| Развивая учение о переселении душ, индийские философы утверждали, что души людей и животных одинаковы и отличаются только временной телесной формой. Душа, например, заключенная в червяке, может вселиться со временем в тело человека, и наоборот, душа человека может быть послана за грехи в тело червяка, лягушки, змеи. Вот почему индийцы видят в каждом животном себе подобных и обращаются с ними кротко, стараются не убивать их и воздерживаются от животной пищи. По законам Ману, за убийство животного и употребления его в пищу, виновный в том потерпит насильственную смерть в своих новых воплощениях столько раз, сколько было волос на голове убитого им животного. Вообще, по законам Ману душа человека обречена на бесчисленное множество переселений, доходящее в некоторых случаях до десяти тысяч миллионов раз, то есть чуть не до бесконечности. Таким образом, переселение душ, вместо того, чтобы спасти душу от мучений и привести ее к слиянию с Брамой, само становилось бесконечным мучением. Поэтому, наряду с учением о переселении душ возникло и учение об избавлении от этого мучения. По мнению индийских философов, причина греха не злоупотребление свободою воли, а самое тело человека; в нем, в теле, гнездится все зло, все грехи. Поэтому, чтобы избавиться от грехов и, следовательно, от переселений в новые тела, надо освободиться от всякой привязанности к своему телу и считать его врагом своим, мешающим достигнуть соединения с Брамой; надо оставить его без всякого внимания и попечения и вообще относиться к нему так, чтобы душа могла покинуть его во всякое время без малейшего сожаления. На этом основании, жрецы проповедовали необходимость самоистязания и умерщвления плоти; и победившим свою плоть считался тот, кто, воспринимая различные впечатления, не испытывал от них ни радости, ни отвращения. Устанавливая правила самоистязания и умерщвления плоти, жрецы, составлявшие касту браманов, установили также обязательное приношение жертв в каждое новолуние и каждое полнолуние, а также множество обрядов, совершаемых при непременном участии браманов. Сделав исполнение всех жертв и обрядов безусловно обязательными для всех, браманы освободили от них только себя. Они требовали к себе особого почтения от всех и выдавали себя за святых, исшедших из уст самого Брамы. Они же были судьями и приговорами своими по уголовным и религиозным делам еще более возвышали свою власть. Словом, бесконечное и мучительное переселение душ, строгие правила самоистязания и умерщвления плоти, доведенные до крайности, и рабское подчинение браманам доводили многих до отчаяния и вынуждали искать освобождения и от переселений, и от власти браманов. И вот, как протест против браманизма, появился буддизм. |
| Запрещение самоубийства мы находим в религии египтян, персов, римлян, магометан и некоторых других народов. Религия индейцев напротив не только дозволяла самоубийство, но даже восхваляла и придавала ему значение религиозного служения Богу. Среди индейцев была секта так называемых гимнософистов, которые совершали самоубийство с особенной торжественностью. Брамины умерщвляли себя, бросаясь под колесницу, на которой везли чтимого ими идола. Женщины Индейцев часто добровольно умерщвляли себя на могилах своих мужей, и это совершалось не вследствие печали по умершему, а вследствие того, что самоубийству придавалось религиозно-нравственное значение. По законам Ману, кто достиг таких лет, что видел уже внуков, тот может умереть добровольно 9 . По свидетельству путешественников, последователи Будды до сих пор еще умерщвляют себя добровольно – В философии вопрос о самоубийстве решался также неодинаково. Противниками самоубийств в древнее время были Пифагор, Сократ, Платон, Аристотель, неоплатоники. Из нового времени можно указать на Гуго Гроция, Спинозу, Христиана Вольфа, Мендельсона, Энгеля и других. Защитниками самоубийства были в древней философии, главным образом, киники и стоки, а в новое время – Фома Морус, Пуффендорф, Монтень, Джон Донн, Давид Юм, Вольтер, Руссо, Монтескье, французские энциклопедисты и материалисты 18 века, Робен Фрис, Бенеке и другие 10 . Излагать отдельно мнение каждого из упомянутых нами мыслителей здесь мы не станем, а прямо перейдем к изложению взгляда на самоубийство, касаясь философских учений настолько, насколько это будет нужно для уяснения христианского учения. Как же нужно смотреть на добровольное самоубийство с христианской точки зрения? Христианский взгляд на самоубийство определяется учением об отношении человека к Богу, ближним и себе самому. С этих трех точек зрения рассматривали самоубийства философы-моралисты; с этих трех точек зрения, и мы будем смотреть на самоубийство в своем рассуждении. Рассмотрим сначала самоубийство с точки зрения обязанностей человека к себе самому, обязанностям, называемым обыкновенно низшими. |
| Если цель брака – дети, а дети нужны для защиты отечества и продолжения культа, то брак является уже не делом свободы, а религиозной и гражданской обязанностью, нарушение которой карается законами. И вот, как в Греции, так и в Риме мы находим целый ряд законов, карающих безбрачие 17 Последним из таких законов был знаменитый lex Julia et Papia Poppea, который так возмущал Тертуллиана 18 и был отменен Септимием Севером (193– 211). Бездетного Епаминонда укоряли за то, что он плохо позаботился об отечестве 19 . С другой стороны, если цель брака дети, то где нет надежды иметь детей, там нет и брака, и потому бесплодие жены было одним, а иногда и единственным из поводов к разводу. Римский историк Геллий в своих Анналах сообщает, что в древнем Риме вследствие строгости нравов в течение нескольких веков не было ни одного случая развода и первым развелся с женой патриций Карвилий Руга вследствие ее бесплодия. Он горячо любил свою жену, но счел долгом развестись с ней, так как его клятвенное брачное обещание гласило, что он женится для того, чтобы иметь детей 20 . То же рассказывает Геродот о двух спартанских царях 21 . Дигесты упоминают, что развод часто происходит из-за бесплодия жены 22 . По законам Ману в Индии развод с бесплодной женой по истечении восьми лет был обязателен 23 . Чтобы обеспечить мужу потомство, древние законы не останавливались даже перед такими, по-видимому, непреодолимыми препятствиями, как бесплодие самого мужа и даже его смерть. В таком случае прибегали к фикции левирата. Отец или брат бесплодного или умершего мужа брал его жену, и потомство от этого сожития считалось потомством мужа. Так было в Индии 24 , так было и у древних греков 25 . Существовал левират и у древних евреев ( Втор. 25, 5 . Ср.: Мф. 22, 23–32 ; Мк. 12, 19 ; Лк. 20, 28 ). Брак на жене брата был здесь строго воспрещен ( Лев. 18, 16, 20, 21 . Ср.: Мф. 14, 4 ; Мк. 6, 18 ), но когда нужно было дать потомство умершему брату, отказ от такого брака считался бесчестным делом. Вполне правы были, поэтому древние христианские писатели, полагавшие, что почти все дохристианское человечество видело в потомстве главную цель брака, и объяснявшие существование такого воззрения редкостью населения, родовым характером древнего быта, отсутствием надежды на будущую жизнь и т.д. 26 |
| Существовал такой взгляд и у греков. Грек вступал в брак ради законных детей . «Гетер мы имеем для развлечения, конкубин — для телесного наслаждения, а жен мы имеем, чтобы иметь законных детей и хранительниц дома», — говорит Демосфен , а Платон в своих «Законах» дает этой мысли широкую философскую постановку, видя в браке как бы продолжение борьбы за существование человека и после смерти, и выражает эту мысль в красивом образе факела жизни, который из рук в руки передается одним поколением другому . Через много столетий повторяет эту мысль великий византийский законодатель Юстиниан в одной из своих новелл: «Брак настолько честен, что он как бы искусственно вводит бессмертие в род человеческий, и благодаря рождению детей поколения остаются обновленными» . А позднее эту мысль повторил в своей новелле другой крупный византийский законодатель - Лев Философ . Воззрение на потомство, как главную цель брака, отражалось и на частных пунктах брачного законодательства древности в виде обязательности, как брака, так и развода в случае бесплодия жены, и в виде закона о левирате. Если цель брака — дети, а дети нужны для защиты отечества и продолжения культа, то брак является уже не делом свободы, а религиозной и гражданской обязанностью, нарушение которой карается законами. И вот, как в Греции, так и в Риме мы находим целый ряд законов, карающих безбрачие Последним из таких законов был знаменитый lex Julia et Papia Poppea, который так возмущал Тертуллиана и был отменен Септимием Севером (193— 211). Бездетного Епаминонда укоряли за то, что он плохо позаботился об отечестве . С другой стороны, если цель брака дети, то где нет надежды иметь детей, там нет и брака, и потому бесплодие жены было одним, а иногда и единственным из поводов к разводу. Римский историк Геллий в своих Анналах сообщает, что в древнем Риме вследствие строгости нравов в течение нескольких веков не было ни одного случая развода и первым развелся с женой патриций Карвилий Руга вследствие ее бесплодия. Он горячо любил свою жену, но счел долгом развестись с ней, так как его клятвенное брачное обещание гласило, что он женится для того, чтобы иметь детей . То же рассказывает Геродот о двух спартанских царях . Дигесты упоминают, что развод часто происходит из-за бесплодия жены . По законам Ману в Индии развод с бесплодной женой по истечении восьми лет был обязателен . |
| Я всем сердцем верил ей. Я знал, что это была моя карма. Чести быть принятым на учебу при храме в Дурге удостаивались единицы. Мне было всего десять лет, однако я уже был известен в нашей части острова. Многие пандиты предсказывали мне большое будущее не только из-за моего отца, но и потому, что я сам вел строгую религиозную жизнь. И все помнили, как на двенадцатый день после моего рождения был совершен очень большой барахи. Полностью подчиняясь ведам и законам Ману, я выполнял все пять ежедневных обязанностей брамина. Я не позволял себе никаких компромиссов: например, в отличие от тех индуистов, которые носили кожаные ремни и обувь, я содрогался при мысли, что смогу надеть на себя кожу какого-нибудь животного, особенно коровы. Ведь это мог быть мой предок или близкий родственник! Меня все больше уважали как будущего пандита. Просыпаясь на рассвете, я с молитвой обращался к Вишну и просил его руководить предстоящей мне работой, а также повторял, что я – одно целое с Брахманом: «Я – господь, ничем не отличающийся от него, Брахман, не страдающий от печали и гнева. Я есть сущность, знание и блаженство и вечно свободен. О господь всего мира, всего разума, верховное божество, супруг Лакшми, о Вишну, я буду исполнять все обязанности моего земного существования.… О господь, владеющий моими чувствами, с тобою в моем сердце я буду делать все, что мне поручено». После этого следовала церемония купания – акт очищения, подготавливавший меня к дальнейшей работе, и пение Гайатри-мантры: «Ом, Бху, Бхува, Сува мы медитируем на восхитительное сияние блистающего жизнедателя, Савитры; да разбудит он наши разумы.» Я считал ее мантрой всех мантр, самой сутью духовной власти Брахмана, и мог повторять эту оду солнцу, взятую из риг-веды , каждый день сотни раз, на санскрите – языке богов. Ценность мантры – в повторении: чем больше, тем лучше, и я, будучи еще ребенком и не понимая, что она значит, повторял ее много раз. Гораздо важнее понимания смысла было правильное произношение санскритских звуков, что и делает мантру эффективной. Я был твердо уверен, как и все инду-исты, что мантра является воплощением самого божества и благодаря правильному повторению Гайатри-мантры и ежедневному поклонению солнце удерживалось на своем месте. |
| В первобытной эпохе человечества ученые не находят ничего похожего на брачную организацию; существовал полнейший гетеризм. С постепенным развитием человчества смешение полов изменяется более или менее определенным многобрачием. Послднее представляет собою два вида полового единения: многомужество и многоженство Последнее более распространено и господствует среди даже полукультурных народов. Евреям, по Моисееву закону, многоженство формально не запрещалось; только в XI в. постановлением Вормского собора раввинов, под председательством рабби Гершона бен – Иегуды многоженство было запрещено, но, тем не менее, оно сохранилось среди восточных евреев до наших дней вследствие некультурности последних. Брачным совершеннолетием по еврейскому праву признается 13-летний возраст, но это постановление теряет свою силу, вследствие общих законов тех стран, в которых евреи живут. Понятие евреев о браке есть самое древнее идеальное понятие; оно излагается в первой книге Моисея. У индусов, no законм Ману, брак признается священной обязанностью, по законам Будды он рассматривается лишь как средство к достижению рождения детей. В древнем Риме первоначально господствовал полнейший гетеризм; культ предков (fas) начинает придавать браку религиозный характер. С развитием в Риме юридико – политического начала, брак получает политическое свойство; является jus соппиви(39,2,5) первоначально доступное лишь патрициям, а затем в 445 г. до Рождества Христова достигнутое и плебеями. Кроме законного брака, римское законодательство отмечает: 1) конкубинат – продолжительное сожительство, устанавливаемое уведомлением о его заключении должностного лица; 2) контуберниум – связь между рабами и между свободными и рабами. Законный брак заключался: confarreatio – религиозньми обрядами, coeмpmio – символической покупкой жены мужем, usus – путем давности (сожительство в течение года). С распространением христианства в установлении существа брака вносится чуждый древнему миру возвышенный и чистый идеал божественности; общение с церковью, и поэтому брак является великим таинством, сопряженный особой блогодатью. |
| 218 См.: Законы Ману VI.6, Васиштха-дхармашастра IX.1, Х.9–10. В «Гаутама-дхармашастре» прямо указывается, что аскет должен носить материю, дабы скрыть свою наготу (II 1.17.18). 219 См.: Законы Ману VI.26–27, 43–44; Васиштха-дхармашастра Х.11; Гаутама-дхармашастра III.17.11. 221 Лесной отшельник может питаться любыми видами растительной пищи (кроме грибов): зеленью, корнями и плодами, но ему запрещено есть мясо (Законы Ману VI. 13–14; ср. Васиштха-дхармашастра IX.7). 225 Так, в «Ачаранга-сутре» в качестве находящихся в ослеплении названы те, кто убивает животных ради их мяса, те, кто убивает их ради крови, те, кто убивает их ради жил или мозга и т., д. (1.1.6.5). 226 По «Законам Ману», лесной отшельник может потреблять и приготовленное на огне, и естественно созревшее, истолченное в ступке или собственными зубами (VI.17). 228 Ср. сообщения «Буддачариты» Ашвагхоши о тех аскетах из «рощи подвижников», которые жевали траву, как олени, подбирали пищу с земли, как птицы, и питались только тем, что могли «собрать ртом» (VII.5, 15, 16). 230 Большую строгость в соблюдении ахимсы проявляют течения, которые были интегрированы индуизмом, но первоначально близки «неортодоксальным» направлениям. В их числе древнейшие санкхьяики, глава которых Капила вступил, согласно «Махабхарате», в серьезную дискуссию с брахманистской «ортодоксией» по поводу приношения в жертву коровы (XII.260–262 по критическому изданию). Это сказание включено в цикл легенд «Махабхараты», посвященных ахимсе (ср. легенды о царе Вичакхну, запретившем у себя жертвоприношение коровы, или о брахмане Сатье, потерявшем после заклания оленя всю свою «заслугу»); отдельные персонажи цикла (например, торговец Туладхара) по своему духовному облику гораздо ближе джайнам, чем индуистам (XI 1.253–256). 231 См.: Законы Ману VI.5, 8, 11–12. Обязанность обеспечить безопасность живых существ вменяется и аскету (Васиштха-дхармашастра Х.1–3; Баудхаяна-дхармашастра II.10.17.29–30; Законы Ману VII.68–69). 232 Именно с соблюдением ахимсы связаны, надо полагать, предписания не ступать на вспаханное поле (Васиштха-дхармашастра IX.3). По той же причине не дозволяется менять местожительство в период дождей (Гаутама-дхармашастра III.17.13). |
| 234 В «Ачаранга-сутре» перечисляются те, кто по разным причинам «с целью и без цели» лишает жизни животных. Учение, согласно которому животных можно любым образом обижать (убивать, мучить, поносить, уводить), – «учение недостойных» (I.1.6.5; I.4.2.4). 235 О расхождении у адживиков слов с делами в вопросах общения полов сообщается в «Сутра-кританге»; сам Госала утверждает, что для его последователей иметь связь с женщиной не предосудительно (II.6.7–8). Буддийские тексты упоминают о фактах весьма сомнительного общения адживиков с буддийскими бхикшуни. 238 Можно полагать, что упражнения различных групп, близких адживикам, перечисляются в «Буддачарите» при описании «рощи подвижников». Речь идет прежде всего об аскетах, подражавших жующим траву оленям, лежавших на муравейниках, не вылезавших из воды, где плавали рыбы и черепахи (VII.5, 15, 17). В ответ на вопрос учеников, может ли быть какая-нибудь польза от подобного рода упражнений, рассказана «Наннгуттха-джатака» 144). 241 См.: Шатапатха-брахмана 11.6.6–7, ср. Тайттирия-араньяка 2.16.1. О значении рецитации в брахманической традиции, а затем в индуизме см. [Семенцов, 1985, с. 41–46]. 242 Законы Ману VI.83–85; Васиштха-дхармашастра Х.4–5; Баудхаяна-дхармашастра II. 10.17.41. «Буддачарита» называет в упомянутой «роще подвижников» лесных отшельников, дважды в день приносивших жертву Агни рецитацией (VII. 17). 244 Согласно «Законам Ману» (II.15), агнихотру можно совершать всегда – после восхода солнца, до восхода солнца и когда не видно ни солнца, ни звезд. По другому правилу жертвоприношение на огне следует совершать в начале и в конце дня и ночи (IV.25). Ср.: Васиштха-дхармашастра IX10 и Баудхаяна-дхармашастра III.3.20. 245 По «Законам Ману», аскет не должен домогаться милостыни толкованием предзнаменований, хиромантией или звездочетством (VI 50). Еще более ригористично та же мысль выражена в «Васиштха-дхармашастре» (Х.21). 246 В «Наккхата-джатаке» 49) адживик представлен в качестве эксперта по вопросу о благоприятном времени для свадьбы. Согласно комментарию к «Махавамсе», адживик предсказал будущее величие Ашоке (ср. указания «Артхашастры» в связи с прорицателями) [Бэшем, 1981, с. 127]. |
| Путник . Действительно, когда читаешь Коран и видишь, как неточно Магомет цитирует слова из Ветхого Завета – пророка Моисея и других праотцев и пророков, то всегда одолевает сомнение в истинности слов, которые он приписывает архангелу Гавриилу. Но все же, разве Хаммурапи не говорил от имени бога Мардука, Заратустра – от имени Ормузда, Ману – от имени Вишну? Проводник . Все они были идолопоклонниками и могли ссылаться на то или другое фантастическое божество, наиболее почитаемое в их краях. Никто из них этого не делал, но, как, например, Ликург, они создавали законы по своему разумению и согласно нуждам их народов. Те из них, что ссылались на неких богов, придавали тем самым своим законам больший вес. Путник . Не значит ли это, что ты отрицаешь полезность их законов? Проводник . Отчасти отрицаю, но отчасти и признаю. Я отрицаю их, поскольку те законы не согласуются с заповедями Божьими, начертанными на синайских скрижалях, но признаю то, что согласуется. Особенно это касается учений Ману, Конфуция и Платона, некоторые положения которых поражают человечностью и благородством. Они поистине были великими людьми и составляли законы для своих народов, опираясь на свой жизненный опыт, ум и совесть. Путник . Не находишь ли ты, что некоторые из их законов согласуются с Синайскими заповедями Божьими? Проводник . Да, несомненно. Например, Ману и Конфуций запрещают воровство и клятвопреступление так же строго, как и Бог в Своих Синайских заповедях. Хотя эти законотворцы не знали о едином вечном Боге, они обладали чистой совестью и руководимы были промыслом Божьим. Но все-таки их законы в целом – человеческие, а не божественные. Они созданы по человеческому разумению и опыту, но не по Откровению. Путник . Что, по твоему мнению, самое важное в их законах? Проводник . Самое важное то, что относится к предмету нашего разговора, то есть к закону вообще. Все они, самые выдающиеся законодатели человечества, считали, что нравственный закон доминирует над всеми так называемыми естественными законами. Все они были согласны в том, что природа с ее стихиями отвечает на поведение людей. Например, Конфуций говорил, что «тучи проливаются дождем соответственно прилежности людской». XII. Зависимость человека и природы от нравственного закона |
| Обязанность брамина – спокойствие и созерцание; кшатрия – храбрость; вайшия – земледелие и торговля; шудры – рабская служба. Итак, высшая добродетель является здесь достоянием только избранных; самые возвышенные добродетели составляют принадлежность браминов, а самые блистательные – удел воинов. Что же касается последних двух каст, то, строго говоря, им не предписывается никаких высших добродетелей, от них требуется только или удовлетворение чисто житейским потребностям и нуждам (ваишии) или исполнение чужих приказаний и услужение другим (шудры). Впрочем, хотя неравенство людей нигде не было заявлено в таких резких чертах, как в законах и религии браманов, тем не менее справедливость требует заметить, что кастовые предрассудки не составляют исключительного недостатка браманской морали. Весь почти древний языческий мир, за исключением буддизма, был больше или меньше заражен этими предрассудками. Говоря вообще, апология рабства, например у Аристотеля, грубостью своих выражений мало уступает индийским законам, известным под именем законов Ману. Вот выражения Аристотеля по этому предмету: «Раб есть человек другого человека. Существуют люди, которые суть рабы по природе; это именно те, для которых телесный труд составляет единственное полезное занятие. Существуют люди, стоящие настолько ниже других людей, как животные, – это те, которые предназначены к услужению и одарены разумом лишь настолько, чтобы понимать приказания других» и т. д. Священные книги индийской религии суть: Книга законов Ману, Веды и Пураны. Самые поразительные догмы в индийской религии бесспорно суть: триединство верховного божества (Индийская Тримурти) и воплощение богов. Хотя и тот и другой пункты не составляют исключительной принадлежности этой религии среди древних религий, – но бесспорно ни в одной из них эти пункты не выдаются с такой рельефностью, как в браманстве. Учение о божественной тройственности или требожии встречаются не в одной браманской теософии, но и в других языческих религиозных системах, что, как известно, дало основание утверждать, что троица составляет центральное представление, в кругу которого вращается вся языческая мифология. |
|
|
