| Евтихий вспомнил свой сон, взял кисть, обмакнул ее в алую черлень и написал на белом свитке Предтечи Крылатого: Вот Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною, и внезапно придет во храм Свой Господь, Которого вы ищете, и Ангел завета, Которого вы желаете. Вот Он идет . Примечания Меч Господень на земле действует быстро и скоро! (лат .) 2 Возлюбим вино превыше всякого блага! (лат .) 3 Упиваясь вином (лат. ). 4 Тебя, Бога, хвалим! (лат. ) 5 Римлянин, помни, что ты управляешь народом (лат. ). 6 Дом (сокращ. от лат. dominus – господин) – обращение к членам некоторых монашеских орденов. 7 Беги, о, Сион, живущий у дщери Вавилонской! (лат. ) 8 Се Бог – се человек (лат. ). 9 Предчувствуют души грядущее; Расплавится медь; и голос будет: се Бог! (лат. ) 10 «Величит душа моя Господа 11 Мавр (итал. Moro) – прозвище герцога Лодовико Сфорца. 12 «Хвастливый воин» (лат. ). 13 «Каюсь» (лат. ). 14 «Ангел Божий возвестил Марии 15 Да святится имя твое во всем мире, и избавь нас от всякого зла (лат. ). 16 Верую в Бога – отца Люцифера, сотворившего небо и землю. И в сына его Вельзевула (лат. ). 17 Радуйся, владычица Кассандра! (лат. ) 18 Да будет беспощадно проклят Богом тот, Кто пожелает зла французскому королевству! (фр. ) 19 В великих битвах Карл завоюет всю Италию, Войдет в Иерусалим И поднимется на Масличную гору (фр .). 20 Радуйся, благодатная Мария! (ит. ) 21 Истина в вине... (лат. ) 22 «Богородица, Дево, радуйся» (лат. ). 23 Чрево рассечено, Ступня до руки достает — Жертву здесь принесли Искупления ради ( лат. ). 24 Иисус, Иисус, любовь! (ит. ) 25 Любовь не полюбить никому не позволит (ит .). 26 Всяк кричи, как я кричу, Вечно безумный, безумный, безумный! ( ит. ) 27 Лодовико-Мария Сфорца, Англ, герцог Миланский (лат. ). 28 Я Беллинчони Берти увидел В кожаном поясе с костями ( ит. ). 29 Сущности от внешнего (лат. ). 30 Здесь: Так его! (фр. ) 31 Святой Денис, покровитель отечества! (фр. ) – старинный боевой клич французов. (Здесь и далее прим. ред. ) 32 Изумительнейший, превосходнейший, непобедимейший (ит. ). |
| поиск: разделы рассылка Священник Петр Коломейцев Детям о Великой битве в ангельском мире Источник: – Школа Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю... А говорил в сердце своем: " взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой... взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему. " Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней. (Исаия 14, 12-15). В начале всего сотворил Господь ангелов, детей своих, детей света, чтобы они были Ему слугами и друзьями. Само слово ангел значит вестник. Самого лучшего и любимого из них звали Денница, что означает сын Света. Но не хотелось ему быть другом и помощником Богу. " Что это я буду в услужении у Него? – думал Денница, – я и сам не плох: и умен, и красив, и скор. Пусть лучше мне служат, пусть мной восторгаются, пусть говорят: " Какой Денница славный, какой замечательный! " Если посмотреть повнимательней, так я даже лучше самого Бога... " Но больше всего огорчало Денницу, что не все ангелы хвалили его, а некоторые думали, что они ему ровня. " Ну, покажу я им. А нука все, кто не хочет быть послушным стадом баранов, кто не хочет быть у Него на побегушках – идите ко мне, да мы вместе такой рай построим, что они еще к нам попросятся! " Вот такой бунт затеял Денница. Нарушился мир среди ангелов. Страшный грех – гордыня, как болезнь, стала отравлять одного ангела за другим. Начались ссоры. Господь не вмешивался в распрю среди ангелов. Он знал, что истинных друзей Его не смутят лукавые речи, что разберутся они, где добро, где зло. И вот архангел Божий Михаил стал собирать всех верных Богу под свои знамена. " Не дадим противнику помешать Всевышнему, прогоним его, и его приспешников от лица Божия! " Девять полков набрал полководец архангел Михаил, протрубили они в свои трубы, прославили Бога и обрушились на стан врага. А Денница уже восседал на троне как царь и говорил своим клевретам: " Я бог ваш, я буду строить с вами новый мир " . Возмутился архангел Михаил: " Кто равен Богу? Никто не Бог, только Сам Бог " . – " С нами Бог " – раздался боевой клич, и началась долгая битва. Сколько продолжалась она – никто не знает, потому что не было еще ни дня, ни ночи. То одолевал Денница, то побеждал Михаил. " Любящие Бога не сдавайтесь! " – подбадривал он своих собратий. – И пал Денница с неба, как молния, в мрачную бездну вместе со своими приспешниками. |
| Скачать epub pdf Беседа 31 7. Подать кесарю (Мк.12,13–17; Мф 22,15–22; Лк 20,20–26). 13 И посылают к Нему некоторых из фарисеев и иродиан, чтобы уловить Его в слове. 14 Они же, придя, говорят Ему: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице, но истинно пути Божию учишь. Позволительно ли давать подать кесарю или нет? давать ли нам или не давать? 15 Но Он, зная их лицемерие, сказал им: что искушаете Меня? принесите Мне динарий, чтобы Мне видеть его. 16 Они принесли. Тогда говорит им: чье это изображение и надпись? Они сказали Ему: кесаревы. 17 Иисус сказал им в ответ: отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. И дивились Ему. Итак Бог ожидает " Своей части плодов из виноградника» ( Мк.12,2 ). Но что под этим понимается? Первый ответ дает отрывок, в центре которого стоит вопрос о кесаревой подати. Не случайно то, что вопрос этот поставлен в Иерусалиме, а не где-нибудь в Галилее. Некогда Ирод Великий правил Палестиной, как зависящий от Рима царь. Он платил Риму дань. Ирод был верен Риму, римляне уважали его и предоставляли ему значительную свободу. После смерти Ирода в 4 году до Р.Х. Иудеей управлял один из его сыновей Архелай. В 6 году Р.Х. Архелай, по причине своего жестокого режима, по просьбе делегации из Иудеи получил отставку. Кесарь Август сослал его в Галлию. После этого та часть иродова наследства, которая находилась под его управлением – Иудея, Самария и Идумея – стала римской провинцией под руководством непосредственно римского прокуратора, так что жители Иудеи отныне должны были платить подушную подать Римскому государству, то есть в сущности, императору. Прокуратор Иудеи Квириний первым делом провел в стране перепись населения и имущества, чтобы правильно установить размеры налогов. Одна, более спокойная часть населения приняла это как неизбежное зло, но некоему Иуде Галилеянину удалось поднять восстание. Он громогласно заявил, что «налогообложение равносильно введению рабства». Римляне расправились с Иудой как всегда, быстро и основательно, но его боевой клич не угасал. «Никаких налогов римлянам», – это стало лозунгом и паролем всех фанатичных иудеев-патриотов. |
| Скоро выстрелы перестали тревожить эхо в лесу; казалось, они раздавались уже на открытой местности. Потом на опушке леса стали показываться воины; дойдя до прогалины, они собирались все вместе, как будто готовились дать тут последний отпор. Скоро образовалась сплошная линия темных фигур. Хейворд испытывал сильное нетерпение и тревожно поглядывал на Чингачгука. Вождь все еще сидел на утесе и следил за битвой с таким видом, словно он находился на этом посту только для того, чтобы наблюдать за ходом сражения. — Делавару пора ударить по врагу! — сказал Дункан. — Нет, нет еще! — ответил разведчик. — Когда делавар почует близость друзей, он даст им знать, что находится здесь… Смотрите, смотрите, негодяи сбились в одну кучу вон под теми соснами, словно пчелы, возвратившиеся после полета! Господи боже мой! Да любая женщина могла бы всадить пулю в такой клубок проклятых мингов! В эту минуту раздался боевой клич, и с десяток гуронов упали от залпа, данного Чингачгуком и его отрядом. В ответ на этот залп из лесу донесся другой боевой клич, и в воздухе раздался громкий вой, словно тысяча голосов слилась в этом звуке. Гуроны дрогнули, ряды их раскололись, и Ункас во главе сотни воинов прорвался из лесу через эту брешь. Молодой воин махнул руками вправо и влево, указывая на врага своим воинам. Разбитые гуроны бросились снова в лес, преследуемые победоносными воинами племени ленапов. Прошло не более минуты, а звуки уже замирали в различных направлениях и постепенно терялись под сводами леса. Но одна маленькая кучка гуронов, очевидно не желавшая искать прикрытия, медленно, с мрачным видом продолжала подниматься по косогору, только что покинутому Чингачгуком и его отрядом. Магуа выделялся в этой группе своим свирепым лицом и высокомерными, властными движениями. Ункас остался почти один, так как, желая продолжать преследование врагов, разослал почти всех своих воинов. Но он забыл всякую осторожность, когда в глаза ему бросилась фигура Хитрой Лисицы. Он испустил боевой клич, на который отозвалось шесть-семь воинов, и ринулся на врага, не обращая внимания на неравенство сил. Магуа, внимательно следивший за ним, остановился, со злобной радостью готовясь встретить нападение. Но в ту минуту, когда он думал, что неосмотрительность предаст пылкого врага в его руки, раздался снова боевой клич, и на подмогу Ункасу бросился Соколиный Глаз в сопровождении своих белых воинов. Гурон сейчас же отступил и начал быстро подниматься вверх по косогору. |
| – А, так вот что он задумал! – завопил агент, поднимаясь с места и весь дрожа от ярости. – Хорошо! Я был готов к этой наглости, к этому надругательству над законом. Генерал Клинч, я обращаюсь к вам и вашим солдатам! Немедленно схватите его и арестуйте! Эта отрывистая речь долетела до меня среди невообразимого шума, который поднялся кругом. Клинч быстро сказал несколько слов стоящему рядом офицеру. Я видел, как полдюжины солдат вышли из рядов, кинулись на Оцеолу и окружили его. Оцеола сдался не сразу. Несколько солдат в синих мундирах были опрокинуты на землю, и ружья выбиты у них из рук. Но десяток дюжих парней вцепились в Оцеолу мертвой хваткой. Только тогда молодой вождь прекратил отчаянное сопротивление. И, уступив силе, он стоял суровый и неподвижный, как статуя, отлитая из бронзы. Это была развязка неожиданная и для белых и для индейцев, совершенно неоправданный акт насилия. Это был не суд, где судья имел право арестовать виновного за неуважение к власти. Это был совет, и даже оскорбительное поведение отдельного лица не могло караться без согласия обеих сторон. Генерал Томпсон превысил свои полномочия, он деспотически и незаконно воспользовался своей властью. Трудно описать сцену, которая последовала за этим, возникло невероятное смятение. Воздух огласили громкие крики солдат и женщин, плач и визг детей, боевой клич индейских воинов – все слилось в один общий гул. Никто не попытался освободить Оцеолу – это было невозможно при наличии стольких солдат и стольких предателей. Но вожди-патриоты, поспешно удаляясь, издали свой дикий клич: «Ио-хо-эхи!» – призывный военный клич семинолов, который предвещал расплату и месть. Солдаты потащили Оцеолу в форт. – Тиран! – воскликнул он, устремив на агента сверкающий взор. – Ты одержал победу, поступив вероломно. Но не думай, что это конец! Ты можешь швырнуть Оцеолу в тюрьму, даже повесить его, если хочешь, но не надейся, что его дух умрет! Нет, он будет жить и взывать к мести! Его голос звучит уже сейчас! Ты слышишь эти звуки? Знаешь ли ты боевой клич Красных Палок? Запомни его получше! Не последний раз он звучит в твоих ушах! Слушай его, тиран! Это твой похоронный звон! |
| Боевой клич немцев был: «Бог на помощь! Бог на помощь!» Бог им и помог. Они смело преследовали бегущее войско Димитрия, стреляли во всадников и закололи всех, кого они могли настичь и нагнать. Когда московиты увидели такую храбрость немцев и то, что те одни выбили с поля и отогнали врага, они снова собрались с духом, и много тысяч их кинулось помогать немцам, преследовали врага 3 мили, выучились даже кричать немецкий боевой клич: «Бог на помощь! Бог на помощь!» А немцы немало смеялись над тем, что Димитрий уж очень быстро привил московитам такие замечательные способности, что они в один миг прекрасно усвоили немецкий язык и немецкий клич. Во время этого бегства Димитрий был почти наголову разбит. Его царский конь был под ним ранен в бедро, а сам он едва спасся. Он наверное был бы убит или взят в плен, и из его 15 000 человек немногие спаслись бы, если бы им не помогли изменники Борису и не помешали бы немцам (которые обратили в бегство и преследовали Димитрия и его войско), посылая им вслед гонца за гонцом с требованием остановиться и вернуться, ибо достаточно пролито крови, а главная цель уже достигнута и победа одержана. Поэтому немцы повернули назад, и московиты (те, которые ничего не знали о совете нечестивых) очень обласкали и похвалили их за хорошее поведение. Московиты сказали еще, что немецкий бог сильнее русского, потому что немцев была только горсточка, а они все-таки одержали победу, тогда как русских, которых было свыше 100 000, враг, имевший по сравнению с ними незначительный отрядец, обратил в бегство при первом же натиске, и им пришлось оставить и бросить весь лагерь и артиллерию. Не успел Димитрий с очень немногими уцелевшими людьми во время этого бегства добраться до Рыльска, как он, побоявшись там остаться, пошел в большой горести и печали поближе к границе, в Путивль. Он опасался, что раз он потерпел такое сильное поражение, потерял большую часть людей и сохранил едва 400 или 500 казаков, отступивших в городишко, называемый Кромами, то все потеряно, не будет ему больше удачи, и нужно отказаться от надежды быть царем на Руси, особенно потому, что, отбив и заняв благодаря этой победе захваченную Димитрием местность, те русские, которые не знали ничего о тайном сговоре бояр, стали чинить над бедными крестьянами, присягавшими Димитрию, ужасающую беспощадную расправу. В Комарицкой волости (так называлась эта местность) они повесили на деревьях за одну ногу несколько тысяч крестьян с женами и детьми и стреляли в них из луков и из пищалей так, что на это прискорбно и жалостно было смотреть. |
| – Вы дали обещание, Оцеола! – Тогда я сдержу свое обещание! При этих словах он вытащил свой большой испанский нож и, высоко подняв его над головой, воткнул в пергамент с такой силой, что лезвие глубоко вонзилось в дерево стола. – Вот моя подпись! – воскликнул он, извлекая нож. – Ты видишь, Оматла, я пронзил твое имя. Берегись, изменник! Откажись от своих слов, или это лезвие так же пронзит и твое сердце! – А, так вот что он задумал! – завопил агент, поднимаясь с места и весь дрожа от ярости. – Хорошо! Я был готов к этой наглости, к этому надругательству над законом. Генерал Клинч, я обращаюсь к вам и вашим солдатам! Немедленно схватите его и арестуйте! Эта отрывистая речь долетела до меня среди невообразимого шума, который поднялся кругом. Клинч быстро сказал несколько слов стоящему рядом офицеру. Я видел, как полдюжины солдат вышли из рядов, кинулись на Оцеолу и окружили его. Оцеола сдался не сразу. Несколько солдат в синих мундирах были опрокинуты на землю, и ружья выбиты у них из рук. Но десяток дюжих парней вцепились в Оцеолу мертвой хваткой. Только тогда молодой вождь прекратил отчаянное сопротивление. И, уступив силе, он стоял суровый и неподвижный, как статуя, отлитая из бронзы. Это была развязка неожиданная и для белых и для индейцев, совершенно неоправданный акт насилия. Это был не суд, где судья имел право арестовать виновного за неуважение к власти. Это был совет, и даже оскорбительное поведение отдельного лица не могло караться без согласия обеих сторон. Генерал Томпсон превысил свои полномочия, он деспотически и незаконно воспользовался своей властью. Трудно описать сцену, которая последовала за этим, возникло невероятное смятение. Воздух огласили громкие крики солдат и женщин, плач и визг детей, боевой клич индейских воинов – все слилось в один общий гул. Никто не попытался освободить Оцеолу – это было невозможно при наличии стольких солдат и стольких предателей. Но вожди-патриоты, поспешно удаляясь, издали свой дикий клич: «Ио-хо-эхи!» – призывный военный клич семинолов, который предвещал расплату и месть. Солдаты потащили Оцеолу в форт. |
| Когда мы впервые услышали этот стук, сопровождавшие нас индейцы застыли на месте с выражением безграничного ужаса на лице. – Что это такое? – спросил я. – Барабанный бой, – небрежным тоном ответил лорд Рокстон: – боевой клич. Мне и раньше приходилось его слышать. – Так точно, сэр, боевой клич,– подтвердил метис Гомец. – Это дикие индейцы, бандиты, не мирные туземцы, они следуют за ними по пятам, и, коль представится случай, пощады не жди. – Каким же образом они ухитряются следить за нами? – спросил я снова, вперяя взгляд в жутко безмолвный лес. Метис пожал плечами. – Они уж знают как. У них свои особые приемы. Следят. Посредством барабанного боя подают друг другу сигналы. Коль представится случай – пощады не жди. В тот же день, после полудня (по моей карманной книжке это было в четверг, 18-го августа), по крайней мере с шести или семи сторон доносился до нас барабанный бой. Дробь то ускоряла, то замедляла темп; иногда можно было различить как бы вопросы и ответы, т. е. с юга неслось высокое стаккато, а в ответ, после небольшой паузы, с севера гудели раскатистые басовые звуки. Этот беспрестанный гул невыразимо действовал на нервы и имел в себе что-то угрожающее. Временами мне казалось, что дробь выколачивает слова, сказанные Гомецом: “Коль представится случай, пощады не жди”. Но природа безмолвствовала и только где-то вдали, за зеленой завесой, неумолчно раздавался зловещий привет наших двуногих братьев. “Коль представится случай, пощады не жди”, – говорили с востока. “Коль представится случай, пощады не жди”, – вторили с севера. В течение целого дня трещали вокруг нас барабаны, вызывая панический ужас на лицах наших индейцев. Даже отчаянный метис, видимо, боялся. В тот памятный день я убедился, что оба наши профессора, Семмерли и Чалленджер, обладают тем высоким мужеством, присущим только людям с научным складом ума, какое также проявил, должно быть, и бессмертный Дарвин, живя среди диких духов в Аргентине, или же знаменитый естествоиспытатель Уоллес, проведший несколько лет на Малайе в обществе охотников за черепами. Так уже устроено мудрой природой, что ум человеческий не может работать одновременно на два фронта, и если ум всецело направлен в сторону научных исследований, то в нем уже не остается места для соображений эгоистического характера. Под грозные звуки барабанной дроби оба профессора, как ни в чем не бывало, продолжали заниматься изучением интересных экземпляров представителей пернатого царства или же углублялись в научные споры относительно природы того или другого растения; по-прежнему пикировались, словно беседа их происходила в комфортабельных апартаментах королевского общества на знакомой улице Сент-Джемс, а не в дремучем лесу, под угрозой смертельной опасности. Лишь один раз соблаговолили они обменяться мнениями по поводу преследующих нас краснокожих. |
| Китай – очень большая страна; здесь отчетливо видна разница между богатыми и бедными, городским населением и жителями деревень, между теми, кто ходил в хорошую школу, и теми, кто рано пошел работать. При этом для всего китайского общества характерен конфуцианский взгляд на семью и образование, что в свою очередь неизбежно влияет на принципы воспитания. Ответственность за получение образования лежит и на ребенке, и на родителях. В азиатских странах с укоренившейся конфуцианской моралью воспитание неразрывно связано с обучением, цель которого – не только получение новых знаний, но в первую очередь самосовершенствование. После краткого знакомства с местными достопримечательностями мы встретились с мужем Лоис, а также госпожой Ван, главой международной программы школы, и ее пятнадцатилетней дочерью. Госпожа Ван гордо сообщила, что Анджела говорит на четырех языках и занимается благотворительностью. И вот на жаровне шипят кусочки корейского барбекю, а мы обсуждаем нашумевшие мемуары Эми Чуа «Боевой клич матери-тигрицы», которые вышли в 2011 году. История о том, как Эми, дочь китайских иммигрантов и профессор Йельской школы права, растила дочерей, прибегая к строгим, порой даже жестоким методам, которые окрестила «китайским воспитанием», вызвала в свое время горячие дискуссии не только в Поднебесной. В то время как американцы приняли слова Эми на веру, китайцев «Боевой клич…» возмутил. «Метод матери-тигрицы давно устарел, – госпожа Ван превосходно говорит по-английски. – Теперь родители хотят, чтобы дети учились думать и искали собственный путь. У меня своя жизнь, у моей дочери своя. Мы стараемся перенимать опыт западных родителей. Так что не нужно всех китайцев равнять с Эми Чуа». Признаюсь, я была удивлена. Госпожа Ван продемонстрировала куда более гибкий и сложный подход к обучению и воспитанию, чем я ожидала. Вскоре я убедилась, что в Китае немало родителей разделяют ее взгляды. Речь идет в первую очередь об образованных горожанах, сосредоточивших все внимание на единственном ребенке. Им удается сочетать традиционные взгляды с прогрессивными западными идеями. «Родители не должны внушать ребенку свои убеждения. Что хорошо для взрослого, не всегда хорошо для ребенка», – продолжает Ван, с нежностью глядя на дочь. Сидевшие за столом кивнули в знак согласия. «Метод матери-тигрицы ушел в прошлое, он больше никого не вдохновляет», – подтвердил муж Лоис. |
| Знакомая жуть одиночества слегка сдавила охотнику горло. Он выпрямился. — Пора! Вынул из кармана короткий и широкий берестяной вабик и дунул в него, как учил Ларивон. Короткий рев отрывисто прогремел в вечерней тишине — и жутко отдался где-то за лесом, где должна была быть речка. Охотник прислушался. Ответа не было. Задрожавший в руке вабик дробно застучал по стиснутым зубам. Обождав несколько минут, охотник снова поднял вабик и протрубил звериный боевой клич. И вот далеко-далеко в тишине прогремел ответный рев. Одинец проревел боевой клич. Он стоял на площадке, где три года тому назад убил своего брата. За эти три года ни один соперник не осмелился при-пять его вызов. А сегодня кто-то сразу ответил ему. Широкие ноздри Одинца раздулись от гнева и шумно выпустили пылкое дыхание. Он по голосу слышал, что ревел молодой лось. Смерть смельчаку! Старый зверь повторил свой вызов и в яростном нетерпении стал рвать землю копытами. И опять прозвучал ответный рев — всё так же далеко, где-то за рекой. Что же медлит противник? Отчего он не идет сюда? Снова и снова Одинец повторял свой вызов с такой силой, что обросшая густым волосом серьга — нарост под нижней челюстью — тряслась, как борода. Голос его разносился по лесу на добрых два километра. Противник отвечал, но не приближался. Значит, он трусит подойти! Тогда Одинец сам пойдет к нему и даст ему бой на его площадке. И, опрокинув рога на спину, старый зверь двинулся в темный лес. Смеркалось. Охотник в страхе смотрел, как тускнеет небо и в густой тени тают дальние деревья. Он то и дело подавал голос. Лось отвечал, но не приближался. Неужели самому придется подходить к зверю, скрадывать его, прячась за деревьями? В нужный момент может не случиться рядом спасительных сучьев, и тогда… Но вот зверь пошел: рев ближе. Охотник вздрогнул. Сердце оглушительно стучало. Теперь еще раз протрубить — и будет: на близком расстоянии лось разберет чуть фальшивую ноту и уйдет. Охотник бросил шапку, вытер пот со лба, поднял вабик и дунул в него. Тишина. |
|
|
