| – Аресты Евфимия Коллети и Платона Малиновского В начале 1732 года случилось обстоятельство, по-видимому, совершенно случайное, между тем оно имело влияние на дальнейший ход рассматриваемых событий, потому что открывало ещё новых противников Феофана в другом лагере. В 1638 году в Женеве издан был Новый Завет на народном греческом языке, с предисловием константинопольского патриарха Кирилла Лукариса (лишенного, потом, патриаршества по подозрению в наклонности к лютеранству). Но так как все экземпляры этого издания сгорели на корабле, на котором везены были в Константинополь, то заботу о новом издании взял на себя греческий священник Серафим Арион, который в 1703 году издал Новый Завет в Лондоне, при пособии тамошнего правительства. В предисловие к этому изданию внесено было много такого, что не понравилось константинопольскому патриарху; а потому издание подвергнуто было церковному запрещению и почтя все экземпляры его сожжены на патриаршем дворе. Наконец, в 1710 году, прусская королева София-Луиза приняла на свои издержки третье издание Нового Завета на народном греческом языке, которое и сделано было в Галле известным богословом Франкием, при содействии Иос. Нейманна и Ливерия Коллети. Множество экземпляров этого издания отправлено на Восток, где они раздавались безденежно грекам 393 Греческой иерархии не нравились эти издания. В защиту её выступил один молодой грек, получивший высшее образование в Англии, по имени Александр Гелладий. В 1714 году он издал сочинение, под заглавием: Status praesens Ecclesiae Graecae, in quo etiam causae exponuntur, cur Gracci moderni Novi Testamenti editiones in graeco barbara lingua factas acceptare recusent. 394 Гелладш очень близко знал Серафима и описал его жизнь со всею подробностью, тень, а вместе с тем заподозрить и его издание и оправдать образ действий константинопольской иерархии, запретившей это издание. Ливерия, принимавшего участие в издании 1710 года, он знал, по-видимому, не так близко, однако ж сообщает и о нем несколько важных сведений. |
| Папа прислал в Константинополь Кардинала своего Исидора, бывшего Митрополита Российского, с тем, дабы он, поскольку был родом Грек, соотечественников своих, сопротивляющихся соединению, склонил к принятию оного, и привел бы ко окончанию дело сие. Но все сии старания были тщетны, и надежда Папская исчезла. Ибо хотя помянутый Кардинал, по прибытии в Константинополь и ласково принят Императором, и сверх сего хотя Император с некоторыми склонялся к утверждению соединения; однако же большая часть народа, и первейшие из духовенства о том и слышать не хотели. Но Дукас, внук Михаилов, Цареградский историк, который о сем пишет в главе 36. утверждает, что и сам Император притворно принимал соединение. Однако при всем том Император с показывавшими склонность свою к соединению, пришли в большую соборную церьковь, и выслушав тамо Кардиналову речь, покорилися согласию и соединению церьквей, и, как тот же историк там же на стран. 143 повествует, отправляема была Латинами обще и Греками, в знак соединения сих церьквей, литургия, в которой поминали Папу и Патриарха Григория, в то время в заточении находившегося, (который на Флоренском соборе был еще Протосинкеллом, и держал сторону Римлян, а после ответствовал на грамоту Марка Ефесского , опровергая оную, о чем выше сего упомянуто). „Однако многие, как тот же писатель там же говорит, и Святых даров, себе преподаваемых, не приняли, будучи в тех мыслях, что во оной литургии, которая отправляема была в знак утвержденного церьквей согласия, совершено нечистое и мерзостное жертвоприношение“. Да и сии самые были из числа тех, которые следуя Императору, показывали было себя склонными к принятию соединения. Православные же коих помянутый писатель, будучи по всему, как видно из писаний его, со стороны Римлян, именует еретиками, не токмо беззаконное сие соединение, но и всех тех, кои приняли, или казались принявшими оное, проклинали, и никогда никакого с ними сообщения иметь не хотели; как пространно описывает тот же историк в помянутой главе и в другой, непосредственно за нею следующей. |
| Уместно задать вопрос: а допустимо ли так переводить Писание? Разве оно всего лишь еще один памятник мировой культуры? Библия, разумеется, не только памятник мировой культуры, но и памятник тоже. Это слово Божие, обращенное к человеку, но вместе с тем библейские авторы использовали все известные им художественные приемы, они стремились к красоте изложения не в меньшей степени, чем к богословской аккуратности. Изучать эту художественную сторону, ценить ее, стремиться передать ее на другом языке — значит, на мой взгляд, действовать в полном соответствии с замыслом библейских авторов. Точно так же мы относимся к храмовой архитектуре, или к гимнографии, или к иконописи, которые раскрывают нам истину через красоту. Перевод Аверинцева мне был к тому времени хорошо известен и в целом нравился, хотя, конечно, не выглядел свободным от недостатков. Почему же тогда я согласился сделать новый перевод этой книги? Отчасти потому, что включить в новый проект давно опубликованный перевод было бы достаточно сложно с организационной точки зрения, но дело было далеко не только в этом. Сама природа художественного перевода такова, что он не может быть единственным. Он отражает взгляд одного переводчика или целой группы, если над ним трудится не один человек, и вполне естественно, что у другого человека и другой команды результат не будет совпадать. Как и в церковном искусстве, индивидуальные черты в переводе не обязательно дурны: преподобный Феофан Грек писал иконы не совсем так, как преподобный Андрей Рублев, и нам важен взгляд каждого из них. В конце концов Сам Господь называет Себя в Писании не «Творцом Вселенной», что было бы совершенно справедливо, а «Богом Авраама, Исаака и Иакова», указывая на ценность личного духовного опыта. Переводчик не может равняться с праведным Авраамом, разумеется, но и он, и его читатель глядят на Творца не из холодной и объективной космической пустоты, а из собственного жизненного и духовного опыта, как некогда глядел и праведный Авраам. Дурной становится лишь нарочитая оригинальность, когда переводчик стремится к самовыражению, а не к адекватной передаче текста, когда он пытается быть не столько оконным стеклом, сколько зеркалом, в котором отражается он сам, и такие переводы, к сожалению, тоже существуют. Избежать этой опасности помогает командный подход, когда переводчик работает не один, а в составе группы. Именно так проходила и работа над переводом книги Иова: ответственность за переводческие решения лежала на мне, но все черновики мы обсуждали с коллегами, которые помогали взглянуть на текст другими глазами и избавиться от неверных или просто слишком спорных решений. Главным редактором и самым активным участником этого проекта оставался с начала и почти до самого конца М.Г. Селезнев, а в переводческую группу тогда также входили А.Э. Графов, Л.В. Маневич и Е.Б. Смагина, которым я обязан множеством ценных советов и подсказок. |
| Разумеется, никто из нас не обольщался – не Андрей Рублёв, не Феофан Грек и не знаменитый Дионисий украшали своими творениями деревенские храмы. Сенсаций мы не ждали. Иконы были явно «молодыми» – лет не старше двухсот – и, безусловно, принадлежали они кисти рядовых безвестных богомазов, каких водилось на Руси во все времена немало. У знатоков, ценителей высокого искусства вызвать интерес они не могли. Но по-своему и они были бесценны. – Ключи от рая! Какое чудо! – обычно сдержанный и немногословный, Геннадий восхищался более всех. Когда после трудов мы пили в подсобке чай, Геннадий пытался объяснить, какими путями некоторые иконы могли уцелеть. Хозяин избы, в которой их нашли, был раскулачен и сослан на Соловки. И когда начали зарождаться машинно-тракторные станции, в той избе стали селить приезжих специалистов. Дом, разумеется, разгородили на несколько комнат – каждому новосёлу по комнате. Ну а за неимением обыкновенных досок на перегородки сгодились иконы, которые не успели бросить в костёр. Приезжие люди, возможно, и знать ничего не знали… Одни уезжали, другие вселялись, и каждый заколачивал гвозди: часы-ходики повесить, полку для посуды, вешалку для одежды. Каждый где хотел, там и прибивал гвозди. Никто не ведал, что гвозди те пробивали глаза Преподобному Сергию или грудь апостолу Петру… Кого тут винить? Лепта к лепте Геннадий Александрович Нестеров более чем заслужил, чтобы сказать о нём ещё несколько слов. Он рос без отца. Тот хоть и вернулся с войны живым, однако дни его были сочтены, он умер в 1946 году, когда Геннадию был всего лишь месяц от роду. А Геннадий с младшим братом, получив высшее образование, осели в Москве. Правда, деревню не забывали и в складчину даже затеяли строить деревянный дом. Но потом их словно кто в голос позвал: все силы, а заодно и зарплату, стали тратить на восстановление храма. Геннадий старую худую кровлю перекрыл жестью, заменил старые оконные рамы, навесил двери, до мелочей разобрался в сложной системе подземного отопления и восстановил духоводы…А что важнее всего – над куполом, не хуже чем как встарь, опять воссиял крест. |
| Отражая подъем национального самосознания, эта литература возрождает и развивает лучшие традиции XI – XIII вв.: ее гражданско-патриотический, героический пафос, ее документальный и эмоционально-экспрессивные стили. Сепаратистским областническим тенденциям феодальных верхов Новгорода и Твери противостоит народная идея единства Руси под эгидой сильной великокняжеской власти, единого политического государственного центра. Впервые в литературе начинает звучать голос торгово-посадского населения: появляется новый тип писателя – автор «Повести о нашествии на Москву Тохтамыша», автор «Повести о Псковском взятии». Возникновение и развитие рационалистического еретического движения в Новгороде, Пскове и Москве свидетельствует о тех сдвигах, которые произошли в сознании посада, об усилении его активности в идеологической и художественной жизни. Возникает интерес к светскому повествованию с развернутым занимательным сюжетом. Это приводит к изменению жанровой структуры, как исторических повестей, так и житий. Возрастает интерес и к внутренним состояниям человеческой души, психологическим переживаниям, динамике чувств и эмоций. Борение чувств выражает мастер живописного «психологического портрета» Феофан Грек, переполняющие душу чувства восторга, удивления и благоговения передает в своих житиях Епифаний Премудрый . Вместе с тем и изобразительное искусство, и литература воплощают идеал красоты душевной гармонии, идеал человека, безраздельно отдающегося служению идее всеобщего братства и мира. (Сергий Радонежский в изображении Епифания Премудрого , «Троица» Андрея Рублева). Появление этих новых явлений в литературе конца XIV – XV вв. позволяет ряду исследователей говорить о литературе Предвозрождения. Однако этот вопрос нуждается в специальном обстоятельном изучении. Факты литературного развития данного периода свидетельствуют о господстве церковной идеологии, возрождении и развитии традиций литературы XI – XIII вв. Ломки традиционных жанровых структур не наблюдается. Литература и искусство продолжают развиваться в русле средневекового миросозерцания и средневековых форм. Основные усилия русского народа были направлены на борьбу с монголо-татарскими поработителями, на созидание единого централизованного государства. «Долго Россия оставалась чуждою Европе, – писал А. С. Пушкин. – Приняв свет христианства от Византии, она не |
| 2546. Зеленская Г. М. Образы Святой земли в Новом Иерусалиме//ИХМ. 2000. Вып. 4. С. 27–55. 2547. Ульянов О. Г. «Филоксения Авраама»: Библ. святыня и догматический образ//БТ. 1999. Сб. 35. С. 216–232. Дуб Мамврийский: археология, иконография. …другие сюжеты 2548. Евдокимов М., свящ. Подход к теме Суда в иконописи/Пер. с фр.: М. Л. Темина//Страницы. 1996. 3. С. 111–120. 2549. Крылов А. К., Крылова О. Ю. Композиционное построение сюжета с изображением скомороха в Мелетове и его литературный прототип (взаимодействие изобразительного и повествовательного)//ИХМ. 2000. Вып. 4. С. 122–128. 2550. Неволин Ю. А. Влияние идеи «Москва – третий Рим» на традиции древнерусского изобразительного искусства//ИХМ. 1996. Вып. 1. С. 71–84. Иконописцы (в алфавите имен) 2551. Алдошина Н. Е. К 100-летию монахини Иулиании (Марии Николаевны Соколовой): Докл. на вечере в Московской духовной академии//ИХМ. 2000. Вып. 4. С. 358–362. 2552. Филатов В. В. Государев жалованный иконописец Сергей Рошков половина XVII в.]//ИХМ. 1996. Вып. 1. С. 89–95. 2553. Постернак О. П. «Государев живописец» Иван Салтанов [XVII в.]//ИХМ. 1999. Вып. 3. С. 201–208. 2554. Щенникова Л. А. Иконописцы Древней Руси: ФЕОФАН Грек//ИХМ. 1999. Вып. 3. С. 249–259. Справочно-библиогр. материалы. См. также 1275–1279. История иконописи 2555. Кириллова М. В. Расцвет церковного искусства Моравской Сербии в преддверии турецкого завоевания (конец XIV – 1-я половина XV в.)//АиО. 2000. 4(26). С. 306–318 2556. Кызласова И. Л. Переписка Ф. Халле и Н. С. Трубецкого с Н. П. и С. Н. Кондаковым и//ИХМ. 1999. Вып. 3. С. 220–227. 2557. Максимов Е. Н. Опыт освоения византийской традиции в православном искусстве Кипра: [Докл. на конф. «Проблемы современной церковной живописи». Москва, 1996 г.]//ИХМ. 1998. Вып. 2. С. 10–17. 2558. Малков Г., диак. Иконописец и иконописание в Древней Руси/Ю. Г. Малков//АиО. 1998. 1(15). С. 291–320. 2559. Маслов К. И. К истории возникновения «русского стиля» церковной живописи//ИХМ. 2000. Вып. 4. С. 204–216. 2560. Матюшкина М. Л., Павлова К. Н. Габриэль Милле апр. 1867 – 8 мая 1953 г.]: Биобиблиографическое эссе//ИХМ. 1999. Вып. 3. С. 228–241. |
| Глухая враждебность друг к другу христианских исповеданий у Св. мест, мелкие стычки, взаимные жалобы на препятствия к отправлению богослужений были явлением постоянным. Периодически это тлеющее противостояние перерастало в масштабные конфликты с радикальным переделом собственности на Св. места. Одно из самых «горячих» десятилетий в Иерусалиме пришлось на 1630-е гг., когда патриарх Феофан перешел в решительное наступление на позиции «франков». В 1628 г. патриарху удалось вернуть Святую пещеру Вифлеема. Возможно, именно с этим противоборством связан арест Феофана иерусалимским пашой по некоему доносу католиков около 1629 года. Греческие летописи сообщают, что паша бросил патриарха в тюрьму и собирался даже казнить его. Однако местный кади воспрепятствовал этому и выпустил узника. Тот некоторое время жил скрытно в своей келье, потом, переодевшись в женское платье, бежал из города. Паша приказал перехватить и убить Феофана. Патриарх был настигнут в Акке, но откупился от преследователей, добрался до Стамбула и сумел оправдаться. 1374 Впрочем, паши в городе менялись часто, и так же чередовались успехи и неудачи враждующих конфессий. По данным латинских источников, в 1631 г. кади и два правивших друг за другом паши (один из них – грек-ренегат) поддерживали православных и преследовали католиков, так что настоятель францисканцев вынужден был бежать в Дамаск. Но в начале 1632 г., благодаря подкупам и влиянию венецианского посла, в Иерусалим был назначен пролатински настроенный Мухаммад-паша, который летом того же года вернул католикам все права на Вифлеем, а православного патриарха бросил в тюрьму (паша был разгневан тем, что патриарх за четыре месяца поднес прежнему губернатору больше подарков, чем за предыдущие 12 лет, из-за чего Иерусалимский санджак стал цениться в Стамбуле дороже). В конце 1632 г. в Иерусалим на помощь православным приехал секретарь константинопольского патриарха, а вслед за ним прибыл очередной кади, уже подкупленный греками. Тяжба началась снова, ключ от Св. Пещеры Вифлеема четыре раза переходил из рук в руки. «Видя безуспешность своего посредничества, – сообщал латинский источник, – Магомед-паша, которому вся эта распря надоела, отказался от дальнейшего разбирательства и предоставил спорящим сторонам непосредственно обратиться в Константинополь». 1375 |
| Понимание истоков всегда очень-очень важно, а потому повторю проникновенные слова поэта Алексея Ивантера (Москва): «Когда произносят имя Арсений Тарковский, мне хочется встать». Действительно, в образе и судьбе этого прекрасного человека, значительного русского поэта ХХ века, сошлось многое: и большой литературный дар, и внешняя и внутренняя красота, и тот мученический факт, что он лишился ноги в Великой Отечественной войне, будучи молодым офицером. Напомню его поразительные строки: «Я снова пойду за Великие Луки,/Чтоб снова мне крестные муки принять». Размышляя об Арсении Тарковском, следует ясно понимать, что речь идет об одном из крупнейших русских поэтов ХХ века, величину и значение которого пока еще не смогло оценить в полной мере русское культурное сообщество. Возможно, причиной тому – особенность и глубинность поэтического голоса Арсения Александровича, коего затруднительно втискивать в литературные обоймы и когорты, ибо и в литературе, и в жизни он существовал преимущественно в стороне от тенденций и «направлений», сам по себе, словно выполняя пушкинский наказ: «Ты царь: живи один». Кадр из фильма «Жертвоприношение» Примечательно, что отец и сын вышли к публике практически одновременно: первая книга Арсения Тарковского – «Перед снегом» – появилась в продаже в том же году, когда фильм его сына «Иваново детство» получил Гран-при Венецианского фестиваля, то есть в 1962-м. Для людей культурных это было одновременное явление поэта и режиссера. Хотя, конечно, сиюминутный общественный эффект сравнивать невозможно, поскольку кино прошло по экранам всего мира. Поэт и филолог Светлана Кекова (Саратов) резонно считает, что Арсений и Андрей – это воплощение одного мироощущения путем разных искусств. В слове и в кинематографе. С. Кекова находит совпадения даже на уровне их зрительных рядов. Например, со строкой Арсения «И птицам с нами было по дороге» (из стихотворения «Первые свидания») исследовательница соотносит – как визуальный аналог строки – кадр в фильме «Зеркало», где мальчик стоит на горе, перед ним расстилается брейгелевский пейзаж – и ему на плечо садится птичка. Или еще, из «Титании»: «Мне грешная моя, невинная/Земля моя передает/Свое терпенье муравьиное/И душу крепкую, как йод». А в фильме «Андрей Рублев» – Феофан Грек сидит, запустив ноги в муравейник. |
| В XI веке начинается закрытие иконостаса. Это было связано с тенденциями уменьшения зрелищности и с усилением мистического переживания таинства. Такая практика стала распространяться в середине XI века в монастырях. Это вообще очень важный период, когда появляется новая византийская иконография, с центральной композицией «Причащения апостолов», с образом Христа-священника. Эти изменения тесно связаны с полемикой вокруг схизмы 1054 года и с осознанием многими византийскими богословами, что они принадлежат к другому типу христианства, чем Запад. И вот эту свою иную веру они захотели подчеркнуть в иконографии. С этим связан и процесс закрытия алтарей, и помещением икон между колонками алтарной преграды. Но, как мы знаем из письменных источников и сохранившихся памятников, практически до XV века в Византии не было заданной модели – какой следует быть алтарной преграде. И одновременно в том же Константинополе существовали самые разные алтарные преграды: от абсолютно открытых до многоярусных. На Афоне в XIV веке, скорее всего, в окружении Филофея Коккина, будущего Константинопольского Патриарха, была осуществлена реформа. Её причины понятны: Византийская империя шла к своей гибели, к тому времени распался на разные политические структуры православный мир, и замысел тех, кто проводил реформу, состоял в том, чтобы унифицировать литургическую жизнь в условиях политически распадающегося византийского содружества государств, и за счет унификации сохранить единство православия. Появление высокого иконостаса, на мой взгляд, было неотъемлемой частью этого процесса. Первые примеры высокого иконостаса, что показательно, мы видим на Руси, в том числе в Успенском соборе Московского кремля. Знаменательно, что осуществляет эти попытки митрополит Киприан, который был келейником Филофея Коккина, то есть, был его ближайшим сподвижником. Он принес на Русь эту великую идею унификации литургической жизни в условиях политического распада. У него, конечно, были помощники и среди великих художников, в этом процессе, как мы можем догадываться, участвовал и Феофан Грек. |
| «Возложат на алтарь Твой тельцы», — тоже Давид открывает тайну, то есть начинай снизу и потом потихоньку поднимешься наверх. А если хочешь начать прямо с самого верха, как Ангел, хочешь Бога хвалить, хвалить, хвалить, потом спускаешься вниз и говоришь: «Ой, Господи, все, хвала закончилась. Прости меня, я согрешил перед Тобой». То есть непременное условие того и того в жизни человека, непременно нужно и каяться, и хвалить. Те, кто только хвалят и не каются, это странные люди. А те, кто только каются, и не хвалят Бога, и не радуются, это очень мрачные люди. Вот сколько нам Давид дает. Все это выходит далеко за пределы Ветхого Завета. Это выходит в вечность. Вопрос: Здравствуйте! Меня зовут Анастасия. Я регент храма священномученика Серафима, город Лобня. Я бы хотела задать такой болезненный для меня вопрос о чтении Псалтири на церковнославянском и на русском языке. Слыша Псалтирь на богослужениях, читая ее и затем прочитывая в синодальном переводе, я вижу, что это как бы две разные книги. И акценты смещаются, и вот эта интимность и личность — она как бы появляется только в более понятных словах. А второй вопрос: как звучала музыка во время жизни царя Давида? Как звучали все эти тимпаны, кимвалы, как звучала сама Псалтирь? И как это отличается от музыки, которая есть сейчас у нас, в наших храмах. Прот. Андрей Ткачев: Русский текст должен быть известен человеку, для того чтобы понимать смысл. Я вам скажу, как мне нравится делать. Когда я читаю Псалтирь на славянском и встречаю какие-то неудобопонятности, я ищу русский текст и хочу понять, о чем же там, собственно, говорится. И когда я понимаю, о чем там говорится, тогда я опять читаю по-славянски, и тогда от меня уже вот эта смысловая вещь не уходит, и сладость этого текста остается. Его же как переводили? Максим Грек, например, не знал русского, а наши не знали греческого. Но Максим знал латынь, и он переводил на латынь, а наши с латыни на русский, и на каждом этом колене происходят потери. Феофан Затворник писал, что греки каждый какой-то период времени, каждые лет 10 подновляют свои переводы, делают какие-то сноски, что-то заменяют. У нас тоже книжки Псалтири имеют разночтения, изводы, поэтому нужно спокойно, но все же искать смысл. |
|
|
