий искажено было так, что ее высочество прочла: Чигиринский порутчик. – Глубочайшее почтение Чигиринского порутчика, кому следовало по адресу, передано благосклонно и благодарно принято (ее высочеством), и взаимно ему передается подобное. Довольно над этой ошибкой посмеялись; потом с живым и искренним участием вопросы и расспросы были о Вашем здоровье, о Ваших нынешних занятиях, помещении и проч. и проч. А она, бедная, по возвращении из-за границы была нездорова приливом крови к левому глазу, но теперь, благодаря Бога, совершенно выздоровела». 22 июля 1870 г. 106 Не знаю, кто писал это умное и дельное рассуждение. Оно передано было мне благочестивым болярином Андреем Николаевичем Муравьевым, усердным ревнителем православия. А ему оно прислано из С.-Петербурга, как он говорил мне, князем Сергеем Николаевичем Урусовым. Пора-бы нашему синоду взяться за ум и управлять российской церковью по правилам св. апостолов, св. вселенских соборов и св. отцов! Боже, ущедри ны, просвети лице Твое на ны и помилуй ны. 107 20 октября 1870 г. Сегодня в шестом часу пополудни посетил меня г. А.Н. Муравьев и, между прочим, поведал, что это рассуждение написано было и представлено в св. синод костромским архиепископом Платоном. Это известие сообщено было Муравьеву родным братом сего архиепископа, профессором московской духовной академии Казанским. Митрополит Арсений, кем-то, чем-то понуждаемый, должен был разузнать религиозно-нравственное состояние светских училищ в Киеве и потому секретным письмом от 15 декабря 1870 года, за просил меня уведомить его об этом. Вот его письмо: |
| На поворотах с одной стороны стояли вторые дисканты и вторые тенора, с другой – вторые альты и баритоны. Партии разделялись на пульты: за каждым пультом – по четверо-пятеро мальчиков и по трое-четверо взрослых певцов. На спевках перед этими группами действительно стояли пульты – массивные деревянные пюпитры (один из них можно увидеть в Музее-квартире Н. С. Голованова). На концертах развернутые партитуры держали два мальчика, стоявшие впереди в своем пульте. Рояль на спевках помещался между сопрано и альтами, впереди октавистое. Во время концертов на эстраду выходили пультами, от середины хора к краям, то есть сначала первый пульт дискантов и первый пульт альтов, потом второй пульт дискантов и второй альтов и так далее; замыкали выход октависты. Размещение певцов по пультам происходило один раз в году – на первой спевке хора перед храмовым праздником Успенского собора: в этот день хор пополнялся новыми малолетними певчими. На концертах между мальчиками и взрослыми оставался узкий проход, по которому медленно шел хормейстер, голосом задавая тон перед каждым песнопением. Дирижерской палочкой наши регенты не пользовались, а держали в руке камертон (и на клиросе, и на концертах). Он был своеобразной формы, с широкими концами. По традиции такой камертон вручали каждому выпускнику Синодального училища. Во время спевок в зал никто не допускался. Исключения были редки. Запомнилась мне репетиция с Антониной Васильевной Неждановой. Это было, кажется, в 1915 году. Готовился концерт в зале Дворянского собрания в пользу раненых – его устраивала великая княгиня Елизавета Федоровна, и в этом концерте Нежданова должна была исполнять с хором сочинение П. Г. Чеснокова «Ангел вопияше». И вот как-то в воскресенье, после литургии в соборе, нас отправили в Большой зал училища. Там в креслах сидела Нежданова с каким-то пожилым военным. Когда хор выстроился на эстраде, она встала рядом с нами, и вместе мы спели первую и третью части чесноковской композиции (в средней части солирования нет, и мы ее не репетировали). |
| Церковное прославление благоверной княгини Анны и торжественное открытие ее мощей состоялось 12 июня 1650 года. В тот день святые мощи благоверной княгини Анны были перенесены из деревянного Успенского собора в древний каменный Воскресенский собор. На перенесение мощей иеромонах Епифаний Славинецкий составил службу. Тогда же было установлено общецерковное празднование два раза в год: 21 июля, в день обретения мощей, и 2 октября, в день кончины. Ныне память святой Анны празднуется также и 12 июня, в день перенесения мощей. Житие благоверной княгини Анны написано вскоре после ее прославления старцем Соловецкого монастыря Игнатием (впоследствии митрополит Сибирский). В 1677 году Патриарх Иоаким (1674–1690) и Собор упразднили празднование памяти благоверной княгини Анны в связи с обострением старообрядческого раскола, использовавшего ее имя в своих целях. Однако в народе почитание святой Анны не прекратилось. Память о святой поддерживалась чудесами от ее мощей. Во время воины 1812 года по молитвам благоверной княгини Анны Кашин был избавлен от разорения французами. Благодарные жители города в 1817 году перенесли святые мощи благоверной княгини Анны из древнего в новосооружаемый Воскресенский собор. В 1848 году во время холеры мор прекратился после крестного хода по городу с иконой святой Анны. К святым мощам приходило множество богомольцев из других губерний страны. В 1909 году, по многочисленным прошениям кашинцев, церковное почитание святой благоверной княгини Анны было восстановлено. Празднование приурочено к 12 июня, дню первого перенесения ее мощей. Ныне святые мощи почивают в храме в честь святых апостолов Петра и Павла в г. Кашине. Литература: Архангелов С., священник. Житие и чудеса святой благоверной великой княгини Анны Кашинской. СПб., 1909. Преподобнаго отца нашего Арсения, Коневскаго чудотворца НА МАЛОЙ ВЕЧЕРНИ На Господи, воззвах: стихиры, глас 1. Подобен: Небесных чинов: Небесных радований причастника,/во славе святых Божественною славою озаряемаго,/всесветлаго светильника нашего,/Богомудраго Арсения,/на земли добродетельми просиявшаго,/наста днесь светлое торжество. |
| В прошлом 745 году Тферской моей епархии, Ржевскаго уезду, Троицкаго Селижарова монастыря игумен Никон подал мне доношение. оной де моей епархии в городе Ржеве как в соборех, так и в грацких приходских церквах, в церковно-служениях на ектениях междо воспоминанием святых воспоминают князя Владимира и княгиню Агрипену святыми ж и благоверными и отправляют оным молебны и празнество на день святаго равноапостола великаго князя Российскаго Владимира, по службе святых благовернаго князя Петра и княгини Февронии Муромских, и во Ржевском де Успенском соборе яко бы над мощми оных князя и княгини от земли выведена деревянная гробница и над нею положен был оных же князя и княгини написанной на доске образ, а с котораго году и с чего и кем то воспоминание и празнество начато и под тою ль гробницею оный князь и княгиня погребены и чудеса и исцеления от них кому какие была ль, о том при следствии онаго собора протопоп и протчия священнослужители показали, что не знают, и никакой летописи и записок не явилось. И по силе святых правил и Духовнаго Регламента, по приказанию моему, в том же 745-м году в Сентябре месяце Тферской моей Духовной Консистории член, Желтикова монастыря архимандрит, Варлаам да игумены – означенной Селижарова монастыря Никон и Вашшескаго монастыря 649 Иона того юрода при воеводе Иване Венюкове (sic) и при многих штап и обер-офицерах и дворянех и при бургомистре Иване Орлове с товарищи и протчих как духовнаго, так и мирскаго чина свидетелях о тех яко бы мощах свидетельствовало, к которому свидетельству своеручно и подписались. А по свидетельству их явилось: в помянутом Успенском соборе на правой стороне от дверей с приходу»... Далее прописывается сполна напечатанный нами выше акт свидетельствования мощей князя и княгини, до последних его слов: «а более в тех гробах ничего не явилось». За тем: «И помянутый над бывшею гробницею оных князя Владимира и княгини Агрипены образ взять во Тферь, в Духовную мою Консисторию, а показанные изысканные два гроба князя Владимира и княгини Агрипены со всим, что в них явилось, на том же месте паки в землю зарыты и земля разровнена и онаго князи Владимира и княгини Агрипены в церквах нигде воспоминать не велено и где в церквах и в домех имеются оных князя и княгини образа, велено по силе Духовнаго Регламента отобрать, и о вышеписанном вашему святейшеству в полное благоразсмотрение всепокорнейше сим доношением предлагаю. Вашего святейшества послушник смиренный Митрофан архиепископ Тферский. Маия 11 дня 1747 года» (доношение архиепископа – в том же деле архива св. Синода о мощах несвидетельствованных, лл. 611–613). |
|
|
