| «Мне хотелось бы, чтобы мой музей навсегда остался в городе Смоленске и чтобы ни одна вещь из него не была передана в другой музей» . Вместе с музеем Мария Клавдиевна вручила археологическому институту золотое эмалевое блюдо, на котором было написано (извинительна для такого торжественного случая некоторая излишняя, может быть, возвышенность слога, да и материал сам – золото с эмалью – требовал чего-то такого, не просторечного и скороговорного): «Придите и ведайте, мудрые. Влагаю дар мой в руци ваши. Блюдите скрыню сию и да пребудет во веки сокровищница сея во граде Смоленске на служение народу русскому. Блюдо сие построила трудами своими княгиня Мария Тенишева в лето 1911». Тогда-то и произнес директор института А. И. Успенский слова, которые мы приводили уж в начале этого очерка: «Если этот музей есть гордость Смоленска, то женщина, проявившая такую любовь к просвещению, есть гордость всей России». Надо сказать, что смоляне по достоинству оценили поступок княгини. Улица, на которой размещался музей «Русская старина», была названа Тенишевской, а имя Марии Клавдиевны было навечно занесено в список почетных граждан города Смоленска, Потом у музея был очень тяжелый период. Как известно, Мария Клавдиевна часто и много жила в Париже. Там ее и застал Октябрь 1917 года. Слухи до Парижа доходили самые противоречивые, потом нахлынула волна эмиграции. Конечно, люди, приехавшие из России в эмиграцию, тоже рисовали события не в самых радужных красках. Княгиня Тенишевв возвратиться в Россию поостереглась. Талашкино постигла судьба других помещичьих имений. Барский дом, театр и многое другое сгорело. О храме мы говорили. Остался в целости только фленовский «Теремок». Что касается музея «Русская старина», то е библиотеке я нашел очень занятную книжицу, изданную в Смоленске в 1926 году. Написал ее А. П. Серебренников, а называется она «Краткий исторический очерк Государственного историко-этнографического музея в Смоленске, основанного М. К’Тенишевой». Нельзя удержаться и не выписать оттуда хотя бы несколько маленьких отрывков. Книжечка Серебренникова представляет собой как бы отчет о состоянии музея, о ремонте, о пополнениях музея, о его реконструкции. |
| 860 Имеется в виду Мехмед Рауф-Паша – губернатор Иерусалима с июня 1877 г. до апреля 1889 г. Его сменил на этом посту Решад-Паша (апрель 1889 – октябрь 1890). 861 Возможно, автором письма является Нейдгардт Алексей Борисович (1863–1918), в 1889–1917 г.г. – почетный мировой судья Княгининского уезда Нижегородской губернии. С 1890 г. – земский начальник там же. В 1906–1917 г.г. – член Государственного Совета. 863 Библиотека и ныне принадлежит Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Ее опись была составлена специально командированным в 1900 г. в Палестину профессором Московской Духовной Академии В.Н. Мышцыным . Опись хранится в РГИА, в С.-Петербурге, в собрании Св. Синода (ф. 834, оп. 4, ед. хр. 1240). 864 Неточность завещателя. Акт об учреждении вакуфа датируется 12 сентября 1889 г. См. выше документ 485. 865 Большое число рукописей из своей коллекции о. Антонин еще при жизни пожертвовал в различные научные учреждения России – более всего в КДА (Петров Н.И. Описание рукописей церковно-археологического музея при Киевской Духовной Академии. Вып.1. Киев, 1875; Вып. 2. 1877; вып. 3. 1879; Он же. Указатель церковно-археологического музея при Киевской Духовной Академии. 2 изд., испр. и доп. Киев. 1897). Что касается другой части собрания, которой посвящен комментируемый пункт в «Духовном завещании», эти рукописи в 1898–1899 гг. были доставлены в Петербург. См.: Отчет Имп. Публичной библиотеки за 1899 год. СПб., 1903. С. 6–29 (греческие рукописи), 29–89 (славянские и восточные рукописи). Об истории приобретения отдельных памятников: Фонкич Б.Л. Антонин Капустин как собиратель греческих рукописей//Древнерусское искусство. Рукописная книга. Сб. 3. М., 1983. С. 368–379; Приложение. Греческие рукописи, принадлежавшие Антонину Капустину //Там же. С. 375–379 (описаны 94 рукописи). См. также: Дмитриевский А.А. Наши коллекционеры рукописей и старопечатных книг профессор В.И. Григорович, епископ Порфирий (Успенский) и архимандрит Антонин (Капустин) /Публ. с комм. Ф.Б. Полякова и Б.Л. Фонкича //Byzantinorussica. 1994. Т. 1. С. 165–197. |
| Работа многосложная, но не в моем вкусе. На обратном пути оттуда какая-то пара близко шла позади меня и о.Феофана. Говорили они по-французски. Дама спросила своего кавалера: Что за люди идут перед нами? – Это китайские купцы, – ответил он. Я оборотился, посмотрел на них и увидел, что то был военный офицер с длинными эполетами. Итак, еще раз я оболган. У Иордана – я козак, в Египте – архимандрит-митрополит и милорд российской церкви, в Ватикане – кальвинист, в Пизе татарин-людоед, а во Флоренции – китайский купец. Подождем, как еще и еще обзовут меня. 25, воскресенье. Отдыхаю от трудов. Гремит гром. Льется дождь. В Болонию нельзя ехать, потому что оцеплена граница папских владений от вторжения мнимой холеры. Что же делать? Поеду обратным путем в Ливорно и оттуда морем в Геную, а отсюда – в Турин, где хочется видеть ту плащаницу, которой повито было Пречистое Тело Христово. 26, понедельник. Утром приехал в Ливорно, а вечер провел у Константина Михайловича Базили. Ему из Одессы писала княгиня Гагарина, рожденная Стурдза, что отец ее (друг мой Александр Скарлатович Стурдза) скончался от апоплексического удара при известии о наших неудачах за Дунаем и о нашем отступлении от Силистрии. Дай ему Бог Царство Небесное! Он был человек умный, христианин истинно православный, патриот горячий, писатель глубокомысленный и витиеватый. 29, четверток. В пять часов пополудни я отправился в Геную на сардинском пароходе Новый Колумб. 30, пятница. Утром в шесть часов въехал в пристань Генуи. Тут до полудня продержали меня на пароходе вместо карантина и потом выпустили в город. Здесь я остановился в великолепной гостинице и тотчас предъявил свой паспорт в нашем консульстве, прося прописать на нем, что я беспрепятственно могу ехать в Турин. Но консул объявил мне, что он не может исполнить моей просьбы потому, что на моем паспорте нет пометки сардинского посланника. Что же мне делать? – спросил я консула, и выслушал такой ответ его: Поезжайте в Россию через австрийские владения по данному вам паспорту. |
| При указе св. Синода от 15 мая 1858 года, за препровождена была ко мне рукопись Ее Императорского Высочества Благоверной Государыни и Великой Княгини Марии Николаевны под названием: Руководство к церковному живописанию для поверки с греческим подлинником, с которого она переведена была по-русски, и с древнейшими иконами, по случаю тогдашнего отъезда моего на Восток. Эта рукопись при поверке оказалась неисправною и потому вновь переведена мной с греческого подлинника на Св. Горе Афонской. Переписав ее набело, я приступил к сочинению предисловия к ней, без которого многое в ней было бы непонятно читателям. По плану этого сочинения пришлось мне говорить о других двух однопредметных рукописях греческих, кои составлены были разными живописцами ранее выше помянутого Руководства. Но когда я сличил их между собой и с этим Руководством, тогда оказалось, что три составителя их имели под руками какие-то более древние наставления в живописном искусстве и пользовались ими. Не зная, что и что сказать в своем предисловии об этих неизвестных мне наставлениях, я решился умолчать о сем предмете; но случай открыл мне, что еще есть греческая рукопись о церковной живописи, более древняя, чем те три, кои находятся у меня. На днях я заглянуть в печатную книгу К. Тишендорфа: Anecdota sacra et profana. Lipsiae. 1861, и прочел в ней, что в одном пергаминном кодексе Парижской императорской библиотеки под помещено коротенькое извлечение из творения некоего Елпия Ромея о характеристических чертах лица Святых. Это сведение обрадовало меня. А к радости присоединилось неодолимое желание иметь список с оного извлечения для пополнения и округления моих познаний о таком важном предмете, как церковная живопись, познаний, кои следует мне сообщить в предисловии к выше помянутому Руководству. Но так как я не имею никаких сношений ни с парижскими учеными, ни с тамошним посольским духовенством нашим, и потому не могу приобрести желанного списка, то покорнейше прошу Вас, Милостивый Государь, облегчить мне приобретение его. Благоволите предложить нашему протоиерею в Париже о. Васильеву, чтобы он отыскал помянутый кодекс под кого-либо из живущих там и учащихся греков списать статью Елпия о чертах лица Святых, всю от начала до конца, с условленной платой за этот труд, а почерк этой статьи в строках шести-восьми отподобил бы посредством фотографии или прозрачной бумаги для определения времени, в которое она переписана была, и доставил бы Вам список и снимок с нее, присовокупив сведения: a. о величине, почерке, содержании и веке самого кодекса, в котором помещена статья Елпия, b. о том, что в нем предшествует этой статье и что следует за ней, с. о материале, на котором написана она: пергамин ли это, или бомбицина, или писчая бyмara, u d. о том, как она попала в этот кодекс: библиотекарь ли присоединил ее к нему, или она переписана была в одно время с ним, и одной ли рукой. |
| Август. День 2. В городе Саратове существует еврейская секта хасидов. Там они недавно умертвили одного христианского отрока, предварительно обрезав его. Началось следствие по этому делу. Оно поступило в министерство внутренних дел. Директор сего министерства г. Хрущов (красавец), желая убедиться в действительности ужасного преступления, прислал мне при своем письме печатный отрывок из книги хасидов и просил меня перевести его по-русски. По этому случаю я писал ему письмо 16 . Сентябрь. День 8. Полагая, что духовно-учебное управление при св. Синоде, вследствие моего прошения, препроводило в правление петербургской духовной академии деньги (1000 руб.), причитающиеся мне в жалованье за текущий год, я просил это правление сделать распоряжение касательно ежемесячной выдачи мне этих денег, начиная с первого июня сего года. (Прошение мое исполнено). День 11. Исправляющему должность обер-прокурора св. Синода А.Н. Карасевскому подано мною прошение 17 . (Отказано). Ноябрь. День 2. Я получил любезное письмо из Иерусалима от тамошнего австрийского консула Пиццамано. Тогда же я через посредство фрейлины Эйлер просил великую княгиню Елену Павловну замолвить за меня слово в Синоде. Но ей ответили вот что: «Saint Synode ayant des vues plus ambitieuses pour père Porfyre, ne veut pas le laisser partir et desire l " employer ici» 18 . (Однако любочестивые взгляды на меня Синода оказались жмурками). День 3. Содержание этого письма 19 и послания ко мне преосвященного Мелетия, наместника Иерусалимского патриарха, передано было Сенявину. День 12. Сегодня кончено мое сочинение молитв для сестер Крестовоздвиженской общины. Вот перечет их: Молитвы, читаемые ежедневно: 1. Молитва по вступлении сестры в общину. 2. Молитва об основательнице общины и о супруге ее. 3. Единодушное моление сестер друг о друге. 4. Молитва их о недужных. 5. Укрепление в подвиге служения недужным. Молитвы во время служения недужным: 6. Молитва перед отшествием к недужным в дом. 7. Молитва при заготовлении и подаянии врачевства недужным. |
| „Многоуважаемый Александр Тимофеевич. „Вчера я имел честь изложить Государыне Великой Княгине Екатерине Михайловне мысли относительно постного стола в „народной столовой“, которые были предметом нашего разговора при последних сведениях. Ее Высочество не изволила выразить никакого решения по этому делу, предоставляя Себе, вероятно, навести какие-либо справки о том: какие из посетителей столовой не приходят в нее в постные дни, – постящиеся или непостящиеся? Я утверждал, что не приходят, вероятно, постящиеся, чтобы не оскоромиться в столовой или, по крайней мере, не смущаться при виде и соседстве кушающих мясное. Кому скоромная и постная пища безразлична, тот придет в столовую в уверенности, что найдет что ему угодно. Я не скрыл от Ее Высочества и вашего намерения удалиться от Общества в том случае, если бы признано было неудобным осуществить ваше желание, которое и я разделяю, насчет приготовления скоромного в постные дни для слабосильных и больных с тем, чтобы эта пища отпускалась на дом, и не подавалась в эти дни в столовой. Во всяком случае я просил Ее Высочество, и – потом – А.Ф. Нумерса, решить этот вопрос так, чтобы не нужно было возвращаться к нему, при наступающем Петровом и других постах и постных днях, как: Успенский, 14 сентября, 29 августа и проч. Общее впечатление разговора было то что Ее Высочеству было бы очень жаль видеть ваше удаление от Общества и что предложение мое и ваше заслуживает внимания в виду такого прекрасного начинания, как „народные столовые“, которое может найти сочувствие в народе и подражание в других городах и даже селениях. Чем кончится этот крайне щекотливый и нелегкий вопрос; об этом вы узнаете, вероятно, раньше чем я. С своей же стороны я искренно желал бы, чтобы ваше именно участие, как духовной особы, в деле так близком нуждам бедных, было оставлено вам на желаемых вами условиях. Душевно уважающий вас, ваш усерднейший слуга протоиерей И. Янышев .“ Из этого письма видно, что А.Т. Никольский полагал, что в русских народных столовых в постные дни подавалась бы только постная пища; но другие члены полагали возможным – не иметь в виду никакого различия между постными и скоромными днями. Устранилось ли разногласие каким-либо решительным постановлением – нам неизвестно. Но в бумагах о. Никольского есть черновое письмо, от 12 июня 1872 года, написанное им к секретарю Ее Величества, г-ну Нумерсу, следующего содержания: |
| На следующий день, 11 июня, благовест в Воскресенском и Успенском соборах к бдению начался в 6 часов вечера. К этому времени митрополит Владимир с духовенством прибыл в здание женской гимназии. Отсюда в предшествии архимандритов, протоиереев, священников и диаконов, разместившихся попарно, архипастыри в мантиях и с посохами в руках, со славою, под звон колоколов, при пении духовных песнопений проследовали на служение в соборы чрез густые толпы богомольцев, переполнявших соборную площадь. На торжество прибыли архипастыри и пастыри с разных концов необъятной Руси. Богомольцы были не только из близких мест, но и с Кавказа, и из Архангельска, и из Сибири. Одним из самых торжественных и величавых моментов этого вечера была всенародная лития, совершенная около помоста, где совершал бдение епископ Гермоген. Сюда явились из Воскресенского и Успенского соборов две торжественные процессии с великой княгиней Елизаветой Федоровной и архипастырями, многочисленным духовенством и певчими, окруженные целым лесом хоругвей. Присутствие великой княгини вселяло в присутствующих необыкновенные радость и благоговение: « На разукрашенном гирляндами зелени балконе стояла ярко освещаемая лучами солнца, вся в белом Великая Княгиня». Наконец раздалось долгожданное прославление и воскликнули радостные голоса: « Преподобная Мати Анно, моли Бога о нас! » Впечатление получилось громадное – слезы у многих катились из глаз, ощущалось глубокое духовное удовлетворение. В это время из главного алтаря вышли пять архимандритов, два протоиерея и два священника и направились в теплую часть собора, к временной раке со святыми останками благоверной княгини Анны – для приготовления ее к перенесению на уготованное место на катафалке среди холодного собора. Гробница приготовлена: сняты с нее покровы, прикреплены к ней полотенца. Отверзаются царские двери. Сияя золотом облачений, архипастыри во главе с митрополитом Владимиром, архимандриты, протоиереи, священники и диаконы при воцарившейся в храме тишине, молча, длинною лентою проходят в первую часть собора к той же гробнице. Митрополит совершил каждение вокруг временной раки, затем с коленопреклонением прочитал молитву благоверной княгине Анне. |
| СПб., 2003; он же. Описи древних гробниц в рукописных сборниках XVII в.//История в рукописях и рукописи в истории: Сб. науч. тр. к 200-летию ОР РНБ/Сост., науч. ред.: Г. П. Енин. СПб., 2006. С. 399-414. Лит.: Доброхотов В. И. Памятники древности во Владимире Кляземском. М., 1849. С. 61; Бережков Н. Г. Хронология рус. летописания. М., 1963 (по указ.); Лимонов Ю. А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л., 1967. С. 75, 90, 96-97; он же. Владимиро-Суздальская Русь: Очерки соц.-полит. истории. Л., 1987. С. 68, 72, 77; Насонов А. Н. История рус. летописания XI - нач. XVIII в.: Очерки и исслед. М., 1969. С. 82. Примеч. 5; С. 150, 287; Присёлков М. Д. История рус. летописания XI-XV вв. СПб., 1996. С. 108, 118, 121; Сиренов А. В. О грамоте Ивана Грозного Успенскому собору г. Владимира//Историография и источниковедение отеч. истории: Сб. науч. ст. и сообщ. СПб., 2002. Вып. 2. С. 27-34; он же. Приписки о поминании Андрея Боголюбского на грамотах владимирскому Успенскому собору//Вестн. «Альянс-Архео». М.; СПб., 2015. Вып. 12. С. 29-40; Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени у рус. князей в X-XVI вв.: Династическая история сквозь призму антропонимики. М., 2006 (по указ.). Осада Новгорода суздальским войском под предводительством блгв. кн. Мстислава Андреевича. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 209 об.) В Радзивиловской летописи кон. XV в. (БАН. 34.5.30) содержится 3 цикла миниатюр с изображением М. А.: походы на Киев, на Новгород и «на болгары». Поскольку фигуры не имеют подписей, можно только предполагать, в какой из них подразумевался М. А. Первая миниатюра (Л. 206) иллюстрирует текст о захвате Киева: за сценой пленения княгини помещено профильное изображение воина с короткой бородой, в доспехах и княжеской шапке, на белом коне, протягивающего руку к группе всадников,- вероятно, это М. А. (в Киевском походе участвовало много князей, но именно он возглавлял войско). По наблюдению А. В. Арциховского, на миниатюрах летописи «все воины в шлемах, и только князья даже в бою изображаются в своих неизменных княжеских шапках», эти шапки «мягкие, сферической формы, с меховой опушкой», которая «в схематических рисунках не всегда подчеркнута» ( Арциховский. |
| 14-е из Спб. от 21-го и 22-го августа 1856 г., где говорится о задачах России на востоке. За этим следуют 9 писем фрейлины Эйлер к о. Πорфирию 1865–1880 гг. Вообще нужно заметить, что вся эта переписка самого дружеского характера. Часть писем о. Порфирия переписаны другой рукой. γ) «Письма (15) к Эдитте Федоровне Раден, фрейлине великой княгини Елены Павловны (Лютеранского вероисповедания)», 1855–1870 гг., на русском и французском языках, духовно-нравственного характера; им предшествуют 9 писем Раден к о. Порфирию, на русском и французском языках, 1855–1866 гг. δ) «Письма (8) к Анне Федоровне Тютчевой, фрейлине Ее Императорского Величества Марии Александровны» 1856–1864 гг. ε) «Письма (17) к христианкам» – тетрадь, заключающая в себе: 3 письма к Елене Ивановне Крупениковой, 6 – к Варваре Андреевне Титовой, рожд. Салтыковой, 1 – к Елисавете Соломоновне Шереметевой, рожд. Мартыновой, 3 – к Татьяне Борисовне Потемкиной, рожд. княжне Голицыной, 4 – к Елисавете Леонтьевне Ширман, 1 – к Марьи Егоровне Гутманшталь, 1 – к Елене Петровне и 1 – к Варваре Васильевне, 1843–1878 гг. За этим следуют 2 письма от Ширман 1865 г. В самом начале тетради сделала рамка из полигонов, в которой помещено заглавие, написанное золотыми и красными чернилами. На следующем листе написано: «Часть первая», но потом зачеркнуто; а на обороте этого листа и на следующем написано оглавление писем с нумерацией римскими цифрами для писем каждого лица, но не окончено: оно прерывается на числе VII, после которого ничего не следует. Переписка с духовными лицами 1841–1885 гг., в одном томе (Ab/5) в лист, в котором заключаются 453 документов. Собранный здесь письма можно распределить так: α) Письма – числом 79, – от преосвященного Порфирия к следующим иерархам Русской церкви: митрополитам: московскому Филарету – 2; киевским: Филарету – 4; Арсению – 30; Филофею – 4; С.-Петербургскими Антонию – 2; Никанору – 4; Исидору – 5; архиепископам: херсонским и таврическим: Гавриилу – 3; Иннокентию – 4; херсонскому и одесскому Дмитрию – 1; рижскому Платону – 1; викариям: киевским: Иеремии – 1; Филарету – 2; московскому Леониду – 2; херсонскому Антонию – 1; Софонии – 2; Кириллу мелитопольскому в Иерусалиме – 1, и 1 всем членам св. |
| Я приобрел себе грека и французика». По-видимому, благодушно принял епископ Порфирий это откровенное признание нового своего начальника, отделавшись каламбуром: «Точно так. Я – грек, но не лукавый человек, я и французик, но не подбитый ветерком» 467 . И действительно, епископ Порфирий оказывал митрополиту Арсению несомненные услуги в переписке его с известным парижским священником Владимиром Гетте , с восточными патриархами и др. 468 Как бы там ни было, несомненно одно, что епископ Порфирий был «доволен своим назначением» 469 . «Бог вознаградил меня, – пишет епископ Порфирий своему товарищу по Академии, епископу новомиргородскому Софонию, приславшему братское и дружеское приветствие с назначением в Киев, – за труды мои и за терпение мое, смею сказать, не малое. Хвала и благодарение Ему, праведному и милостивому. Я весьма доволен своею судьбой. В душе моей царит спокойствие неба. Жизнь моя течет плавно, как течет тихий Днепр. Дело у меня есть. Науке служу, как могу» 470 . Тринадцатилетний период пребывания епископа Порфирия в Киеве в сане епископа чигиришского следует, по всей справедливости, признать самой плодотворнейшей порой «выставки христианского Востока по частям» 471 , так как к этому именно времени относится большая часть издания в свете его важнейших и многотомных трудов по изучению христианского Востока 472 . В это же время для него весьма гостеприимно открыл свои страницы и академический журнал «Труды Киевской духовной Академии». Отдавшись заветной мечте – видеть в печати свои научные труды, епископ Порфирий искренне желал в этой «тихой пристани» (так он называл Киев) постоять подольше, чтобы с удобством «разгрузиться», и не без тревог и опасений относится к слухам о перемещении его куда-либо в провинцию на самостоятельную кафедру. «Жизнь моя в Киеве течет, как Днепр, тихо, без бурь, без волнений. Одно только тревожит меня, – пишет он другу своему княгине Витгенштейн 7 августа 1868 года, – это – нежелательное перемещение куда бы то ни было. Право, не хочется двинуться с места после двадцатилетнего странствования по свету, во время которого я не по своей воле, садился на корабль едва ли не более 50 раз 473 . |
|
|
