| Руфинский Иван. В 1771 г. обучался в школе аналогии. 1773 г. утверждено за ним пономарское место в с. Ратницком (Арх. Суз. кон. 1773 г. 16). Руфицкий Егор Вас. Был информатором Суздальской семинарии. См. выше, стр. 78. Руфицкий Николай. 1778 г. из грамматики уволен во Владимирск. наместничество (Арх. Суз. кон. 1778 г., 435). Руфицкий Руфицкий Сергей. 1788 г. обучался в школе информатории. 1792 г. из грамматики – в Золотниковскую пустынь пономарём (Арх. Суз. кон. 1792 г. Оп. 2, 215), Рыбников Иван Фед. Поступил 1763 г. В 1771 г. обучался в школе риторики. Рябинин Рябинин Кирилл Аф. Поступил в семинарию 1763 г. 1772 г. из философии – свящ. с. Игнатовскаго, Дорской десятины (Арх. Суз. кон. 1772г., Рябинин Рябцов Василий. 1764 г. учился в аналогии и вскоре вышел из семинарии. Рябцов Иван. 1771 г. обучался в школе аналогии. Рябцов Иван. 1788 г. обучался в школе инфимы. Рязанцев Никифор Вас. Учитель Суздальской семинарии. См. о нём выше, стр. 83. 1776 г. – свящ. Предтеченской церкви гор. Суздаля (Арх. Суз. кон. 1776 г., 405). 1794 г. – присутствующим Суздальской консистории (Арх. Влад, кон, 1794 г., 74). Умер протоиереем Предтеченской церкви в 1803 г. _________________________ Сабуров Ефим Петр. 1770 г. – дьячком в с. Иневеж, Дорской десятины, для содержания в семинарии (Арх. Суз. кон. 1770 г., 190). 1771 г. обучался в школе аналогии. Сакулин Василий Иван. Поступил в семинарию 1767 г. 1776 г. из философии – свящ. с. Кощеева, Дорской десятины (Арх. Суз. кон. 1776 г., 395). Санинский Фёдор Алексеев. Поступил в семинарию 1763г. 1764 г. за неспособностью исключён («весьма часто бегает»). Арх. Суз. кон.1764г 225. Санковский Василий. 1788 г. обучался в школе инфимы. 1790 г. исключён из семинарии «за непонятностью» (Арх. Суз. кон. 1790 г., Санковский Никита Алексеев. Поступил в семинарию 1767 г. В 1769 г. обучался в аналогии; вскоре после этого вышел из семинарии. Свиряев Николай. Поступил в семинарию 1773 г. 1785 г. из философии – дьячком в с. Цыбеево (Арх. Суз, кон. 1785 г., 184). |
| Рукописная традиция слав. А. беднее евангельской, число сохранившихся рукописей (до XV в.) значительно меньше. Древнейшие глаголические списки (серб. или хорват. языкового извода) представлены лишь отрывками XII в.- Листками Гршковича (Загреб. АХАЗУ. Фрагм. глаг. 1; содержат Деяния и Послания) и Михановича (Там же. Фрагм. глаг. 2; краткий апракос). Единственным представителем старослав. кириллической традиции является древнеболг. Энинский Апостол кон. XI в.- отрывок А. апракоса краткого (София. НБКМ. 1144). Др. древнейшие списки А. апракоса краткого: среднеболг.- Охридский Апостол (РГБ. Григор. 13, кон. XII в.), Зографский Апостол (Ath. Zogr. (I. д. 2), кон. XII или нач. XIII в.), А. Софийской НБКМ 880 (1-я пол.? XIII в.), Струмицкий Апостол (Прага. Народный музей. IX Е 25, 2-я пол. XIII в.) и др.; рус. списки XIII в. сохранились лишь в отрывках (РНБ. F. п. I. 81; ГИМ. Щук. 890); серб. в составе Апостол-Евангелий (РНБ. Гильф. 16, 2-я пол. XIII в.; РНБ. Гильф. 22 и Архив ЗЕС ИРИ РАН. 680, обе кон. XIII - нач. XIV в., и др.). Начиная с XII в. известны списки А. апракоса полного: среднеболг.- Слепченский Апостол кон. XII в. (хранится частями в БАН, РГБ, РНБ, ЦНБ НАНУ и Национальной б-ке «Иван Вазов», Пловдив), Мануйловский Апостол кон. XIII - нач. XIV в. (отрывки хранятся в БАН, РГБ, РНБ и НБКМ) и др.; древнерус.- Синайский Апостол («Апостол Добра») кон. XII - нач. XIII в. (Sinait. slav. 39) и отрывок XIII-XIV вв. (РНБ. F. п. I. 22); серб.- Шишатовацкий Апостол 1324 г. (Белград. Патриаршая б-ка. 322). Ркп. А. служебного (Деяния и Послания) сохранились с XIII в.: болг.- Каракальский Апостол 1-й пол. XIII в. (Ath. Karakal. Slav. 1), А. НБКМ. 882 и Пирдопский Апостол (НБКМ. 497 и 90), оба 2-й пол. XIII в., и др.; серб.- Матичин Апостол кон. XIII в. (Нови-Сад. Б-ка Матицы Сербской. 184), А. Раевского (ЦНБ НАНУ. ДА/53Л) и А. Радича (Загреб. ХАЗУ. IV d 1), оба кон. XIII - нач. XIV в., и др.; древнерус. списки известны не ранее XIV в. (датировка списка РНБ. Q. п. I. 5 кон. XIII - 1-й пол. XIV в. ошибочна, эта рукопись кон. XIV в.). Ранние списки толкового А.- только древнерус. происхождения: Христинопольский (Городищенский, Городисский) Апостол сер. XII в. (ЦНБ НАНУ. VIII. 3 и Львов, Гос. Ист. музей. Ркп. 39) и Ростовский Апостол 1220 г. (ГИМ. Син. 7 - Горский, Невоструев. Описание. Отд. 2. Ч. 1. С. 141-154); первый содержит особую редакцию толкований на основе Бесед св. Иоанна Златоуста, неизвестную по др. спискам (текст в наст. время готовится к изданию A. M. Молдованом и А. Ю. Ясиновским). |
| Аноним (VII в.). Житие Алипия Стилита (VII в.) Иоанн, архиепископ Фессалоникийский (ок. 610–641) и его анонимный продолжатель (кон. VII в.). Чудеса вмч Димитрия Фессалоникского (конец VI – нач. VIII вв.). (первая часть – 580–610 гг.; вторая часть – 610-е и 670–680-е гг.) Аноним (до VIIIb.). Житие Петра Афонского (VI-VII вв.) Аноним (VIIb.?). Житие Петра, епископа Аргивского (Argivorum) (VII в.) Аноним (VIIb.?). Житие Трифиллия Кипрского (VII в.) Аноним (не ранее кон. VII в.). Воспоминания о Папе Мартине I (649–655) Аноним (рубеж VII-VIII вв.). Краткая история о сделанном против блаженного Мартина бывшего Папы Рима, а также преп. Максима и его ученика (640660-е гг.) Аноним (кон. VII-VIII вв.). Грузинское житие Максима Исповедника (580–662) VIII век Аноним (ок. 720). Житие Давида Фессалоникского (ум. ок. 538) Симеон Иеромонах (вторая четверть VIII в.). Мученичество 60 мучеников Иерусалимских (ок. 724.) («кесарейская» ред. – по рукописи Х в.) Иоанн Дамаскин (675 – умер до 754). Житие Петра Нового, мученика Капетолийского (первая треть VII в.) Иоанн Дамаскин (675 – умер до 754). Житие Варлаама и Иосафа (первая пол. VIII в.) МаринНеапольский (VII-VIIIbb.?). Житие Прокла (VII в.?) Никита (вторая треть VIII в.). Житие Андрея, архиепископа Критского (ум. ок. 712–720) Аноним (вторая пол. VIIIb.). Житие Иоанна Постника , Патриарха Константинопольского (582–595) Никифор Скевофилакс (вторая пол. – кон. VIII в.). О перенесении мощей Феодора Сикеота (ум. 613) Константин, епископ Тия (кон. VIII в.). Рассказ о перенесении мощей вмч. Евфимии (730-е гг.) Арабский аноним (вторая пол. VIII в., пер. с араб. Иоанна Иерусалимского в Хв.). Житие Иоанна Дамаскина (675 – умер до 754) Аноним (кон. VIII в.). Житие Павла Кайумского (середина VIII в.) Аноним (кон. VIII в.). Житие Льва Катанского (ум. 785) Аноним (кон. VIII в.). Житие Космы, епископа Майумского (ум. 787) Аноним (кон. VIII в.). Мученичество Вакха (ум. 788) Иоанн Сабанисдзе (кон. VIII в.). Мученичество Або Тбилели (VIII в.) Элия, эконом Великой церкви (кон. VIII в.). Чудеса Св. Марии |
| Если в эпизодах, изображающих юность героя, на первый план выдвинута любовная интрига и раскрывается пылкая, увлекающаяся натура неопытного юноши, то в эпизодах, повествующих о зрелых годах Саввы, на первый план выступают героические черты его характера: мужество, отвага, бесстрашие. В этой части повести автор удачно сочетает приемы народной эпической поэзии со стилистическими приемами воинских повестей. В последней части повести, описывая болезнь Саввы, автор широко использует традиционные демонологические мотивы: в «храмину» к больному великой толпой врываются бесы и начинают его мучить: «...ово о стену бия, ово о помост с одра его пометая, ово же храплением и пеною давляше и всякими различными томленми мучаше его». В этих «бесовских мучениях» нетрудно обнаружить характерные признаки падучей болезни. Узнав о мучениях Саввы, царь посылает к нему двух «караульщиков» оберегать от бесовских терзаний. Развязка повести связана с традиционным мотивом «чудес» богородичных икон: Богородица своим заступничеством избавляет Савву от бесовских мучений, взяв предварительно с него обет уйти в монастырь. Исцелившись, получив назад свое заглаженное «рукописание», Савва становится монахом. При этом обращает на себя внимание тот факт, что на протяжении всей повести Савва остается «юношей». Образ Саввы, как и образ Молодца в «Повести о Горе и Злочастии», обобщает черты молодого поколения, стремящегося сбросить гнет вековых традиций, жить в полную меру своих удалых молодецких сил. Образ беса дает возможность автору повести объяснить причины необыкновенных удач и поражений героя в жизни, а также показать мятущуюся душу молодого человека с его жаждой бурной и мятежной жизни, стремлением сделаться знатным. В стиле повести сочетаются традиционные книжные приемы и отдельные мотивы устной народной поэзии. Новаторство повести состоит в ее попытке изобразить обыкновенный человеческий характер в обыденной бытовой обстановке, раскрыть сложность и противоречивость характера, показать значение любви в жизни человека. Вполне справедливо поэтому ряд исследователей рассматривает «Повесть о Савве Грудцыне» в качестве начального этапа становления жанра романа. |
| 4. Антон Павлович Чехов. Повести и рассказы 5. Иван Алексеевич Бунин. Рассказы 6. Л. Пантелеев. Повести и рассказы 7. Константин Николаевич Леонтьев. Дитя души (повесть). Мемуары 8. Валентин Павлович Свенцицкий. Избранное 9. Василий Акимович Никифоров-Волгин. Дорожный посох (повесть). Рассказы 10. Иван Сергеевич Шмелев. Няня из Москвы 11. Алексей Константинович Толстой. Князь Серебряный 12. Священник Николай Агафонов. Повести и рассказы 13. Борис Николаевич Ширяев. Неугасимая лампада 14. Алексей Николаевич Варламов. Повести и рассказы 15. Александр Иванович Куприн. Повести и рассказы 16. Владимир Галактионович Короленко. Повести и рассказы 17. Иван Сергеевич Шмелев. Повести и рассказы 18. Иеромонах Тихон (Барсуков). Архиерей 19. Николай Семенович Лесков. Повести и рассказы Следите за новинками серии! 3 Епифаний – монах Троице-Сергиевой лавры. В молодости путешествовал на Восток, был в Иерусалиме. Просвещенный человек, писатель, автор древнейшего жития Сергия, написанного по личным впечатлениям, рассказам Преподобного и близких к нему. Написано оно не позже 25–30 лет по смерти Сергия. Вернуться 4 Древность знала монастыри для монахов и монахинь, общие. Соборное определение 1504 г. запретило это. Вернуться 5 Допускалось, чтобы священниками приходских церквей служили иеромонахи; если эти иеромонахи были и духовниками окрестного населения, то они назывались игуменами, игуменами-старцами; эти игумены-старцы могли постригать в монахи желающих монашествовать (не в монастырях, a при мирских церквах, в мирских домах, вообще в миру, что тогда допускалось). Таким образом, «игумен-старец Митрофан» не был игуменом монастыря, a, по-видимому, именно сельским иеромонахом-духовником, имевшим право пострижения. Вернуться 6 Образ литовцев для русского народа был «бесовским» и устрашающим. Не раз литовцы наступали на Москву, разоряли и жестоко грабили целую область. Ольгерд водил их к самой Москве (в 1368 г. и в 1370 г.). Дмитрий Донской, победитель Мамая, должен был отсиживаться за московскими стенами перед литовским князем. |
| В конце 30-х – начале 40-х годов XVII b. появляется Азовский цикл исторических повестей. «Повесть о взятии Азова» и три «Повести об Азовском осадном сидении донских казаков»: документальная, «поэтическая» и сказочная. В «поэтической» повести ощущается влияние «Слова о полку Игореве», в «сказочной» заметна дальнейшая беллетризация жанра исторической повести и влияние устной народной словесности. Дальнейшее развитие исторической повести по пути беллетризации и художественного вымысла сказывается в цикле «Повестей о начале Москвы» и «Повести о Тверском Отроче монастыре». В них проявляется и новая авторская позиция, и новое сюжетное построение, основанное на чувствах. В древнерусской литературе к XVII b. уже прочно устоялся жанр повестей об основании монастырей, с определенным сюжетным каноном. Действие повести начиналось с поиска места, Божественного знамения, указывающего на нужное место, затем шло описание подготовки территории, строительства часовни или храма, обустройство монастыря и рассказ или сообщение о его процветании. «Повесть о Тверском Отроче монастыре» также могла бы быть написана по этой сложившейся схеме, если бы автор не увлекся романтической историей любви легендарного основателя монастыря отрока Георгия к девице Ксении. История душевной драмы, ставшей причиной ухода Георгия из мира, предпослана самой истории основания монастыря. А параллельно описана счастливая любовь и брак Ксении и тверского князя Ярослава Ярославича. И хотя в произведении много исторических и географических реалий, воспроизводящих в условиях XVII b. русский быт второй половины XIII b., оно не может служить достоверным историческим источником. В повести доминирует вымысел, и ее сюжет в первой части строится под воздействием свадебной песни и самого свадебного обряда и лишь во второй – по законам жанра повести. Использование образов и художественных средств народной поэзии в описании сильных чувств и переживаний героев делает повесть особенно поэтичной. В XVI–XVII bb. происходит дальнейшее размежевание церковнославянского и русского языков. В XVI b. появляются переводы с церковнославянского языка на «просту мову» и создаются «церковнославянско-русские» словари. В публицистике XVI b. также происходит языковое размежевание: «Когда автор говорит как бы не от своего лица, употребляется церковнославянский язык; там же, где речь идет о предметах личного характера, о личных впечатлениях, находим русский язык, т. е. противопоставление церковнославянского и русского соответствует противопоставлению объективного и субъективного содержания». |
| Одно из самых замечательных произведений XVII века – «Повесть о Тверском Отроче монастыре» – позволяет проследить развитие повествовательного искусства. Повесть рассказывает о довольно обычной житейской драме невеста отказывает своему жениху и выходит замуж за другого. Конфликт возрастает оттого, что оба героя повести, и бывший жених, и будущий супруг, связаны между собой дружбой и феодальными отношениями первый – слуга, «отрок» второго. Второй – его господИн.Замечательную особенность повести составляет то, что она не строится на обычном для средневековых сюжетов конфликте добра со злом. Борьба злого начала с добрым, которая всегда почти являлась «двигателем сюжета» древнерусских произведений, вызывала потребность следить за его развитием, желать торжества добру над злом, – в сюжете «Повести о Тверском Отроче монастыре» отсутствует полностью. В повести нет ни злых персонажей, ни злого начала вообще. В ней отсутствует даже социальный конфликт действие происходит как бы в идеальной стране, где существуют добрые отношения между князем и его подчиненными. Крестьяне, бояре и их жены строго выполняют указания князя, радуются его женитьбе, с радостью встречают его молодую жену – простую крестьянку. И тем не менее конфликт налицо – конфликт острый, трагичный, заставляющий страдать всех действующих лиц повести, а одного из них, отрока Григория, уйти в леса и основать там монастырь. Это происходит потому, что впервые в русской литературе конфликт перенесен из сферы мировой борьбы зла с добром в самую суть человеческой природы. Двое любят одну и ту же героиню, и ни один из них не виноват в своем чувстве. Виновата ли Ксения в том, что предпочла одного другому? Конечно, и она ни в чем не виновата, но в оправдание ее автору пока еще все же приходится прибегать к типично средневековому приему Ксения следует Божественной воле. Она послушно выполняет то, что ей предначертано и чего она не может не сделать. Этим самым автор как бы освобождает ее от тяжести ответственности за принимаемые ею решения она, в сущности, ничего не решает и вовсе не «изменяет» Григорию; она только следует явленному ей сверху. Разумеется, это вмешательство сверху ослабляет земной, чисто человеческий, характер конфликта, но об этом вмешательстве рассказывается в повести в высшей степени тактично. Вмешательство судьбы не имеет церковного характера. И в этом новизна повести. Нигде не говорится о видениях Ксении, о ее вещих снах, слышанном ею голосе или о чем-либо подобном. У Ксении дар прозорливости, но эта прозорливость имеет не церковный, а вполне фольклорный характер. Она «знает» то, что должно совершиться, а почему знает – об этом читателю не сообщается. Она знает так, как знает будущее мудрый человек. Ксения – «мудрая дева», персонаж, хорошо известный в русском фольклоре и отразившийся в древнерусской литературе:вспомним деву Февронию в «Повести о Петре и Фев- ронии Муромских» XVI века. |
| Из многочисленных вариантов Повести мы выбрали для публикации редакцию 1603 г., ее текст более целен, так как не содержит еще некоторых вставок более позднего времени в описании монастырской жизни XVI в. Повесть – сложное произведение, она складывается постепенно из отдельных частей – повестей, сказаний, описаний; их место в композиции Повести определяется временем описываемых в каждой части событий. Первая часть посвящена истории монастыря от открытия пещер до смерти игумена Корнилия в 1570 г. и заканчивается краткими сообщениями о поставлении игумена Саввы, а после него Сильвестра. Следующие две части содержат описание осады Пскова и монастыря войсками Стефана Батория в 1581–1582 гг. Затем в Повести рассказывается о переложении мощей первых печерских старцев (4-я часть); повествуется о том, как в 1601 г. был установлен крестный ход из монастыря в Псков в память о событиях 1581 г., и дается текст чина крестного хода (5-я и 6-я части). Описание голода в 1602 г., крестного хода в Камно и молебнов о даровании плодов земных содержится в 6-й части Повести. Описание монастыря 1603 г. – последняя часть Повести. Другие редакции XVII в. дополняются описанием чудес от икон Богородицы Успение и Умиление, рассказом о нашествии иноплеменников (отрядов Лисовского и Ходкевича) на монастырь в 1611 г. Отдельные части Повести создавались в разное время разными авторами. Они представляют собою разные жанровые формы – чин крестного хода, переписка между игуменом монастыря и псковским епископом, описание монастыря – своеобразный путеводитель по его территории, подробный рассказ об осаде монастыря и города, близкий к воинской повести и др. Отличаются части и в стилевом отношении: рассказы о начале монастыря патерикового типа, простые и занимательные, сменяются назидательными рассуждениями и сложными синтаксическими конструкциями в описании осады монастыря и изложении чина крестного хода, лирическими строками о страшном бедствии – голоде 1602 г., конкретным, точным описанием территории монастыря. О живом интересе русских людей к рассказам из Повести о Псково-Печерском монастыре свидетельствует большое число ее списков разных редакций. |
| Чу! Не слышно ли? 1918 г. О серии «Классика русской духовной прозы» По словам А. П. Чехова, «человек или должен быть верующим, или ищущим веры, иначе он пустой человек». Как тут не вспомнить и крылатую фразу Тертуллиана о том, что «душа человека по природе своей христианка»! Русская литература с ее вниманием к человеческой душе, к «проклятым вопросам» бытия пронизана поиском веры, стремлением «дойти до самой сути». Именно такие произведения – рассказывающие о силе духа, поднимающие вопросы об истинном смысле жизни, о Боге и человеке – представлены в серии «Классика русской духовной прозы». Эта серия объединила книги, которые при других обстоятельствах едва ли могли бы оказаться на одной полке. Наряду с хрестоматийными «Повестями Белкина» и «Тарасом Бульбой» вы встретите здесь и менее популярные произведения русских классиков, а также сможете познакомиться с творчеством авторов не так хорошо известных современному читателю, например с художественной прозой протоиерея Валентина Свенцицкого. Некоторые произведения, такие как повесть «Архиерей» иеромонаха Тихона (Барсукова), для многих станут открытием. В серию также вошла яркая проза современных писателей, продолжающих традиции классической литературы. Мы рекомендуем 1. Александр Сергеевич Пушкин. Повести 2. Николай Васильевич Гоголь. Повести 3. Федор Михайлович Достоевский. Повести и рассказы 4. Антон Павлович Чехов. Повести и рассказы 5. Иван Алексеевич Бунин. Рассказы 6. Л. Пантелеев. Повести и рассказы 7. Константин Николаевич Леонтьев. Дитя души (повесть). Мемуары 8. Валентин Павлович Свенцицкий. Избранное 9. Василий Акимович Никифоров-Волгин. Дорожный посох (повесть). Рассказы 10. Иван Сергеевич Шмелев. Няня из Москвы 11. Алексей Константинович Толстой. Князь Серебряный 12. Священник Николай Агафонов. Повести и рассказы 13. Борис Николаевич Ширяев. Неугасимая лампада 14. Алексей Николаевич Варламов. Повести и рассказы 15. Владимир Галактионович Короленко. Повести и рассказы 16. Борис Константинович Зайцев. Избранное |
| Итак, для Свода митрополита Фотия Епифаний Премудрый специально написал Повесть о Куликовской битве, Повесть о нашествии Тохтамыша, Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, Слово о том, како бился Витовт с Ордою, Слово о житии и преставлении тверского князя Михаила Александровича, Поучение по поводу знамения 1402 г., рассказ о кончине митрополита Киприана. Одиноко в этом смысле стоит Повесть о Темир–Аксаке. Среди различных ее вариантов существует один, наиболее полно отражающий, как ни удивительно, стиль Епифания Премудрого — это вариант, помещенный в Типографской летописи . Вариант имеет внелетописное происхождение, древнейший список — в составе сборника 70–х годов XV века: Лих. 161. Л. 451—458 об. (самый ранний список вообще Повести о Темир–Аксаке). Впоследствии данный вариант Повести вошел в состав Ростовского свода 1489 г. и теперь читается в различных изводах Типографской летописи. Повесть о Темир–Аксаке начинается так: «Бысть в пятое на десять лето царства Тахтамышова, а в седмое лето княжениа великого князя Василиа Дмитреевича, … бысть замятня велика в Орде» (160). В следуюшем 1396 г. умер Стефан Пермский, и мы можем сравнить слова Повести с описанием события в Житии Стефана (85): «В лето 6904, … при благоверном князи великом Василии Дмитриевичи, в седмое лето княжениа его… , в шестое на десять лето владычества Тактамыша князя». «Бысть замятня велика» — написано в Повести о нашествии Тохтамыша (192), «бысть в то время замятня велика» — замечено в Троицкой летописи под 6915 г. Далее в Повести о Темир–Аксаке читаем: «Прииде некый царь… с восточныа страны» (160); в Троицкой летописи под 6868 г.: «приде… некий царь с востока», в Повести о Куликовской битве: «идет на него некий царь с востока» (130). В Повести Тимур «ни смирился, ни укротился» (161), зато по Троицкой летописи (под 6893 г.) князь Олег «покорися и укротися и умилися». К Тимуру примкнули «юноши немилостивии, мужи сурови и злии человеци» (161), в Житии Стефана Пермского (31) также упоминаются «суровейшие мужи, невернии человецы», в Троицкой летописи (под 6901 г.) — «сурови человеци, сверепии людие», в Повести о нашествии Тохтамыша осуждаются «недобрии человецы» (192, 194). |
|
|
