| Мефодий довольно быстро занял высокое положение в окружении патриарха Никифора – к 813 г., то есть не будучи еще, вероятно, даже положенных 25 лет от роду, он стал его архидиаконом 150 . После низложения Никифора Мефодий отправился в Рим с чрезвычайно важной дипломатической миссией, которую выполнил с блеском, причем был и рукоположен папой в священники. Получив известие о гибели Льва V, будущий патриарх поспешил обратно в Константинополь с посланием папы Пасхалия, в котором тот, в частности, требовал восстановления на престоле Никифора. Михаил II расценил действия Мефодия как изменнические и заточил его сначала в дворцовую тюрьму Преторий, потом на о. Антигону (Принцевы о-ва в Пропонтиде), а затем, когда появился памфлет, предсказывавший смерть императора 151 , – на о. св. Андрея у мыса Акритас, уже упоминавшийся в гл. I 152 . Там Мефодий и пробыл в очень суровых условиях много лет, пока Феофил не вызвал его в Константинополь. Во время своего заточения, несмотря на все ограничения, будущий патриарх не только занимался литературной деятельностью (в этот период им были написаны Жития Феофана Исповедника и Евфимия Сардского), но и поддерживал связь с другими православными исповедниками. После смерти Никифора в 828 г. Мефодий слыл среди них богословом и знатоком Священного Писания . В результате авторитет его возрос настолько, что в 843 г. среди иконопочитателей не оказалось никого другого, кто мог бы рассматриваться как кандидат на патриарший престол в случае восстановления Православия. Однако этот авторитет явно основывался гораздо более на личных заслугах, нежели на «партийной» лояльности. Существовали и другие обстоятельства, которые, вероятно, облегчали для правительства Феодоры согласие на рукоположение Мефодия патриархом Константинопольским. Дело в том, что последний, будучи в какой-то степени пришельцем, не был связан кровнородственными узами с участвовавшими в борьбе за власть группировками византийской аристократии, в том числе и с той, которая имела все основания быть недовольной потерей части своего влияния при Феофиле. Среди ближайших соратников Мефодия тоже было много людей, не вовлеченных прямо в эту борьбу. К примеру, Михаил Синкелл и Феофан Начертанный прибыли из Палестины, то есть вообще из-за границы, а такие отшельники и подвижники как Иоанникий, Иларион Далматский и, возможно, Исайя Никомидийский держались в стороне от политики, несмотря на свои широкие контакты с представителями всех слоев общества, включая и правящую элиту. |
| Св. Симеон Новый Богослов [Любой, кто пытается описать в языке несказанный Свет, поистине лжец не потому, что ненавидит истину, а из-за недостаточности своего описания.] Св. Григорий Нисский [Оставь как чувственную, так и умственную деятельность и вообще все чувственное и умозрительное, все несущее и сущее, и изо всех сил устремись к соединению с Тем, Кто выше всякой сущности. Неудержимым и абсолютным из всего исступлением, все оставивший и от всего освободившийся, ты, безусловно, будешь возведен к пресущественному сиянию Божественный тьмы. Входя в сущий выше ума сумрак, мы обретаем не малословие, но совершенную бессловесность и неразумение. Освобожденный от всего знания, человек соединяется с наивысшей частью в себе самом, не с тварью, не с самим собой, не с другим, но с Тем, Кто полностью непостижим; и в своем незнании он познает способом, превосходящим разумение.] Св. Дионисий Ареопагит [Очертания Бога несказанны и неописуемы, их нельзя увидеть глазами плоти. Он в славе безграничной, в величии непостижимом, на высоте недостижимой, в силе несравнимой, мудрости недоступной, любви неповторимой, доброте невыразимой. Как не видима душа человеческая, ибо не видима человеку, но мы сведущи о ее существовании через движения тела, так и Бога нельзя увидеть глазами человека, но смотрят на Него и знают Его через Его провидение и дела.] Феофил Антиохийский [Мы не знаем Бога в Его сущности. Но мы знаем Его по величию Его творения и по Его нежной заботе о всех тварях. Ибо тем самым как будто при помощи зеркала мы проникаем в суть бесконечного добра, мудрости и силы.] Св. Максим Исповедник [Самое важное, что происходит между Богом и человеческой душой, – это любить и быть возлюбленным.] Каллистос Катафигиотис . [Божественная любовь направлена вовне: она побуждает любящих принадлежать не самим себе, но возлюбленным.] Св. Дионисий Ареопагит Знаю, что Неколебимый сходит; Знаю, что Невидимый является мне; Знаю, что Тот, Кто вне пределов творения, Принимает меня внутрь себя и скрывает в своих объятиях, |
| — Для чего, проведши здесь так много времени и употребивши такие усилия, вы отходите отсюда без победы? осмельтесь, будьте храбрыми, сделайте приступ к той стороне городской стены, где находится столб с мраморным изображением льва, а наверху столба изображение финиковой пальмы, сделанное из камня; здесь нахожусь я и стерегу эту сторону; я помогу вам и вы легко возьмете город, ибо здесь стены нет. Вы сами решите, какую мне оказать почесть за мою услугу вам. Когда эту записку, привязанную к стреле, нашли и принесли к агарянскому князю Амирмумне, он прочёл ее и весьма обрадовался. Тотчас повелел всему своему войску подойти к указанной стене и, при содействии коварного Вадитзиса, все агарянское войско вошло в город, в коем произошло великое избиение, так что кровь христианская текла рекой по городским улицам, город же был уничтожаем не только мечем, но и огнем, ибо он тотчас был зажжен со всех сторон, и это было наказанием Господним людей, за умножившиеся в то время среди греков ереси. Из жителей сего города почти никто не уцелел тогда от агарянского меча или огня, а оставшиеся в то время невредимыми, впоследствии не избегли умерщвления, а иные плена. Когда избиение жителей прекратилось, были взяты в плен вышеназванные воеводы, присланные царем на защиту города: Константин, Аеций, Феофил, Феодор, Милиссен, Каллист, Васой, и другие высшие военачальники, каковых было сорок два человека. Оставшиеся в живых мужчины и женщины, юноши и девицы были взяты в плен, причем князь агарянский повелел отделить мужей от женщин, юношей и девиц, и оказалось мужчин около семидесяти тысяч, а женщин, девиц и юношей без числа. Всех мужчин князь повелел усечь мечем, оставив в живых лишь вышеназванных воевод и военачальников, а женщин и детей разделил своим воинам. Так сей прекрасный город Амморея в один день погиб от меча и огня, ради грехов нечестивого царя Феофила, отнявшего иконы у церквей и жестоко замучившего многих святых исповедников за поклонение иконам. После сего мучитель Амирмумна повелел освободить от оков посланных Феофилом людей, видевших все разорение города, и отослал их к царю возвестить ему о всем виденном. |
| Дионисий Ареопагит Таинственное богословие, 4 и 5. Тайна, что превыше самого Бога, невыразимая, всеименуемая, совершенное полагание, совершенное отрицание, превосходящая всякое полагание и всякое отрицание… Дионисий Ареопагит Об именах Божиих, 2, 4. Это отрицание и одновременно полагание означает, что трансцендентность Бога ускользает от самого нашего понятия трансцендентности. Бог превосходит собственную трансцендентность не для того, чтобы потеряться в абстрактном Ничто, но чтобы отдать Себя. Одновременное преодоление как полагания, так и отрицания высвечивает антиномичность личного бытия, тем более тайного, чем более отдающегося, и тем более отдающегося, чем более тайного. Поэтому святые отцы говорят о Боге недостижимом, о Боге, превосходящем Бога, прибегая к образу бьющей ключом струи, творческого и искупительного порыва из своей сущности вовне, совершающегося согласно вечному движению Божественных энергий, но также для того, чтобы сообщить их всякой твари в личном акте, ибо Живой Бог — это Бог действующий. Он не есть бытие, но содержит его в Себе и Своими деяниями причащает ему творение. Бог, абсолютная полнота, привел к бытию свои создания не по необходимости, но для того, чтобы они обрели блаженство, будучи при–частны Ему как Его подобие, и чтобы Сам Он ликовал ликованием твари, неистощимо черпающей из Неисчерпаемого. Максим Исповедник Сотницы о любви, 3, 4b. Бог назван Богом потому, что в Нем Самом — основание всего, и потому что Он — порыв из собственной замкнутости , этот порыв означает дарование жизни миру… Всемогущий, Он содержит в Себе все: вершины небес, глубины бездн, пределы земли — в Его руке. Феофил Антиохийский Первая книга к Автолику, 4. Бог всегда был и всегда будет; или, лучше сказать, всегда есть. Действительно, говоря «был» и «будет», мы выражаем фрагменты длительности так, как мы ее знаем: как развертывания естества во времени. Но Бог есть «вечно Сущий». Именно этим именем называет Он Самого Себя, открывая Моисею будущее на горе Синайской. В самом деле, Он содержит в Себе всю совокупность бытия, не имеющего ни начала, ни конца, — то, что я назвал бы безграничным и бесконечным океаном бытия, превосходящим всякое понятие нашего ума о длительности и естестве. |
| Номан, заметив, что подданные ему арабы отправляются к святителю большими массами, испугался их обращения в христианство и потому издал распоряжение, что всякий, кто пойдет к Симеону, будет лишен жизни. Вскоре он увидал во сне святителя, который укорял его за это распоряжение и велел двум своим ученикам бить его. Номан проснулся и действительно увидал себя избитым, и вскоре заболел. Конечно, он тотчас же почувствовал свою несправедливость, поспешил отменить свое распоряжение и даже сделал значительные уступки христианам: позволил им открыто совершать богослужение и строить вновь храмы. Вскоре он исцелился, но еще не решался обратиться в христианство. Переворот последовал в нем, по словам Ахмеда-эль-Байгаки, которого цитирует Ибн-Хальдун, при следующих обстоятельствах: однажды он, сидя на террасе великолепного дворца своего, любовался видом дворцов и садов своих... Увлекшись красотою, Номан воскликнул: есть ли в мире место красивее этого?! Без сомнения, нет, отвечал стоявший подле него главный воспитатель персидского наследника, христианин. Но, однако, продолжал он, ни этот богатый город, ни это богатое поле не будут существовать вечно. Эта-та мысль и портит всю прелесть картины. «Но что же будет вечно?» спросил Номан. Сад Божественного милосердия, отвечал христианин, в который войдут только те, которые откажутся от заблуждений идолослужения, чтобы укрыться в лоне истинного Бога. Номан понял пустоту земной жизни и воскликнул: все, что принадлежит мне сегодня, завтра будет принадлежать другому. Он вскоре принял христианство и оставил престол сыну своему Мундзиру. Южные области Аравии в IV в. были еще более счастливы исповедниками христианства, чем северные. Около 343 года, римский император Констанций отправил в Йемен к правителю его Мартаду, сыну Абд-Келяля, посольство, во главе которого был епископ Феофил. Цель Констанция состояла в том, чтобы распространить христианство среди химьяритов, которые тогда населяли Йемен, и чтобы вступить с ними в союз против персов. Послы предложили Мартаду богатые подарки 200 лошадей, набранных в Каппадокии, и просили позволения выстроить (храмы для негоциантов, подданных Констанция, которые часто разъезжали по Счастливой Аравии, или постоянно жили в ней, а также и для тех туземцев, которые бы пожелали принять христианскую веру. |
| К сожалению, источники почти не сохранили материала о том, как Мефодий взаимодействовал с императорской властью на тактическом уровне, однако одно обстоятельство заслуживает пристального внимания. Речь идет о способе, с помощью которого патриарх добился от Феодоры согласия на великую чистку. Текст IX в. о разрешении императора Феофила содержит следующую любопытную историю 449 : Иоанникию «по Божию озарению» (κ θεας λλμψεως) является «верный слуга Божий и великий подвижник» Арсакий и говорит: «Бог... приказывает тебе через меня прибыть в башню св. Диомида в Никомидии к избранному слуге Его Исайе». До этого момента речь идет как будто бы о явлении усопшего святого (на что четко указывает глагол φνη и формула θες... παρακελεετα σοι δι’μο). Ho дальше Арсакий начинает выступать как живой персонаж. Он отправляется вместе с Иоанникием к Исайе, который предсказывает, что когда оба подвижника придут к императрице Феодоре, будет слышен глас, возвещающий, среди прочего, следующее: «Иоанникий и Арсакий, скажите патриарху Мефодию: низложи всех несвященных и так принесешь Мне с ангелами жертву хвалы» 450 . Отшельники повинуются и начинается восстановление иконопочитания. Больше повеление ο «низложении всех несвященных» не упоминается и никакой роли в развитии сюжета не играет. По-видимому, это означает, что эпизод заимствован из какого-то более раннего источника, для которого, в отличие от позднейшего компилятора, вопрос о низложении иконоборческого клира был вполне актуален. Кроме того, мы обнаруживаем здесь подозрительно много странных совпадений. Так, для IX в, персонаж по имени Арсакий известен только по приведенному тексту и по краткому упоминанию в Житии Феодоры 451 . Но в IV веке был некий исповедник Арсакий, о котором повествует церковный историк Созомен 452 . Этот Арсакий жил в Никомидии в башне, а память его празднуется в один день со св. Диомидом (16 августа) 453 ! Но что особенно важно, пророчество о повелении «πασον πντας τος νερους» исходит от того самого Исайи, который, согласно Житию Феодоры, сыграл ключевую роль в том, что Феофил выбрал именно ее своей невестой 454 . Такое впечатление, что перед нами disjecta membra некоей реальной истории. Конечно, из столь отрывочной и безнадежно искаженной информации трудно делать какие-либо выводы, однако можно предположить, что М е фодий в очередной раз прибег к видениям и пророчествам 455 , чтобы воздействовать на императрицу, вероятно, через ее семейного духовника. |
| Когда Рустик, после предварительного предложения почтить богов и повиноваться императорам, спросил Иустина, какое учение он исповедует, он ответил: «Я старался познакомиться со всеми системами философии, но решил в пользу истинного учения христиан, хотя они и не пользуются одобрением людей, которые пленены ложью». Рустик сказал: «И это учение находит твое одобрение, несчастный человек?» Иустин ответил: «Да, ибо я твердо держусь его в согласии с истинной догмой». Префект спросил: «Что это за догма?» Иустин отвечал: «Мы почитаем Бога христиан, Который, как мы убеждены, един есть от начала, Творец и Зиждитель всего творения, видимого и невидимого, и Господа Иисуса Христа, Сына [(παδα)] Божия, о Котором пророки предвозвестили, что Он придет к людям как вестник спасения и учитель истины. Я как человек сознаю, что говорю недостаточно по сравнению с Его бесконечным Божеством, и исповедую, что необходима пророческая сила (чтобы можно было изложить истину в полноте), ибо Тот, Которого я сейчас назвал Сыном [(ΥΙν)] Божиим, был предвозвещен. Я знаю именно 383 , что прежде [(ävcoGev)] пророки предвозвестили Его пришествие к людям». На вопрос префекта о том, где собираются христиане, Иустин отвечал: «Где кто хочет и может; разве ты думаешь, что все мы собираемся только в одно место? Нет. Бог христиан не ограничивается каким–либо местом, но невидимый, Он наполняет небо и землю и везде принимает от верующих поклонение и славу… А я, – продолжал Иустин, – живу в доме Мартина, близ Тимиотеоновской бани 384 ; кто хотел приходить ко мне, тому я сообщал учение истины». «Ты христианин?» – спросил префект. «Да, христианин», – был решительный ответ Иустина. Другие товарищи Иустина также мужественно исповедали себя христианами. Тогда префект обратился к Иустину с такими словами, в которых ясно сквозила насмешка: «Послушай, ты, который называешься ученым и думаешь, что знаешь истинное учение: если после бичевания тебе отсекут голову, уверен ли ты, что взойдешь на небо?» «Я надеюсь, – отвечал Иустин, – получить этот дар, если претерплю все это». «Так ты думаешь, что взойдешь на небо и получишь там награду?» – снова спросил Рустик. «Не думаю только, но знаю и вполне уверен в том», – с твердостью отвечал Иустин. Рустик приказал всем принести жертву богам, и когда они отказались исполнить это, угрожал им нещадным наказанием. «Наше пламенное желание, – сказал Иустин, – пострадать за Господа нашего Иисуса Христа, ибо это дарует нам спасение и дерзновение на Страшном и всемирном Суде нашего Владыки и Спасителя». «Делай, что хочешь, – прибавили прочие исповедники, – мы христиане и жертв идолам не приносим». Тогда последовал приговор: «Так как они отказались принести жертву богам и подчиниться повелению самодержца, они должны быть подвергнуты бичеванию и отведены на смертную казнь, сообразно с требованием закона». Им были отсечены головы. |
| Но при наших весьма скудных сведениях о личности апологета Кодрата и его произведении мы можем извлечь из имеющихся данных только то заключение, что христианская специально-апологетическая литература началась в царствование Адриана произведением Кодрата. Древние свидетельства об апологии Аристида и открытие текста ее Древнейшим христианским апологетом, от которого до нас сохранилось целое произведение, был афинский философ Аристид. Евсевий два раза говорит о нем в непосредственной связи с апологетом Кодратом. В «Хронике» (ad an. Abrah. 2140 – по армянскому переводу 331 ) он называет его nostri dogmatis philosophus Atheniensis (афинский философ нашего учения) и сообщает, что он представил свою апологию императору Адриану во время его пребывания в Афинах. В «Церковной истории» после речи о Кодрате и его апологии Евсевий продолжает: «Подобно Кодрату и Аристид, муж верный, исповедник нашего благочестия, обратился к Адриану с апологией в защиту веры и оставил (ее нам). Это сочинение его сохраняется доныне у очень многих» [(IV, 3.3)]. О самой апологии, таким образом, Евсевий говорит очень кратко и не приводит из нее ни одной строчки. Можно думать, что Евсевий или не нашел в ней важных для него исторических указаний, или, что весьма вероятно, не имел под руками этой апологии и не читал ее, – об апологии Аристида он не прибавил «есть она и у нас», как это заметил относительно апологии Кодрата. Иероним в «Хронике» (ad an. Abrah. 2142) повторяет Евсевия, но в De vir. ill. 20 дополняет его некоторыми подробностями: «Аристид, – говорит он, – весьма красноречивый афинский философ и под прежней одеждой ученик Христов, подал императору Адриану в одно время с Кодратом книгу, содержащую доказательства нашего учения, т. е. апологию за христиан, которая, существуя до настоящего времени, по мнению ученых, свидетельствует о великом уме его». В письме к Магну (Epist. 70[, cap. 4]) Иероним пишет: « Аристид философ , муж красноречивейший, тому же императору (Адриану) представил апологетик в пользу христиан, составленный из философских сентенций. |
| 977 Продолжатель Феофана пишет: «В северной же части две колонны из настоящего крапчатого камня отделяют его [Тетрасер, расположенный за Сигмой] от Мистирия, который не случайно получил такое наименование. Дело в том, что, подобно звучащей пещере, он возвращает слушающим звук той же силы. Если подойти к стене восточной или, пускай, западной конхи и тихо про себя что-нибудь сказать, то стоящий на противоположной стороне, приложив ухо к стене, может расслышать эти тихо произнесенные слова. Такое чудо там происходит» (Theoph. Cont. III 42). 978 Феодор и его младший брат Феофан, монахи из палестинской Лавры св. Саввы, в 813 г. прибыли в Константинополь, где были вовлечены в борьбу вокруг почитания икон. Как убежденные защитники иконопочитания, братья были отправлены в ссылку Львом V, но вернулись при Михаиле II. При Феофиле они были вновь высланы, а в июле 836 г. вызваны в столицу и, после допроса, подвергнуты наказанию: на их лицах были вырезаны обличительные стихи, сочиненные неким Христодулом. За это исповедники получили прозвание Начертанных (Γραπτο). Феодор, которому было за 60, умер 28 декабря 840 или 841 г.; Феофан пережил Феофила и после восстановления Православия (843) стал митрополитом Никейским; умер 11 октября 845 г. 980 χρυσ τοφα – от лат. tufa. Шлемы римских и византийских полководцев украшались пучками из конского волоса. 981 Перевод по PHK Sl 1 . В TL рассказ передан в существенно отличающейся (и, заметим, с технической точки зрения фантастичной) редакции: «...и, поднявшись на черепичную крышу Великой церкви, выпустил стрелу с веревкой в конного Юстиниана, созданного из бронзы. Когда стрела вонзилась туда, он сам, пройдя по веревке, привел в изумление зрителей и закрепил султан». 985 Продолжатель Феофана (III, 38) описывает этот эпизод несколько иначе: «В один из дней, поняв, что находится при последнем издыхании и умирает, приказал самодержец отрубить ночью голову Феофову и доставить ее ему как горькое и скорбное приношение умирающему. А когда, во исполнение приказа, ее принесли, схватил ее рукой за нос и сказал: «Теперь и ты не Феофов, и я не Феофил " ». Cp. Ps.-Sym. Р. 646. |
| Вождь его, Цельс, человек показного, но мелкого ума, бывший, по предположению, эпикурейцем, хотя в своих нападениях он выставлял себя платоником, укорял христианство за его «варварское» происхождение, и обвинял его в заимствованиях у египтян, у Платона и из других языческих источников 51 . Он нападал на библейское повествование, то смешивая христианство с иудейством, то стараясь доказать несовместимость ветхого завета с новым, то выводя иудея в качестве выразителя своих возражений против Евангелия. Низкое происхождение Спасителя, бедность Его учеников, низкое положение, простота, доверчивость христиан его времени давали Цельсу обильный материал для издевательства, которое иногда было весьма непристойного свойства 52 . Библейские чудеса он приписывал магии и обвинял христиан в преданности чарам, подобного рода. Он развязно порицал как учение, так и нравственность Евангелия, и не стыдился даже поносить его исповедников за пренебрежение к обязанностям общественной жизни, выставляя их опасными для правительства империи. Как ни ничтожно было это произведение Цельса, оно в течение целого столетия продолжало считаться главным сочинением из написанных против христианства и наконец удостоилось даже полного и тщательного опровержения со стороны Оригена . Но в тоже время Евангелие не имело недостатка и в способных защитниках, которые поддерживали его дело как апологиями, так и трактатами всякого рода. Между апологетами были Мелитон, Епископ сардийский; Феофил, епископ антиохийский: Афинагор, философ афинский, по преданию, обратившийся вследствие чтения св. Писания, к которому он приступил с целью опровержения христианства; Клавдий Аполлинарий, епископ иерапольский, Мильтиад и Татиан , ассириец по происхождению, бывший учеником Иустина мученика . Татиан , в последствии, приобрел более печальную известность в качестве основателя секты энкратитов. Его учение и учение его современника, Вардесана Эдесского (гимны которого проникали даже в общины православных) нет надобности излагать подробно, и достаточно сказать, что они принадлежали к общему семейству гностицизма. |
|
|
