| Павла: неизвестность часа пришествия Господа (16.1–2); признаки пришествия (16.3–4); явление искусителя мира, как Сына Божия (16.4); соблазн многих (16.5); знамения явления и воскресение мертвых (16.6), однако не всех, а только святых (16.7), и, наконец, явление Господа на облаках небесных (16.8). В словах «Учения», что воскреснут не все, а только святые, можно видеть отголосок хилиастических воззрений, появившихся очень рано. Таков драгоценный памятник, открытый и опубликованный никомидийским митрополитом Филофеем Вриеннием. Содержание его учеными исследователями всесторонне взвешивалось и определялось самым тщательным образом в его значении для первоначальной истории христианства, особенно для истории развития культа и церковной организации. Вторая половина (cap. 7–15), как представляющая исключительную ценность, часто выделяется в качестве самостоятельного предмета исследования. Но и до настоящего времени не закончены споры о богословском, догматико-историческом, литургическом и церковно-правовом значении памятника; даже в литературно-историческом отношении некоторые вопросы еще ждут своего разрешения и, вероятно, останутся не разъясненными до тех пор, пока новая находка не прольет более обильного света на историю Церкви в первый век ее существования. Послание апостола Варнавы 186 Послание, известное с именем апостола Варнавы , представляет одно из самых загадочных явлений в области патристической письменности. В отношении к нему оказывается неизвестным все, что необходимо знать читателю для правильного понимания и оценки его содержания: писатель, время и место происхождения, круг читателей, назначение и цель; так что оно является лучшим примером и показателем того, какие затруднения до настоящего времени приходится преодолевать в исследовании древнецерковной письменности. В прежнее время послание Варнавы ставили во главе произведений послеапостольской литературы, рассматривая его в самой тесной связи с апостольским периодом. Но в новейших исследованиях вопрос о его происхождении получил настолько резкую постановку, что считают решительно невозможным говорить о принадлежности его ап. |
| Оно основывало свои наставления не на случайных мнениях людей, оспариваемых другими, не человеческой пользы искало, но неизменной и благой воли Господа. От имени Господа возвещалось, что человек грешен. Человек всегда чувствовал горькую и глубокую правду этого положения. И язычники сознавали греховность, но не находили средства избавления от нее. Христосблаговествовал измученному грехом человечеству, что спасение возможно, и для этого понес крестную смерть воплотившийся Единородный Сын Божий. Человеку необходимо возродиться, и ему даны и указаны средства возрождения. Все возвещаемое Господом нужно принять верою и ввести в свой внутренний опыт, в себе ощутить спасительную истинность христианства. Во время постепенного духовного восхождения человек ощущает усиливающееся блаженство от искоренения в себе греха и единения с источником святости — Господом. Первенствующие христиане направляют свои усилия, чтобы и дети усвоили веру в спасение и в близость Бога и склонились к спасительной жизни. Средствами воспитания являлись: наставления отца и матери дома, наставления епископов и пресвитеров в собраниях верующих, совершение Святых Таинств как всемогущих проявлений Святого Духа, упражнение детей в делах благочестия и в молитве. Кто из родителей пренебрегал этим священным и высоким делом, тому грозил суд Божий, близкий и грозный. Эта мысль выражена во многих местах творений апостольских мужей. (5. 283–284) “Учение двенадцати апостолов”, или Дидахэ “Учение двенадцати апостолов”, которое именуется также Дидахэ (учение) по первому слову греческого текста, занимает особое место в христианской письменности, по своему содержанию оно ближе всего стоит к книгам новозаветного канона. Это первохристианское творение впервые было опубликовано в Константинополе в 1883 году митрополитом Филофеем Вриеннием. Он обнаружил в 1873 году в библиотеке Иерусалимского ( Свято-Гробского) подворья в Константинополе греческую рукопись, написанную в 1056 году и содержащую послание мужей апостольских и Дидахэ, датируемое концом или началом II века. |
| Некоторые соображения насчет связи между богословскими взглядами Григория Кипрского и Максима Маргуния приведены в работе 3, с. 156. Автор указывает, что некоторые идеи Максима Маргуния зависели от пневматологии патриарха Константинопольского, на учение которого, в свою очередь, повлияли творения прп. Максима Исповедника. По итогам рассмотрения ряда научных работ и исторических источников, произведенного в процессе подготовки настоящей публикации и работы 19, нами установлен круг живших в 1290-1723 гг. лиц, принадлежащих к Православной Церкви и положительно оценивавших деятельность Григория Кипрского. Среди них Георгий Пахимер, Никифор Хумн, Иоанн Хила (изменивший свое отношение к патриарху после его смерти), Иосиф Калофет, свт. Филофей Коккин, Иосиф Вриенний, свт. Геннадий Схоларий, Адам Зерникав, патриарх Иерусалимский Досифей II Нотара. Данные сведения позволяют говорить о наличии позитивного отношения к пневматологической доктрине патриарха Григория II в православной богословской среде в XIV-XVII вв. Также в публикации 19 мы представили материалы, позволяющие судить о рецепции учения патриарха, осуществлявшейся церковными Соборами в указанное время, но не дающие возможности для окончательных выводов. Все собранные материалы свидетельствуют о необходимости более подробного изучения отношения Соборов Православной Церкви к пневматологии Григория Кипрского. Автор выражает признательность П.А. Пашкову за плодотворное обсуждение рассматриваемой в тексте проблематики. Без его помощи публикация настоящего материала была бы невозможна. ИСТОЧНИКИ ЛИТЕРАТУРА Комментарии ( 0): Написать комментарий: Правила о комментариях Все комментарии премодерируются. Не допускаются комментарии бессодержательные, оскорбительного тона, не имеющие своей целью плодотворное развитие дискуссии. Обьём комментария не должен превышать 2000 знаков. Републикация материалов в комментариях не допускается. Просим читателей обратить внимание на то, что редакция, будучи ограничена по составу, не имеет возможности сканировать и рассылать статьи, библиограммы которых размещены в росписи статей. Более того, большинство этих статей защищены авторским правом. На просьбу выслать ту или иную статью редакция отвечать не будет. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание «ДИДАХЕ» [греч. Διδαχ (τν δδεκα ποστλων) - учение (12 апостолов)], раннехристианский памятник, содержащий уникальные сведения о церковной жизни, богословии и нравственном учении апостольской эпохи. Текстология Иерусалимская рукопись Колофон с датировкой рукописи, содержащий текст «Дидахе». 1056 г. (Hieros. Patr. 54. Fol. 120) Колофон с датировкой рукописи, содержащий текст «Дидахе». 1056 г. (Hieros. Patr. 54. Fol. 120) Лучшая рукопись, содержащая почти весь текст «Д.», сохранилась в б-ке Св. Гроба в Иерусалиме (с 1887 хранится в б-ке Иерусалимского Патриархата - Hieros. Patr. 54), в колофоне этого минускульного кодекса указаны дата его написания (11 июня 5564 г.=1056 г.) и имя писца («Лев, нотарий и грешник»). Работу с этой рукописью начал в 1873 г. (известно, впрочем, что еще в 60-х гг. XIX в. рукопись привлекала внимание архим. Антонина (Капустина)) Филофей Вриенний (с 1875 митрополит Серрский, с 1877 митрополит Никомидийский), к-рому и принадлежит честь публикации editio princeps «Д.» ( Θιλθεος (Βρυννιος). 1883). В кодексе, состоящем из 120 листов, содержатся Синопсис книг Свящ. Писания, приписываемый свт. Иоанну Златоусту, «Послание Варнавы», 1-е и 2-е Послания Климента Римского, евр. канон Свящ. Писания, далее следует текст «Д.» (Fol. 76-80v), а за ним - Послание Марии из Кассоболы (Кастабалы) сщмч. Игнатию Антиохийскому (Богоносцу), его же 12 посланий и небольшой трактат о генеалогии Христа. Значение кодекса для реконструкции оригинального текста «Д.» определяется неск. факторами: кодекс представляет собой уникальное собрание раннехрист. памятников (это единственная рукопись, в к-рой сохранились основная часть «Д.» и полный текст 2-го Послания Климента Римского); палеографические особенности кодекса свидетельствуют о том, что тексты от «Послания Варнавы» до «Д.» включительно были скопированы с одной рукописи; все сочинения в составе этой рукописи датируются временем не позднее 1-й пол. II в. |
| Вскоре после возвращения в Афины о. Антонина ожидала новая перемена по службе. Митрополит Филарет в декабре 1859 г. рекомендует гр. Толстому перевести о. архимандрита «не без пользы для дел церковных в Константинополь на должность настоятеля посольской церкви» 110 . В марте это назначение состоялось, а 18 сентября того же года он прибыл в Константинополь. О. Антонина в Афинах заменил архимандрит Петр (Троицкий) до того бывший с 1858 г. настоятелем посольской церкви в Константинополе. Таким образом, они поменялись местами своей службы 111 ». Уезжая из любезных ему Афин, он удостаивается «за христианские добродетели, ученость и филеллинские чувства» награждения Командорским Крестом греческого ордена Спасителя, но несомненно более для него трогательным было награждение «заштатного священника о. Иоанна Леонтьевича Капустина» от Государя Императора тем «кабинетским» крестом, которым когда-то был по должности миссионера награжден в 1850 г. сам о. архимандрит. Константинополь был периодом особенно деятельным во всех отношениях. Желанию отдаться всецело научной работе в сердце самой Византии мешали другие, постоянно на него возлагаемые поручения и самый характер его службы при посольстве. «Сто занятий идут рядом, мешая одно другому»,– пишет он 30 октября 1862 года о. архимандриту Порфирию 112 . О результатах этих порой весьма тонких поручений будет речь впереди, дабы не прерывалась цельность изложения его научной археологической работы. В Царьграде он провел пять лет, исполненных неутомимых и плодотворных ученых трудов. Сюда он приезжает уже определившимся знатоком-византологом, отдает все свои силы изучению Византии, «от которой на русскую душу веет чем-то своим, близким, но таким давним, что теряются все различительные черты дорогого образа, и остается одно общее представление чего-то неодолимо влекущего, как память о матери у человека, осиротевшего в детстве 113 . В это время у него пробуждается, между прочим, все больший интерес к палеографии и эпиграфике, и в этой области он серьезно и много работает под руководством сведующих лиц. Плодом его палеографических занятий в царьградские годы является составленный им в 1862 году строго научный, критически обработанный каталог 624 рукописей библиотеки иерусалимского подворья в Константинополе. Он тогда обратил особое внимание и отметил как «замечательный сборник» пергаментную рукопись 1056 года с двумя посланиями Климента и знаменитой в науке Διδαη των σωσεκα αποστολων. Благодаря о. Антонину этой рукописью заинтересовался ученый митрополит Филофей Вриенний, издавший ее и тем стяжавший себе крупную известность и не совсем оправдываемую честь ее первого открытия 114 . |
| Усиленные старания Льва XIII и обращение его к восточным православным христианам с призывом к единению с Римом вызвали со стороны Константинопольской церкви в патриаршество Анфима VII в 1895 г. известный ответ в виде окружного послания. К составлению последнего привлечён был митрополит Смирнский, считающийся хорошим латинистом, вместе с учёным иерархом издателем „Учения Двенадцати Апостолов“, митрополитом Никомидийским Филофеем Вриеннием и митрополитом Филадельфийским (ныне Мефимнским) Стефаном. Всё вышеизложенное, я полагаю, достаточно выясняет нравственную личность Смирнского митрополита, как человека, без послаблений и сделок идущего по избранному им пути. В его деятельности не существует соображе- —535— ний о том, с кем и с чем придётся ему на этом пути войти в столкновение из-за служения тому, что он считает истиной. Ему приходилось всенародно в заседании административного совета слышать от высшего представителя государственной власти грозные слова: Деспот 1477 ефенди 1478 – человек неверный (турецкой державе); бывали времена, когда по всему фанатическому эллинскому миру слышался вопль о предательстве „болгарином“ народного дела и не сдержанная южная толпа разражалась в самом храме бранными на него криками; ещё недавно весь состав Синода Константинопольской церкви с Вселенским Патриархом во главе единогласно постановлял выразить старцу митрополиту своё порицание за „строптивое“ противление постановлениям высшей духовной власти. Одушевлённый горячей верой Смирнский архипастырь не ищет поддержки в людях, но он нисколько однако не проникнут духом отчуждения от них. Как мы видели выше, он несёт им сам горячую христианскую любовь. Любовь эта распространяется на всю Церковь и на весь род человеческий и находит постоянное поприще деятельного проявления своего во вверенной ему церковной общине. С своей стороны последняя отвечает любовью на эту изливающуюся на неё любовь. Характеристика личности предстоятеля Смирнской церкви приводит неизбежно и к некоторой характеристике нравственно связанной с ним церковной общины, что в свою очередь даёт дополнительные данные для понимания личности Смирнского митрополита. |
| В 1367 г., уже простым монахом, он излагает свои мысли папскому легату Павлу (номинальному латинскому константинопольскому патриарху), посетившему константинопольский двор. Он подчеркивает, что папе не стоит надеяться на «директивную» унию – латинское понимание объединения как «подавления» неприемлемо, веру нельзя навязать силой. Папе следует также отказаться от стремления выступать как всеобщий судья и подойти к делу «дружески и братски», а не «наставнически, самовластно» – «как если бы вы были господами, заявляя, что ни мы, ни вообще кто-либо из людей не может иметь взгляды, отличные от того и противоречащие тому, что папа говорит или же скажет, поскольку он является наследником Петра и говорит то же самое, что и Христос». Кантакузин дает понять, что Византия – даже ослабевшая – не склонна «выслушивать слова папы, склоняя сердца и головы, как если бы они исходили от самого Христа». В этой же интеллектуальной среде, воспринявшей философию томизма, развиваются пролатинские тенденции. Со временем некоторые византийские томисты перешли в католичество и даже вступили в орден доминиканцев, к которому принадлежал Фома Аквинский (в числе этих конвертов были Виссарион Никейский, Максим Хризоверг, Прохор Кидонис и переводчик Максим Калека). С другой стороны, возникает увлечение «секулярным эллинизмом», в некоторых случаях приводившим даже к отказу от христианства (как это случилось с Георгием Гемистом Плифоном). Восточный унионизм стимулировался существенным осложнением положения Константинопольского Патриархата в связи с нарастанием турецкой инвазии. К началу XV в. патриархия вступает в борьбу за выживание. Результатом турецкой экспансии становится истребление греческого населения, его порабощение, запустение деревень и целых городов, опустошение монастырей и исчезновение церковных институтов, как таковых, – вплоть до того, что здесь не остается ни священников, ни епископов. Сокращению православного населения способствует массовая исламизация малоазийских греков – отчасти насильственная, отчасти добровольная. С лица земли исчезают целые епархии, и заботу об оставшемся на их территориях христианском населении нередко приходится возлагать на уцелевших соседних епископов. Обедневшие вдовствующие кафедры прямо присоединяются к более жизнеспособным епархиям: если в XIII в. в состав Вселенского Патриархата входило более 600 епархий, то к началу XV в. их число не превышало 200. Патриархату перед лицом этой новой опасности пришлось встать на защиту собственных наднациональных христианских идей и византийского имперского универсализма. В этом направлении много сделали патриарх Филофей, Иосиф Вриенний , Ангел Панарет и Георгий Воила. Митрополит Фессалоникийский паламит Нил Кавасила составил убедительное опровержение схоластического метода, вызвавшее положительные отклики современников. Его племянник Николай Кавасила также отказывал томизму в претензии на подлинную мудрость. § 4. Унионизм – католическое осмысление церковного единства |
| Среди постоянных треволнений, обуревающих Константинопольскую Церковь , как извне, со стороны окружающего её чуждого ей мира, так и внутри её самой вследствие неустойчивости её строя и страстности народного характера, архимандрит Герман Григорас благодаря твёрдости своих убеждений и характера, способствовал долгое время —226— поддержанию в своей церкви единства церковного предания и жизни. Покойному архимандриту вручено было, как упомянуто выше, руководство в продолжение 21 года единственным рассадником высшего духовенства Константинопольской Церкви: Халкинского Богословского Училища. Училище это является любимым детищем Константинопольской Церкви, и при всей переменчивости в составе управления последней, Халкинское Училище по возможности охранялось от последствий частых потрясений в церковной жизни. Благодаря такому отношению к училищу, во главе его с самого его основания в 1843-м году в продолжение 24-х лет стоял признанный в церковной жизни Востока авторитет, архимандрит Константин Типальдос. Затем после десятилетнего периода, в продолжение которого во главе училища стояли между прочим столь выдающиеся личности, как Анфим Виддинский (впоследствии первый Болгарский экзарх), нынешний Никомидийский митрополит Филофей Вриенний и митрополит Смирнский Василий, руководство училищем возложено было на покойного архимандрита Германа Григораса, бывшего, как и вышеупомянутые иерархи, учеником Типальдоса. Задолго уже предуказанный для занятия этой должности, архим. Григорас послан был патриархией на несколько лет для изучения богословских и философских наук в Женеву. Можно было заметить и впоследствии отражение если не на образе мыслей, то на практической его деятельности строгого духа Кальвина, отвечавшего его природным склонностям. В заведывании училищем покойный архимандрит нашёл поприще для проявления указанных уже свойств своего характера. Задачей своей он ставил преимущественно практическую цель: жизненное подготовление деятелей на службу церкви; научные занятия имели для него второстепенное, значение. |
| II век Как ни много общего у II в. церковной истории с III-м во внешней жизни христианства (гонения), и во внутренней (в состоянии, например, просвещения), тем не менее он (II-й в.) носит на себе, особенно в первой своей половине, в эпохе мужей апостольских, особую печать, сближающую его несколько с веком апостольским. Не могло и богослужение этого века не иметь особого характера. Для богослужения это был переход от апостольской свободы и первообразования к тем твердым нормам и устойчивым чинам, какие нам дает уже во множестве III в., особенно в своих канонических памятниках. Посему II век вполне заслуживает самостоятельного рассмотрения у историка богослужения. Источники Указания на богослужение II в. можно находить прежде всего у писателей того времени, т. е. в сочинениях мужей апостольских и апологетов. Таковы послание ап. Варнавы (70–100 г.), 1 послание св. Климента, еп. Римского (ок. 96 г.), «Пастырь» Ермы (100–150 г.), послания св. Игнатия Богоносца (†107 или 115 г.), послание св. Поликарпа Смирнского († 167 г.), первая апология св. Иустина Философа (139 г.), послание к Диогнету неизвестного автора, сочинения св. Иринея Лионского († 202 г.) Важные сведения сохранились о богослужении и в сочинениях языческих писателей того времени; особенно в письме Плиния к императору Траяну и в сатире Лукиана Самосатского (во второй пол. II в.) «О смерти Перегрина». Но едва не самым важным литургическим памятником этой эпохи является «Учение 12 апостолов» ( Διδαχ τω ν δ δεκα ποστλων). Открытие этого памятника митрополитом Никомидийским Филофеем Вриеннием в 1875 г. в библиотеке иерусалимского подворья в Константинополе и издание им его в 1883 г. создало эпоху в изучении древнейшей истории христианства. Следы знакомства с этим памятником есть у Климента Александрийского († 217 г.) 255 . Евсевий Кесарийский относит его к числу спорных и подложных книг Нового Завета 256 , а Афанасий Великий к неканоническим, но читаемым, – наряду с Премудростями, Есфирью, Иудифью, Товитом 257 . Время написания памятника различные ученые относят к разным годам, начиная от 70 г. до V-VI в.; большинство и наиболее авторитетные учение относят его в 100–135 г. (Funk, Harnack) 258 . О большой древности памятника говорит существование в его эпоху служений – апостолов, пророков и учителей, и чрезвычайная простота памятника. Этот памятник лежит в основе VII кн. «Апостольских Постановлений». Богослужение по письму Плиния |
| Духовная власть Константинопольской церкви прекрасно сознавала, что Халкинская богословская школа далеко не обслуживала всех её нужд в области просвещения. Это хорошо понимали и ближайшие её руководители. Так на годовом акте школы в 1871 г. схоларх Анхиальский митрополит Василий в прочитанном отчёте о духовном и нравственном состоянии учебного заведения доказывал, что для уврачевания его недостатков необходимо учредить и священнические школы (ερατικα σχολα) 17 . А в 1873 г. Константинопольский патриарх Анфим VI образовал специальную комиссию для составления проекта о преобразовании Халкинской школы. В состав этой комиссии вошли митрополиты Неофит Дерконский (председатель), Иоаким Варнский (современный Константинопольский патриарх) и Никифор Имврский, великий протосинкел Дорофей, архимандриты-профессора Филофей Вриенний и Вениамин Иоаннидис и иеродиакон Константин Валиадис (впоследствии вселенский патриарх Константин V) 18 . 18 июля 1873 г. епитропия представила патриарху обширный и интересный доклад о предполагаемой реформе школы. Доклад комиссии о преобразовании Халкинской богословской школы начинается заявлением, что она работала при участии схоларха и преподавателей учреждения, от которых затребовала мнения по вопросу о состоянии школы и желательных изменениях в её устройстве. Из представленных мнений видно, что одни из деятелей школы признают её состояние неудовлетворительным в нравственном и гигиеническом отношениях и различными причинами объясняют её упадок, а другие не только отрицают неудовлетворительность в её состоянии, но, напротив, признают его цветущим и указывают лишь на частую смену ректоров, наблюдавшуюся в последнее время, и на недостаточную приспособленность устава к нуждам школы, которые в представлении некоторых являются бесспорными и существенными признаками её упадка. Соответственно характеру частных мнений, каждый из преподавателей указал и средства для уврачевания зла, в интересах улучшения и будущего прогресса школы. Комиссия критически отнеслась к представленным мнениям и озаботилась непосредственно познакомиться с действительным состоянием школы, о чём неоднократно рассуждала на общих своих заседаниях. |
|
|
