| Письмо 155 Услышав, что именно я делаю, ты назовешь это, я думаю, честолюбивым делом, и назови именно так: ведь это ощущение не только мое, но и всех людей и вообще любого из принадлежащих к общему роду; и таково ощущение лишь нестареющих, как сказал Фукидид. Что же я делаю? Письма мои, полученные отовсюду, которые я собирал, пожалуй, насколько возможно, я даю переписывать изящным почерком, желая их иметь собранными вместе в пиктии, не пренебрегая, однако, ни одним из произведений, которое будет на пользу потомкам – ибо я сам упреждаю, говоря о них свою правду, прежде чем скажет, опередив, кто-либо другой; ты же знаешь обычай, что это от природы – любить детей, даже если в силу стечения обстоятельств они самые жалкие из всех, и согласно обычаю необходимо уступить всех, которые следуют природным свойствам; я намереваюсь все-таки собрать теперь все остальные и отдать переписчику; не присоединить ли тех одиноких к сестрам 1 , с помощью которых мне удалось обогатиться твоим искуснейшим умом; их, как и остальные из особенных писем (преуспевающая семья доставляет сама себе) посылай нам, заодно очищая каждое от легкомыслия и делая нам приятное передачей своих собственных писем; во всяком случае, если ты не пошлешь их, то совершенно не сохранишь дома, но либо уронишь в воду, либо бросишь в огонь, либо разрежешь на мелкие части; если же они совершенно ничем не выделяются, но ты видишь в них из соображений бережливости нечто, достойное спасения, тем более тогда высылай; и выслав, ты не потеряешь их, более же хорошие из них так или иначе ты получишь себе обратно, когда я подступлю и обследую и посодействую ценности писем, находящихся среди погрешностей. Письмо 157 Я хотел, переписав на листах бумаги, сохранить в последующее время все письма, а именно выпустить их в свет как некий памятник прекрасного духовного искусства; но чтобы не превышать их ценность, я сдержал себя, отобрав как будто самые подходящие, подвергнув их в это время, конечно же, очень тщательной отделке, и, своевольничая с отвергающим соображением, я даю переписчику не как сведущий, напротив – из честолюбия, что именно я и делаю: ведь я воздержался бы от этого моего начинания, будь оно памятником некультурности составившего или примером его словесного усердия. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ИОАНН ХИЛА [греч. Ιωννης Χειλς] († после 1303, К-поль), митр. Эфесский (1285 - лето 1289), визант. богослов, писатель. Выходец из чиновничьей семьи; имел 2 братьев, один из которых, Константин, носил высокий придворный титул пансеваста (PLP, N 30766). И. Х. был учеником будущего патриарха Григория II Кипрского (1283-1289); долгое время их связывали дружеские отношения. И. Х. был также другом Александрийского патриарха Афанасия II Синаита (1276-1316) ( Papadakis. 1983. P. 123-124). Церковную карьеру И. Х. сделал при поддержке патриарха Григория. Между 1283 и 1285 гг. И. Х. был монахом мон-ря Остридион на Босфоре; в эти же годы стал настоятелем монастыря св. Георгия Месампелон в Вифинии. Через нек-рое время был избран на митрополичью кафедру Эфеса. В 1285 г. И. Х. участвовал в К-польском Соборе во Влахернах и подписал соборный томос веры (PG. 142. Col. 233-246), составленный патриархом Григорием и осуждавший ранее низложенного К-польского патриарха Иоанна Векка (1275-1282), однако впосл. выступил на стороне оппонентов патриарха Григория. Противники патриарха Григория обвинили его в том, что в томосе он отождествляет понятия «вечного проявления» ( ες διον κφανσις) и «вечного исхождения» и тем самым искажает правосл. учение об исхождении Св. Духа только от Отца. Ок. 1287 г. патриарх Григорий ответил «Апологией», адресованной вел. логофету Феодору Музалону , в к-рой отверг приписанное ему отождествление понятий «бытие» (παρξις), «происхождение» (προρχεσθαι), «проявление» (κφανσις), обвинив своих оппонентов в безграмотности (PG. 142. Col. 251-267). В течение нек-рого времени после начала споров между И. Х. и патриархом Григорием сохранялись прежние отношения. В письме к И. Х. (февр.-март 1288) патриарх Григорий рассуждал о текущих делах Церкви, подчеркивал, что униатские настроения отсутствуют, но арсениты (сторонники К-польского патриарха Арсения Авториана , низложенного в 1265) остаются в схизме ( Σωφρ νιος (Ε στρατι δης). |
| Два письма великому логофету Феодору Музалону Два письма великому логофету Феодору Музалону святейший Григорий II Кипрский, патриарх Константинопольский Содержание Письмо 155 Услышав, что именно я делаю, ты назовешь это, я думаю, честолюбивым делом, и назови именно так: ведь это ощущение не только мое, но и всех людей и вообще любого из принадлежащих к общему роду; и таково ощущение лишь нестареющих, как сказал Фукидид. Что же я делаю? Письма мои, полученные отовсюду, которые я собирал, пожалуй, насколько возможно, я даю переписывать изящным почерком, желая их иметь собранными вместе в пиктии, не пренебрегая, однако, ни одним из произведений, которое будет на пользу потомкам — ибо я сам упреждаю, говоря о них свою правду, прежде чем скажет, опередив, кто-либо другой; ты же знаешь обычай, что это от природы — любить детей, даже если в силу стечения обстоятельств они самые жалкие из всех, и согласно обычаю необходимо уступить всех, которые следуют природным свойствам; я намереваюсь все-таки собрать теперь все остальные и отдать переписчику; не присоединить ли тех одиноких к сестрам, с помощью которых мне удалось обогатиться твоим искуснейшим умом; их, как и остальные из особенных писем (преуспевающая семья доставляет сама себе) посылай нам, заодно очищая каждое от легкомыслия и делая нам приятное передачей своих собственных писем; во всяком случае, если ты не пошлешь их, то совершенно не сохранишь дома, но либо уронишь в воду, либо бросишь в огонь, либо разрежешь на мелкие части; если же они совершенно ничем не выделяются, но ты видишь в них из соображений бережливости нечто, достойное спасения, тем более тогда высылай; и выслав, ты не потеряешь их, более же хорошие из них так или иначе ты получишь себе обратно, когда я подступлю и обследую и посодействую ценности писем, находящихся среди погрешностей. Информация о первоисточнике При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна. При публикации материалов в сети интернет обязательна гиперссылка: " Православная энциклопедия «Азбука веры». " (http://azbyka.ru/). Преобразование в форматы epub, mobi, fb2 " Православие и мир. Электронная библиотека " (lib.pravmir.ru). |
| е. если не сдержит своих обещаний. Палеологу было предложено, во-первых, гарантировать права Церкви, слушаться и чтить ее представителей. Он обязался считать Церковь своей матерью в противоположность царю Феодору, который пренебрегал Церковью и держал ее в подчинении царской власти, так что патриарх был лишен возможности печаловаться за свой народ. Знати и сановникам было обещано назначать на высшие должности лишь достойных в противоположность личному режиму Феодора, предпочитавшему незнатных. Не должно быть посягательства на имущественные права, но как бедный (крестьянин), так и достаточный (архонт) могут безбоязненно хвалиться своим достатком, – в отмену законов против роскоши, изданных царем Ватаци. Обещано было не устанавливать незаконных (т. е. новых) налогов. Палеолог обязался не слушать доносов, обеспечить правосудие назначением нелицеприятных судей, в частности восстановить в своем звании протоасикрита, знатного Михаила Какоса (Злого) из рода Сеннакеримов. Отменены были судебные поединки и испытание железом, которое при Ватаци угрожало самому Палеологу. Ученым гарантировано почетное положение, точнее сказать, царские щедроты, которыми они, впрочем, пользовались при Ласкаридах. Армии будущий царь обещал оставить поместья (прении) за детьми владевших ими служилых людей, хотя бы находившимися во чреве матери при смерти отца. Другими словами, прении становились наследуемым имуществом, приближались к вотчинам, хотя и под условием военной службы. Обещания Палеолога обозначали торжество элементов, пострадавших от крайностей национальной самодержавной власти, глашатаем которой являлся Феодор II и его верные Музалоны. И Церковь и архонты получили гарантии прежнего их положения в империи. Под фразами о чести, правосудии и награждении достойных мы видим крушение политики Ласкаридов, которые в тяжкой борьбе за самостоятельность и единение эллинизма пытались выковать крепкую национальную власть. Михаил Палеолог, сам вышедший из среды недовольной знати, в качестве претендента на не принадлежавший ему престол растерял не только финансовое, но и политическое достояние никейских царей. |
| Пресв. Богородица. Христос на престоле с Михаилом VIII Палеологом. Иперпир. Аверс. Реверс. 1258–1282 гг. (Дамбартон-окс, Вашингтон) Пресв. Богородица. Христос на престоле с Михаилом VIII Палеологом. Иперпир. Аверс. Реверс. 1258–1282 гг. (Дамбартон-окс, Вашингтон) В поисках союзников в разных странах Иоанн Ватац в кон. 30-х гг. XIII в. установил дружественные отношения с римско-герм. имп. Фридрихом II Штауфеном , а в 1244 г., после смерти 1-й супруги Ирины, женился на его незаконнорожденной дочери Констанце Ланчии, к-рая приняла правосл. имя Анна. Союз с Фридрихом был важен для Н. и. в атмосфере продолжавшегося непримиримого противостояния с Римско-католической Церковью. Переговоры никейцев с папскими послами не давали результатов, поддержка Латинской империи из Рима неизменно продолжалась, что делало папство по сути главным идеологическим врагом Н. и. После смерти Иоанна III в 1254 г. престол Н. и. перешел к его сыну Феодору II Дуке Ласкарю , который большую часть времени посвящал научным трудам. В 1255 г. союз Н. и. с Болгарией распался. Болгары вторглись во владения никейцев, но потерпели неудачу. По условиям нового договора Феодор II еще более расширил свои владения во Фракии. Последние годы истории Н. и. отмечены нараставшим внутренним конфликтом между правящей династией Ласкарей и кланом Палеологов, к-рые в преддверии обозначившейся перспективы неминуемого освобождения К-поля уверенно претендовали на верховную власть. Глава клана Михаил Палеолог (визант. имп. Михаил VIII Палеолог ; 1259-1282) обвинялся в заговоре еще при жизни Иоанна Ватаца, но сумел оправдаться. Он пользовался поддержкой провинциальных семей феодалов Н. и., недовольных сосредоточением власти внутри клана Ласкарей. Судьбу Ласкарей решила неожиданная смерть имп. Феодора II 16 авг. 1258 г. в возрасте 34 лет. Престол перешел к его 7-летнему сыну Иоанну IV Дуке Ласкарю , что в условиях феодального общества означало в ближайшем будущем неизбежную вспышку междоусобной борьбы. Регентами при Иоанне IV были объявлены великий доместик Георгий Музалон и патриарх Арсений Авториан. |
| Сообщая в одном из писем о своем возвращении в Константинополь с собора в Адрамиттии, Григорий рассказывает о вынужденной задержке в пути, и здесь особенно тяжело было для него стесненное материальное положение (139. 5–8). Такая беспомощность патриарха вызывала насмешки у жителей Галлиполи и у находящихся в пути других людей (139. 20–23). Сам же Григорий много раз выражает сочувствие бедным и стремится по мере сил им помочь. Как уже говорилось, с таким участием он отнесся к болезни бедной одинокой каристинки (162. 1–4). В другом письме он представляет Феодору Музалону еще одного бедняка-просителя (161. 7–10). Заступается Григорий и за юношу, у которого родственник – Пендэкклисиот – отнял имущество, полученное от отца (184. 1–3). Помогает писатель и Ксифилину, потерявшему свой скот (165. 5–8). Интересным представляется одно высказывание Григория в письме, где речь идет о беспорядках и дебошах в столице, учиненных Франкопулом и его компанией. Говоря о необходимости самыми решительными мерами пресечь такие действия Франкопула и тем самым успокоить жителей Константинополя, патриарх заявляет, что в противном случае даже наибеднейшему человеку, набравшему группу молодцов, не страшась наказания, можно будет поднимать мятежи (166. 74–77). Характерно, что в числе первых потенциальных смутьянов упомянуты бедные. Неспокойна была жизнь в столице. В одном из писем содержится эмоциональный, полный сострадания к потерпевшим рассказ о бесчинствах Франкопула 7 в Константинополе. В ночь с субботы на воскресенье этот негодяй, пишет Григорий, собрав вокруг себя молодежь, устроил пирушку. После большой попойки, ночью, когда колокола св. Софии созвали всех на службу, Франкопул вооружился вместе с толпой собутыльников и, выбрав время, когда сакелларий Великой церкви находился в храме, этот корибант устраивает со своими спутниками налет на его дом. Проникнув во внутрь, они с обнаженными мечами врываются в спальню жены и четырех дочерей сакеллария. Три дочери успели вовремя убежать, одна же, которая, как говорили, была самой красивой из них, попалась в руки этим разбойникам (166. 18–52). А что случилось потом, устыдился бы рассказать и варвар, – заключает свой трагический рассказ Григорий Кипрский (166. 56–60). Четырех злодеев и самого Франкопула схватили, сообщает он. Четверо же остальных, которые были τζκωνες 8 , разбежались (166. 60–69). Григорий настаивает на поимке остальных участников этого скандала. Ведь, если оставить это безнаказанным, пишет он, то нельзя будет жителям столицы быть спокойными за своих дочерей и родственников (166. 68–74). |
| В 1256 г. М. П., управлявший тогда областями Месофиния и Оптиматы, получил известие о приказе Феодора II Ласкаря арестовать его и бежал в Иконийский (Румский) султанат. Возможно, М. П. действительно готовил мятеж против императора ( Prinzig. 1998), хотя нельзя полностью исключать вероятность ложного доноса (Автобиография. 1885. С. 25). Султан Кей-Кавус II пытался сдержать монг. наступление и передал под командование М. П. отряд, к-рый состоял из пленных византийцев. Этот отряд, сражавшийся под никейскими знаменами, участвовал на стороне турок-сельджуков в сражении с монголами Байджу-нойона при Аксарае (14 окт. 1256), к-рое закончилось поражением сельджуков. М. П. был вынужден бежать в Кастамон. Заручившись от имп. Феодора II гарантиями безопасности, он вернулся в Никею и вновь получил должность вел. коноставла (1257). Однако в 1258 г. император, подозревавший М. П. в измене, отдал приказ о его аресте. М. П. во 2-й раз принес клятву верности императору и обещал в будущем не претендовать на верховную власть. Богоматерь Оранта (?). Имп. Михаил VIII Палеолог, предстоящий Иисусу Христу. Золотой солид. Аверс, реверс (Дамбартон-Окс, Вашингтон) Богоматерь Оранта (?). Имп. Михаил VIII Палеолог, предстоящий Иисусу Христу. Золотой солид. Аверс, реверс (Дамбартон-Окс, Вашингтон) Восхождение М. П. к трону началось после смерти имп. Феодора II (16 авг. 1258). Последний успел назначить опекунами своего 8-летнего сына Иоанна IV Дуки Ласкаря патриарха К-польского свт. Арсения Авториана (1255-1260, 1261-1265) и протовестария Георгия Музалона, который первоначально намеревался отказаться от этого назначения, однако был поддержан М. П. и согласился стать опекуном. 24 авг. 1258 г., во время панихиды по имп. Феодору II, совершавшейся на его могиле в Сосандрском мон-ре, заговорщики, к к-рым примкнул М. П., убили Музалона и 2 его братьев. Регентство перешло к М. П. как к лицу, исполнявшему обязанности вел. коноставла. В сент. 1258 г. он удостоился титула вел. дуки, а 13 нояб. был провозглашен деспотом и василеопатром. Получив доступ к гос. казне, М. П. щедро раздавал деньги чиновникам, военным, духовенству, пытаясь заручиться их поддержкой. На важные должности он назначил своих сторонников и родственников (так, его брат стал вел. доместиком), противники же М. П. были удалены из столицы. Вскоре М. П. был провозглашен императором Никейской империи. Свт. Арсений, первоначально не желавший признавать его правителем из-за опасений за жизнь Иоанна IV, все же согласился совершить коронацию М. П. (1 янв. 1259) при условии, что тот будет лишь соправителем Иоанна IV вплоть до совершеннолетия последнего. Однако, видя стремление М. П. отстранить Иоанна IV от власти, свт. Арсений временно удалился с Патриаршего престола. Новым патриархом стал Никифор II , к-рый вскоре скончался, после чего М. П. примирился со свт. Арсением и вернул его на престол. |
| Что же дальше? На исходе тридцать шестого года от рождения постигла царя жестокая болезнь с явными предвестниками смерти, она осадила его тело разнообразными страданиями и не переставала поражать его и сокрушать, пока не отняла жизни. Пред кончиною царь поспешил малую схиму сменить монашеской мантией 112 , своими руками раздал большие суммы денег и пролил от горячего сердца много источников слез. Чрез то он надеялся омыть и уврачевать язвы души в такое критическое для ней время. 3 . Я едва было не прошел молчанием того, о чем так благовременно рассказать теперь. Был некто, по имени Георгий, по прозванию Музалон, незнатного происхождения, но бойкого ума и веселого характера, за что одно еще мальчиком взят был ко двору, чтобы наряду со многими другими и он разделял детские забавы с царем Феодором. Когда же тот вышел из детского возраста, Георгий скоро так успел приноровиться к характеру молодого царя, что стал для него всем, – Феодор и говорил и делал все по мысли и желанию Георгия. С течением времени только усиливались их расположение и любовь друг к другу, так что и после того, как Феодор облекся властью самодержца, Георгий оставался для него всем, – прекрасным советником в том, что приходило на мысль и на сердце царя, правою рукою его вне дворца, надежным поверенным его тайн внутри. Поэтому в короткое время он и возведен был в достоинство протовестиария 113 и вступил в брак с женщиною, которая была в кровном родстве с царем. Его-то вместе с патриархом Арсением царь, умирая, назначил опекуном царства, пока его сын Иоанн не достигнет совершеннолетия, так как он доживал только шестой год от рождения, нуждался еще в няньках и лишился родителей в то время, когда наиболее в них нуждался. Дочерей, уже взрослых, у царя было четыре, а мужеского пола не было никого, кроме этого Иоанна, еще дитяти. Из дочерей первую, т. е. Марию, как сказано, взял за себя замуж этолиец Никифор, который был почтен от тестя царя по свойству и саном деспота 114 . Вторую, Феодору, взял также за себя правитель болгар, Константин Тих, как и об этом мы уже сказали. |
| Когда его привезли ко двору, Феодор не хотел даже видеть своего врага. Палеолог долго томился в тюрьме. В это время с царем случился тяжкий припадок болезни, кажется апоплексический удар, и дело Палеолога было отложено. Болезнь царя приписывалась наваждению. Придворные клеветники работали, и пострадало много лиц; лишь против любимцев Музалонов царь не слушал клеветы. Заподозренных не судили правильным судом, но подвергали варварскому испытанию раскаленным железом. Вынесших пытку царь женил на знатных невестах, желая примирить их с собою. Даже племянницу Палеолога не пощадили. Ее обвинили в чарах против мужа, за которого царь ее выдал против воли. Ее муж оказался неспособным к сожитию, а ее за это посадили в мешок, наполненный живыми куницами, которые терзали ее тело. Смертная болезнь приковала царя к постели. Сначала он еще пробовал садиться на коня или на трон, но скоро силы его оставили, и, изнуренный, полумертвый, проводил он дни и бессонные ночи, мучаясь подозрениями. Томился в тюрьме и Палеолог, ожидая гибели. Тяжело было умирать Феодору. Правда, его царство процветало и богатело; на Востоке ему не угрожали ни сельджуки, ни бессильные латиняне Константинополя, и он сумел уберечь подданных от татарского нашествия; папы он не боялся; болгарский царь Тих получил руку царской дочери Ирины и даже прислал для верности свою прежнюю жену; болгарский претендент Мица сдал грекам Месемврию и переселился на земли Феодора в Троаде. На Западе эпирский деспот и изменники-архонты должны были смириться. Главного из архонтов, главу предполагаемого заговора – ненавистного Михаила Палеолога царь держал у себя в тюрьме. Но расправиться немедленно с ним не могли, очевидно. Умирающий царь сознавал, что Палеолог не простит своих обид, расплатится по смерти царя; царь и ранее подозревал, что архонты погубят личный режим Музалонов, погубят его 8-летнего сына, погубят державу Ласкаридов, которую он, Феодор, не уберег, хотя ей отдал все силы. Клика Музалонов требовала новых казней выдающихся лиц; патриарх Арсений скреплял приговоры авторитетом своего сана. |
| Тогда Иоанн, после мужественных подвигов и по взятии крепостей, быстро овладев всею тою страною, везде оставил гарнизоны и возвратился с блистательными трофеями и немалою добычею. Царь же как его, так вместе с ним и многих других вельмож наградил достоинствами: (13) именно – Иоанна нарек деспотом и, за его дела, к этому титулу прибавил имя великого; а другого своего брата, Константина, сделал сперва севастократором, потом кесарем, так как Иоанн имел достоинство севастократора и кесаря; тестя же деспотова, Торникия Константина, из великого примикирия произвел в севастократоры, только с правом употреблять пурпуровый цвет. Кроме того, вторую дочь его, после первой, которая была за деспотом, выдал он за прибывшего с запада Иоанна, сына деспотова, который, как сказано, прислан отцом к царю в качестве заложника. И Алексея Стратигопула старшего объявил также кесарем; а старшего Ласкариса, брата Чамантурова (ибо Чамантур принял монашество), почтил достоинством великого дукса. Подобным образом наградил он Иоанна Рауля, сына Рауля протовестиария, и Алексея, сына ослепленного Филеса: первого женил на племяннице своей Феодоре, вдове недавно убитого протовестиария Музалона, как об этом было сказано, то есть, на дочери родной своей сестры Евлогии от Кантакузина, и сделал его протовестиарием; а последнего сочетал браком с родною сестрою Феодоры, Мариею, и объявил его великим доместиком. Феодору же, родившуюся от одной из сестер его Марфы, которая была за Василием Кавалларием, вступив с ним в супружество по просьбе родной ее сестры, имевшей на то свою причину, выдал за Валанидиота и почтил его достоинством стратопедарха. Родных же ее братьев, сыновей родной сестры Марфы, которые были еще юны, очень полюбил и воспитывал во дворце (имена их были Михаил, Андроник и Иоанн). Потом гораздо позднее,– пришедшего с запада Андроника Палеолога, которого писал он своим племянником, и который прибыл к нему вместе с деспотом и другими западными правителями, сочетал браком с дочерью Рауля, вдовою Андроника Музалона, бывшего великим доместиком, и объявил его протостратором. В это же достоинство возвел он тогда и Алексея Филантропина. А родного брата своей тещи Ангела сделал великим примикирием, протосевастами же сделал Михаила Ностонга и Михаила Палеолога, которые, по происхождению были, как сказано, племянники царя. Много было и других, которых тогда почтил он отличиями: например, логофета стад, Агиофеодорита, нарек логофетом домочадцев, а Михаила, прозванного Какос, протасинкрита, женил на благородной девице из рода Филантропинов, и вообще – всячески привязывал к себе правителей. |
|
|
