| Летописи говорят о деле лжеепископа Феодора под 1169–1192 г. и представляют все дело в таком виде. «В 1172 г. сотворил Бог и Св. Богородица новое чудо во Владимире: изгнал Бог и св. Богородица Владимирская злого, пронырливого и гордого льстеца, лживого владыку Федорца, из Владимира от Св. Богородицы церкви Златоверхой, и от всей земли Ростовской. Нечестивец этот не захотел послушаться христолюбивого князя Андрея, приказывавшего ему идти ставиться к митрополиту в Киев, не захотел, но лучше сказать Бог не захотел его и св. Богородица, потому что, когда Бог захочет наказать человека, то отнимет у него ум. Князь был к нему расположен, хотел ему добра, а он не только не захотел поставления от митрополита, но и церкви все во Владимире затворил и ключи церковные взял, и не было ни звона, ни пения по всему городу и в соборной церкви, в которой Чудотворная Матерь Божия, – и ту церковь дерзнул затворить, и так разгневал Бога и св. Богородицу, что в тот же день был изгнан. Много пострадали люди от него: одни лишились сел, оружия, коней, другие обращены были в рабство, заточены, разграблены, и не только простые люди, но и монахи, игумены, иереи; немилостивый был мучитель, – одним головы рубил и бороды резал, другим глаза выжигал и языки вырезывал, иных распинал на стене и мучил немилостиво, желая исторгнуть от них имение: до имения был жаден как ад. Князь Андрей послал его к митрополиту в Киев, а митрополит Константин обвинил его всеми винами, велел отвести его на Песий остров, где ему отрезали язык, как злодею еретику, руку правую отсекли и глаза выкололи, потому что хулу произнес на св. Богородицу... Без покаяния пробыл до последнего издыхания. Так почитают бесы почитающих их: они довели его до этого, вознесли мысль его до облаков, устроили в нем второго сатанаила, и свели его в ад... Видя Бог озлобление кротких людей своих Ростовской земли, погибающих от звероядного Феодорца, посетил, спас людей своих рукою крепкою, мышцею высокою, рукою благочестивою царскою правдивого, благоверного князя Андрея. Это мы написали для того, чтоб вперед другие не наскакивали на святительский сан, но пусть удостаиваются его только те, кого Бог позовет». Соловьев, Истор. Росс., изд. Товар. Общ. Пол., кн. I, стр. 726. |
| И именно в конце молитвы по заутрени в воскресенье читаем: «И спаси, Господи, раба Своего благовернаго царя и великаго князя (имярек)». А в молитве ко всем святым призываются в числе других святых новые чудотворцы русские: Петр и Алексей Московские, преподобные Сергий Радонежский и Никон, Кирилл, Андроник, Савва Новгородский и Исидор Ростовский. Канон этот сохранился в «Обиходе церковном разных молений» Новг. Соф. библ., XIII–XIV в., пис. в 4-ку на 295 л., по старому каталогу 13 или 15 . Канон здесь занимает листы 219 об.— 232 и озаглавлен «Канон молебен Кюрила грешнаго», подобно тому как озаглавлены и в другом сборнике XIII в. подлинные сочинения св. Кирилла Туровского (Калайдов. Предисл. к Твор. св. Кирилла. С. XXXIII Молитвы св. Кирилла напечатаны недавно в Правосл. собеседн. 1857. 212, 273 Так как канон молебный св. Кирилла вполне нигде не напечатан, то представляем в приложен. 6 и остальные песни канона. Восток. Опис рук. Рум. муз. 457 По другому списку, изд. г. Сухомлиновым (с. 2 место это читается несколько иначе: «И Феодорца, за укоризну тако нарицаема... от Божественных писаний ересь обличи... и Андрею Боголюбскому князю многа послания написа от евангельских и пророческих указаний, и яже суть на праздники Господския Слова, и ина многа душеполезная в них словеса, и си вся и ина множайшая написа и Церкви предаде». К таким сочинениям г. Невоструев не без основания относит поучение «О подвизе иночьскаго жития», изданное им по списку XIV в., указывая на то, что поучение не только имеет все отличительныя свойства сочинений св. Кирилла Туровскаго, внешние и внутренние, но представляет даже мысли и выражения такие, которые встречаются у св. Кирилла (Материалы для Ист. Русск. Церкви. 1. 117–127 Но приписывать св. Кириллу Туровскому и «Завет уным чернцем в кельи» (напеч. там же. 157–161 потому только, что этот Завет в Обиходе Антониева монастыря написан вслед за «Каноном молебным Кюрила грешнаго», как приписывает пр. Филарет (Русск. свят. Авг. 3-го. С. 16 Чернигов. епар. ведом. 1863. С. 546 ), вовсе не основательно. |
| и якоже убо прежде вам писах, и ныне пишу, удаляйте собе от тех в ястии и питии, и казнями, (толико не смертными, но внешнеми казньми) и заточенми приводяще тех, да будут в познание и обращение к Богу» 328 . Что касается, во-первых, телесного наказания за лжесвидетельство, то хотя и трудно сомневаться в том, что приговор был делом именно духовной власти, а не князя 329 , но, как уже указано было выше, холоп Дудека принадлежал к категории тех «домовных» людей, которых епископ, по выражению устава Ярослава, мог «обрядить» по своему усмотрению, и следовательно пример Дудеки ничего не говорит в пользу применения телесных наказаний к мирянам, как членам Церкви, погрешающим против тех или других заповедей церковных. Во-вторых, что касается ростовского епископа, то трудно судить, были ли действия Феодорца излишествами, злоупотреблениями, в основе которых лежало действительное право, или же эти действия были совершенно беззаконны в том смысле, что не имели никакого оправдания в юридических воззрениях времени, и притом, не возникали ли эти действия из каких-либо других отношений, напр. землевладельческих, а не церковных. Далее, в правиле митроп. Иоанна, людей, занимающихся волхвованием и чародеяниями, в случае их упорства при неоднократных увещаниях, указывается «яро казнить», но не до смерти убивать и не уродовать их тел. Принимая во внимание греческий текст правила митр. Иоанна 330 , можем видеть, что слова: «яро казнить», суть перевод греческого выражения: «αστηροτρως χολζειν», т. е. наказать с большею строгостию, но как именно? Правило отвечает, что наказывать следует, не прибегая ни к смертной казни, ни к членовредительным наказаниям: отсюда можно видеть, что правилом митрополита Иоанна скорее отрицается, чем утверждается применение Церковию к мирянам телесных наказаний 331 . Наконец, послание митр. Фотия, имеющее в виду ересь и обращенное к псковичам, не может быть рассматриваемо как норма для церковных судов, но, скорее, как указание первосвятителя всем псковским властям, всему псковскому народному правительству касательно образа действий в отношении к еретикам. Замечательно, притом, что оба митрополита говорят о телесных наказаниях скорее ограничительным, чем предписательным тоном, в котором проглядывает опасение, что с виновными в волхвовании и ереси будет поступлено нежелательно-жестоко: не указывает ли этот тон на то, что оба митрополита имели в виду княжескую и народную расправу с волхвами и еретиками и что наставление духовенству состояло в том только, чтобы оно не настаивало на буквальном применении греческого номоканона? |
| Особая ситуация сложилась в Новгороде, где при епископе Нифонте были предприняты существенные усилия по подчинению кафедре местного духовенства , а при епископе Илии впервые отмечен епархиальный собор духовенства . По сути, с этого времени архиерейские объезды земли с целью освящения новых монастырей и храмов стали нормой. Судя по конфликтам, которые разразились в Ростовской земле при епископе Феодоре (Феодорце) и через несколько десятилетий в связи с уходом на покой в Дмитровский монастырь местного епископа Кирилла и передачей в обитель части имущества кафедры , можно предположить, что здесь также со второй половины XII в. начинают формироваться представления о епархии. Следы начала формирования епархиального управления в Смоленской земле обнаруживаются во второй половине 30х годов XII в. Как обратил внимание Л. В. Алексеев, с самого начала своего существования кафедра получила право самостоятельного сбора доходов с крупнейших городов Смоленской земли . Впрочем, возвращаясь к проблемам архиерейских выездов, важно заметить, что продолжительное отсутствие или малочисленность архиерейских выездов за пределы кафедрального города могли объясняться и куда более банальными обстоятельствами — малочисленностью или даже отсутствием храмов и монастырей в сельской местности . Однако, как бы ни интерпретировались перечисленные события, все указывает на то, что власть епископа и даже митрополита над территориями за стенами его кафедрального города по меньшей мере до середины XII в. оставалась крайне ограниченной даже над монастырями . Таким образом, как это видится, «епископии» не были тождественны «епархиям»: «епархия» являлась административным округом, «епископия» была центром канонической, богослужебной и административной жизни, включавшим в себя кафедральный собор и резиденцию епископа, то есть комплекс епископского двора. В то время как в Византии епископия являлась церковным центром области эпарха, усваивая высокий чин местному архиерею как епископу, в русской историографической традиции епархия воспринималась как то, что непременно было связано с епископом (а не наоборот, как это имело место в Византии). Между тем на Руси даже в понимании современников, прежде всего византийцев, епархий как областей эпарха не существовало. Местные русские князья воспринимались в придворной среде императоров в лучшем случае как архонты, но никак не эпархи. Поэтому использовавшийся современниками термин «епископия» совершенно точно отражал церковно-административные и политические реалии времени, а именно неразвитость и порой даже отсутствие нормальной церковной жизни за пределами кафедральных центров. Только начиная с конца XI и начала XII вв. ситуация начинает меняться в некоторых землях: прежде всего в Киеве, Новгороде и Ростове. Однако этот аспект истории Русской Церкви нуждается в более детальном рассмотрении. |
| Приверженность «ревизионистским» аскетическим нормам Константин Ι проявил и в своем предсмертном завещании 1159 г., распорядившись, чтобы его тело было отдано на растерзание псам, чем буквально исполнил сказанное в каноне «на исход души». Очевидно, что именно ригоризм Константина, восходивший к установкам его константинопольской партии и приведший его и его сторонников к конфликтам с русскими князьями и клириками, и стал основной причиной начала второго церковного кризиса на Руси в 1156 г. 30 . Наконец, появление в 1167 г. на Руси последней фигуры этого кризиса – митрополита Константина II Киевского – также едва ли было случайно. Партийная принадлежность Константина ΙΙ очевидна: действуя в союзе со сподвижниками Константина I (епископами Антонием Черниговским и Леоном Ростовским), он устроил настоящее гонение против сторонников старой практики пощения, а его расправа над Феодорцом 66 , с нанесением тому тяжких телесных увечий, приведших к смерти осужденного, была беспрецедентна для русской церковной традиции и находила ближайший аналог в действиях их «однопартийца» – патриарха Михаила Куркуаса. Можно предположить, что отправка Константина ΙΙ на Русь представляла собой почетную ссылку, поскольку, после 1166 г. присутствие выдающихся ревизионистов-ригористов в Константинополе стало нежелательным из-за их критики как внешнеполитического, так и богословского курса Мануила. Но и действия Константина ΙΙ на Руси уже настолько не вписывались в менявшуюся на глазах парадигму, что после 1169 г. подобных эксцессов на Руси более не наблюдалось, а патриарх Лука Хрисоверг занял в отношении Руси компромиссную позицию (в том числе, в вопросе о постах), выразителем которой, вероятно, должен был стать назначенный не позднее марта 1171 г. 67 новый русский митрополит, Михаил 68 . Библиография 1 . Виноградов А. Ю., Желтов М. С. «Завещание» митрополита Константина I Киевского и канон «на исход души»//Словне – Slovne: International Journal of Slavic Studies. 3:1. М., 2014. С. 43–71. 2 . Виноградов А. |
| Радуйся, яко Христова винограда делатель неусыпный явился еси; радуйся, яко в радость Господа твоего вшел еси. Радуйся, Кирилле Златоусте, покаяния наставниче богомудрый. Кондак 6 Проповедник истиннаго благочестия и покаяния явился еси, отче Кирилле, егда не терпя безстудныя праздненства во граде твоем, и яко добрый воин Христов, обличал еси всякия игрища бесовския и плясования языческая, словом премудрым вразумляя заблудшия овцы, верныя же научал еси взывати Единому Истинному Богу: Аллилуиа. Икос 6 Возсиял еси, отче Кирилле, яко пресветлое солнце пастве Туровския и всея земли Русския, учением православным озаряя сердца христианския, разгоняя тьму суеверия и нечестия. И ныне же, о, златословесный Божественный риторе и учителю, твоих писаний сладостию вси алчущии и жаждущии правды насыщаются и благодарно взывают ти: Радуйся, учителю Православия и Златоусте земли Русския ко пути спасения нас наставляяй; радуйся, вождю, всех ослепших душевными очима к Христу приводяй. Радуйся, сеятелю правды, верных от прелести греховныя свободивый; радуйся, адаманте, истинный дух веры и благочестия утвердивый. Радуйся, от суеверий, ересей и расколов стадо церковное блюстителю; радуйся, кумиров языческих потребителю и пиянства искоренителю. Радуйся, отпадших и заблудших ко правой вере обращаяй; радуйся, усты твоима, благодати исполнени, словеса златая возвещаяй. Радуйся, Кирилле Златоусте, покаяния наставниче богомудрый. Кондак 7 Хотя сохранити единство Церкви Русския, святителю Николаю Мирликийскому подражая, ты, блаженне Кирилле, еретика-епископа и раскольника Суздальскаго Феодорца, за укоризну тако нарицаемаго, яко Ария безумнаго на соборе Киевском обличил еси и вкупе со всеми иерархами анафеме того предал еси, Богу же, Духом Святым содействующу в деле правом, благодарне воспел еси победную песнь: Аллилуиа. Икос 7 Новаго стража чистоты Православия для всей земли Русской постави тя Господь, Духом Истины лживое учение и нечестие еретическое победив, великаго князя Андрея боголюбивым истинно быти призывал еси, отче Кирилле; в духовней мудрости того окормляя яко чадо церковное, темже и мы укрепляемы молитвами твоими, смиренно взываем ти: |
| Начиная с П. Соколова в научной литературе утвердилось мнение, что в описанном противостоянии отражен конфликт двух практик: более мягкой «студийской» и более ригористической, исходящей от константинопольских патриархов, причем только по частному вопросу об отмене поста в определенных случаях. Наше исследование уточняет эту гипотезу: пришедшая на Русь практика строгого поста во всякую среду и пятницу отражает позицию не отдельных патриархов, а целой партии, главными представителями которой были Евергетидский монастырь и следующие его уставу обители. Вопрос о посте для представителей упомянутой партии был одним из ряда пунктов «новой аскетической программы», подразумевавшей переосмысление и развитие практик «личного благочестия», причем не только в среде монахов, но и у мирян (об этом прямо говорит в своем уставе, например, Георгий Пакуриан). Таким образом, Константин I и Константин II вместе со своими ставленниками пытались ввести на Руси постную практику «евергетидского типа», вовлекая ее тем самым в «евергетидскую реформу», как чуть позднее это удалось сделать в Сербии (после введения «евергетидского» устава в Студенице). В связи с этим следует обратить внимание на то, как представители этой партии оберегали церковные интересы от того, что представлялось им внешним посягательством: действительно, независимость монастыря и его имущества от светских властей является краеугольным камнем уставов «евергетидского типа». Становятся вполне понятны в этом контексте и жесткие меры Константина I по отношению к ставленникам незаконного (с точки зрения греков) митрополита Клима Смолятича, и даже вероятное переосвящение им Св. Софии Киевской, аналогичное тому, что было произведено после ухода другого русского митрополита – Илариона – в 1052 г., равно как и жестокая расправа Константина II над Феодорцем. Устрожение канонических прещений видно и в «Ответах» патриарха Луки Хрисоверга, поставившего Константина II и отказавшего Андрею Боголюбскому в отзыве с кафедры Леона Ростовского. |
| Как уже было отмечено выше, в историографии сложилось вполне устойчивое мнение, что в домонгольской Руси даже церковный суд мог совершаться без письменной фиксации обстоятельств расследования и разбирательства [Гайденко, 2018, 80]. К этому выводу подталкивает состояние источников, среди которых не сохранилось судебных и следственных протоколов. Однако дело не видится безнадежным, поскольку та подробность, с какой те или иные летописные и агиографические тексты сообщают о судебных разбирательствах, позволяет заключить, что в основе описанных сюжетов лежали таковые, не дошедшие до нашего времени, документы. Наиболее яркими примерами этого могут служить летописные записи о винах любимца Андрея Боголюбского владимирского епископа Феодора, уничижительно названного Феодорцом [Ипатьевская летопись, 2001, 551–554], или же перечень имущества, переданного Суздальскому Дмитровскому монастырю ушедшим на покой епископом Ки риллом [Лаврентьевская летопись, 2001, 355–357]. Не менее примечательно известие Печерского патерика о разбирательстве, связанном с именем прп. Никиты, будущего новгородского епископа. Оно также, скорее всего, основывалось на каких-то письменных свидетельствах совершившегося внутри самой обители слушания [Щавелёв, 2012, 544–546]. Наконец, крайне интересным видится описание суда над Авраамием Смоленским, содержащееся в «чрезвычайно пространном, риторично-компилятивном» [Демин, 2010, 455] житии преподобного [Житие Авраамия, 2005, 43–48]. «Логическая застылость» и «изобразительная скудость литературной символики» [Демин, 2010, 455] при обилии библейских и агиографических параллелей, сопоставлявших жизнь Авраамия с жизнью святителя Иоанна Златоустог о, Василия Великого , Антония Великого и самого Христа [Конявская, 2003, 111–113], затрудняют работу исследователей, мешая им выявить историческую основу повествования. И все же доносимые в произ ведении известия о суде и его процедурах обладают безусловной научной ценностью, позволяя произвести частичную реконструкцию епископского суда и сопровождавших его процедур [Гайденко, Филиппов, 2011, 108–110]. Данная особенность была отмечена еще Р. Пиккио [Пиккио, 2002, 121] и успешно использована в исследованиях М. В. Печникова и Е. Л. Конявской [Печников, 2003, 346–59; Конявская, 2017, 34–39]. |
| Песнь 4. Ирмос: Провидя духом Амбакум, еже до моея нищеты Твое, Христе, схоженье, укрепляяся смотрьно вопьяше, яростью напрязи на враги лук свой, избавляя от плена рабы своя, немолчно вопьюща: Слава силе Твоей, Господи. В мал час раб Христов нарекохся, во вся же дни и доныне греховный раб сведеся, делатель быв всякаго беззаконья, всеми нечистотами осквернився и всякой муце повинен быв, окаянный. Горе, грешная душе, часто каешися и всегда сгрешаеши – почто не бежиши змье, еяже губительство веси? Како не боишися скоропие, смертное жало имущи? Пролей сльзы преже смерти, да ти угаснет вечный огнь. Яже приях мнасу, и тою купля не творях, но мысльную раскопав землю и леностьным обивь платомь, неверьем душа посыпах. Но Троице Святая! Аще и взя от мене Свое, нъ в кромешнюю тьму связана не поели мене. Явленых и неявленых, ведомых и неведомых, и чресъестьственых безаконий яко Бог прости мя молитвами, Богородица, Яже за вся молиться. Христе многомилостиво! Тоя ради възведи мя из пропасти греховныя”. С первого взгляда очевидно, что слог в каноне святителя Туровского, дошедшем до нас в списке XIII в., сохранил на себе более признаков древности, нежели слог в молитвах, которые известны нам по рукописям уже XVI столетия. Но по составу своему и содержанию как канон, так и молитвы должны быть равно отнесены к лучшим произведениям в том же роде, какие только существуют в православной Церкви, и, без сомнения, не столько своими проповедями и статьями об иночестве, сколько своим каноном и особенно молитвами, находившимися, так сказать, в ежедневном употреблении у народа, святитель мог иметь на этот народ самое обширное и благотворное влияние. 1. обличение на известную ересь Феодорца, епископа Ростовского, от Божественных Писаний; 2. многие послания к великому князю Андрею Боголюбскому от евангельских и пророческих писаний; 3. некоторые душеполезные Слова на праздники Господские, ибо святой Кирилл написал такие Слова “многа”, а до нас дошли из них только девять; 4. Похвалы, или похвальные Слова, “многим” святым, к числу которых (Похвал) из сохранившихся Слов можно отнести только два (в неделю о мироносицах и на Собор 318 святых отцов); 5. |
| Естественно, что такому подвижнику и строгому аскету, каким был митрополит Алексий, бездуховный выскочка Митяй был неприятен, как неприятен был и тот факт, что его воспитанник - Димитрий - упорно требовал от старого Первоиерарха благословить Митяя на преемство митрополии. После отказа преп. Сергия Алексий уже не мог более противостоять князю и благословил Митяя, хотя и в достаточно уклончивой форме. Едва лишь преставился свят. Алексий, как Митяй, вероятно, при поддержке великого князя и Константинопольского патриарха Макария водворился на митрополичьем дворе в качестве нареченного митрополита всея Руси. Михаил-Митяй, еще не будучи хиротонисанным, уже начал управлять Русской Церковью, что было в общем-то еще терпимо с канонической точки зрения. Но дальше - больше: артистическая натура требовала внешних эффектов, и, будучи по сану пресвитером, Митяй надел на себя первосвятительское облачение - мантию, белый клобук, митрополичий параманд с золотым крестом. Он, взяв в руки митрополичий посох, становился на кафедре, восседал в алтаре на горнем месте. Обласканный князем фаворит с духовенством повел себя необычайно жестоко. Вновь мы видим удивительное совпадение с поведением Феодорца Белого Клобучка, любимца великого князя Андрея Боголюбского. Митяй проявил непомерное властолюбие, карая направо и налево священников, архимандритов и даже епископов. Пафос репрессий Митяя был направлен, главным образом, против монашества и его наиболее ярких представителей - преп. Сергия Радонежского, Дионисия Суздальского и других. Этим противостоянием нареченного митрополита и терроризируемого им духовенства решил воспользоваться митрополит Киприан. Повидимому еще не вполне оценив возросшую силу великокняжеской власти, он решил с помощью великорусского монашества утвердиться в Москве. В расчетах Киприана была своя логика. Хотя он и показал себя с крайне неприглядной стороны в деле св. Алексия, но Киприан все же был известен как представитель монашеских кругов, близких традициям паламитов и афонского исихазма. Высказываемые им идеи монастырского нестяжательства были близки по духу многим русским инокам. Между Сергием и Киприаном существовала оживленная переписка. Писал митрополит и к другим вождям русского монашества, в частности Феодору, игумену Симоновскому. И все же, прибывший в Москву окольными путями, минуя кордоны Димитрия, Киприан не смог добиться своего. По приказу великого князя его ограбили и выпроводили вон из Москвы как незаконного " восхитителя " митрополичьей кафедры. В Царьграде, где накануне гибели Византии уже практически все покупалось и продавалось, он также не смог противостоять усилиям Москвы: ссориться с Димитрием греки не решились, а потому Киприана не поддержали. |
|
|
