| а о чудесах его говорит только о двух и при описании последнего, совершившегося уже в 1541 г, делает замечание: «сия же различная чудеса довольно писана быша в торжественнем (т. е. похвальном) словеси его, в сей же повести сокращено прочих ради деяний». Таким образом оказывается, что слово и житие служат как бы дополнениями одно другому, что житие написано уже после слова, т. е. после 1547 г., и если не тем же автором, то его современником: ибо оно находится уже в списке Степенной книги, писанном в то время 45 . Подобное же отношение замечаем между житием св. князя Всеволода псковского, которое составлено пресвитером Василием после собора 1549 г. и занесено в Макарьевские Чети-минеи, и житием того же князя, помещённых в Степенной: первое, кратко описав жизнь князя, подробно излагает его многочисленные чудеса, последнее, напротив, гораздо обстоятельнее изображает жизнь князя, а из чудес упоминает только об одном и оканчивается так: «многая же его неизчетная чудеса кто может сказати или исписати? Елика же нецыи потщашася отчасти снискати и писанию предати, и сия во иной книзе, в житии его обрящеши». Замечательно, что как автор первого жития св. князя Всеволода сознался в предисловии: «а еже от младых ногтей житие его не свем и не обретох нигде же», так и автор второго жития повторяет тоже с небольшими изменениями речи, ясно указывая, что имел уже под руками первое житие 46 . Житие святителя московского Алексия, помещённое в Степенной книге, представляет собою самую обширную редакцию этого жития и, как само свидетельствует, написано «по благословению преосвященного Макария, митрополита всея Руси, в лето благочестивые державы самодержца… Ивана Васильевича… и при благородном сыне его царевичи Иване», следовательно не прежде 1554 г., когда царевич родился 47 . Житие это заменило собою в Степенной книге другое житие св. Алексия, вероятно, более краткое, но несомненно в ней находившееся и прежде: так как на него ссылался ещё в 1537 г. Василий Тучков в своей повести о Михаиле Клопоском 48 . |
| Оставшиеся версии XPSDG единодушно говорят о языческом сопротивлении св. Еферию, его визите к Константину Великому , выселении при помощи воинской силы язычников из Херсона и вселении туда христиан (последнего нет в S). Попробуем оценить историчность этих данных. Вполне логичным выглядит противостояние святого с язычниками, одержавшими победу над его предшественниками. Приезд в Херсон епископа с Востока говорит о все еще преобладающем восточном начале в слабой местной общине Упоминание о поездке к Константину Великому ставит перед исследователем неизбежный вопрос о соотнесении Еферия Жития с Еферием, «епископом Херсонским» провинции Скифия, подписавшим акты II Вселенского Собора 381 года в Константинополе. Спасая хронологию Жития, Латышев и некоторые другие 47 говорили о двух Ефериях: житийном, бывшем при Константине Великом , и втором, отмеченном в 381 году. Однако такое предположение наталкивается на «бритву Оккама». Нет нужды умножать число епископов с крайне редким (см. выше) именем, если можно объяснить эту проблему иначе. А события, описанные в Житии, заставляют поступить именно так. Дело в том, что репрессивные меры против язычников, описанные в Житии, представимы лишь в конце IV века. Но можно ли доверять сообщению текста об изгнании язычников из города с помощью императорского военного отряда? На наш взгляд можно, если чуть снизить идеологический пафос источника. Св. Еферий не предстает в Житии как окончательный победитель язычников, которым станет лишь св. Капитон (см. ниже). Поэтому его борьба с язычниками вряд ли агиографический топос святого «отца-основателя» (такого, как свт. Николай Мирликийский или свт. Спиридон Тримифунтский; см. ниже), но вероятней отражение реального многолетнего противостояния между христианами и их противниками в Херсоне. Вряд ли речь может идти о тотальном выселении язычников, а вот их преследования и насильственное водворение преследуемых христиан для эпохи Феодосия I (379–395) вполне даже представимо, особенно начиная с 391 года. 48 Вооруженный же конфликт, в результате которого какие-то оппоненты-язычники могли бежать или быть изгнаны из города, оказался представлен автором Жития как изгнание врагов веры (см. также ниже). Не невероятным кажется и возможность инициированного императором переселения в Херсон каких-то, например, малоазийских христиан, которые поддерживали бы в городе политику императора, оказавшегося врагом херсонского большинства. |
| 681 ...словнинъ. – В оригинале σκθης скиф. Древнерусский переводчик, несомненно, был знаком с византийской литературой, в которой «скифами» назывались самые разные северные по отношению к Византии народы, в частности болгары и русские. 683 ...козичиною своею. – Точное значение слова «козичина», так же как и его греч. соответствия αγιομλοις (от αξ ‘коза’ и μαλ ‘шерсть’), неизвестно; вероятнее всего, имеется в виду козья шкура или одеяло из козьей шерсти, а не род одежды, ибо, как было сказано выше, Андрей носил дорогое господское платье. 684 ...тоштетину ялъ... – Греч. τ σλη σθων (τ σλη – разновидность бобовых) является, очевидно, парафразом презрительного σελογος " бобоед». 685 ...на позорищи. – Позорище – театр (θατρον) – монументальное открытое сооружение, предназначавшееся для публичных зрелищ и народных собраний. 686 ...множьство ефиопъ много... – Ефиоп (αθοψ), мавр (муринъ, μαρος), черный – средневековые наименования черта. 687 ...блоризець... – В греч. λευσχμων (=λευχεμων) ‘одетый в белое’ – об ангелах; белые одежды символизировали чистоту и святость. 691 ...благоврный Левъ Мясникъ... – Лев I Великий или Макел (μακλλης ‘мясник’), византийский император (457–474). Называя этого императора Макелом, автор Жития очевидным образом противопоставляет его упомянутому выше Льву, названному им Великим, что является дополнительным аргументом в пользу идентификации последнего со Львом VI Мудрым (см. выше). 693 ...кидонатъ... – Кидонат – кидонийская айва (Кидония – древний город на северном побережье Крита, совр. г. Канея). 694 ...похабу Смеона... – Симеон Юродивый жил в г. Емесе в конце VI в. Из его Жития заимствованы автором Жития Андрея Юродивого некоторые сюжетные мотивы. 695 ...на прдняя спвати, а задняя забывати. – Ср.: «Братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе» ( Фил. 3, 13–14 ). 696 ...близъ блудныхъ храмъ... – Проституция была довольно широко распространена в Константинополе, где почти в каждом квартале имелись публичные дома. |
| Но он был из славян, вообще из славянского племени, к которому высказывает нужное чувство любящего соплеменника, собрата. Нам представляется, что он был из солунских или византийских славян, что он был сожителем святых братьев на Олимпе, был в той «дружине» спутников их, какую видим на пути их в хазарскую миссию, что затем он жил с Мефодием в Полихрониевом монастыре, о котором сообщает некоторые подробности, что далее затем он был в числе тех «споспешников» святых братьев в Византии в подвиге перевода св. книг пред отправлением в моравскую миссию, о которых говорится в обоих Житиях их, и особенно знаменательно в житии Мефодия, что наконец он с некоторыми из других споспешников отправился со святыми братьями в Моравию и здесь оставался споспешником их до кончины их обоих и после до последнего рассеяния учеников Мефодия. С вероятностью можно полагать, что автор Жития Мефодия был прежде и автором Жития Константина. С большею уверенностью можно утверждать, что Жития писаны не на греческом, а на славянском языке. Этот язык, тождественный во всех давнейших списках Житий, есть язык не западных славян, а южных, византийских, солунских, установившийся потом в языке славян болгарских. Он обличает в авторе знакомство и с греческим языком, привычку к греческой фразеологии. Такой язык и был свойствен славянину «споспешнику» святых братьев, прибывшему с ними в Моравию, ознакомившемуся с греческим языком еще на родине, и, всего вероятнее, на солунской родине, ибо и Мефодия он знал, надо полагать, еще по Солуни, так что знал, что Мефодия в свое время любили солунские греки. 398 Думаем, что предположение об авторе Житий, как южном, и всего вероятнее, солунском славянине, знавшем святых братьев издавна, бывшем их сподвижником и споспешником задолго до моравской миссии, может быть подкреплено еще некоторыми соображениями. Тем не менее мы ставим его только как предположение. Важнее то, что есть уже не предположение, а в нашем убеждении несомненная истина – это то, что каждое из Житий писано тем, кто был современником, учеником и сподвижником святых братьев. |
| е. похвальном) Словеси его, в сей же повести сокращено прочих ради деяний». Таким образом, оказывается, что Слово и житие служат как бы дополнениями одно другому, что житие написано уже после Слова, т. е. после 1547 г., и если не тем же автором, то его современником, ибо оно находится уже в списке Степенной книги, писанном в то время . Подобное же отношение замечаем между житием святого князя Всеволода Псковского, которое составлено пресвитером Василием после Собора 1549 г. и занесено в Макарьевские Чети-Минеи, и житием того же князя, помещенным в Степенной: первое, кратко описав жизнь князя, подробно излагает его многочисленные чудеса; последнее, напротив, гораздо обстоятельнее изображает жизнь князя, а из чудес упоминает только об одном и оканчивается так: «Многая же его неизчетная чудеса кто может сказати или исписати? Елика же нецыи потщашася отчасти снискати и писанию предати, и сия во иной книзе, в житии его, обрящеши». Замечательно, что как автор первого жития святого князя Всеволода сознался в предисловии: «А еже от младых ногтей житие его не свем и не обретох нигде же», так и автор второго жития повторяет то же с небольшими изменениями речи, ясно указывая, что имел уже под руками первое житие . Житие святителя Московского Алексия, помещенное в Степенной книге, представляет собою самую обширную редакцию этого жития и, как само свидетельствует, написано «по благословению преосвященнаго Макария, митрополита всеа Русии, в лето благочестивыя державы самодержца... Ивана Васильевича... и при благородном сыне его царевиче Иване», следовательно не прежде 1554 г., когда царевич родился . Житие это заменило собою в Степенной книге другое житие святого Алексия, вероятно более краткое, но несомненно в ней находившееся и прежде, так как на него ссылался еще в 1537 г. Василий Тучков в своей повести о Михаиле Клопском . Житие другого святителя Московского — Ионы, помещенное в той же книге, написано после 1547 г., когда появилось известное похвальное Слово Ионе, потому что повторяет, за исключением предисловия, все содержание этого Слова по порядку, иногда дословно, а вообще более растянуто и витиевато; повторяет и все рассказы Слова о чудесах с прибавлением новых. |
| Остается открытым вопрос о неравномерном составе томов И. м. Так, в том могут входить жития святых, относящиеся к 1 или 3 месяцам. Эрхард предположил наличие неск. разноформатных комплектов по 1, 2 и 3 месяца, что не подтверждается рукописной традицией, т. к. мы не имеем следов присутствия одного и того же месяца в рукописях разных форматов, т. е. янв. встречается только в томе на 1 месяц, февр., март, апр. и май - на 2 месяца и т. д. Гипотетически эта проблема может быть решена следующим образом. С одной стороны, редакция В содержит хорошо разработанные в 1-й половине тексты на февр., большое число текстов на март (особенно на 2-ю половину месяца) и отдельные жития на апр. и май. С др. стороны, наличие тома на янв. (Baltim. W 521) в редакции B свидетельствует о существовании полного комплекта томов этой редакции (вопреки предположению Эрхарда о редакции B как незаконченном черновом варианте редакции A). Однако для рукописной традиции (почти исключительно тома на февр.-март) характерно, вероятнее всего, то, что редакция В начиналась с февр., т. е. так же, как начинается с него один из 2 оригинальных томов редакции А (ГИМ. Син. Греч. 183), состоящий из 2 месяцев - февр. и марта. Предположительное начало обеих редакций И. м. с февр. вполне согласуется с активным использованием его автором Минология Симеона Метафраста. Полный Минологий Симеона Метафраста заканчивается янв., том на февр.-апр. содержит не полные месячные комплекты житий, а лишь остатки материалов Симеона Метафраста. В этом контексте начало И. м. с февр. представляет собой попытку продолжения корпуса житий Симеона Метафраста и соответственно минологического корпуса с житием на каждый день. Исходя из этой идеи структура томов редакции А может быть объяснена так: февр.-март, апр.-май, июнь-авг., сент.-окт. (?), нояб.-дек. (?), янв. Т. о., вначале были созданы два 2-месячных (ввиду сокращения объема житий по сравнению с текстами Метафраста примерно в 4 раза) тома, затем один 3-месячный, к-рый должен был завершить церковный год, а вслед за этим, видимо решив продолжить удачное начинание, составители И. м. выпустили, переработав жития по Симеону Метафрасту, еще два 2-месячных (?) тома, закончив их томом на янв. |
| Таким образом, в одно и то же время подвергали их двоякой скорби: позору и неприязненному действию холодного воздуха, облегающего всегда страны, при Истре находящиеся. Они даже прикладывали мечи к их шеям, как бы намереваясь поразить, и подставляли к бокам копья, как бы готовясь вонзить оные, чтобы они не однажды только умирали, но столько раз, сколько того ожидали; и все это наказано было воинам от врагов. Но когда они уже находились на далеком расстоянии от города, то воины, которые вели, покинувши их, направились опять в город. Приведенный длинный рассказ есть, полагаем, один из тех, на которых более всего сказались характерные черты переработки жития позднейшим автором-греком, совершенной с особенной целью. У начального автора жития рассказ этот был, по всей вероятности, короче и проще. Но фактическое содержание рассказа, в его сущности, было взято все-таки из начального жития или сказания. Явления, здесь описываемые, вполне сообразны с временем и обстоятельствами. Таковы, прежде всего, описываемые в житии жестокие насилия над учениками Мефодия со стороны врагов их. Припомним, как жестоко поступали с Мефодием, как тяжко истязали его три немецкие прелата: Адальвин зальцбургский, Германрих пассавский и Аннон фрейзингенский. Вихинг был, конечно, не лучше, а скорее хуже их, и притом еще озлобленнее против Мефодия, следовательно, и его учеников, и последователей. Получив теперь в полную свою власть последних, не желавших, однако же, признать этой власти, Вихинг не знал удержу своей злобе и раздражению и, конечно, не затруднялся найти пособников к исполнению жестоких распоряжений его относительно Мефодиевых учеников и вообще лиц славянского духовенства, не хотевших отречься от Мефодия и Горазда и покориться Вихингу. 314 Полную историческую вероятность имеет и то, что говорит житие, при описании разных видов насилия над лицами моравского духовенства, о продаже их иудеям. В моменты, подобные настоящему, евреи тогда, как и прежде и потом, являются услужниками сильнейшей стороны, эксплуатирующими борьбу между христианами в интересах корысти. |
| После этого легко понять, как неуместно ссылаться на то, что летописец мог застать в живых свидетелей русского крещения и мог слышать от них достоверные сведения об этом знаменательном событии. К чему же нужны ссылки на Иеремию печерского и Яна Вышатича, о котором упоминает летописец, когда этот последний (т. е. летописец) вовсе не одно и то же лицо с автором летописной повести о крещении Владимира и Руси?!.. Правда, говорят, что летописец сам занес это сказание, заимствованное конечно из предания, на страницы своей летописи 37 ; но едва ли не более верно думать, что повесть вставлена в позднейшее время, уже после летописца. «Изучение летописи, говорит проф. Голубинский, приводит нас к высокому мнению о летописце и нам никоим образом не думается, чтобы он был сочинителем» 38 известного теперь летописного сказания, или чтобы он, так сказать, санкционировал достоверность такого предания своим авторитетом, занесши сказание на страницы своего произведения. После сделанного проф. Голубинским тщательного критического разбора летописной повести о крещении Владимира и Руси невольно соглашаешься с достопочтенным ученым, что повесть эта есть прискорбнейшая вставка в произведение неизвестного печерского инока 39 . Кто был автором этого сказания – неизвестно; но оно едва ли сочинение оригинальное. Выше мы упомянули, что в изложении обстоятельств, касающихся крещения св. Владимира и Руси, с летописью очень сходно «житие бл. Володимера». При ближайшем рассмотрении этих двух памятников исторической литературы (т. е. летописи и «жития») оказывается, что сходство между ними во многих местах буквальное, что прямо говорит о заимствовании одним каким-нибудь автором у другого; следоват. взаимное отношение между летописью и «житием» такое, что или «житие» сокращено из летописи 40 , или же, наоборот, летописное сказание есть расширенное и распространенное «житие». Полагаем, что вероятнейшее предположение есть именно второе; с этим согласны как защитники летописного сказания 41 , так и его противники 42 . |
| Узнав об этом, приверженцы царя будто бы усердно молили его разжаловать новоизбранного Германа, как дурного советника, грозящего связать государя еще большей неволей, чем в какой он был у Сильвестра и Адашева. Иван Васильевич внял голосу своих приближенных и изгнал св. Германа из митрополичьих палат со словами: «ты еще и на митрополию не возведен, а уже связываешь меня неволею». Нужно заметить, что Герман происходил из боярской фамилии Садыревых-Полевых, потомков князей смоленских. Понятно, что по первым же его словам царь заподозрил в нем единомышленника старобоярской партии. Но, избежав с своей точки зрения ошибки в выборе св. Германа, Иван Васильевич впал снова в ту же ошибку, заменив его Соловецким игуменом Филиппом. Св. Филипп (1566—1568 гг.) Филипп также происходил из боярского рода Колычевых. Отец его был ближним боярином при великом князе Василии Ивановиче и заседал в боярской думе, и сам Филипп (Феодор) молодость провел при Дворе. В Соловках он зарекомендовал себя необыкновенными хозяйственными способностями. Посетив Москву (1550—51 гг.), игумен Филипп заслужил особое расположение царя Ивана Васильевича, который ради его сделал целый ряд щедрых пожалований и драгоценных пожертвований Соловецкой обители. Может быть, в надежде на силу этих щедрот, царь теперь и ожидал найти в Филиппе молчаливого участника в его политике. Но оказалось как раз наоборот. Историю св. Филиппа мы узнаем из его жития, написанного лет двадцать спустя после его смерти. Житие, как заметил еще Карамзин, страдает некоторыми хронологическими и другими несообразностями и часто приводит буквальные речи Филиппа, которые, вероятно, сочинены самим автором, в чем и нельзя сомневаться, напр., относительно речи Филиппа, убеждающей царя не учреждать опричнины, тогда как последняя учреждена ранее митрополита Филиппа. Писатель жития не лишен был литературного таланта и этим отчасти, может быть, увлекался. Таким образом, мы не можем ручаться за полную точность изложенных в житии подробностей конфликта между митрополитом и царем. |
| Максим Грек. Соч. 2. С. 114. Там же. 2. С. 5–52. «Слово душеполезно зело внимающим ему. Беседует ум к душе своей; в нем же и о лихоимстве». С. 42; написано также между 1531 и 1537 гг. Ржига. Ук. соч. С. 105. Максим Грек. Соч. 3. С. 178–205 (2-е изд. С. 145–167): «Повесть страшна и достопамятна и о совершенном иноческом жительстве». С. 205 (2-е изд. С. 167). Максим Грек. Соч. 2. С. 147. Там же. 2: а) «Слово о покаянии нелицемерном и о известном иноческом жительстве». С. 119–144; б) «Слово воспоминательно о исправлении иноческого жития к неким честным инокиням». С. 394–415; в) «Слово о покаянии и на ненасытное чрево и бесчисленных зол виновно иночествующих». С. 148. Вопрос о монастырских владениях Максим затрагивает и в сочинении «Главы поучительны». Там же. С. 157–184. Там же. 3. С. 178–205. Павлов. Ук. соч. С. 79. Максим Грек. Соч. 2. С. 172. О старце Артемии см. литературу к главе X. Горский А. Историческое описание Свято-Троицкой Сергиевой лавры. 1 (1890). С. 78. ААЭ. 1. 238. ААЭ. 1. 238. С. 251. Там же. С. 246. ААЭ. 1. 72. 238; АИ. 1. 132. Курбский. Сказание (1842). С. 136. Артемий. Послания, в: РИБ. 4. С. 1388, 1383, 1386, 1390, 1440. Курбский. Ук. соч. С. 134; Горский. Ук. соч. С. 84; ААЭ. 1. 238. Послание царю Ивану, в: РИБ. 4. С. 1440, 1432–1441. Это сочинение написано, вероятно, в 1553 г.; в нем Артемий напоминает царю о своих прежних беседах с ним и повторяет свои слова о монашеской жизни. Ср.: Голубинский. 2. 1. С. 836. Ср.: Жданов, в: ЖМНП. 1876. 7. С. 67; Голубинский. 2. 1. С. 836. Первый издатель Беседы О. Бодянский (в: Чтения. 1859. 3) выразил мнение, что автором Беседы был князь-инок Вассиан. Это утверждение оспаривалось многими. А. С. Павлов (Исторический очерк. С. 136, примеч.) считал, что Беседа вышла не из монашеских кругов. Е. Е. Голубинский (2. 1. С. 655) тоже оспаривал мнение Бодянского. Издание Бодянского было очень несовершенным, и В. Дружинин и М. Дьяконов подготовили новое издание (в: ЛЗАК. 9); на основе тщательного исследования языка и стиля они тоже пришли к выводу, что Беседа вышла не из монашеских кругов; подобную же точку зрения выразил И. А. Стратонов (Заметки по истории земских Соборов, в: Ученые записки Казанск. Унив. 1906. 3). Мнение Бодянского получило поддержку С. Л. Авалиани (в: БВ. 1909. 1), который тоже считает автором Беседы князя-инока Вассиана, а временем ее написания — 1531–1537 гг. (там же. С. 380). Ему возражали другие историки литературы: Н. Гудзий (в: Русс. фил. в. 1913. 3) и Г. Бельченко (1914). В последнее время было высказано мнение, что Беседа вышла из сферы заволжского крестьянства, поскольку в Заволжье быстрый рост монастырских владений вызывал у крестьян сильное недовольство. Частое напоминание о том, что царь при проведении своей политики должен советоваться с представителями крестьянства (с миром), позволило И. Смирнову (в: Ист. зап. 15. 1946. С. 257) говорить о том, что Беседа — это публицистическое сочинение, вышедшее из крестьянской среды. |
|
|
