| —134— во всей силе неоспоримый и неустранимый факт, что «до времени митрополита Филарета Библейская История в России была весьма мало разработана, и труды по ней ограничивались почти исключительно элементарными курсами священных историй, стоявших очень невысоко не только в учёном, но даже в учебном отношении». Вторая глава (23–47) – достаточно убеждает в крайне плачевном состоянии нашей отечественной библеистики в до-Филаретовский период. Насколько дело обстояло плохо в данном случае, автор даёт судить по тем затруднениям, которые переживал сам автор «Начертания Библейской Истории» – Митрополит Филарет, в звании бакалавра СПБ. Духовной Академии вынужденный «создавать прямо из ничего» эту отрасль Отечественной науки. Третья глава (48–82 стр.) – обозревает состояние и рост Библейской науки при Митрополите Филарете, причем обзор начинается с «Начертания» последнего, как открывшего особую эру Библейской истории. Что касается дальнейшего развития библейско-исторической литературы непосредственно после «Начертания», то «всё содержание этой литературы исчерпывалось небольшими по объёму и незначительными по содержанию журнальными статьями», имевшими сравнительно неважное научное значение. И поэтому автор, остановившись вниманием лишь на нескольких, более выдающихся трудах этого периода (Грановского, Бухарева, Зайцева, Смирнова), переходит к последней, наиболее плодотворной эпохе истории русско-библейской науки. Четвертая глава (83–304) – самая большая и важная – даёт обзор и разбор литературы по Библейской науке в после-Филаретовский период до последнего времени (с 70-х годов до 1905 г.), начиная «Библейскою историей» Амфитеатрова и кончая книгой Попова («Возвращение Иудеев из плена Вавилонского и первые годы их жизни в Палестине до прибытия Ездры в Иерусалим»). Всего в этой части обозревается до 22 учёных библеистов в их важнейших научно-Библейских трудах. Наконец, в заключении (пятая глава, 305–312 стр.) – автор касается «слегка» журнальной литературы и трудов по частным вопросам Библейской истории и даёт общую |
| Февраля 2-го того же года товарищ Знаменского, известный впоследствии К.А Неволин, защищал в Петерб. университете докторскую свою диссертацию. Декан юридического факультета, проф. Бутырский, в речи своей, произнесенной пред началом диспута, между прочим сказал: «Г. Неволин войдет на кафедру с печальным воспоминанием о товарище, с которым должен был разделить этот акт и дальнейшее поприще ученой жизни. Не более как за неделю пред сим, г. Знаменский унес с собою в могилу все наши надежды, столь лестные, столь блистательные, столь близкие к осуществлению, что казалось из рук вырван был уже готовый венец, который соплетали для него музы. Маститая старость и зрелая ученость почтили прах юноши невольными слезами» 24 . По свидетельству оставшихся в живых товарищей Знаменского, говорится в Рус. Вестн. 1866 г. 25 он «при прекрасных дарованиях, отличался неутомимым трудолюбием. Есть сведения, что когда он был студентом Академии, его никогда не видали без книги, так что и промежуточное время между классами не проходило у него без занятия серьезным чтением». В одном письме своем 26 от 1826 г. Знаменский сознавался, что занимался в Академии «до усталости». Докторская диссертация Знаменского, одобренная к напечатанию юридическим факультетом С.-Пет. университета, состояла из двух частей: 1) «Откуда и каким образом должно выводить философские начала гражданского права» и 2) «Какой наилучший метод для изложения гражданского права по тем началам?». Это сочинение Знаменского доказывает в нем, повторяю слова С. Смирнова 27 , «обширную ученость и близкое знакомство с древнею и новою литературой вопроса». О других трудах Знаменского следует дополнить, что бывши еще в богословском классе Ярославской семинарии, он принимал деятельное участие в «переводах» с греч. яз. «поучений Кирилла Иерусалимского » 28 . После, когда отправлялся за границу, он вел «путевые записки» и имел намерение со временем издать их в свет, но попытка в первый раз выступить на литературный путь страшила его, говорит С. Смирнов . Из одного письма Знаменского от 1833 г. 29 узнаем и о других трудах его. В письме говорится: «О проповедях моих, напечатанных в Христианском чтении, скажу только то, что я вовсе не участвовал в этом ни словом, ни делом, кроме разве того, что я не воспротивился этому, а первая проповедь (на Восшествие на престол) напечатана и вовсе без моего ведома, когда я был в Берлине. Чувствую, что не надлежало бы соглашаться на напечатание рассуждения, писанного мною еще в богословском классе семинарии – «О духе внешнего богослужения и обрядов»; оно бы вовсе этого не стоило». |
| 645 Следует отметить, что влияние александрийского учителя наложило неизгладимый отпечаток на все творчество блаженного Иеронима «В истолковательных трудах блаженного Иеронима мы видим ясные следы влияния Оригена . Некоторые из таких трудов представляют просто лишь перевод на латинский язык творений Оригена . Методу толкования Оригена (мистико-аллегорическому) Иероним, разве только за немногими исключениями, всюду следовал. В своих трудах по переводу Священного Писания с еврейского языка на латинский он многим обязан тому же Оригену » – Полянский Е. Я Творения блаженного Иеронима как источник для библейской археологии Казань, 1908 С LIX Примерно начиная с 380 г, блаженный Иероним «открыл» для себя Оригена и особенно восхищался его гомилиями См Steinmann J Hieronymus – Ausleger der Bibel Weg und Werk eines Kirchenvaters Koln, 1961 S 99–102 646 Такое противостояние в более поздние времена имеет весьма косвенное касательство к самому Оригену . По словам А И Покровского, «что же касается позднейших оригенистских споров V–VI-ro веков, то они возникли и велись на совершенно иной идеологической почве и к личности исторического Оригена имеют, по существу дела, лишь довольно отдаленное отношение» – Покровский А. И Соборы древней Церкви С 327 Ср также суждение протоиерея А И Иванцова-Платонова «Две секты, называемые Епифанием оригенистами < > и опровергаемые им с особым усердием являются в Панарии, может быть, главным образом вследствие сильного предубеждения автора против памяти Оригена » Ибо даже «те из почитателей Оригена, которые держались наиболее крайних его мнений, имели эти мнения про себя как личные богословские мнения, не думая из-за них составлять отдельные от Церкви секты» – Иванцов-Платонов А И. Указ соч С 309–310 Более подробно об «оригенистских спорах» см нашу вступительную статью в кн Творения аввы Евагрия Аскетические и богословские трактаты М, 1994 С 24–52 647 Во всяком случае, Иракл, как указывалось, мог сам принадлежать к таким недоброжелателям, и даже стоять во главе «партии» противников Оригена Г Крузель отмечает одно свидетельство святителя Фотия, ссылающегося в одном своем небольшом сочинении («Десять вопросов и ответов на них») на некое предание (источник которого Фотий не указывает), гласящее, что Ориген , покинув Александрию, по пути в Сирию (то есть в Палестину) остановился в Тмуисе (город в дельте Нила) и был принят тамошним епископом Аммонием, по просьбе которого он проповедывал в местном храме Иракл, узнав об этом, тотчас низложил Аммония, поставив на Тмуитскую кафедру другого епископа по имени Филипп См Crouzel Н Origen Р 24. Вполне возможно, что, если это предание верно, оно служит отзвуком уже упоминавшейся церковно-политической борьбы вокруг личности Оригена , многие перипетии которой сокрыты от нас |
| Из благодарнейших результатов этого трудолюбия навсегда останутся „феноменами“ такого рода исследования, как Jost, Ewald, Stade, Holtzmann, Schürer u Köhler. С первым из них мы познакомились в двух его трудах, носящих названия: 1) Allgemeine Geschichte des Israelitischen Volkes, I–II т. и 2) Geschichte der Israeliten seit der Zeit der Maccabäer bis auf unsre Tage, I–X т. Особенную ценность представляют для нас (при изучении Иосифа особенно) два первые тома последнего труда, снабжённые в высшей степени вескими научными данными (в особых прибавлениях). Являясь результатом широкого знакомства историка с внебиблейской классической и средневековой литературой, а также раввинистическими произведениями, эти данные служат незаменимым пособием при ознакомлении с Иосифом, критике и дополнении его. Ещё более достоинств представляет огромнейший труд „Geschichte des Volkes Israel“ Ewald’a, I–VII, обнимающий историю народа Израильского от самых ранних библейских эпох до конечного поглощения его Римом после разрушения Иерусалима. По полноте и широте исследования, по тонкопсихологической наблюдательности, по теплоте религиозно-нравственного чувства и яркости изображения – этот труд не имеет себе подобного, и обычно служит и едва ли перестанет когда служит главной подкладкой всех дальнейших исследований того же рода. То обсто- —194— ятельство, что научная основательность труда здесь за некоторыми исключениями успешно дружит с воззрениями и духом Ветхозаветных Писаний, делает этот выдающийся, в ряду не столь умеренных при своей научности, труд особенно важным для неготового на крайности историка. Наконец, в дополнение характеристики этого важнейшего пособия отметим в нём особенную обстоятельность отделов, останавливающихся на специальном исследовании и выяснении внутренних сторон и основ жизни Израиля, обычные представления истории которого часто ограничиваются изложением внешнеполитических изменений в его судьбах, или жизнеописаниями его представителей. Упоминая выше о трудах, не столь умеренных при своей научности, мы разумели, между прочим, бесспорно выдающийся труд Stade „Geschichte des Volkes Israel“. |
| 6) копии с упомянутых выше описей и указателей и годовые отчеты о своих занятиях ученые Комиссии представляют в конце года (не позже Ноября) Директору Археологического Института, который доводить о них до сведения Императорской Академии Наук, в виде отчета о трудах за истекший год по архивному делу в тех губерниях, в которых учреждены такие Комиссии. 7) Ученые Комиссии, независимо от прямой своей обязанности, могут, по местным обстоятельствам включать в круг своих занятий разыскание, описание и объяснение всяких других памятников старины. 8) Расходы, необходимые на содержание и занятия ученых губернских архивных Комиссий, покрываются из средств, имеющихся в распоряжении директора Археологического Института, и из местных пожертвований на пользу науки. О лицах же, оказывающих Комиссии особые услуги своим усердием, Директор Института представляет на усмотрение Президента Императорской Академии Наук“. В ответ на означенное письмо я отвечал от 30-го июня за 1855 в следующих выражениях: „Ваше Превосходительство, Милостивы Государь! Получив почтенное письмо ваше от 21-го сего июня, 3775, коим изволите приглашать меня войти, в качестве члена, в состав Высочайше учрежденной в Тверской губернии Губернской ученой архивной Комиссии, долгом поставляю ответствовать Вам, Милостивый Государь, —263— 1884 г. что я готов участвовать в трудах сей Комиссии, но не прежде, как по возвращении из Петербурга во вверенную мне епархию.“ О. протоиерей Владиславлев писал от 23-го числа: „Представляемая на Ваше архипастырское усмотрение статья „Памяти Высокопреосвященнейшего Филофея“ составлена мною с тою целию, чтобы выразить со стороны Тверитян живое сочувствие к почившему Архипастырю, столь долго управлявшему Тверской Епархией в духе истинно-апостольского мужа и оставившего по себе самую светлую память. Невыразимо тяжело было бы, если бы Тверь и Тверская епархия смолчала при таком поношении имени Святителя, какое мы видели в недавнее время. Благословите поместить эту статью, – как она ни слаба, – в Тверских Епархиальных ведомостях“. |
| «При том замечает, что в 1-й части оного не упомянуто о первородном грехе». Evangelical magazine, 1815 г. (о переводе Пинкертоном на английский язык Платонова православного учения), пишет, что «сия книга содержит в себе изящнейшее изложение богословских понятий Греко-Российской Церкви». Бакмейстер (Russ. Bibliothek. 1. В. 2 St. Sept. 1772) при рассмотрении немецкого перевода сего сочинения, заключает, что «оно составляет эпоху для Церковной Истории и будто изложенное в нем учение более отделено от Римско-Католической, нежели от Лютеранской церкви и даже во многом согласно с последним» 1644 . Сам Платон в Автобиографии сообщает, что мать принцессы Гессен-Дармштатдской, нареченной Наталией Алексеевной, при принятии последней православия для бракосочетания с великим князем Павлом Петровичем «требовала от императрицы (Екатерины), чтобы ее дочери никто учителем (Закона Божия) не был определен, кроме Платона; ибо как она же ему сказывала, что —209— она читала на немецком языке сочиненную им Богословию, которая ей очень понравилась» 1645 . Снегирев, приведя отзывы протестантских ученых о богословии Платона, замечает: «предоставляем отечественным богословам решить сии мнения иностранных ученых» 1646 . К столетней годовщине м. Платона пора бы разобраться в задаче, сознанной и поставленной еще в двадцатых годах прошло столетия, и выяснить степень основательности представленного обвинения. При выполнении этой задачи необходимо принять во внимание, что то же обвинение в протестантстве навлек на себя и славный ученик Платона – м. Филарет первым изданием своего «Катихизиса», сделанным в начальную пору жизни последнего, когда он, наверное, находился под влиянием Платона; было бы очень важно сравнить богословское миросозерцание Платона, высказанное в «Богословии» и «Катихизисах» (а равно и в других трудах) с таковым же м. Филарета, выраженным в литературных трудах последнего (особенно после «Катихизиса» в «Разговоры между испытующим и уверенным»... начальной поры его жизни и деятельности. |
| Вознося молитвы наши о ниспослании благословения Божия на труд народов, объединивших силы свои во имя общего блага, мы призываем всех возлюблен- —302— Богохранимой Церкви нашей, в сие ответственное время строительства общего благосостояния народов, соединиться с Нами, в сознании заблуждений, прежде допущенных и, принося чистосердечное в них раскаяние встать за Рабоче-Крестьянскую власть Советов, содействуя ей всеми силами, всемерно облегчая ей бремя столь великого подвига. ви нашей 746 в сие ответственное время строительства общего благосостояния народов 747 слиться с нами в горячей молитве ко Всевышнему о ниспослании помощи Рабоче-Крестьянской власти в ее трудах для общенародного блага. Остерегая всех верных чад богохранимой Церкви нашей от какой-либо хотя бы тайной вражды противу 748 Власти, Мы призываем братства, православно-религиозные общины, церковно-приходские общины и особенно их исполнительные органы не допускать никаких поползновений неблагонамеренных людей в сторону антиправительственной деятельности, оставить неполезные и безумные надежды на возвращение изжитого навсегда царя и монархического строя 749 в искреннем и твердом убеждении, что Советская Власть народов и, как таковая, прочна и непоколебима. ных чад Богохранимой Церкви Российской в сие ответственное время строительства общего благосостояния народа слиться с нами в горячей молитве ко Всевышнему о ниспослании помощи Рабоче-Крестьянской власти в ее трудах для общенародного блага. Мы особенно обращаемся и призываем церковно-приходские общины, в особенности их исполнительные органы церковно-приходские советы, прекратить антиправительственные замыслы, не питать надежды на возвращение монархического строя и убедиться в том, что Советская власть – это действительно народная Рабоче-Крестьянская Власть, а потому прочная и непоколебимая. Призываем и церковно-приходские общины, и особенно их исполнительные органы не допускать никаких поползновений неблагонамеренных людей в сторону антиправительственной деятельности, не питать надежд на возвращение монархического строя и убедиться в том, что Советская власть – действительно Народная Рабоче-Крестьянская власть, а потому прочная и непоколебимая. |
| —486— по истекающий 1895 год и был наполнен рядом учёных трудов Г. А-ча в области исследования славянского новозаветного текста, причём в этих трудах, с одной стороны, всё более и более расширялась сама область исследования, с переходом от Апостола к Евангелию, от одной книги того и другого к прочим, а с другой – всё более и более пополнялись и укреплялись как научно-критический аппарат исследования, так и сведения о самих славянских рукописях новозаветного текста и о других сторонах дела. Если в магистерской диссертации Григорий Александрович, начав рукописями XII, кончил рукописями XV в., то в представленных на соискание степени доктора богословия трудах, как видно уже из заглавий их, привлекаются к рассмотрению рукописи, начиная с XI и кончая XVI в.; если там число их доходит до 32-х, то здесь оно достигает уже 112-ти и т. д. Небольшие изменения у автора произошли и во взглядах на некоторые частности предмета исследования (как, например, на характер четвёртой редакции некоторых списков Евангелия 550 . Это и попятно, если принять во внимание и продолжительность времени, протекшего от появления в свет магистерской его диссертации до настоящего года, и расширение кругозора, углубление взгляда на предмет в области исследования. Но сущность дела, основы взгляда и метода исследования, повторяем, остались доселе неизменными. Они видны будут на последующем нашем критическом рассмотрении и оценке представленных на соискание степени доктора трудов его. А теперь мы к сказанному добавим ещё только перечень имеющих отношение к предмету нашего настоящего разбора, как составленных в духе той же школы, —487— трудов Г. А-ча, появившихся в свет в точение означенного промежутка времени. Сюда относятся следующие статьи и исследования его: 1. О славянских рукописях, хранящихся в заграничных библиотеках: Берлинской, Пражской, Венской, Люблянской, Загребской и двух Белградских. (Напечат. в Сборнике Отделения русского языка и словесности Императорской Академии Наук за 1882 г. т XXX 551 . 2. Критический разбор издания Преосвященного Амфилохия: „Четвероевангелие Галичское 1144г.“ (в Известиях С.-Петерб. Славянского Благотворительного Общества за 1884 г. 2). 3. О первоначальном Бирилло-Мефодиевском переводе Библии, (в Моск. Церк. Ведом. 1885 г. 15). 4. Кирилло-Мефодиевский славянский перевод Библии (более обширная статья, помещённая в Чтениях в Обществе Любителей духовного Просвещения за 1885 г. Май). 5. Тысячелетие памяти св. Мефодия. архиепископа Моравского, просветителя славян (в Приб. к Твор. св. от. за 1885 г. кн. 3) 552 . 6. Характеристическия черты главных редакций славянского перевода Евангелия по рукописям XI–XV вв. (См. Труды VI -го Археологического съезда в Одессе. т. I. Одесса, 1886 г.) 553 . 7. К вопросу о славянском переводе Евангелия. Критическая заметка (в Сборнике Отделения русского языка и словесности Императорской Академии Наук. 1886 г. т. XL) 554 . 8. Древнерусская редакция славянского перевода Евангелия (в Страннике за 1888 г., |
| Ф. А-чу оставалось только искать успокоения и утешения в трудах и молитве. С этих пор он стал гораздо больше отводить времени размышлению о смерти, о загробной участи людей, чтению книг говорящих о том, что ожидает нас по ту сторону гроба. Жизнь уже не давала ему больше радостей. Награды, которые он получил. едва ли доставляли ему утешение (ордена св. Анны 3-й в 1846 и 2-й степени в 49 годах), а смерть одного за другим отнимала у него близких людей. Осенью 1843 г. Ф. А-ч поселился с своей семьёй на казённой квартире (за лаврой на казённом дворе). Здесь просторно бы было жить и большой семье, но семья Ф. А. здесь всё убывала. В 1847 г. он выдал свою дочь Марью Феодоровну за преподавателя Вифанской семинарии Димитрия Васильевича Разумовского (впоследствии протоиерея и профессора церковного пения в московской консерватории). В свиданиях с этим зятем и дочерью Ф. А-ч находил заметное утешение в тех скорбях, которые затем одна за другой стали поражать его. Пешком иногда он из своей квартиры отправлялся в Вифанию и здесь —449— в счастливой молодой семье находил отдых от дел и утешение в горе (счастливая жизнь четы Разумовских продолжалась, однако, не долго: Марья Феодоровна пережила своего родителя только четырьмя годами, она скончалась в 1858 г. 30 лет от роду). В 1849 г. в квартире Ф. А-ча скончался его брат Пётр А-ч, служивший губернским почтмейстером у донских казаков. Как и Ф. А-ч, он сначала учился в семинарии, но оставил её ради военной карьеры и молодость провёл в военной службе. Ф. А. посвятил ему следующую эпитафию. Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы. (Мф.2:28). Усталый странник бремя жизни В святую землю здесь сложил. Он кровью жертвовал отчизне, В трудах все силы истощил. Правдивый, искренний, усердный Любил он бедным помогать И счастье сирых устроять. Прими его в Свой кров Спаситель милосердый? Вскоре у старшего сына Ф. А-ча Сергея (студента академии) обнаружились признаки чахотки. Он долго болел и умер 29 января 1852 г. При его погребении простудился младший сын О. А-ча – Пётр (ученик вифанской семинарии), и скарлатина в три дня унесла его в могилу. Он скончался 21 февраля. На его намогильном памятнике О. А-ч поместил такое двустишие: |
| Синод представление об определении его на должность ризничего. В том же 1850 году 30 августа получен был Синодальный указ, утверждавший иеромонаха Савву в этой должности, а 1 сентября он и вступил в отправление своих новых обязанностей. Девять лет проходил о. Савва эту должность с честью и великою пользою дли церкви и для науки, с величайшею готовностью и просвещенным вниманием всегда отзываясь на желание кого бы то ни было осмотреть Синодальную ризницу и библиотеку и воспользоваться их сокровищами для научных целей. Его услугами (не редко прямо учеными) 2208 и готовностью с глубокою благодарностью пользовались —287— многие отечественные ученые, как, например, покойный ректор и профессор Московской духовной академии протоиерей А.В. Горский († 1875) в своих трудах по «Описанию рукописей Синодальной библиотеки» и другие профессора той же академии в трудах по переводу святоотеческих творений (о чём ясно свидетельствует остающаяся в рукописи оживленная переписка между А.В. Горским и преосвященным Саввою), профессора Московского университета: С.П. Шевырев, О.М. Бодянский, С.М. Соловьев , Ф.И. Буслаев и др. (особенно много работавшие в Синодальной библиотеке во время приготовления материалов для сочинений к 100-летнему юбилею Университета, совершившемуся в начале 1855 года). Пользовались его услугами и иностранные ученые, как, например, Пьюзей, и также оставались весьма благодарными обязательному ризничему. Высокие и Высочайшие посетители и посетительницы ризницы также всегда были довольны о. Саввою, неоднократно получавшим знаки их благоволение за это в том или другом виде. Но этим одним не ограничивалась деятельность ризничего по своей должности. Еще в самом начале своей деятельности по этой должности иеромонах Савва получил от Митрополита Филарета поручение составить и к 1855 году составил и издал Указатель для обозрения Московской патриаршей (ныне Синодальной) ризницы и библиотеки. Это издание повторенное в более обширном и исправленном виде в 1858 году, доставило автору известность в церковно-археологической науке и удостоено было от Императорской Академии Наук Демидовской премии в 1859 году на основании отзыва академика И.И. |
|
|
