| — Кел, — деди Одониё унга, — сен улу одамсан, яхши хабар олиб келяпсан–ов. 43 — шоимиз Довуд азратлари Сулаймонни шо илиб — деб жавоб берди 44 — Шо Довуд у билан бирга руоний ва пайамбар Натанни, Бинаёни, Харетлик ва Палатлик юборди. Улар Сулаймонни шонинг хачирига 45 Руоний ва пайамбар Натан булоида Сулаймоннинг бошига мой суртиб, шо илдилар. У ердан шод–хуррам айтиб келишди. Шунинг учун шаар ола–овур олди. Сизлар эшитаётган шовин–суроннинг боиси шудир. 46 Сулаймон шолик тахтига 47 Шонинг аъёнлари Довуд азратларини табриклаш учун келиб шундай дейишди: “Сулаймоннинг номини Худойингиз сизнинг номингиздан ам улуласин, унинг тахтини сизнинг тахтингиздан ам юксалтирсин.” Шо эса ётганича Худога сажда илиб, 48 бундай деди: “Исроил халининг Худоси — Эгамизга амду санолар У бугун очилигида зурриётимдан биттасини тахтга 49 Одониёнинг мемонлари ичида туриб, аммаси ар ёа таралиб кетдилар. 50 Одониё ам Сулаймондан турди–ю, очиб бориб, урбонгонинг бурчагидан макам ушлаб олди . 51 Сулаймонга шу хабарни олиб келдилар: “Одониё шо Сулаймондан у урбонгонинг бурчагини макам ушлаб олиб, Сулаймон, бу улимни деб олдин менга берсин, деяпти.” 52 — Агар у менга соди — деди Сулаймон, — бирорта тукига зарар етмайди. Борди–ю, ёмонлик бошини оламан. 53 Шо Сулаймон одам юбориб, Одониёни урбонгодан олдириб келди. Одониё келиб, шо Сулаймонга таъзим илди. Шундан Сулаймон: “Бор, уйингга — деди унга. 2–БОБ Довуднинг Сулаймонга васияти 1 Довуднинг умри охирлаб бораётган эди. У Сулаймонга шундай деб васият илди: 2 — Энди менинг ам умрим охирлаб боряпти. Сен атъий иродали, мардонавор 3 Эгангиз Худо талабларни бажар. Мусонинг Тавротида ёзилганидай, Унинг юриб, фармон ва амрларига, онун–оидалари ва шартларига риоя ил. Шунда нима илсанг ам, аерга борсанг ам, ар доим барака топасан. 4 Эгамиз мен аимда айтган мана бу ваъдасини адо этади: “Агар Менинг олдимда адашмай, бутун алби билан, жону дили билан соди юрсалар, сенинг наслингдан эркак зоти то абад Исроил тахтида 5 Яна Зеруя менга нима илганини сен биласан. У Исроилнинг иккита лашкарбошисини — Нар Абнур билан Этер Эмосани тинчлик пайтида уруш давридагидай он . Чориидан тортиб белигача урушдагидай онга буланди. 6 ажалидан беш кун бурун диёрига тинчгина кирмасин. Шунга алингни ишлат. 7 Гиладлик Борзулайнинг садоатли Улар сенинг дастурхонингдан таом ейдиганлар орасида Чунки мен аканг Абсаломдан очиб юрганимда, улар менинг олдимда озиру нозир . 8 Эсингда ёнингда Бенямин абиласидан Бохуримлик Гера Шимах ам бор. Моханайимга очиб у мени ёмон араган эди . Лекин кейинро у мени кутиб олиш учун Иордан дарёси чиди. Мен Эгамиз номи билан онт ичиб, унга: “Сени деган эдим . 9 Лекин сен уни айбсиз деб билма. Сен алли одамсан, нима илишни биласан. У ариб олган ам, керак. |
| Маленькие радости, длительный основной меланхолический тон и романтическая надуманность чувств – вот черты первого периода. «Я был на втором курсе и очень много страдал в этом году». Или еще определеннее: «Я пять лет подряд в Москве все грустил, все раздирался, все анализировал и себя и других и, содрогаясь, все подозревал, что и меня другие анализируют «с язвительной улыбкой», все учился и нестерпимо мыслил; мыслил и учился. Болезненно любил, болезненно мыслил, беспокойно страдал». Много позже Леонтьев пишет, что уже в 1855 г. «он вспоминал об этом с ужасом и почти со страхом». Ужас и стыд – да, конечно, но далеко не преодоление, потому что еще через 10 лет можно услыхать в рассказе «Исповедь мужа» (напечатан в «Отечественных записках» за 1867 г. под заглавием «Ай-Бурун») голос этого непреодолимого врага. Когда знаешь, что позже Леонтьев смог просто жить и радоваться пестроте восточной обстановки, любовнице-гречанке, удару хлыстом по лицу французского консула, то это раннее постоянство меланхолических чувств кажется странным. Тем изумительнее победа над вымышленным, аналитическим, над теми чарами, яд которых оказался таким сладким и непреодолимым для многих. Кто опрокинул надо мной Полночных мук беззвездный купол, И в этот кубок чьей рукой Подлит отравы малый скрупул? 315 Так один современный поэт определяет это знакомое современности душевное состояние, когда малая, незаметная отрава сопутствует всему и радость, не заостренная ею, невозможна. Леонтьев очень последователен в таком романтическом самоотравлении. У него болит грудь, и болезнь скоро пройдет, но так хочется нестерпимо мучиться мыслью, что болезнь неизлечима. Друг должен оказаться Мефистофелем. А любовь? Вся прелесть ее в том, что она несчастна. Любовь к 3. К. длилась пять лет, она дошла до пламенной страсти, и в конце наступило хорошее время 316 . Но не им она определяется, а теми «нерешительными отношениями», которые были вначале. Леонтьев вспоминает, что он твердил неустанно две строки Клюшникова, малозамечательного поэта: |
| Торгово-экономические связи с федератами. Если с середины второй половины VII в. количество находок, известных в Средиземноморско-Черноморском регионе, для города сокращается, то зато начинают; преобладать главным образом натуральные по своему характеру связи с сельской периферией в Юго-Западном Крыму 1055 . Представляется, что они прочно осуществлялись через город с Мангупом, который, по мнению большинства исследователей, может быть отождествлен с Дори (Доросомили Дарасом) 1056 . Очевидно, именно это место, расположенное в 25 км от Херсона упоминается в эпиграфических и нарративных источниках вв. как центр «хоры» (области, страны) Дори 1057 . Предпринимаемые едва ли не c XVIII в. попытки некоторых историков совместить его с инкерманской крепостью Каламита или «пещерным» городом на плато Эски-Кермен не выглядят достаточно убедительными и обоснованными, строясь на слишком большом числе допущений 1058 . Все больше увеличивавшееся население Мангупа уже со. второй половины III–IV в. получало привозные амфоры, посуду, украшения, пряжки, что свидетельствует о включении этого поселения с окрестностями в сферу торгового обмена и экономического влияния Восточно-римской империи 1059 . Напластования ранневизантийского времени до VIII в. выявлены на мысе Тешкли-бурун, а также рядом с ним и в центральной части плато 1060 . Кроме того, находки этого времени присутствуют в качестве переотложенного материала в вышележащих слоях Мангупа, что объясняется уничтожением большей части руин и культурных напластований в XIV–XV вв., когда здесь находилась столица княжества Феодоро 1061 . Византийско-коринфские капители, архитектурные детали из проконесского мрамора, фрагменты храмового декора явно ромейского происхождения, очевидно, тоже попадали сюда из византийских пределов, как и аналогичные находки на Эски-Кермене, Чуфут-Кале и у подножия плато, а также в долине р. Бельбек, у подножия горы Пампук-Кая, в Партените, Тиритаке, в портовой части Боспора 1062 . Во второй половине VI–VII в. из столицы Византии на Мангуп поступали предписания, послания высших чиновников главного финансового управления Империи, таких как логофет, партикий Дорофей, – факт, сам по себе указывающий на «доходно-расходную» суть этих связей центральных и местных властей 1063 . Уже В.Г. Васильевский подчеркивал, что все окраинные причерноморские города Византии выполняли роль центров посреднической торговли с варварами 1064 и Херсон в этом отношении не был исключением. |
| Etnical Historio-Psycnology (Judaco-Turkica VII)//Хазарский альманах. – Харьков, 2002. – T. 1. – P. 217). Я впервые попытался обосновать верность концепции кондомината применительно к Таврике VIII – первой трети IX в. в научных докладах, прочитанных на заседаниях ученого совета Национального заповедника «Херсонес Таврический» и других конференциях во второй половине 1990-х гг., в своей докторской диссертации, а также в обобщающей монографии по истории Херсонеса ( Сорочан С. Б. Корреляция торговых и политических интересов Византии в Крымской Готии VII–IX вв.//Культуры степей Евразии второй половины I тысячелетия н.э.: Тезисы докл. – Самара, 1995. – С. 79–81; Сорочан С. Б. Об обстоятельствах и времени преобразования фемы Климаты в фему Херсон//Культуры степей Евразии второй половины I тысячелетия н.э. (вопросы хронологии): Тезисы докл. II Междунар. археолог, конф. – Самара, 1997. – С. 58–60; Сорочан С. Б. Торпвля у Biзahmii IV–IX bikib. Структура i opraшзaцiя мexahiзмib oбмihy: Автореф. дис.... д-ра. icm. наук/Харивський державний университет. – Харюв, 1998. – С. 15; Сорочан С. Б. Византия IV–IX веков: этюды рынка. – Харьков, 1998. – С. 41–43, прим. 120; Сорочан С. Б., Зубаръ В.М., Марченко A.B. Жизнь и гибель Херсонеса. – Харьков, 2000. – С. 209–263). Ныне появились попытки развить и уточнить эту плодотворную рабочую гипотезу (см.: Науменко В.Е. Боспор в системе византийско-хазарских отношений//Боспор Киммерийский. На перекрестке греческого и варварского миров (античность-средневековье): Материалы I Боспорских чтений. – Керчь, 2000 – С. 96 –105; Науменко В.Е. Место Боспора в системе хазаро-византийских отношений. – С. 336–361; Герцен А.Г., Науменко В.Е. Керамика IX–XI вв. из жилого комплекса на мысе Тешкли-Бурун//АДСВ. – Екатеринбург, 2001. – Вып. 32. – С. 129–130; Науменко В.Е. К вопросу о характере византийско-хазарских отношений в конце VIII – середине IX в.//ПИФК. – М.; Магнитогорск, 2002. – Вып. 12. – С. 544–568; Храпунов Н.И. Администрация византийского Херсона в VIII–haчaлe IX вв://ПИФК. – М.; Магнитогорск, 2002. – Вып. 12. – С. 570–571; Науменко В.Е. К вопросу о хазарском «тудуне» в Херсонесе в начале VIII в. – С. 69–73; Науменко В.Е. Хазарский «тудун» в Херсонесе... – С. 427–440; Науменко В.Е. Таврика в контексте византийско-хазарских отношений: политико-административный аспект: Дис. ... канд. ист. наук/Таврический национальный университет им. В.И. Вернадского. – Симферополь, 2004 (рукопись); ср.: Сорочан С. Б. Византия IV–IX веков: этюды рынка. 2-е изд., испр. и доп. – Харьков, 2001. – С. 75–81; Сорочан С. Б; Византия и хазары в Таврике: господство или кондоминиум?//ПИФК. – М.; Магнитогорск, 2002. – Вып. 12. – С. 509–543). |
| Несмотря на то что мы жили в лесу, мне почти не приходилось бывать в самой его гуще. Человеческие дела приковывали меня к столам, верстакам, сараям и спальням. Тишина и чистота соснового леса, пропитанный смолистым раствором воздух притягивали к себе. Хотелось никуда отсюда не уходить и самому сделаться вот таким стройным мудрым ароматным деревом и в такой изящной, деликатной компании стоять под синим небом. Сзади хрустнула ветка. Я оглянулся: весь лес, сколько видно, был наполнен колонистами. Они осторожно передвигались в перспективе стволов, только в самых отдаленных просветах перебегали по направлению ко мне. Я остановился, удивленный. Они тоже замерли на месте и смотрели на меня заостренными глазами, смотрели с каким-то неподвижным, испуганным ожиданием. — Вы чего здесь? Чего вы за мною рыщите? Ближаший ко мне Задоров отделился от дерева и грубовато сказал: — Идемте в колонию. У меня что-то брыкнуло в сердце. — А что в колонии случилось? — Да ничего… Идемте. — Да говори, черт! Что вы, нанялись сегодня воду варить надо мной? Я быстро шагнул к нему навстречу. Подошло еще два-три человека, остальные держались в сторонке. Задоров шепотом сказал: — Мы уйдем, только сделайте для нас одолжение. — Да что вам нужно? — Дайте сюда револьвер. — Револьвер? Я вдруг догадался, в чем дело, и рассмеялся: — Ах, револьвер! Извольте. Вот чудаки! Но ведь я же могу повеситься или утопиться в озере. Задоров вдруг расхохотался на весь лес. — Да нет, пускай у вас! Нам такое в голову пришло. Вы гуляете? Ну, гуляйте. Хлопцы, назад. Что же случилось? Когда я повернул в лес, Сорока влетел в спальню: — Ой, хлопцы, голубчики ж, ой, скорийше, идить в лес! Антон Семенович стреляться… Его не дослушали и вырвались из спальни. Вечером все были невероятно смущены, только Карабанов валял дурака и вертелся между кроватями, как бес. Задоров мило скалил зубы и все почему-то прижимался к цветущему личику Шелапутина. Бурун не отходил от меня и настойчиво-таинственно помалкивал. Опришко занимался истерикой: лежал в комнате у Козыря и ревел в грязную подушку. Сорока, избегая насмешек ребят, где-то скрылся. |
| 1124 См.: Vinogradov ]и. G., Zubar V.M. Die Schola Principalium in Chersonesos//II Mar Nero. – 1995/1996. – II. – S.137–140; Зубарь В. M., Антонова И. A. Новые данные о римском гарнизоне Херсонеса в первой половине III в.//ВДИ. – 2000. – N1. – С. 68–70. 1127 Антонова И. А. Отчет о раскопках в «цитадели», юго-восточный район Херсонеса 1989 г.//Архив НЗХТ. – Д. 2978. – Л. 31; ср.: Романчук А. И. Очерки истории и археологии... – С. 121, рис. 40, 3–4. 1130 Ср.; Герцен А. Г., Науменко В. Е. Керамика IX–XI вв. изжилого комплекса на мысе Тешкли-Бурун//АДСВ. – 2001. – Вып. 32. – С. 135–136, 138. 1132 Антонова И. А. Отчет о раскопках в цитадели Херсонеса за 1995 г.//Архив НЗХТ. – Д. – Л. 12. 1134 Сорочан С. Б., Крупа Т. H., Сазанов А. В., Иванов А. В. Об археологических исследованиях и консервационно-реставрационных работах на территории «цитадели» Херсонеса в 2005 г.//Apxeoлoriчhi дocлiжehhя в Ykpaihi 2004–2005 pp. – К.; Зanopiжжя, 2006. – Вип. 8. – С. 334–339. 1136 Ср.: Иванов Т. Проучвания върху хипокауста от римската и ранновизантийската епоха в България//Археология. – 1971. – Кн. 1. – С. 23. 1137 Отчет Заведующего раскопками в Херсонесе за 1893 год. – С. 54; Айналов Д. В. Развалины храмов. – С. 27–29; Рыжов С. Г. Отчет о раскопках в IX квартале Северного района Херсонеса в 1982 году//Архив НЗХТ. – Д. 2346. – Л. 1–5, 14–15; Рыжов С. Г. Исследование жилых усадеб в Северном районе Херсонеса//Археологические исследования в Крыму. 1993 год. – Симферополь, 1994. – С. 23. 1138 Романчук А. И. Очерки... – С. 135–136; Голофаст П. А. Градостроительный облик Херсона в XIII веке//МАИЭТ. 2009. Вып. 15. С. 307–308. 1139 Крым в X – первой половине XIII века//Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV–XIII века/Отв. ред. Т. И. Макарова, С. А. Плетнева. – М., 2003. – С. 82. 1140 Примечательно, что стены построек, располагавшихся к югу от бани, были сложены на земляном «растворе», что свидетельствует о более позднем их строительстве (Рыжов С. Г. Дневник раскопок бани IX–X вв. к югу от Северной базилики. Май 1982 – август 1983 г.//Архив НЗХТ. – Д. 2611. – Л. 7). |
| Коромолин Юрий Булгаков [см. Булгак], 1565 г., Рязань Коромола, крамола – заговор, измена присяге Коромысло , крестьянин, 1495 г., Новгород Корондышев см. Карандышев Короставый Василий, псковский посадник, 1435 г. Короста – чесотка; короставый – чесоточный Коростелев Третьяк [см. Третьяк] Леонтьевич, 1568 г., Ярославль; Панкрат и Лева Епихины, 1579 г., Ряжск Коротай, Коротаев : Никита Михайлович Коротай, 1497 г.; Коротай Ермолин Шишкин [см. Шишка], 1559 г.; Иван Ильич Коротаев, 1594 г., Новгород [см. Глазатый] Коротай – куцый кафтан, телогрея-безрукавка Коротень, Коротнев : Коротень Васильевич Путилов [см. Пустило], 1490 г.; Василий, Матвей, Кушник [см. Кушник] и Третьяк [см. Третьяк] Коротневы, казнены в опричнине в 1570 г. [см. Шугарь] Короткие Ноги Семен Давидович Данилов, вторая половина XV в. Коротопол кн. Иван Иванович Рязанский, 1340 г. Коротыга, Коротыгин : Коротыга, крестьянин, 1545 г., Новгород; Степан Коротыгин, крестьянин, 1579 г., Шуя Корсак, Корсаковы : Корсак, литовский род, во второй половине XV в. и позже Корсаковы в Московской Руси; Горбуша [см. Горбуша] Васильев Корсаков, подьячий, 1480 (1485? – С. В.) г., Переяславль; Василий Михайлович, дворянин, 1495 г. [см. Варкалап, Кабат, Кайдаш, Милославские] Корта Петр Савинович Бурунов [см. Бурун], 1578 г.; Алешка Корта, крестьянин, 1534 г., Бежецкий Верх Ср. корта – кортавый Кортач Ефрем, псковский посадник, убит в 1407 г.; Арист Кортачевич, воевода, тогда же, Псков; Степан Аристов Кортачев, посадник, 1455 г. Корташ Иван, крестьянин, 1610 г., Муром; Якутка, крестьянин, 1630 г. Кортелев Иван, бортник, 1608 г., Нижний Новгород Корулин Степан, крестьянин, 1498 г., Новгород Корцов Сутыря [см. Сутыря], 1565 г., Казань; Алеша и Иван Истомины [см. Истома] Корцовы, помещики, середина XVI в. [см. Омена] Корчагин Игнатий Семенович , 1556 г., Кашира Корчага – чугун или большой кувшин Корчемка Василий Михайлович Бутурлин [см. Бутурля], середина XVI в.; Путило [см. Пустило] Корчемкин, царский сытник, 1573 г. Корчома Васильевич Яцкий [см. Яцкий], 1571 г., Катин |
| Находка параллельного экземпляра печати той же матрицы в Сугдее помогает развеять сомнения: она имела-инвокативную крестообразную монограмму с тетрограммой to so doulo и принадлежала некоему спафарокандидату и, вероятно, стратигу «климата Херсона» (spa[tharokon]dida[to kai stratego t]on kflimaton tes Ch]ers[onos]) 2166 . По аналогии c более поздними данными, почерпнутыми из еврейско-хазарской переписки примерно середины X в., пределы фемы могли ограничиваться на западе Херсоном, на юго-востоке окрестностями Алупки – Семеиза, а на северо-востоке доходить до Мангупа и юго-западной части Второй (Внутренней) гряды Крымских гор 2167 . Не исключено, что в процессе организации фемы Климата в 840–842 гг. и несколько позже византийская администрация находилась на наиболее близкой к Херсону крепости на плато Эски-Кермен, поскольку именно там восстанавливается некоторая часть фортификационных сооружений, в частности на западном склоне, ближе к южному оборонительному углу, где Н.И. Репниковым были обнаружены основания сложенных наспех и насухо кладок из тесаных камней, взятых из построек 2168 . Даже если они не имеют отношение к событиям середины IX в., их строительство не выходит за пределы конца этого столетия, когда реконструкции подверглась главная базилика, а у главных ворот в нижней части основного массива скалы и на площадках подъемной дороги были вырублены «пещерные» церкви 2169 . Вместе с многочисленными захоронениями этого времени на территории некрополя они говорят о наличии здесь значительного населения. Вероятно, тогда же, во второй половине IX в., после продолжительного перерыва, ромейскими властями были вновь востребованы оборонительные сооружения ранневизантийской Сюйренской крепости в долине р. Бельбек, на высоком мысу Куле-Бурун у с. Малое Садовое 2170 . Чуть раньше середины IX в. велось также строительство второй оборонительной линии цитадели на Бакле. Здесь была возведена новая облицовочная кладка ранней оборонительной стены из хорошо отесанных каменных блоков на известковом растворе, и в той же технике сооружены панцири второй куртины, а в месте стыка обеих куртин появилась новая прямоугольная башня 2171 . |
| — Спаси, Христос, сынки! Такая неаккуратная женщина… Несмотря на столь враждебное окружение, колесная мастерская начинала приносить доход. Козырь, буквально при помощи одного крестного знамения, умел делать солидные коммерческие дела; к нам без всяких хлопот привозили ободья и даже денег немедленно не требовали. Дело в том, что он действительно был замечательный колесник, и его продукция славилась далеко за пределами нашего района. Наша жизнь стала сложнее и веселее. Калина Иванович все-таки посеял на нашей поляне десятин пять овса, в конюшне красовался Рыжий, на дворе стоял шарабан, единственным недостатком которого была его невиданная вышина: он поднимался над землей не меньше как на сажень, и сидящему в его корзинке пассажиру всегда казалось, что влекущая шарабан лошадь помещается хотя и впереди, но где-то далеко внизу. Мы развили настолько напряженную деятельность, что уже начинали ощущать недостаток в рабочей силе. Пришлось наскоро отремонтировать еще одну спальню-казарму, и скоро к нам прибыло подкрепление. Это был совершенно новый сорт. К тому времени ликвидировать многое число атаманов и батьков, и все несовершеннолетние соратники разных Левченок и Марусь, военная и бандитская роль которых не шла дальше обязанностей конюхов и кухонных мальчиков, присылались в колонию. Благодаря этому историческому обстоятельству в колонии появились имена: Карабанов, Приходько, Голос, Сорока, Вершнев, Митягин и другие. 8. Характер и культура Приход новых колонистов сильно расшатал наш некрепкий коллектив, и мы снова приблизись к «малине». Наши первые воспитанники были приведены в порядок только для нужд самой первой необходимости. Последователи отечественного анархизма еще менее склонны были подчиняться какому бы то ни было порядку. Нужно, однако, сказать, что открытое сопротивление и хулиганство по отношению к воспитательскому персоналу в колонии никогда не возрождалось. Можно думать, что Задоров, Бурун, Таранец и другие умели сообщить новеньким краткую историю первых горьковских дней. И старые и новые колонисты всегда демонстрировали уверенность, что воспитательский персонал не является силой, враждебной по отношению к ним. Главная причина такого настроения безусловно лежала в работе наших воспитателей, настолько самоотверженной и, очевидно, трудной, что она, естественно, вызывала к себе уважение. Поэтому колонисты за очень редким исключением, всегда были в хороших отношениях с нами, признавали необходимость работать и заниматься в школе в сильной мере понимали, что это вытекает из общих наших интересов. Лень и неохота переносить лишения у нас проявлялись в чисто зоологических формах и никогда не принимали формы протеста. |
| - Правда, у Толстого сноски с французского, у тебя - с бурятского. Верно подметил: от запева «Би шаамда дуртээб» да слёзного прощания в повести пылали степными цветами-саранками бурятские речения...» «Белая степь» («Елизар и Дарима»), легко догадаться, - о красивой юношеской страсти русского паренька из семейщины и девушки из древнего бурятского рода Хори. Но любовь в повести - лишь внешний повод отобразить мудрость и художественное величие народных культур двух народов, созвучных лесостепной забайкальской природе, в их этически взаимообогащающем, а порой и сложном взаимодействии. В художественных произведениях интернациональной советской эпохи, где отображались межнациональные любовные отношения, любовь одолевала национально-этические предрассудки , - так говаривали в советскую пору, ибо любовь якобы выше нации. (В обезбоженной дворянской, а потом и народной литературе Любовь - имя Божие - кощунники святотатски снижали до страсти). Но в повести «Белая степь» страсть не одолела межнациональные крепостные стены, не увенчалась обручальными кольцами, как в идиллических, куртуазных романах и сладких сказках, а завершилась лирическая повесть печально, но... светло: «Не радуйся нашедши, не плачь потеряв, - вот заповедь, тогда еще неведомая Елизару, отчего ликующими были его дни и ночи, отчего так стремительно пришла расплата и отчего она была такой мучительной; но, как говаривала тетка Ефимья, сердце заплывчато, обида забывчата: Елизар, покинутый Даримой, страдающий, все же не высох на корню, другая припала к сердцу, и была она одного с Елизаром роду и племени; а благоуханная цветочная земля - хангал дайда, и белая степь - сагаан хээрэ, и смуглая девушка, скачущая от березы к синеватому месяцу, поминались уже как сон, красивый и счастливый сон, в котором уже не таилось злости и обиды». Прочитав повесть «Белая степь» («Елизар и Дарима») , кандидат филологических наук Мария Хадаханэ писала в статье «О любви - жарко, о дружбе народов - бережно»: «Я родилась и выросла в бурятской семье, а потому с интересом прочитала повесть Анатолия Байбородина «Елизар и Дарима» в альманахе народов Восточной Сибири «Созвездие дружбы» (...) В тексте мелькают бурятские словечки: бухэлер, бахалдэ, хама угэ, худларить, бурун, хубун - все к месту. Издавна живут рядом буряты и семейские староверы - это их родимая общая земля матушки Сибири. Подробно описаны быт и привычки деревни. (...) Такую тонкую тему межнациональных взаимоотношений иркутский писатель Анатолий Байбородин решает бережно и деликатно, утверждая народные идеалы любви полновесным сочным талантливым народным словом». |
|
|
