| Сабля Долгая см. Долгая Сабля Сабруй Дмитров, 1571 г., Новгород Сабур, Сабуров : Сабур Фомич Соловцов [см. Соловец], вторая половина XV в.; Сабур Иванович Меликов [см. Мелик], 1545 г.; Федор Иванович Сабур Зернов [см. Зерно], боярин, вторая половина XIV в.; от него – Сабуровы [см. Варган, Варгас, Вислоух, Замятня, Муса, Нагай, Отук, Папа, Пешек, Пильем, Поп, Сверчок, Строй, Через, Чурка] Сабур – алоэ, сильное слабительное Ср. шабур – домотканина, сермяжина, зипун Савлук, Савлуков ( Саблуков ): Савлук Болотников [см. Болотников], первая четверть XVI в., Вязьма; Серапион Савлук Турпеев [см. Турпеев], дьяк митрополита Макария, .1551 г.; Никита Савинович Савлуков, помещик, конец XV в., Новгород; Савлуков Денис, дьяк, 1664 г.; Саблуков Тимофей, дьяк, 1665 г., Двина [см. Карман, Острец, Тупик] Савлук – сорт яблок коричневого цвета Саврас, Саврасов : Иван Еремеев Саврас, крестьянин, 1564 г., Олонец; Григорий Алексеевич Саврас Загряжский [см. Загряжские], 1614г.; Савин Афанасьевич Саврасов, новик по Арзамасу, 1596 г. Саврас, саврасый – изжелта-светло-гнедой Саврук Иванов, крестьянин, 1613 г., Белоозеро Савурко, Савуров : Сидор Денисов Савурко, холоп, 1603 г., Новгород; Савуров Алексей, казнен в 1570 г., Новгород; Иван Савуров, 1585 г., Тверь; Савелий Савуров, стрелец, 1624 г., Тула [Ср. Саур] Савушкины , вторая половина XVI в. и позже, Нижегородский уезд; Савушкин Андрей Васильевич, 1608 г., Нижний Новгород Сагарев Семен, холоп, 1603 г., Новгород Садилов Петр, помещик, первая половина XVI в., Новгород; Путята Дружинин [см. Путята, Дружина], 1610 г., там же Садуня Михаил, крестьянин, 1606 г., Арзамас Садык, Садыков : Григорий Михайлович Садык Шетнев [см. Шетень], вторая половина XV в., Тверь; от него – Садыковы; Брех [см. Брех] и Федор Константиновичи Садыковы, середина XVI в.; Иван Брехов, 1597 г., Рязань Садырь Федор Иванович Гаврилов, первая половина XVI в., Волок Ламский [Ср. Содырь] Сажа Иван, крестьянин, конец XV в., Новгород; Сажа Туганин [см. Туганин], 1515 г., Белоозеро |
| Слота – слякоть, мокрый снег; слотить – пустословить, врать: ср. ослота – клевета, дурная слава (Псков) Слугин Дементий Васильевич, дьяк, 1546–1563 гг., Москва Слузов Александр Филиппович, 1600 г., Нижний Новгород Слуз – обледеневший после оттепели снег Слуков Семен, крестьянин, 1495 г., Новгород Слых : кн. Иван Иванович Слых Стригин-Оболенский [см. Стрига], вторая половина XV в.; Слых и Крик Ивановичи Колачевы [см. Крик, Колачев], 1545 г., Новгород Слых – слух, слухи, молва Слюнин Андрей Федоров, дьяк рязанских князей, 1514–1517 гг. Слядень, Сляднев : Иван Слядень, крестьянин, 1498 г., Новгород; Никита Сляднев, 1500 г., Звенигород Слядко Федор, крестьянин, 1490 г., Новгород Смага, Смагин : Иван Андреевич Смага Сатин [см. Сатины], 1495 г.; Смага, холоп Сабуровых, 1560 г.; Иван Иванович Смагин, 1563 г., Арзамас; Смага Вьялицын [см. Вьялица], псковский подьячий, казнен в 1570 г.; Михаил Дмитриевич Смага, дворянин, 1650 г. Смага – сила, мощь Смапута Никифоров, крестьянин, 1539 г., Новгород Смелый , кн. Федор Иванович Засекин [см. Засека], начало XVI в. Смерд, Смердов : Кирилл Иванович Смерд Плещеев [см. Плещей], дворянин, 1582 г.; Иван Епишевич [ср. Епиша] Смердов, 1586 г., Тула; Смердовы, помещики, тогда же, Рязань и Тула Смердюга Иванов Злобин [см. Злоба], царский конюх, 1573 г. Смердюня Алексей Григорьевич Скрипицын [см. Скрипица], 1536 г. Ср. смердюк – вонючий, от глагола «смердеть», «вонять». Ср. смрад Сметана Гридя [см. Гридя], крестьянин, 1545 г., Новгород Сметок Иван Данилович Яковль, конец XV в. Смехно, Смешко – распространено в XV–XVI вв. в Новгороде (Семен? – С. В.) [см. Варовица, Ватола] Смилко Андреев, крестьянин, 1601 г., Вологда Смирена – распространенное прозвище, преимущественно женское Смирка Матвеевич Обезьянинов [см. Обезьянинов], конец XVI в., Рязань Смирной, Смирный [см. Базаровы, Болышев, Маслеев, Опалкин, Судовщиков, Сунятин, Чубар] Смиряга Иванов, крестьянин, 1612 г., Арзамас Смиряй Дмитриевич Оладьин [см. Оладья], 1544 г., Суздаль; Семен Смиряй Тетерин [см. Тетеря], казнен около 1564 г. |
| Но нашлись и такие, которые отнеслись к ней с большим подозрением и увидели в ней страшную опасность для веры. В 1650 г., апреля 3-го заявил окольничему Ивану Андреевичу Милославскому чернец Саул, что есть за ним государево дело, и просил про тот его извет доложить государю. Окольничий доложил, и чернец Саул сказал пред государем: «В нынешнюю зиму, 5 марта, приходили к нему, Саулу, в келью Иван Васильевич Засецкий, да Лука Тимофеевич Голосов, да Благовещенского собора дьячок Константин Иванов и между собою шептали: учится у киевлян Федор Ртищев греческой грамоте, а в той грамоте и еретичество есть, а боярин-де Борис Иванович (Морозов) держит отца духовного для прилики людской, а еретичество-де знает и держит». Государь велел расследовать дело. И дьячок Константин Иванов в расспросе показал (показания двух других лиц не сохранились): «Нынешнего года на масленице, дня не помню, провожали мы, Лука Голосов, Иван Засецкой да я, Константин, от Благовещенья протопопа к нему на двор и, проводив, пришли к воротней келье, к старцу Саулу, и сели на лавке. И говорили мне Лука и Иван: «Извести благовещенскому протопопу (Стефану Вонифатьеву), что он, Лука, у киевских чернецов учиться не хочет; старцы не добрые, он-де в них добра не познал, доброго учения у них нет; теперь он манит Федору Ртищеву, боясь его, а вперед учиться никак не хочет». Да Лука же говорил: «Кто по-латыни научится, тот-де с правого пути совратится. Да и о том вспомяни протопопу: поехали в Киев учиться Перфилка Зеркальников да Иван Озеров, а грамоту проезжую Федор (Ртищев) промыслил; поехали они доучиваться у старцев-киевлян по-латыни, и как выучатся и будут назад, то от них будут великие хлопоты; надобно их до Киева не допустить и воротить назад. И так они (старцы-киевляне) всех укоряют и ни во что ставят благочестивых протопопов Ивана и Стефана (т. е. Неронова и Вонифатьева, считавшихся первыми знаменитостями в московском духовенстве) и других; враки-де вракуют они, слушать у них нечего, про то ничего не знают, чему учат». |
| Дворцова Наталья Петровна, литературовед 29, 39, 136, 387, 496, 500, 529 Девриен Альфред Федорович (1842 – после 1918), издатель 102–103, 231, 525 Дедков Игорь Александрович (1934–1994), критик 30 Дедков Николай И., ученик М. М. Пришвина 205, 222—223 Деникин Антон Иванович (1872–1947), генерал Белой армии 217 Десницкий, учитель гимназии, где преподавал В. В. Розанов 36—37 Добролюбов Александр Михайлович (1876—?), поэт 123—124 Добролюбов Николай Александрович (1836–1861), критик, публицист 482 Достоевский Федор Михайлович (1821–1881), писатель 11, 47, 92, 142, 160, 191, 232, 265, 277, 350, 369, 379, 383, 385, 412, 435, 439, 441–442, 445 Дуничка см. Игнатова Е. Н. Еголин Александр Михайлович (1896–1959), литературовед 442 Есенин Сергей Александрович (1895–1925), поэт 10, 74, 214, 235, 238, 353 Ефимова Софья Васильевна (Козочка) (р. около 1900—?), знакомая М. М. Пришвина 183–188, 190, 287–289, 429, 527 Ефремин Александр Владимирович (1888—?), критик 244, 255, 309–310, 508–509, 513, 529 Желудков, учитель женской гимназии в Ельце 36—37 Жуковский Василий Андреевич (1783–1852), поэт 19 Закс Николай Александрович, директор елецкой гимназии 23, 27 Замошкин Николай Иванович (1896–1960), критик 33, 60, 76, 235, 310, 492, 496, 507, 529 Замятин Евгений Иванович (1884–1937), писатель 10, 53, 74, 133, 259, 272, 304, 319 Зарудин Николай Николаевич (1899–1937), писатель, председатель литературной группы «Перевал» 310 Захар, елецкий крестьянин 196 Златовратский Николай Николаевич (1845–1911), писатель 302 Зощенко Михаил Михайлович (1895–1958), писатель 460 Зоя, невестка М. М. Пришвина 370 Зубрилин, агроном 398 Ибсен Генрик (1828–1906), норвежский драматург 320 Иванов-Разумник (наст. фам. Иванов) Разумник Васильевич (1878–1946), критик 39, 43, 53, 94, 103, 113, 116–117, 132–133, 165, 168, 179, 210, 213–217, 219, 227, 233, 263, 272, 298, 317, 346, 353–365, 368, 370–372, 380–381, 399–403, 423, 432, 466, 496, 498–500, 506, 516–518, 526–527, 529 Иванов Всеволод Вячеславович (1895–1963), писатель 235, 292, 473 |
| Кудесникова Агафья Семеновна, 1525 г., Каргополь Кудесов , пушкарь, 1595 г., Псков; Кудесовы, пушкари, Псков Кудеяр Чуфаров [см. Чуфаров], помещик, 1581 г., Арзамас; кн. Кудеяр Иванович Мещерский, 1580 г. [см. Тишенков] Кудеяр – собственное имя (татар.) Кудра, Кудрин : Кудра, крестьянин, конец XV в., Новгород; Иван (Ивашка) Кудрь, крестьянин, 1564 г., Олонец; Тимофей Васильевич Кудрин, приказный подья чий, 1590 г.; дьяк, 1601 г., Тобольск; Никита Тимофеевич Кудрин, 1626 г. Кудреватый, Кудреватого : Иван Иванович Кудреватый Боболь [см. Боболь], вторая половина XV в.; Андрей Глебович Кудреватый Кутузов [см. Кутуз], вторая половина XV в.; Иван Ильич Кудреватого, 1568 г., Ярославль Кудреватый боболь – франт Кудрявцев Ушак [см. Ушак] Семенович, 1566 г., Тверь; Яков, казнен в опричнине Кудрявый : Иван Семенович Кудрявый, 1474 г., Радонеж; Иван Петрович, 1526 г., Муром; от него – Кудрявые Кужелев Федор, крестьянин, 1608 г., Нижний Новгород Куженкин Евстафий Рюма [см. Рюма] Иванов, 1518 г., Вологда Куженка – 1) кузовок, плетушка из драни, 2) ватрушка с творогом, шаньга (Даль) Кузло, Кузлов : Кузло Герасим, 1585 г., Псков; Гаврило Яковлевич Кузлов, 1480 г., Ростов Кузнец кн. Федор Борисович Горбатого-Суздальский [см. Горбатый] Кузов Иван Корнильевич, 1600 г., Новгород Кузовлев Неел [см. Неел] Ефимович, 1568 г., Ярославль Кузьминский Иван Григорьевич, 1500 г., Новгород Кузьминцев Василий Тимофеевич, 1587 г. Кузяй, Кузяев : Кузяй, крестьянин, 1470 г., Суздаль; Кузяй Птицын [см. Птица], 1498 г., Новгород; несколько Кузяевых, помещики, 1568 г., Ярославль Куйва , крестьянин, 1564 г., Повенец Кука, Кукин : кн. Андрей Васильевич Кука Лыков [см. Лыко]; Дмитрий Кукин, 1640 г., Устюг Кука –1) пирог с кашей, 2) кулак, 3) рычаг для завертки винта Кукан , крестьянин, конец XV (XVI? – С. В.) в., Новгород Кукарин Шестак [см. Шестак] Григорьевич, середина XVI в., Медынь; Афанасий Юрьевич, конец XVI в., Углич Кукары – животы, статки, богатство Кукачев Малахия, крестьянин, 1500 г., Пошехонье Кукихно Иван, крестьянин, начало XVI в., Новгород |
| Леваш – левша Леверев Федор, помещик, 1614 г., Вологда Левский Рюма [см. Рюма] Александрович, 1550 г., Нижний Новгород; Левские, слуги дома св. Софии в Новгороде, XVI–XVII вв. Левуха Иванов, крестьянин, 1580 г., Новгород Левушин Клим, посадский человек, 1624 г., Зарайск Левушинский Иван Дмитриевич, 1596 г., Алексин Левшин Жук [см. Жук], 1505 г., Новгород; Яков Жуков, 1531 г. [см. Ненарок] Легасов Юрий, посадский человек, 1638 г., Москва [см. Пьянко] Легода Емельян, крестьянин, 1495 г., Новгород Легостаевы : Несвитай [см. Несвитай] Яковлевич, окладчик новиков, 1596 г., Мещовск; Некрас [см. Некрас] Васильевич, тогда же новик по Орлу Легостай – легкомысленный человек Легостин Тимофей, крестьянин, 1613 г., Соль Вычегодская Легчан ( Легчин ? – С. В.) Кондратов, крестьянин, вторая половина XV в., Кострома Лежалец Василий, крестьянин, 1627 г., Белев Лежнев Иван Мокиевич, 1585 г., Торжок Лезга, Лезгин : Иван Лезга, крестьянин, 1545 г., Новгород; Степан Лезгин, солдат, 1660 г. [Ср. Лязга] Лекарь Федор, крестьянин, конец XV в., Новгород Лелечин Юрий Федорович, писец, 1529 г., Московский уезд Лелюхин Степан, посадский человек, 1660 г., Вязьма Леляхин Григорий Матвеевич, 1578 г., Арзамас Лемешев Тимофей, крестьянин, 1608 г., Нижний Новгород Ленивцев Перша [см. Перша], крестьянин, 1504 г., Соль Галицкая; Ленивцевы, помещики, 1608 г., Нижний Новгород Ленин Дмитрий, помещик, 1624 г., Руза Ленков Даниил Иванович, 1559 г., Волок Ламский; Жук [см. Жук] Степанович, 1560 г., Волок Ламский Лентьев Дмитрий, своеземец, конец XVII в., Новгород Лентие – ширинка, полотенце, утиральник (Даль) Лепесткин Осип, крестьянин, 1572 г., Новгород Лепест – тонкий пласт мыла и т. п. Лепех, Лепехин : Лепех, посадский человек, 1582 г., Новгород; Афанасий Лепехин, крестьянин, 1606 г., Белев Лепеха – лепешка Лепешка : Василий Михайлович Беззубцев [см. Беззубец], XVI в.; Денис, крестьянин, 1607 г., Нижний Новгород; Павел, кузнец, 1612 г., Нижний Новгород Лепило Иван, кузнец, 1624 г., Нижний Новгород Лепихин Мануха [см. Мануха], крестьянин, 1605 г., Юрьев |
| Так именно на него и смотрели в Москве. Дьячек Костка Иванов показывал на допросе: «говорили-де ему, Костке, Лучка и Ивашко: извести-де протопопу, что-де он, Лучка, у кевских чернецов учиться нехочет, старцы-де недобрые, он-де в них добра не познал, и доброго ученья у них нет; ныне-де он манит Федору Ртищеву, боясь его, а впредь-де учиться никак не хочу. Поехал-де учиться (в Киев) Порфирко Зеркальников, да Иван Озеров, а грамоту-де проезжую Федор (Ртищев) промыслил доучиваться у старцев у киевлян по латыни». Значит Ртищев не только переселял в Москву ученых Киевлян, но и москвичей поощрял учиться у них, а успевающих в учении посылал в Киев для завершение там образования, причем некоторые из москвичей стали учиться у киевлян только «маня» Федору Ртищеву, т. е. чтобы только угодить и понравиться ему, вовсе серьезно не думая об обучении. Покровительствуя образованным киевлянам, поощряя обучаться у них наукам, Ртищев, в то же время вполне разделял и грекофильские стремления царя, так как недаром, конечно, в Москве некоторые «меж себя шептали: учится-де у киевлян Федор Ртшцев греческой грамоте, а в той-де грамоте и еретичество есть». Известный цареградский архимандрит, учитель, Венедикт, во время своего пребывания в Москве, в письме к боярину Борису Ивановичу Морозову, между прочим пишет: «понеже чрез сына моего о Дусе святе, любимого и мудрейшаго государя Федора Михайловича мне велел еси». Очевидно кроме киевлян Ртищев знакомился и близко сходился и с приезжавшими в Москву образованными греками, так что грек, учитель Венедикт, называет его своим сыном, любимым и мудрейшим. Но и этого мало Ртищев привечал у себя не только киевлян и греков, но и тех из русских, которые выдавались из ряда других своею жизнью, публичной деятельностью, дарованиями, начитанностью, так что его дом служил сборным местом для всех вообще выдающихся деятелей, причем между представителями разных взглядов и направлений, собиравшимися в его доме, происходили иногда горячие и шумные прения. Так Неронов был близко знаком с Федором Михайловичем и впоследствии (после смерти протопопа Стефана), во время своих приездов в Москву даже останавливался в его доме. |
| Краска негодования, точно пожаром, залила все лицо горячего Федора, когда он увидал эту громадную толпу, издевавшуюся над несчастным страдальцем. Отогнать собаку, поднять с земли окровавленного, всего искусанного уродца, – для Федора было делом одной минуты. Но все это произвело на народ сильное впечатление. Гоготавшая до этого толпа сразу же стихла, как бы замерла. Многие с любопытством смотрели на питерцев, поджидая, – чем кончится дело: подойдут ли они по старой привычке к кабачку, служившему для всех местных обывателей как бы клубом, или же пройдут мимо. Но когда Павел и Федор повернули к толпе, на лицах многих заиграла улыбка, истинный смысл и значение которой разгадать было нетрудно. – Ишь, дружки! Не забыли старого места?! – приветствовал подходящих питерцев худощавый, с испитым лицом мужичонко. Сквозь незаплатанные дыры его рваного кафтанишка во многих местах проглядывало голое тело. Сбитые лапти измочалились до того, что потеряли всякую форму. Из старого малахая клочьями торчал начинявший его хлопок. – Ну, где были, что видели? рассказывайте да православный мир угощайте! – тараторил развязный оратор, нетерпеливо топчась на одном месте. По всей толпе пронесся одобрительный рокот. Знобишинские «питухи», любители дарового угощения, хотели, очевидно, поддержать своего обычного крикуна и краснобая на сходках. Но петербургские гости ничем не отвечали на эти заигрывания. Они молча подходили к толпе и, сняв свои фуражки, степенно раскланялись на все четыре стороны. Настала мертвая тишина... Взгляды всех как бы впились в подошедших. – Православные! – обратился к толпе Федор Иванов. – Послушайте, о чем я вам расскажу... В одной из захолустных улиц Питера стоит маленький, серенький домик. На нем вывеска. И вывеска-то небольшая. Всего написано: «Приют во имя Царицы Небесной». Но как много под этой вывеской скрыто всякого горя. Изойдите вы из края в край всю Рассею-матушку, загляните во все углы, где живет только наша нагая, неприкрытая, голодная и холодная беднота, – но нигде вы такого горя не найдете, нигде не встретите таких слез, которые здесь льются. В этом приюте нашли себе убежище убогие дети, дурачки, подобные вот этому несчастному Фомке. Но там над ними не смеются, не издеваются. С ними обходятся бережно, ласково. И, знаете ли: часто происходит поразительное чудо... Здесь несчастные дети как будто воскресают. Из убогих они делаются здоровыми, из глупых понимающими... И все это делает любовь и ласка. |
| Стрельба прекратилась. Все случилось скоро. Стрельцы сошли на берег, сгрудились в кучу. Подплыл Разин, съехал с обрыва Ус. — Что, жарко было?! — громко спросил Степан, спрыгнув со струга и направляясь к пленным. — Не приведи Господи! — Так жарко, что уж и вода не спасала. — За Разиным поехали?!. Вот я и есть — Разин. Кто хочет послужить богу, государю и мне, отходи вон к тому камню! — Все послужим! — Всех мне не надо. Голова, сотники, пятидесятники, десятники — эти пускай вот суда выйдут, ко мне ближе: я с ими погутарю. Десятка полтора человек отделились от толпы стрельцов… Подошли ближе. — Все? — спросил Степан. — Всех показывайте, а то потом всем хуже будет. Еще вытолкнули сами стрельцы нескольких. — Кто голова? — Я голова, — отозвался высокий, статный голова. — Что ж ты, в гробину тебя?!. Кто так воюет? Ты бы ишо растелешился там, на острове-то! К куму на блины поехал, собачий сын? Дура сырая… Войско перед тобой али — так себе?! Всех в воду! Казаки бросились вязать стрелецкое начальство. К Степану подошли несколько стрельцов с просьбой: — Атаман… одного помилуй, добрый был на походе… — Кто? — Полуголова Федор Якшин. Не обижал нас. Помилуй, жалко… — Развязать Федора! — распорядился Степан. И, не видя еще, кто этот Федор Якшин, крикнул — всем: — Просют за тебя, Федор! Почуяв возможность спасения, несколько человек — десятники и пятидесятники — упали на колени, взмолились: — Атаман, смилуйся! Братцы, смилуйтесь!.. Степан молчал. Стрельцы тоже молчали. — Братцы, я рази вам плохой был? — Смилуйся, атаман! Братцы!.. Степан молчал. Молчали и стрельцы. — Атаман, верой и правдой служить будем! Смилуйся. К Степану пробрался Матвей Иванов. Заговорил, глядя на него: — Степан Тимофеич… — Цыть! Баба, — оборвал его Степан. — Я войско набираю, а не изменников себе. Счас все хорошими скажутся, потом нож в спину воткнут. Не суйся. Твердость Разина в боевом деле какой была непреклонной, непреклонной и оставалась. Ничто не могло здесь свихнуть его напряженную душу, даже жалость к людям, — он стискивал зубы и делал, что считал нужным делать. |
| «И того ради сия выпись из каргопольской канцелярии во оную Елгомскую пустыню строителю з братиею и дана для владени вышепомянутых деревни Маншинской с пустошью Окуловской, по писцовым книгам, по прежнему, как прежние указы повелевают. Апреля 23 дня 1733 году. Маиор Алексей Хвостов, каргопольский воевода. Канцелярист Василей Протопопов – Пошлин взято 75 копеек, нужных 3/8». Из этой выписи 206 видно, что в Елгомской пустыни был тогда строитель, но кто именно – не означено; имена же следующих настоятелей также неизвестны, которые, конечно, были; а в 1744 году уже настоятеля не было; упоминаются только безграмотные «Елгомской пустыни келарь монах Александр, казначей монах Варлам, монахи: Доментий, Асаф, Протасий», да белый «поп Филипп Яковлев» 207 . В половине XVIII века Елгомская пустынь вторично приписывается к каргопольскому Спасскому монастырю, но в котором именно году – неизвестно, известно только, что 20 ноября 1755 г. она состояла уже приписною 208 ; и, на этот раз состоит приписною до самаго своего упразднения, состоявшегося в 1764 г., следовательно 16 лет; в это время и подавно не могло в ней быть своего строителя, – по крайней мере ни одного не упоминается, – а управлялась управителями. В 1755 г. указом «каргопольской, разбора церковников и их детей, экспедиции, от 20 ноября назначены на жительство в Елгомскую пустыню: Канакшенской волости попов сын Григорей Васильев во дьячка 18-ти, Шежемской волости попов племянник Ив. Алексиев в пономаря, 25 лет» 209 . В 1756 г. в Елгомской пустыни было только два простые монаха: «Иоасаф – келарем, Варлам – хлебенным», да «вдовой белай поп Алексей Федоров» и тот «бежал безвестно» в названном году, да «монастырские служители: Петр Перфильев – пономарем, Федор Иванов – клюшник, Дмитрей Ефимов – сторож, Ив. Антипов, Ив. Давыдов, Тимофей Никифоров, Ив. Ананьин, Андрей Ефимов, Дмитрей Иванов» 210 . Мы уже дважды говорили, что за Елгомской пустыней были крестьяне: в 1678 году их насчитывалось 79, а в 1732 г. 82 души «мужеска пола», кроме женского; дворов же, почему-то насчитывалось только 7; платеж же производился в XVIII веке, почему-то, только за 5 дворов, что видно из росписки 1722 г 211 . |
|
|
