| Даже по своей вере и жизни все эти венценосцы совсем мало [-не-] приближались к божественности, а владычество их всегда оставалось довольно ограниченным и в политическом и в религиозном отношении. Чрез них Господь вовсе не воцарялся на земле в надлежащей, божественной мере. Но по самому смыслу всех религиозных убеждений необходимо допустить, что теократический принцип непременно должен воплотиться в совершенной степени, если он выражает абсолютную божественную истину. Коль скоро Бог – творец всяческих, Он обязательно должен получить в мире универсальное возобладание в исповедании и покорности всей твари, когда обнаружится ничтожество всякого идольства. Иначе подвергалась бы крайнему сомнению самая абсолютность или собственная божественность Владыки Израилева. Догматически требуется всецелое земное торжество Господа. Но все человеческие заместители не достигали желательной нормы в данном направлении, и теоретически никто не мог ожидать этого от земнородных. Единственное изъятие принималось для торжества Божия на земле в царстве Мессии, как высшего теократического наместника Божия. Кем бы ни представлялся по природе этот последний, – весь Израиль и в своих пророческих предведениях и в религиозно-национальных чаяниях никогда не предусматривал и не ожидал ничего лучшего. Эпоха мессианская, – в ее окончательном завершении, – есть истинное лето Господне, где Иегова царствует и торжествует по вселенной в своих исповедниках при покорении всех сопротивных сил. Значит, – согласно общему иудейско-христианскому пониманию 44 – всячески неизбежно отнести псаломское обетование исключительно к Мессии, как подлинному субъекту псаломского изображения 45 , а при этом слова «да поклоняется Ему вси Ангели Божии» естественно будут прямым обращением в пользу его. Следовательно, тут чья-то воспроизводимая речь, о чем свидетельствует и псалом дальнейшим замечанием (в ст. 8): «услышал (κουσεν), и возрадовался (слышит и радуется) Сион, и возвеселились (веселятся) дочери Иудины ради судов Твоих, Господи». |
| Литература. Алипий (Кастальский-Бороздин), архим., Исайя (Белов), архим. Догматическое богословие. Троице-Сергиева Лавра, 2000. С. 7–13; Глаголев С. Богословие//Православная богословская энциклопедия, или богословский энциклопедический словарь. Петроград, 1901. Т. 2. С. 790–792; Давыденков О. , прот. Догматическое богословие. М., 1997. Ч. 1, 2. С. 3–15; Давыденков О., прот. Катихизис. М., 2000. С. 4–5, 8–9; Малиновский Н. , прот. Православное догматическое богословие. Сергиев Посад, 1910. Т. 1. С. 5–6; Рассказовский С., свящ. Основы православного вероучения. Шмалий В., свящ. Богословие//Православная энциклопедия. М., 2002. Т. 5. С. 516–517, 520; Шмеман А. , протопресв. Введение в богословие: Курс лекций по догматическому богословию. Клин, 2001. С. 4–5. Вопрос 2. Догмат: определение, этимология термина. В каком значении употреблялся в античной культуре; употребление в Священном Писании, у отцов Церкви; когда приобретает современное значение. Свойства догматов. Богословские мнения (теологумены, частные богословские мнения), их отличие от догматов. Догматы и нравственность Ответ. Дóгмат – это богооткровенная вероучительная истина, содержащая учение о Боге и Его домостроительстве, которую Церковь определяет, исповедует и преподает как неизменное, непререкаемое и обязательное для всех верующих положение православной веры. Слово «догмат» греческого происхождения, оно образовано от глагола прошедшего времени δδογμαι [дéдогмэ] – «решено, положено, определено», который в свою очередь образован от глагола δοκεν [докин, или докéйн] – «думать, полагать, надеяться». Δóγμα обозначает вполне утвердившуюся в человеческом сознании мысль, ставшую твердым убеждением, иначе – бесспорную истину. В античный период догматами назывались преимущественно положения (постулаты) философских систем (нечто вроде математических аксиом), а также моральные нормы и правила, имеющие в обществе силу закона. В разных философских школах были разные догматы . Одна из таких философских аксиом – текучесть воды. А, например, Платон в своем известном труде «Государство», называет догматами правила и нормы, которые относятся к человеческим понятиям о справедливости и прекрасном. Сенека этим же термином обозначал основы нравственного закона, которому должен следовать каждый человек. Цицерон утверждает, что догматами называются такие положения философии или мудрости, которые никто не может отвергать, не погрешая против истины, т. к. нельзя отвергать закон истины и правды. Ориген называет Сократа законодателем догм, а Платона и стоиков – догматиками. Догматами могли называться также постановления государственной власти. |
| Глава II. Церковное право, как наука § 8. Понятие о науке церковного права вообще 1. Определение. – Церковное право, как наука, есть такое изучение церковного права, как объективного явления в жизни Церкви, которое стремится объяснить его из его последних оснований, с точки зрения самой Церкви, с целью изложить приобретенные таким образом, познания в органической системе понятий, соответственно изучаемому предмету. Чтобы уяснить себе это определение, следует обратить внимание на его элементы, т. е. на предмет, задачу, метод и содержание науки церковного права порознь. 2. Предмет и его моменты. – В церковном праве, как объективном явлении, нашему изучению дано несколько различных моментов, тесно между собою связанных. Во-первых, развивая свою правовую деятельность, Церковь преследует определенную указанную ей цель, на основании положительных правил, данных ей ее Божественным Основателем. Эта цель и эти правила ее достижения составляют таким образом, руководящую идею и основания церковного права, обусловливающие его особенности. Это момент основоположительный или принципиальный. Во-вторых, осуществляя при руководстве данных ей начал эту идею в действительных юридических отношениях и институтах, Церковь действует в мире, т. е. в среде исторических условий, и сама чрез то претерпевает ряд изменений во времени. Это момент исторический или прагматический. В-третьих, все эти действительные отношения и институты, в которых Церковь выражает свою идею исторически, получают юридический характер потому только, что они осуществляют систему юридических понятий, в качестве юридических норм или правил или положений определяющих и регулирующих эти отношения и институты. Это элемент теоретический или догматический. В-четвертых, все эти понятия или нормы тогда только могут стать таким определяющим действительные отношения началом, если они выражены во всеобщее сведение в положительной словесной форме закона, или же чрез осуществление на практике в форме юридического обычая, с которыми мы можем познакомиться непосредственно, или же чрез посторонние указания на их существование. Это момент документальный. |
| Солунские христиане думали, что уже настоит день Христов (2 ст.). Такое ложное мнение вредно отзывалось на их жизни: оно лишило их трезвости мысли и блогоразумия, и многие из них совсем уже не занимались делами, а в ожидании скорой кончины мира, предавались праздности (3, 6–12). Чтобы устранить такой беспорядок и успокоить солунян, апостол указывает, что они ошибочно думают, будто уже настоит день Христов, потому что еще не пришло отступление ( ποστασα, – покинутие или оставление определенной, обязательной и господствующей нормы в качестве специально индивидуального факта, в данном случае – ποσιασα от евангелия царствия Божия) и не явился (ποκαλυφϑ, – обнаружится, выйдет на свет, покажется) в мир беззаконник ( тщьщц), его же Господь Иисус убиет духом уст Своих и упразднить явлением пришествия Своего (8 ст.). Стало быть ближайшим признаком второго пришествия Христова служат, по мысли апостола, явление беззаконника, имеющего и могущего возрасти в благоприятной и сродной ему среде. Сообразно с целью указания на его явление, апостолу, очевидно, надлежало преподать, с одной стороны, возможно полное учение об антихристе, с другой, – учение ясное, понятное для всех, употребляя слова в самом строгом, собственном смысле, а не в переносном; если же почему-либо необходимо было бы апостолу употребить речь не прямую, то, без сомнения, он указал бы солунянам, что слова его должно понимать в смысле несобственном. Но ничего подобного нет, да и не может быть при той цели, с какою ап. Павел излагает ученье об антихристе. Самый образ выражений апостольских представляет антихриста, как определенного человека, – но такого, какой может появиться только в век чрезвычайного беззакония и отвержения евангелия, который будет чудовищным воплощением зла. Апостол называет его человеком беззакония (или греха), т. е. чрезвычайным беззаконником, злодеем, сыном погибели, говорит о нем, что он сядет в храме, будет выдавать себя за Бога, творить знамения и чудеса, что никак нельзя понимать в коллективном и общем значении. |
| И среди множества вопросов, поднимаемых Исидором Севильским в его трудах, значимое место занимает проблема vita activa и vita contemplativa. Прелат Севильи говорит о ней, главным образом, в двух своих сочинениях: «Дифференции» (Differentiae, 600–615) и «Сентенции» (Sententiae, 613–615 гг.). Первая часть «Различий» фактически представляет собой словарь синонимов, вторая – изложение основных христианских догматов посредством определения схожих богословских терминов. Интересующие нас параграфы содержит именно вторая книга, которая была создана, видимо, непосредственно перед «Сентенциями» 8 . В ней говорится о Троице, сущности Христа, ангелах и людях, свободной воле, благодати и грехопадении, а также о созерцательной и деятельной жизни 9 . «Сентенции» поднимают догматические и морально-этические вопросы. Здесь читатель находит развернутую модель христианского общества (от Бога до простых верующих), принципы его функционирования как части божественного миропорядка и нормы поведения в нем. О жизни деятельной и созерцательной говорится в третьей книге, отличающейся практичностью. Здесь также излагаются представления автора о каре Божьей, о терпении, об искушениях дьявола и средствах борьбы с ними, о молитве, чтении и знаниях, о монахах, правителях, судьях, церковных предстоятелях и учителях. Источниками «Сентенций» послужили сочинения Григория Великого , Августина Блаженного , Иеронима и др. В жанровом отношении «Сентенции» стали своего рода прообразом позднейших сумм 10 . Принципиально важен тот факт, что как в «Дифференциях», так и в «Сентенциях» проблема соотношения vita activa и vita contemplativa стала предметом специального рассмотрения. Поэтому в основу настоящей статьи положен анализ именно этих двух текстов. Вместе с тем понимание взглядов севильского прелата возможно в контексте традиции представлений о деятельной и созерцательной жизни. Деятельная и созерцательная жизнь в латинской патристике: Августин Блаженный и Григорий Великий Христианская концепция деятельной и созерцательной жизни зародилась под сильным влиянием неоплатонизма в рамках греческой патристической и аскетической традиций. По утверждению Урсулы Кинг, Климент Александрийский первым среди христианских мыслителей обратил внимание на значение созерцания и деятельности, использовав образы Марфы и Марии из Евангелия от Луки ( Лк. 10:38–42 ) 11 . Тем самым он заложил экзегетические основания темы деятельной и созерцательной жизни. В дальнейшем эту тему развивали такие видные христианские писатели, как Ориген , Евагрий Понтийский , Иоанн Кассиан 12 . |
| Слова. IV. 325. – В Церкви, как теле Христовом, все изначала органически упорядочено . Каждому указано свое служение, и если И. Христос «не устроил кого оком или устами сего тела, тот не должен присвоять себе особенных обязанностей сих членов» Слова. IV. 185. – «Как член естественного тела никогда не престает быть членом, разве чрез невозвратное отсечение и совершенную смерть; так и человек, облекшийся в крещении во Христа, никогда не престает быть членом тела Христова, разве чрез невозвратное отпадение от Церкви Христовой и вечную смерть» Фuл. I. 243 . Ср. Пр. Катех. Чл. 9. – «Когда таинственное тело «последнего Адама» 1Кор. 15, 45 … «созиждется» совершенно и окончательно, тогда… наступит великая «Суббота» Бога и человеков» Фuл. I. 266 . Тело Христово, Церковь , «ни в каком смысле не есть «тело» римского епископа»; следовательно, и римский епископ «не есть ни в каком смысле «глава» Церкви» Фuл. II. 157 : Церковь «не может быть двоеглавою » Фuл. I. 234 ; Слова. IV, 327–328. – С одной стороны, чувство уважения к инославным исповеданиям останавливает московского святителя в нерешительном различении между «чисто» и «нечисто истинною Церковию» Фuл. II. 28–9 ; ср. Слова. IV, 134. 324–8, а, с другой, еще бóльшее благоговение пред истиною побуждает его нередко входить в тот глубокий и изящно-тонкий анализ папистических заблуждений , равного которому трудно отыскать еще другого в богословской литературе Фuл. II. 75–7; 121–5; 149–55 . Слова. II. 407–408. – Вообще к великим достоинствам рассматриваемых богословских трудов м. Филарета относятся как сила и глубина мысли, так и поразительная утонченность его логики и диалектики. Вышеизложенные содержание и достоинства творений м. Филарета налагали на нас высокий долг воспользоваться заключающимися в последних догматическими данными по вопросу о Церкви в качестве наиболее точной и определенной нормы православного учения о Церкви, в его отличии как от инославных заблуждений, так и от различных видоизменений у других православных писателей. |
| Отвержение или искажение догматов равно духовному самоубийству, ибо такой человек отсекает себя от животворящего Тела Церкви, прерывая тем самым жизненную связь между собой и благодатными силами Церкви, которые только и могут исполнить человека вечной, Божественной жизнью и перевести его из смерти в эту вечную жизнь. Незаменимость святых догматов оправдывает всю ревность Церкви в отношении истин веры и объясняет всю ее богомудрую решительность в отлучении тех, кто либо отвергает, либо извращает Божественные догматы. Если бы Церковь стала к этому равнодушной, то перестала бы быть Церковью, так как удостоверила бы тем самым, что она не осознаёт незаменимости, животворности и спасительности вечных, Божественных истин, содержащихся в святых догматах Откровения. Догматы суть общеобязательные истины веры еще и потому, что они – богоданные нормы правильного религиозного мышления и верного религиозного чувства. Опираясь на них, каждый христианин может возвышать свою мысль и чувство до недосягаемых божественных совершенств. Вне их он постоянно утопает в зыбком песке человеческого релятивизма, пока тот не поглотит его совсем. Нигде – ни на земле, ни на небе – нет большей свободы и более благоприятных возможностей для бессмертной деятельности человеческой мысли и чувства, как в Божественных, догматических истинах Церкви, ибо они вводят человека в Царство Троичного Божества, в Котором всё бесконечно, вечно и неизмеримо. Есть ли где вящая свобода, чем в неисчерпаемых глубинах и на необозримых высотах Божия Духа? Апостол, глаголющий: «где Дух Господень, там свобода» (ο δ т Πνεμα Κυρου, ε λευϑερα), – возвещает вечную истину ( 2Кор.3:17 ; ср.: 1Кор.2:10–12 ; Рим.8:16 ). г) Неизменность как свойство догматов вытекает из их богооткровенности, церковности и необходимости для человеческой жизни и спасения. Как Богом данные правила веры, от усвоения которых зависит спасение людей, догматы неизменны и неприкосновенны, поэтому Вселенская Христова Церковь анафемой охраняет их неизменность от тех, кто на нее покушается (см. |
| Чтобы выполнить свое апостольское назначение, Церковь не только внешне, но и по самому своему существу должна быть именно такой, какою она была при апостолах. Все существенное, чем обладала Церковь при апостолах, должно сохраняться в ней до скончания века. Во-первых, в Церкви сохраняется учение, переданное апостолами, — апостольское Предание. В апостольских Посланиях много говорится о необходимости держаться этого учения: Братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим (2 Сол.2:15). Держись образца здравого учения, которое ты слышал от меня... (2 Тим.1:13). Там же неоднократно отмечается, что следует удаляться от тех учителей, чье учение не утверждается на проповеди апостолов: О, Тимофей! храни преданное тебе, отвращаясь негодного пустословия и прекословий лжеименного знания... (1 Тим.6:20). Но если бы даже мы, или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема (Гал.1:8). Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся (Тит.3:10). Эти слова ап. Павла фактически представляют собой практическое применение нормы, установленной Самим Господом: ...а если и Церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь (Мф.18:17). Необходимо не только отвращаться от лжеучителей, но и полемизировать с ними с позиций апостольского учения: Есть много и непокорных, пустословов и обманщиков, особенно из обрезанных, каковым должно заграждать уста... (Тит.1:10-11). Во-вторых, помимо апостольского учения, в Церкви должны сохраняться благодатные дары Духа Святого, которые Церковь в лице апостолов получила в день Пятидесятницы. Благодатным основанием и видимым выражением апостольства Церкви является апостольское преемство, т. е. преемство даров Святого Духа, передаваемое через священное рукоположение в таинстве священства, поэтому важнейшая сторона апостольства Церкви — это непрерывное преемство от апостолов богоучрежденной иерархии, которая верна апостольскому Преданию в учении, в священнодействии и в основах церковного устройства. |
| Чтобы выполнить свое апостольское назначение, Церковь не только внешне, но и по самому своему существу должна быть именно такой, какою она была при апостолах. Все существенное, чем обладала Церковь при апостолах, должно сохраняться в ней до скончания века. Во-первых, в Церкви сохраняется учение, переданное апостолами, – апостольское Предание. В апостольских Посланиях много говорится о необходимости держаться этого учения: Братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим ( 2Сол.2:15 ). Держись образца здравого учения, которое ты слышал от меня... ( 2Тим.1:13 ). Там же неоднократно отмечается, что следует удаляться от тех учителей, чье учение не утверждается на проповеди апостолов: О, Тимофей! храни преданное тебе, отвращаясь негодного пустословия и прекословий лжеименного знания... ( 1Тим.6:20 ). Но если бы даже мы, или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема ( Гал.1:8 ). Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся ( Тит.3:10 ). Эти слова ап. Павла фактически представляют собой практическое применение нормы, установленной Самим Господом: ...а если и Церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь ( Мф.18:17 ). Необходимо не только отвращаться от лжеучителей, но и полемизировать с ними с позиций апостольского учения: Есть много и непокорных, пустословов и обманщиков, особенно из обрезанных, каковым должно заграждать уста... ( Тит.1:10–11 ). Во-вторых, помимо апостольского учения, в Церкви должны сохраняться благодатные дары Духа Святого, которые Церковь в лице апостолов получила в день Пятидесятницы. Благодатным основанием и видимым выражением апостольства Церкви является апостольское преемство, т. е. преемство даров Святого Духа, передаваемое через священное рукоположение в таинстве священства 1201 , поэтому важнейшая сторона апостольства Церкви – это непрерывное преемство от апостолов богоучрежденной иерархии, которая верна апостольскому Преданию в учении, в священнодействии и в основах церковного устройства 1202 . Глава 4. Богоучрежденная церковная иерархия |
| Ситуация парадоксальная, побуждающая нас к углублённому размышлению о статусе канонов в Церкви. Радикально простые решения – либо объявить всякое неприменение буквальных правил злоупотреблением и, скажем, применительно к практике церковных наказаний настаивать на необходимости отлучения от причастия кающихся грешников, согласно правилам на 7, 10, 15 или 20 лет, либо видеть в канонах только памятник христианской письменности и церковной истории и совершенно не считаться с ними в реальной церковной жизни – представляются одинаково неразумными, нецерковными и неприемлемыми подходами к проблеме. Дело в том, что каноны по сути своей представляют приложение неизменных и вечных, непогрешимых основ христианского нравственного учения и экклезиологических догматов, содержащихся либо прямо, либо implicite в их текстах, к изменяющейся церковной жизни. Поэтому во всяком каноне можно обнаружить с одной стороны укоренённость в неизменном догматическом учении Церкви, а с другой – тот факт, что каноническая норма всегда актуальна и, следовательно, обусловлена исторически конкретной ситуацией, связана с обстоятельствами церковной жизни, которые имели место в момент издания правила и которые впоследствии могли измениться. Таким образом, в идее всякого канона содержится неизменный, догматически обусловленный момент, но в своём коренном и буквальном смысле канон отражает и преходящие обстоятельства церковной жизни. Каноны отмене не подлежат, но это не значит, что правовые нормы, установленные в них, абсолютно неизменны. При этом уместную гибкость в подходе к нормам канонов можно обнаружить в текстах самих правил. Так, 37-е Апостольское правило предусматривает, чтобы епископы каждой области собирались на собор два раза в году, а в 8-м правиле Трулльского Собора отцы, ссылаясь на набеги варваров и иные случайные препятствия, вводят новую норму – созывать соборы один раз в год. Означает ли это, что 8-е правило Трулльского Собора отменило 37-е Апостольское правило? Нет, не означает, ибо созыв собора дважды в год по-прежнему рассматривается, как желательное установление, но ввиду возникших затруднений вводится новый порядок. Но делать при этом вывод, что канонический порядок соблюдается только в тех случаях, когда соборы созываются два раза или единожды в год, было бы тоже каноническим буквализмом. Очевидно, что когда в связи с укрупнением Поместных Церквей, в связи с образованием Патриархатов, соборы стали созываться ещё реже, это не было отступлением от канонических принципов, ибо принципиальная и неизменная экклезиологическая идея 37-го Апостольского правила и 8-го правила Трулльского Собора заключается в соборности, а конкретная периодичность в созыве соборов может, если руководствоваться примером отцов Трулльского Собора, устанавливаться с учётом обстоятельств своего времени, которые не остаются на века одними и теми же. |
|
|
