| 27. Значение древних храмов Выдающиеся исторические храмы каждого государства являются первым источником для суждения о характере и истории различных видов церковного искусства. В них наиболее ярко и определенно выразились, с одной стороны, забота правительства и населения о развитии церковного искусства, а с другой стороны – художественный дух и творчество деятелей искусства: архитекторов (в области церковного строительства), художников (в области живописи) и духовных композиторов (в области церковного пения). Эти храмы естественно являются и первым источником, откуда проистекает и разливается художественный вкус и навык по всем уголкам государства, по всем сердцам христианского населения. Взоры населения и путешественников с интересом и любовью останавливаются на стройных архитектурных внешних и внутренних линиях выдающихся храмов, на священных изображениях, а слух и чувство приходящих в храмы прислушиваются к стройному умилительному пению и благолепным действиям совершаемого здесь богослужения. И так как большинство исторических русских храмов связаны с великими и священными событиями из жизни Церкви, Государства и Царствующего Дома – то эти храмы будят и возвышают не только художественное, но и патриотическое чувство. Таковы русские храмы: Успенский и Архангельский соборы, церковь Св. Василия Блаженного и Храм Христа Спасителя в Москве (рис. 82 – 84, л. 18 и 19); Александро-Невская Лавра (рис. 89 и 90, л. 20), Казанский (рис. 91 – 93), Исаакиевский (рис. 103), Петропавловский и Смольный соборы (рис. 98, л. 23), Храм Воскресения Христова – в Петербурге (рис. 115, л. 28), Храм в Борках близ гор. Харькова на месте чудесного Спасения Царской Семьи во время крушения поезда 17 октября 1888 г. (рис. 102, л. 23) и многие другие. 28. Символическое значение различных форм храма Независимо от исторических причин происхождения разнообразных форм христианского храма, каждая их этих форм имеет символическое значение, напоминая о какой-нибудь невидимой священной стороне Церкви и веры христианской. |
| На одном (рис. 24) из них, заслуживающем более подробного исследования, сохранившемся только в обратной половине, тончайшею резьбой и неизвестною нам инкрустацией выполнены: сверху Вознесение на руках 4 ангелов, в миндалевидном ореоле, Господа I. Христа; в средине Божия Матерь на престоле, держащая Младенца (престола не видно), по сторонам надпись IANAΗΨ,-Boзhecehue. По сторонам, на рукавах, 12 апостолов, как бы идущих к Богоматери. Замечательное сочетание Богородицы – Церкви в «Вознесении» с Богоматерью, держащею Младенца. Внизу МЭТМРСФ – и сцена Преображения в миндалине с Пётром и Павлом и три фигурки Апостолов внизу по грудь. Второй крест представляет рельефное изображение: Распятого в колобии , маленьких фигур, по сторонам, Иоанна и Марии, наверху солнца и луны; на обороте (рис. 25) Богородицы оранты и в медальонах четырёх Евангелистов. Кто знает сколько-нибудь стиль сирийских и коптских бронз и резных изделий из слоновой кости, тот легко откроет родство с ними нашего херсонесского креста. Третий образец Корсунского складня (рис. 26) соединяет рельеф с византийскою черневою выкладкой по глубокой резьбе: на обороте креста изображена Богоматерь «Одигитрия», с Младенцем, стоящая, и три Евангелиста в медальонах. Рис. 26. Складень иэ Херсонеса. Рис. 25. Складень из Херсонеса. Об. Рис. 27. Складень из Херсонеса. Рис. 28. Крест–складень из Киева. Четвертый корсунский крест выполнен резьбой и надколом, по резьбе – чернью, но она вся выкрошилась; представляет (рис. 27) Распятого в препоясании, и погрудь Марию и Иоанна скорбящих, с грубыми надписями их имён. Затем, рисунки 28 и 29 представляют корсунский крест, найденный в Киеве, по Холевой улице, в 1893 году: рисунок выполнен здесь хорошею резьбой, надколом, еще в стиле IX – X столетий, отличается чрезвычайною характерностью. Корсунское происхождение вне сомнения. Затем, нам много говорят о «Корсунской» святыне наши предания, но, как всякое предание, данные их крайне смутны. Нам перечисляют множество Корсунских «по преданию» икон и древностей в Новгороде: но и Мстиславово Евангелие, и крест Антония, все это или цареградские произведения, или позднейшие; корсунские иконы–просто всяких «греческих» писем, стенопись – «цареградская» – даже по словам летописи. |
| В свою очередь, тому же Афону придется приписать большую роль и в распространении икон своих мастерских по всему православному Востоку. В самом деле, афонские типы Спасителя и Богоматери появились в России почти в то же время, как они возникли на самом Афоне, т. е. уже в XVI веке. Принимая север России и Новгород за самые отдаленные, по трудности сообщения, от Афона страны, можем, очевидно, не удивляться тому: каким образом композиция (рис. 90) Шуйско-Смоленской иконы Б. М., идущая из итальянского источника, могла очутиться в Грузии, в виде иконы (рис. 91) в Гелатском монастыре, близ Тифлиса. Явление Шуйской Б. М. точно неизвестно, но относится, повидимому, уже к началу XVII столетия. Гелатская икона замечательна также по своему серебряному чеканному окладу, покрывающему сплошною ризою всю живопись и коймы иконы. Икона относится ко временам Баграта III († 1548), так как под изображением Б. М., в молитвенном положении представлены и названы в длинной надписи, начальник казнохранителей и его жена, племянница Баграта 86 . Любопытно, что преувеличенно тонкий нос лика Б. М. сближает этот тип с иконами Феодоровскою, Владимировскою и друг., и что в грузинском титуле, около нимба, Б. М. названа именем «Блахернской». Рис. 90. Образ Чудотворный Б. М. «Шуйской Смоленской» в Шуе, прорись Филимон, собр. Рис. 91. Икона Б. М., чеканная на серебре, в соборе Гелатского м-ря, моление родственников Баграта III († 1548). Рис. 92. «Материалы» Η. П. Лихачева, т. XVII, 33. Периоды перехода греко-итальянских иконографических типов на Афон, а равно и в мастерские собственной Греции, как и сами эпохи изготовления греко-итальянских икон, придется, по всей вероятности, устанавливать различными косвенными путями; примером этого избираем одну представившуюся тему: Воскрешение Лазаря. Рис. 92 передает нам греко-итальянскую икону, изданную в материалах Η. П. Лихачева, таб. XVII – 33, по-видимому, венецианской манеры. Рис. 93. Параклис Георгия в мон. Павла на Афоне, 1423 г. Воскрешение Лазаря. На этой иконе, передающей в осложненном виде и в живописной обстановке евангельское событие, мы находим много характерного итальянского, наиболее, из эпохи XIV века, и знакомого нам по ранним сиенским и отчасти флорентинским переработкам византийских миниатюр. |
| Когда, таким образом, представление о «древе жизни» было перенесено в область церковного искусства, то и самое дерево Креста в том же церковном искусстве тем скорее должно было принять и приняло соответственную тому символическую форму, именно – вид дерева с ветвями, цветами, плодами. Простейший и вместе древнейший вид такого Креста, это – четвероконечный крест с расходящимися от его основания двумя ветвями. Таковые кресты изображались на базах и капителях колонн храма и на плитах иконостасной преграды, даже на печатях и пр. (рис. 4 и 5) 31 . Символика такого Креста не подлежит сомнению, особенно в разных его типах, встречаемых в постенной живописи римских катакомб, на многих памятниках Херсонеса и пр. Так, здесь на иконостасных плитах изображаются изгибающиеся ветви, а посредине, в медальоне, крест в виде монограммы; или помещается подобный же рисунок, но с изображением символического Агнца посредине и т.п. Встречаются кресты с ветвями и цветами, иногда и с кистями виноградной лозы (символ Христа и Евхаристии) и пр. Такого типа символический крест нашел себе большое применение и распространение на Западе – в катакомбах, базиликах, на саркофагах и пр. (рис. 6 и 7) 32 ; на Востоке – в многочисленных храмах, миниатюрах рукописей Грузии и Армении и пр.; в древней России – нагробнице Ярослава в Киеве (рис. 8) 33 , на «Корсунских» (собственно) вратах в Новгородском Софийском соборе и мн. др. (рис. 9) 34 . В дальнейшем своем развитии древо Креста является или в виде ствола с обрубленными ветвями, как на одном костяном рельефе из Бамберга, в Королевской библиотеке в Мюнхене, XI столетия; или на гробнице Шотландского короля Джемса III и его супруги, XV века; на окне собора в Бурге (во Франции) (рис. 10 и 15) 35 ; или в виде крестообразной четырехконечной ветви с тонкими листьями, как в рукописи XIV столетия в Британском музее, в коей содержатся сказания о происхождении древа Креста Христова; или в виде древа с ветвями, цветами и плодами, т.е. полного жизни, как бы торжествующего над смертью : таков крест с Распятием, серебряно-вызолоченный на гробнице св. Елизаветы, XIII столетия, прежде бывший в Марбурге, теперь в Касселе. Наконец, крест, как «райское древо жизни», помещался между двумя другими деревьями. Так на троечастном византийском складне в Луврском музее, Х века, на фреске Успенского собора во Владимире на Клязьме, XIII века, в Ананурской церкви в Грузии и др. (рис. 12, 13 и 14) 36 . |
| Обратная сторона таких символических крестов обычно выполняла функцию прославления искупительной Жертвы Спасителя и Креста Господня, посредством которого искупление свершилось. Для этого использовались символические орнаментальные мотивы (рис. 37), как и на лицевой стороне креста, или тексты молитв и славословий Кресту (рис. 38). Наиболее распространённой является надпись: «Кресту твоему покланяемся Владыко и Святое Воскресение Твое славим». Не менее часто встречаются слова псалма 67: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его…», но также были распространены и слова похвалы кресту: «Крест хранитель всея вселенныя…» или Иисусовой молитвы, или слова апостола Павла ( 1Кор.1:18 ; Гал.6:14 ). Такие тексты молитв на крестах, помимо своего содержания, выполняли ещё и эстетическую функцию, создавая своеобразные орнаменты из букв (рис. 39). На обороте древнейших византийских и русских тельных крестов встречаются и просительные молитвы с обращением ко Господу и Богородице и просьбой помощи. Таким примером служит надпись на древних крестах «Богородица помогай» и современная молитвенная надпись, появившаяся в конце XIX века: «Спаси и сохрани». (Фёдоров Ю. А. Образ Креста. История и символика православных нагрудных крестов. С. 21). Рис. 37. Рис. 38. Рис. 39. Украшение или святыня На протяжении всей истории христианства традиция почитания Креста и церковное искусство, связанное с ней развивались и обогащались, отражая развитие христианского богословия, иконографии и эстетики конкретной эпохи. Вопрос формы и практики ношения нагрудного креста в православии – это вопрос традиции, а не канона. За всю многовековую историю не известно о существовании какой-либо строгой регламентации или канонов относительно его формы, иконографии и надписей. Существующие же письменные установления и предписания, относительно правил ношения крестов, касаются только священнослужителей, а ношение нагрудного креста мирянами является выражением их личного благочестия и поэтому, по-видимому, и остаётся в сфере устной традиции (Нагрудные кресты древнерусского времени из археологических коллекций Государственного Владимиро-Суздальского музея-заповедника-каталог. Владимир, 2013. С. 3). «Крест всякой формы есть истинный крест» — эти слова преподобного Феодора Студита (Преподобный Феодор Студит. Творения. М., 2011) очень точно выражают отношение Церкви к существующему многообразию форм креста. Церковь никогда не препятствовала выражению личного благочестия верующих, если его формы не противоречили основам веры, поэтому этот вопрос и решается индивидуально каждым человеком. |
| Когда, наконец, станут известными в точных фотографических снимках русские чудотворные иконы, будет возможность определить точнее и влияние не только итальянских композиций, но и самих типов Б. М., выработанных школами; флорентинскою (рис. 1, 2, 5, 15, 23 и др.), сиенской (рис. 16, 55, 68, 81 и 146), венецианской (рис. 37, 38), умбрийскою и северной Италии, как равно их переработки в греко-итальянской и итало-критской позднейшей иконописи. 93 Деталь же повторена рядом икон в том же атласе: рис. 63, 64, 65, 68, 70 , 73, 81 и др. У венецианского живописца Stefano Pievano di S. Agnese на образе Б. М. с Младенцем 1869 г., в музее Коррер в Венеции (Алинари фот. 20827), ножка Младенца представлена также подвернутой, как на этих иконах, и возможно, что эта же деталь усвоена у венецианских мастеров от иконописцев (ср. Тихвинскую и другие русские иконы). 95 Н. П. Лихачев, рис. 71 и 72. Передаем снимки обеих икон, дающих любопытные варианты (рис. 104 и 105). 96 Из «Собрания гравир. изобр. икон Б. М.», изд. Общ. Люб. др. Письм., Спб. 1878, Памятники 87. 97 Так отличают этот перевод иконописцы от различных чтимых «Корсунских» икон Б. М., названных так, по-видимому, исключительно в силу особенности своих писем и представляющих переводы Одигитрии и др. типов. Иконы «Корсунского Умиления» находятся в Кашинском Успенском соборе, Спасо-Евфимиевском монастыре в соб. ц., Серпуховском Владычнем м. и пр. К тому же типу относится известная «Касперовская» икона Б. М., принесенная в конце XVI в. из Трансильвании сербом в Херсон, губ. Ольвиопол. у. 100 Paul Mantz «La peinture francaise», 1897, p. 106–8, fig. 36. Perdrizet, La Vierge qui baise la main de l’Enfont. Revue de l’art chr. 1906, 289–294. 104 Малова, Е. прот. «Мироносицкая пустынь Казанской епархии». 1896, стр. 5–11 20–22. В Мироносицкой пустыни две чудотворные иконы: Владимирская и Явленная икона св. жен Мироносиц на аспиде. 105 Архим. Макарий «Арх. описание церковных древностей в Новгороде», II, 62 и 71. Указывается икона «Умиления», прославленная с 1337 г. |
| Уже в VI в. искусство разделилось по этим двум мнениям: на Миланском диптих Христос в яслях под навесом хлева; на камее навеса не видать. Наши Подлинники держатся того мнения, что Христу приличнее было родиться в вертепе, как бы нерукотворно образовавшемся в горе. Так же изображается эта подробность на миниатюре в Менологии Императора Василия, только Богородица сидит; по вообще вся эта миниатюра представляет замечательное сходство с описанием в нашем подлиннике. Те же три ангела, тот же старик пастух в мохнатой козлятине, та же поза сидящего Иосифа, подпершего голову рукою, та же Соломея, только нет ее подруги, девицы, которую впрочем ожидает стоящий возле купели сосуд 41 . Из древних памятников Византийского искусства особенно близка к нашему подлиннику приложенная здесь, в снимке с фотографической копии, средняя часть диптиха, из слоновой кости, IX или X в., хранящаяся в Ватиканском музее (рис. 4). Незначительная разность состоит только в том, что старик в мохнатой козлятине не стоит перед Иосифом, как в Подлиннике, а, опираясь на костыль идет, ведомый юношеской фигурой. Чтобы показать наглядно, как однажды установившийся сюжет удерживается в церковном искусстве в течение столетий, здесь же (рис. 5), приложен снимок с одного из изображений, на металлических вратах базилики Св. Павла в Риме, деланных в XI в. в Цареграде, а на рис. 6, из рисунков, украшающих металлические же врата Суздальского собора Рождества Богородицы, XIII в. 42 С переводом русских подлинников согласуются византийские мозаики XII в. в Сицилии, так что с Рождеством соединено и Поклонение волхвов, именно в Дворцовой капелле, где волхвы изображены едущими, но Богородица сидит у яслей, а в Соборе Монреаля – Богородица лежит, но волхвов нет. Рис. 4. Диптих IX-X века в музее Ватикана Рис. 5. Рождество Христово на вратах баз. Павла в Риме XI века Рис. 6. Рождество Христово на вратах Суздальского собора XII–XIV века В такой же мере можно бы доказать сличением с древнейшими памятниками первобытность и всех других редакций праздников, описанных в наших подлинниках, но тогда эта статья превратилась бы в иконописный подлинник. |
| 30 . В складах Ватиканской Пинакотеки нашлись две греческие иконы первой половины XV столетия, одна (рис. 24), весьма близкая к сиенским образцам, другая (рис. 25), работы Антонио Пападопуло, позднейшего итало-греческого типа; обе представляют «Млекопитательницу» в двух указанных переводах. Весьма характерным обстоятельством является предание, что древнейшую икону «Млекопитательницы» (рис. 26 – Галактотрофуса) в Афонском Хиландаре («Типикарница») принес когда-то на Афон сам Стефан Неманя. Весьма возможно, что эта икона, столь чуждая византийскому духу иконографии, была сербскою копией итальянского оригинала, выполненной в XIV столетии. В этой иконе Младенец представлен сидящим с правой стороны; в иконе же «Млекопитательницы», особо чтимой под именем «Барловской» или также «Блаженное Чрево» в алтаре Благовещенского Собора в Москве (икону чинил некогда Симон Ушаков) Богомладенец представлен лежащим ло другому итальянскому переводу (рис. 25). Рис. 23. Икона Б. М. «Млекопитательницы», Джиоттовской школы конца XIV в. в Нац. Галл. Рима, фот. Алинари 27444. Рис. 24. Греко-итальянская икона «Млекопитательницы» в отд. Ват. Пинакотеки 280. Икона «Млекопитательницы» почитается также в Ильинском скиту на Афоне, а в русской иконописи распространены иконы и прориси всех трех списков; менее известен список, чтимый в м. Крестогорске близ Минска. Икона Божьей Матери «Типикарницы» (названа так от келии в Карее, где хранился типик Саввы), иначе Млекопитателницы, вряд ди может быть относима к древней византийской иконописи, и сомнительны доказательства ее древности в мнимых изображениях Марии, кормящей Младенца в римских катакомбах. Изображает ли фигура матери с ребенком в катакомбных фресках Марию, или нет, все же ничего общего с ними наш образ не имеет. Византийская иконография не знает такого памятника, и подобные темы принадлежат позднейшему периоду западного искусства. Тем более трудно доказывать происхождение иконы из иерусалимского монастыря св. Саввы Освященного, который будто бы завещал имеющему прийти в его обитель Савве Сербскому , как рассказывают паломнические книги, эту икону 31 . |
| Затем, взяв третью просфору, священник, со словами: «Честнаго славнаго Пророка, Предтечи и Крестителя Иоанна» изымает из нее частицу и полагает ее на дискосе с левой стороны Агнца, ближе к верхней его части (рис. 107). Потом священник говорит: «Святых славных пророков Моисея и Аарона, Илии и Елисея, Давида и Иессея, святых триех отроков, и Даниила пророка, и всех святых пророков», изымает из просфоры вторую частицу, полагает ее ниже первой, также с левой стороны Агнца, на том же расстоянии от Агнца, что и первая (рис. 108). Священник, далее, говорит: «Святых славных и всехвальных апостолов Петра и Павла и прочих всех святых апостолов» и, изъяв из просфоры третью частицу, полагает ее ниже второй, с левой стороны Агнца. Тем самым священник оканчивает первый вертикальный ряд частиц (рис. 109). Затем священник снова говорит: «Иже во святых отец наших, святителей Василия Великаго , Григория Богослова и Иоанна Златоустаг о, Афанасия и Кирилла, Николая Мирликийскаго, Мефодия, учителя Словенскаго, Михаила Киевскаго, Петра, Алексия, Ионы, Филиппа и Ермогена Московских , Никиты, епископа Новгородскаго, Леонтия, епископа Ростовскаго, и всех святых святителей» и, изъяв из просфоры четвертую частицу, полагает ее на одном уровне с первой частицей, слева от нее (рис. 110). Далее священник говорит: «Святаго апостола первомученика и архидиакона Стефана, святых великих мучеников Димитрия, Георгия, Феодора Тирона, Феодора Стратилата и всех святых мученик, и мучениц Феклы, Варвары, Кириакии, Евфимии и Параскевы, Екатерины и всех святых мучениц» и, изъяв пятую частицу полагает ее ниже четвертой, слева от второй (рис. 111). Продолжая, священник говорит: «Преподобных и богоносных отец наших Антония, Евфимия, Саввы, Онуфрия, Афанасия Афонскаго , Антония и Феодосия Печерских , Сергия Радонежскаго, Варлаама Хутынскаго, Серафима Саровскаго и всех преподобных отец; и преподобных матерей Пелагии, Феодосии, Анастасии, Евпраксии, Февронии, Феодулии, Евфросинии, Марии Египтяныни и всех святых преподобных матерей» и, изъяв шестую частицу, полагает ее ниже пятой, слева от третьей. Тем самым священник заканчивает второй вертикальный ряд частиц (рис. 112). |
| По обе ее стороны находятся погрудные изображения святых с нечитаемыми надписями. На второй створке изображена фигура св. Николая, стоящего в рост и держащего евангелие. По сторонам его расположены образы Козьмы и Демьяна. На центральных фигурах прекрасно выполнена одежда, ниспадающая волнистыми складками. Третий энколпион, состоящий из двух створок, найденных рядом на капище 3, имеет прямые концы, заканчивающиеся утолщенными перекладинами (рис. 33, 4). Крест отлит грубо, фигура распятого Христа изображена примитивно, она не вполне пропорциональна, руки широко распростерты, подчеркнуто преувеличены кисти рук и ступни ног. Вторая створка креста совсем гладкая. Форма креста редкая для складней. Н. П. Кондаков считал кресты с прямоугольными окончаниям лопастей сравнительно ранними (1896, с. 113–117). Такое окончание в виде поперечной перекладины имели кресты с эмалью, найденные в районе Киева и датированные Б. А. Рыбаковым XII в. (1948, с. 386, 387). Примитивное изображение распятия, напоминающее найденное в Звенигороде, помещено на змеевиках, датированных первой половиной XII в. (Седова М.В., 1966, с. 243). Равноконечный крест, отлитый из оловянно-свинцового сплава, с расширенными концами, украшенными тремя шариками, подражающими зерни (капище 3, 33,9), по новгородским аналогам может датироваться XII – серединой XIII в. (Седова М. В., 1981, с. 52, рис. 17, 4). Литой оловянный крест с рифленой поверхностью и шариками на концах (капище 3, рис. 33, 3) в Новгороде относится к 20–30-м годам XIII в. (Седова М. В., 1981, с. 54, рис. 16, 18). Маленькие равноконечные кресты с прямыми концами, сделанные из шифера и горной смолы (капище 3, рис. 33, 2, 6), часто встречают в слоях предмонгольского времени (Лысенко П. Ф., 1985, с. 325). Маленький перламутровый крестик с квадратным среднекрестием и расширяющимися треугольниками на лопастях (капище 3, рис. 33, 5) имеет аналогии на Райковецком городище и в кладе, найденном около Сахновки (Гончаров В. К., 1951, табл. XXII, 10; Корзухина Г. |
|
|
