| По свиде-тельству бл. Иеронима, еще еретик Порфирий (неоплатоник) относил происхождение ее ко времени Антиоха Епифана. Это мнение основательно опровергали Евсевий Кесарий-ский, Мефодий Тирский, Аполлинарий Лаодикийский и сам Иероним. В новое время Спиноза отвергал подлинность первых семи глав книги Даниила, написанных арамейским языком, и признал их произведением неизвестного лица, заимствованным из халдейских летописей. Тоже мнение о происхождении от Даниила лишь последних глав поддержива-ли Ньютон и Бособр. Уриель Акоста (в 1624 г.) отвергал подлинность всей книги, потому что в ней содержится ясное учение о воскресении мертвых, каковое «могло быть заимствовано» лишь из «фарисейских произведений»: книг Иудифь, 3 и 4 Ездры и т. п. Землер отвергал подлинность и богодухновенность книги Даниила. Мохаелис отвергал подлинность 3 6 глав и признал их произведением «позднейшего второго переводчика», а остальные считал подлинными. Позднее Корроди и Бертольд, согласно с Порфирием, отнесли происхождение книги ко времени Антиоха Епифана и имели себе множество последователей: Давидсона, Де-Ветте Шрадера, Вельгаузена, Рейса, Ватке, Графа, Бермана, Конига, Мейнгольда и др. Нужно, впрочем, заметить, что в западной литературе, до последнего времени, не было недостатка и в защитниках подлинности книги. Таковы: из протестантских ученых Генгстенберг, основательно разобравший все возражения и положительно доказавший подлинность всей книги, позднее: Пьюзей, Кейль, Фюллер и др.; из католических: Кнабенбауер, Вигуру, Ролинг и др. 105 В русской литературе существуют апологетические монографии, в коих доказывается подлинность и единство книги пр. Даниила 106 . Более поздняя библиологическая и экзегетическая монография принадлежит г. Песоцкому: Св. Пророк Даниил. Киев. 1897 г. Итак, книга пр. Даниила имеет обширную критическую литературу и вынуждает православного богослова заняться доводами последней. Рассмотрим их. Возражения против подлинности книги пр. Даниила главным образом вытекали из отрицательно-богословского мотива: необычайной ясности пророчеств Даниила о будущих отдаленных событиях, из эпохи Антиоха Епифана (7 и 11 гл.), который (мотив) побуждал считать писателя книги Даниила современником этого царя. |
| Идеи, сформулированные в романах Мережковского языком художественных образов, любопытны, прежде всего, с этой стороны. То, что он пытался выразить в художественной форме, особенно дорого для него и усреднённо характерно для всего «серебряного века» Так, в романе «Смерть богов (Юлиан Отступник)» (1896), первом в трилогии «Христос и Антихрист», автор видит в отступнике от Христовой Истины, императоре Юлиане,— своего рода предтечу Возрождения, пленённого красотою языческого мировидения, красотою плоти , и стремящегося с её помощью преодолеть некрасивость раннего христианства. Юлиан как бы обогнал своё время и оттого оказался обречённым. Сам очарованный языческой красотою, Мережковский не может не сочувствовать Юлиану— и поэтому «узревает»: одолевая все заблуждения и препятствия, всю ограниченность противников Юлиана— видится в будущем и грядёт «великое веселие Возрождения» (1,306). Не так ли и «серебряный век» пришёл, отвергнув «отжившее» свой срок христианство? Боги умерли— в век Юлиана, но вновь воскресли— в обновлении Ренессанса. Леонардо— великий художник и пророк Возрождения несёт в себе идею глубочайшего мистического прозрения, доступного служителю красоты: «Воистину, по силе созерцания, он уже не человек. Захочет быть зрителем небесной прелести, или образов чудовищных, смешных, плачевных, ужасных— надо всем он владыка, как Бог!» (2,41). Мережковский здесь выдаёт тайные вожделения определённого типа художников, к которому он мнил и себя принадлежащим: вожделения быть как Бог . Вот и проговорился: не что иное, как первородный грех в откровенном проявлении движет тайными стремлениями этих зрителей небесной прелести . То-то и оно, что— прелести . Ещё раз, не подозревая о том, себя выдал. Стремление к человекобожию Мережковский ощутил без сомнения в себе и подобных себе— и вряд ли догадался о том? Но даже самому Леонардо писатель отказывает в способности достичь названного совершенства. Мережковский почувствовал скрытый порок человека Возрождения: отсутствие цельности внутренней, разбросанность стремлений, присущая даже одному из гениев эпохи: «Сразу тысячи дел. Не кончив одного, берётся за другое. Впрочем, каждое из дел похоже на игру, каждая игра— на дело. Разнообразен и непонятен. Чезаре говорит, что скорее потекут реки вспять, чем Леонардо сосредоточится на одном каком-нибудь замысле и доведёт его до конца» (1,444). |
| Напряжённость нравственных требований у рассмотренных писателей объясняется характером эпохи – это было время гонений, в такое время всегда энтузиазм возрастает. Имеет здесь также значение и то, что проповедниками строгой морали большею частью выступали пророки, то есть харизматики-энтузиасты, которым, конечно, трудно было удержаться от преувеличений. Таким образом, некоторые колебания в сохранении чистоты апостольского вероучения в данный период объясняются чисто случайными историческими обстоятельствами, а вовсе не обусловливаются отсутствием до середины II века признанного апостольского Предания и общецерковного обязательного вероучения. Зачатки Малоазийского богословия, данные в трудах свв. Игнатия и Поликарпа, не заглохли во внутренно-церковной литературе II века. 178 A. Harnak. Die Lehre der zwölf Apostel. (Texte und Untersuchungen. 2, 1–2) Leipzig. 1884. 180 Учение Двенадцати Апостолов. Новооткрытый памятник древней церковной литературы в переводе с греческого с введением и примечаниями. ТКДА. 1884. Т. 3. Ноябрь. С. 344–384. 184 W. Rordorf – автор предисловия к французскому изданию в SC говорит об этом произведении как об анонимном (SC. Т. 248. P. 108). 190 Vie de Schenute. Cm.: R. A. Kraft. Barnabas and the Didache. The Apostolic Fathers, A new Translation and Commentary, 3. NY. 1965. 191 J. Schlecht. Doctrina XII Apostolorum, una cum antiqua versione latina prioris parties de Duabis Viis. Freiburg. 1900. 192 Изданный Б. Пецем (B. Pez) в 1723 г. в Thesaurus anecdotorum novissimus. IV. Pars II. Col. 5–8//SC. T. 248. P. 207–210. 193 Constitutiones Apostolorum//PG. T. 1. Col. 509–1157; р.п.: Постановления Апостольские. Казань. 1864; СПб. 2000 (CPGS. 1730). 194 Климент Александрийский – Strom. I, 20, 100//PG. T. 8. Col. 817C; р. п.: T. l.C. 132; Ориген Александрийский – De princip. III, 2, 7//PG. T. 11. Col. 313AC; р. п.: C. 235; псевдо-Киприан – Cypr. Carthag. De aleatoribus//PL. T. 4. Col. 827–835; псевдо-Афанасиево сочинение De virginitate//PG. T. 28. Col. 251–283, содержащее 2-ю евхаристическую молитву «Дидахи» (9, 3–4). |
| Кончается Второзаконие описанием смерти Моисея (34). Лишь издали, с горы Нево, смог взглянуть он на равнины за Иорданом, куда ему не суждено было вступить. Буквально текст во Втор 34,5-6 может быть переведен так: «Ягве похоронил его». Это окружает таинственностью кончину вождя, законодателя и пророка, чья жизнь была исполнена необычайных знамений и великих событий. Вопросы для повторения 1. О чем повествует книга Чисел? 2. Опишите путь Израиля от Синая до Ханаана. 3. В чем особенность ветхозаветного священства? 4. Чем оно отличается от новозаветного? 5. Кто выступал против Моисея? 6. Каково возможное толкование рассказа о медном змее? 7. Что представлял собой Ханаан в XIII веке? 8. Чем объясняется неприязнь Израиля к хананеям? 9. Как понимать закон «священной войны»? 10. В чем смысл сказания о Валааме? 11. Чем вызвано возобновление Завета? 12. Как складывалась книга Второзакония? 13. Из каких главных частей она состоит? 14. Каково ее основное содержание? 15. Как оно соотносится с новозаветной Церковью? 16. Что говорит Второзаконие о смерти Моисея? Раздел III Исторические и Учительные Книги (до эпохи пророков-писателей) Эпоха Иисуса Навина и судей, около 1200-1040 годов до Р.Х §26 Борьба за землю обетованную. Книга Иисуса Навина 1. Исторические книги Ветхого Завета (Ис Нав, Суд, Цар) в современной библеистике принято называть Второзаконнической историей , поскольку считается, что первоначально она открывалась Второзаконием. По ветхозаветной традиции эта трилогия (или тетралогия, см. §5) носит название Древние Пророки. Боговдохновенные составители Исторических книг использовали народные предания и документы в целях религиозного учительства. В отличие от языческих собирателей легенд и летописей, библейские историки стремились не вызвать у народа восхищение своим прошлым, а прежде всего — пробудить его совесть. Все писания Древних Пророков проникнуты единой богословской идеей, которая сводится к следующему: — Господь отдает Своему народу обетованную землю, но на определенном условии: он должен блюсти и исполнять Завет; |
| Святой Ипполит – один из выдающихся церковных писателей эпохи гонений. Большая часть его сочинений посвящена полемике против ересей: маркионитов, монтанистов, ноэтиан и феодотиан. Среди них особое значение имеют три обобщающих полемических труда: «Малый лабиринт», «Вивлидарион» и «Философумены», ранее утраченные и обнаруженные в 1842 году. В «Философуменах» представлены в полемическом изложении не только христианские ереси, но и древние философские системы. При этом автор приводит обширные цитаты из философской классики, в частности, из этого труда известны некоторые изречения Гераклита, нигде более не сохранившиеся. До нас дошли отрывки из экзегетических сочинений Ипполита, его проповеди. Около 220 года он составил сборник дисциплинарных правил, или канонов, который известен по его переделке, выполненной в III веке в Египте, где он получил название «Церковные каноны святых апостолов». В основу этого памятника легло «Дидахи» с его учением о двух путях жизни и смерти. В «Церковных канонах», однако, в отличие от «Дидахи», упоминаются уже не только епископы и диаконы, но и пресвитеры, зато уже ничего не говорится о странствующих пророках и учителях. «Церковные каноны святых апостолов» поныне входят в состав действующего права Коптской и Эфиопской Церквей. В первой половине III века появилось и «Наставление апостолов» («Дидаскалия тон апостолон»), усваиваемое апостолам, в действительности составленное, по предположениям большинства исследователей, одним из епископов Сирии. В христианских Церквях этой страны «Дидаскалия» пользовалась особым авторитетом. Греческий подлинник «Дидаскалии» сохранился лишь в переработанном виде в составе более позднего памятника – «Апостольские постановления», но до нас дошли переводы «Дидаскалии» на сирийский, эфиопский и арабский языки, а также латинские фрагменты. «Дидаскалия» представляет собой пространное сочинение религиозно-нравственного и дисциплинарного содержания. В нем в виде соборного послания апостолов излагаются поучения о разных сторонах церковной жизни, в основном богослужебной и дисциплинарной. В этом памятнике, помимо трех иерархических степеней, упоминаются церковные вдовицы, диакониссы, чтецы и иподиаконы. |
| Различные представители этой гипотезы, обозначаемой обычно под именем гипотезы Графа, хотя различным образом видоизменяют частные пункты, согласны в допущении того, что пророки не знали обрядовых законов священнического Кодекса, что этот Кодекс был конечным продуктом проповеди пророков, и что, следовательно, культ, употребляемый в Иерусалиме в конце периода царей, был установлен Второзаконием и только им одним. Священнический Кодекс, даже если он связывается в частности с древними обычаями, рассматривается в его тенденции и системе, как выражение священнических идей и стремлений, которые появились после разрушения первого храма и его культа, прежде всего во время плена, и мало-помалу вошли в практику при возобновлении культа в новом Иерусалиме, в персидский период. Вопреки этой системе, которая приобретала себе все более и более приверженцев между представителями науки Ветхого Завета, другие различными способами старались доказать, что работа первого Елогиста принадлежит к эпохе раннейшей плена. По одним, это – эпоха, предшествовавшая времени девтерономическому; по другим, это – эпоха, протекшая между обнародованием девтерономического закона при Езекии и падением царства Иудейского. Что некоторые прибавления были сделаны к этому писанию во время и после плена, это не вполне исключается этою теориею. Таким образом, отделяясь от Графа и его последователей, они относят составление главной части священнического писания: Феодор Нольдеке (1869) 818 „к Соломону и разделению царств“, Рудольф Киттель (1881) 819 – между X веком и Иеремиею, Август Дилльман (1886) 820 к 800 году до P. X. 821 К этой группе должно причислить Франца Делича (1880), 822 который, с колебанием и недостатком ясности в своих заключениях, рассматривает священническое писание, как раннейшее плена. – Отношение священнического писания к другим источникам Пятокнижия очень различно изъясняется этими писателями. Никто не допускает, что священнический кодекс составляет основу литературы Ветхого Завета и пророческого развития. Но исходя из гипотезы, что редакция этого законодательства есть заключение обрядового развития, которое примешивается к истории Израиля и пророческой проповеди , они считают долгом утверждать, что действительные обрядовые подробности эпохи раннейшей плена нашли во Второзаконии свое изложение, но не полное, а ограниченное частными пунктами, которые отвечали цели Девтерономиста. Можно, поэтому, начертать полную картину ритуальных обычаев, предшествовавших плену, лишь прибавляя к ним те, которые содержат священнический Кодекс, и исключая те, которые в этой книге суть чисто теоретические, и не приличествуют этой эпохе, но сохраняя из нее те, которые были возможны ранее плена. |
| Встречаются и еще более дробные деления книги на части. Их разнообразие зависит от того, что сам писатель в расположении своего повествования следовал простой хронологической последовательности событий от смерти Моисея до смерти Элеазара и излагал все достопримечательное в этом промежутке времени в непрерывном порядке. Поэтому о каком-либо плане книги Иисуса Навина в строгом смысле этого слова речи быть не может: возможен только более или менее детальный пересказ ее содержания по определенным группам событий. Всего менее можно находить в этой книге вступление – вступление вообще не в обычае у восточных и в частности еврейских историков: они всегда вводят читателя in mediis res, и рассказ о каждом событии составляет вступление к последующему. Равным образом то же нужно сказать и о заключении: самым естественным заключением служит последнее из рассказанных событий, как, напр., в данном случае смерть Элеазара. Несколько времени спустя появилось другое заключение-заметка о смерти Финееса (у LXX) и, наконец, 3-е: стали сыны Израилевы служить Астарте и Астарофу и богам окрестных народов, и предал их Господь в руки Еглона царя Моавитского, и он владел ими 18 лет, – чем, книга и оканчивается. Книга Судей Вторая книга в порядке Невиим носит наименование Шофетим, у LXX κριτα – судии, в Вульгате «liber judicum». Русское и славянское название «книга Судей Израилевых» ведут свое происхождение от древних переводчиков, пользовавшихся текстом Вульгаты. а) Термин – «Шофетим» Понятия о шофетим, давших свое имя целому периоду израильской истории между смертью Иисуса Навина и воцарением Саула, и книге, в которой описана большая часть этого периода, не установилось в науке с достаточной степенью точности. И это неудивительно: одним именем шофетим еврейская история отмечает целый ряд замечательных народных деятелей, между которыми едва ли можно найти двух похожих один на другого; в числе шофетим встречаем и вдохновенную женщину Деворру, к которой сыны Израилевы стекались для разрешения тяжебных дел, и Иаира, мирного патриарха многочисленного племени, и Иеффая, храброго предводителя сначала отряда вольницы, а затем войска Галаадитян, Илия – первосвященника и Самуила пророка. При великом разнообразии лиц, носящих имя шофетим, при различном характере их общественных отношений нелегко уловить общие и существенные черты их деятельности и составить полное и удовлетворительное представление о значении их в жизни еврейского народа. Отсюда множество противоположных определений понятия шофетим, которые не остаются без влияния на суждение о происхождении, характере и основной идее подлежащей нашему рассмотрению книги. |
| Лукиан и Цельс относятся к проявлениям христианства, как мыслители-философы, с любопытством наблюдающие за новыми течениями религиозной и философской мысли и считающие своим правом подвергать их критике, подчас даже и очень резкой. Лукиан Лукиан, живший между 130-м и 200-м годами, был родом из города Самосаты на берегу Евфрата. Он дает о себе некоторые биографические сведения в диалоге «О Сновидении». Сначала он поступил в ученики к своему дяде, скульптору в Самосате, но, будучи им подвергнут суровому наказанию за разбитую мраморную доску, бросил скульптуру и, изучив юридические и словесные науки, сделался ритором-адвокатом и поселился в Антиохии. Он объехал Малую Азию, Македонию, Грецию, Италию, Галлию, останавливаясь в городах и выступая в качестве оратора. Но вскоре и ораторское искусство показалось ему суетным. Он обратился к философии и посвятил себя борьбе с пороками, невежеством и суеверием. В своих сочинениях он бичует нравы и предрассудки современного ему общества, начиная с простого народа и кончая высшими классами, не щадя ни приверженцев официального культа, ни некоторых из своих собратий философов. Его любимое оружие – ирония, сатира, сарказм, и он владеет им в совершенстве. В диалоге «Любитель лжи» (Philopseudês) в котором он осмеивает веру в привидения и чудеса, упоминается сириец из Палестины, изгоняющий демонов и исцеляющий эпилептиков. (Philops., 16). В рассказе «О смерти Перегрина» (Peri tês Peregri-nou teieutês), он прямо говорит о христианах и основателе их вероучения. В лице Перегрина изображен человек честолюбивый, лицемерный и меняющий свои убеждения так же легко, как мифический Протей менял свой внешний вид. Обращаясь в Палестине среди христианских иереев и книжников, он изучает их религию, становится их последователем, толкует его книги и даже пишет в их духе. Вскоре, он становится предметом особого почитания среди христиан. Они провозглашают его своим законодателем, предводителем и пророком и «почитают его, как бога». «Так до сего времени, поясняет Лукиан, они чтут того великого мужа, который был распят в Палестине за то, что ввел в жизнь этот новый культ». |
| В северном Возрождении, которое отличается от южного более тесной связью с религией, в первую очередь выделяется Эразм Роттердамский. Это мыслитель, который оказал безусловное и огромное влияние на многих людей и на многие события своего времени, прежде всего на основоположника Реформации – Мартина Лютера. Эразм Роттердамский (1469–1536) был одним из наиболее плодовитых писателей эпохи Возрождения. Он много переводил, занимался издательской деятельностью. В частности, он первым обратил внимание на то, что латинский перевод Библии к XVI в. уже был издан печатным способом, а греческий текст оставался неизданным. Эразм спешит восполнить этот пробел и в течение года подготовил и издал греческое издание Нового Завета. Текст этот получил впоследствии название «Textus receptus», до XIX в. он был основным, по которому читали Новый Завет в подлиннике. Среди философских работ стоит отметить «Энхиридион, или Оружие христианского воина» и «Диатрибу, или Рассуждение о свободе воли». Первая работа посвящена, как говорил Эразм, философии Христа. Сам Эразм защищал идеалы католической Церкви, хотя многое, конечно, ему не нравилось – распущенность нравов, злоупотребление разного рода католическими положениями, в частности – индульгенциями и т.п. Эразм был по духу своему просветителем и считал, что все люди созданы Богом равными и одинаковыми, и благородство их зависит не от их принадлежности по рождению к дворянскому или царскому роду, а от их воспитания, нравственности, образования. Благородство может быть только духовным и нравственным, но никак не унаследованным. Поэтому главное для Эразма состоит в воспитании и образовании человека; невоспитанного и необразованного человека он ставит даже ниже животного, поскольку животное живет в согласии со своей природой. Выступает Эразм и против распространенных в эпоху Возрождения суеверий, алхимии, астрологии и т.п. При этом иногда он даже перегибает палку, например, выступая против чудес. Он утверждает, что чудеса возможны и необходимы, поскольку Бог существует, но они были во времена пророков, Иисуса Христа, апостолов, а сейчас тех людей, которые могли бы творить чудеса, уже нет, а потому и незачем их искать. |
| Это сообщение византийского хрониста можно было бы считать весьма ценным и интересным, представляющим нам важные и уникальные подробности об одном из епископов-подвижников начала Константиновской эпохи. Однако с этим текстом связан ряд проблем, которые сейчас мы и попробуем в какой-то мере разобрать. Первая из них следующая: почему епископ Досифей, живший в IV веке, не упоминается ни у одного из историков или других церковных писателей IV-VIII веков? На это можно было бы ответить, что автор «Хронографии» имел, видимо, под рукой ряд источников, не дошедших до нас . Тогда его сведения о Дорофее можно было бы признать эксклюзивными. Однако остается непонятным, почему такого выдающегося своей ученостью церковного деятеля, при этом написавшего много сочинений, не упоминает, например, тот же Иероним Стридонский, очень старательно собиравший подобного рода сведения во время своего пребывания в Палестине, то есть в провинции, расположенной недалеко от города Тира (провинция Финикия). Более того, не осталось упоминаний ни об одном из его произведений, кроме «Житий пророков» . Последние, впрочем, датируются временем не ранее VI века, и сложно, если вообще возможно, хоть в какой-то степени установить принадлежность той или иной части или редакторского слоя Дорофея . Хотя целиком вероятность какой-то редакторской работы Тирского епископа над этими текстами исключить нельзя. Примерно то же самое нужно сказать и о византийских списках апостолов и учеников Господа, авторство которых (списков) традиционно связывают, в частности, и с Дорофеем Тирским . Их датируют временем после VIII века . Вместе с тем остается не ясным, почему составители вышеозначенных документов, приписывали авторство в частности Дорофею, епископу Тирскому? На этот вопрос возможны как минимум два ответа. Первый: составители опирались на сходную с Феофановой традицию (или на ту же самую) о том, что Дорофей Тирский что-то подобное составлял (например, списки епископов различных кафедр Востока); второй: Дорофей был редактором или даже составителем одного из таких списков апостолов или учеников Господа с прилагаемыми к этим спискам краткими житиями. Большинство ученых отвергает последнюю версию, но одновременно и первая не получила у них особой поддержки. |
|
|
