| – А ещё в парке аттракционы разные запустят. Лишь бы фашизм уничтожить, тогда такое светлое будущее начнётся, живи да радуйся! Примолкнув, ребята проводили взглядами новенький самолёт, улетавший на запад. – Да. А интересно, когда война кончится, что наш завод выпускать будет? Ведь истребители-бомбардировщики тогда никому не нужны станут. – Ха! Уж найдётся, чего выпускать-то. Может, трактора какие, или сеялки, например. Или мотоциклы! Да и для гражданской авиации детали надобны. Станут ведь когда-нибудь самолёты из города в город пассажиров перевозить, как теперь поезда. – Ну-у! Когда такое ещё будет! – Будет-будет. И мы ещё полетаем. При этих словах Витёк оживился. Полетать ему очень хотелось. Он спросил: – Ребят, думаете, как завод наш после войны назовут? Вопрос этот неожиданный застал мальчишек врасплох. – В самом деле! Не вечно же ему называться 32», – гнул своё Витя. – Может, в честь какого-нибудь события, или, скажем, известного человека завод наш назовут? Ребята рассмеялись. Кто-то пошутил: – Ну конечно, Вить, вот станешь известным человеком, и назовут завод в честь тебя. Как тебе такая идея? Неплохо будет, если завод филейский назовут твоим именем? А, Витёк? 27. Предчувствие победы Тот зимний вечер на заводе 32 ничем особо не отличался от других вечеров военного времени. Обычное построение перед началом ночной смены, и ровно в 20:00 гвардейская бригада токарей цеха 1 приступила к выполнению задачи. Лишь ёлочка, стоящая где-то в дальнем углу, напоминала о скором приближении Нового года. Ёлочку эту принёс в цех местный паренёк Костя Куртеев, живущий в деревне Малая Гора, что за заводом. А девчата-шлифовальщицы украсили лесную красавицу сделанными из бумаги игрушками. Витька, увлечённый работой, забыл обо всём на свете. Как вдруг… Послышался непонятный шум, крики. Оторвавшись на секунду от станка, увидал паренёк какого-то ряженого человека. Судя по ватной бороде, палке и мешку в руках, человек этот пытался изображать Деда Мороза. «Вот ерунду придумал, отвлекает от задания! И что это за тип? Ну, сейчас начальник цеха выйдет, даст ему на калачи!», –пронеслось в голове недовольного Витьки. Мальчишка опять сосредоточился на крутящейся детали. |
| В деревне Токарево я вспомнил, что вроде бы и пообедать пора. На мое счастье, в доме, который мне приглянулся (может быть, оттого, что в палисаднике росли красивые цветы, а сам палисадник был аккуратный, уютный), жила тетя Нюра, очень добрая женщина. — Ох, и устал ты небось, родименький, — запричитала она и дала мне на дорогу не только молока, но и огурцов, сала, хлеба. Долго пытался сунуть ей в руку пятерку, но у меня так ничего и не получилось. Обедал я в этот день просто великолепно. В следующей деревне, в Ходяйнове прямо к дороге подходил роскошный сад. Деревья в саду были уже почтенного возраста, поэтому под грушей мне с избытком хватило места. Не только мне, но и невесть откуда взявшейся кошечке, кузнечикам, то и дело запрыгивающим на спальник. Сквозь темно-зеленую листву солнце просачивалось «дождем». Было светло и тихо в саду и у меня на душе. Я долго ждал этого часа. С каждым днем я приближался к нему и вот, наконец, только на двадцатый день пути я вошел в это состояние. И дело было не в молоке, сале, уютном саде. Что бы я ни говорил себе, что бы ни внушал, но только сейчас скопившаяся за год суета покинула меня. Двадцать дней я словно очищался и вот теперь, умытый солнечным дождем, я смотрю за игрой кошки с кузнечиками, трогаю узловатый ствол груши, затем откидываюсь на спину и лежу. Не знаю, миг прошел или вечность. Временами налетает ветерок, затрепещут листья. И опять тишина. И опять облака высоко в небе. И с какой-то блаженной улыбкой через несколько часов я легко иду по вечерней дороге, не думая о том, сколько мне еще идти, где я заночую. Мне ничего не надо. Я живу. И мне хорошо от одной мысли об этом. В деревне Пальные мне повстречался старик. Я только успел поприветствовать его, как он заговорил со мной. Так бывает, когда у тебя радость на душе, а поделиться ею не с кем. Случайный прохожий, просто незнакомец, проходящий мимо, — какая разница. Ведь радость, которой нельзя поделиться — не радость. — Все. Сегодня здесь последнюю ночь ночую, — обратился он ко мне. В голове сразу пронеслось: «ночь ночую», разве можно так говорить? Но раз он сказал… |
| « Саша Филиппов, здравствуй! Пишет тебе Иван, твой земляк из будущего, из города, за освобождение которого ты отважно воевал. А как бы хотелось мне расспросить у тебя о той войне, хотелось бы услышать, как ты, невоенный человек, мог ходить и запоминать то, что необходимо было знать нашим, как не боялся общаться с фашистами, заходя к ним в штаб, воровать у них из-под носа секретные документы, предлагая почистить им сапоги? Как ты мог, понимая, что это твой последний час встретиться со своей мамой и не дрогнуть, а даже утешить её. Как мог ты выдержать те нечеловеческие пытки, издевательства озверевших гитлеровцев? Однако самое главное, какой же силой духа надо обладать, чтобы идти на виселицу с высокоподнятой головой, да ещё презрительно крикнуть своим палачам: «Все равно наши придут и перебьют вас!» Я часто спрашиваю себя: «А я бы смог так как ты, Саша?», но очень сложно ответить… Знаю одно: твой пример всегда передо мной. Тебе было семнадцать: окончание школы, надежды на светлое будущее, первая любовь, выбранная по душе профессия, и всё это оборвала война. Что же тебя подвигло на такой подвиг? Патриотизм, чувство любви к Родине? Чувство долга? А, может быть, та удаль, взятая из детства, мальчишеская отчаянность или пример какого-то героя был перед тобой в то время? Но ты молчишь и уже никогда не ответишь на мои вопросы.» 6. Токарева Наталья, 8 кл., «Письмо к М.Ю.Лермонтову», Омская обл, Марьяновский, с. Пикетное, Пикетинская сельская библиотека-филиал рук. Медведева Наталья Борисовна. Специальный приз газеты «Ветеран» «И снова, как в 1812 году, как в 1941 году, наша страна поднялась на защиту людей от фашизма. Из передач по телевизору, из газет, мы узнали о беспримерном подвиге российских солдат. Об их гуманизме и стремлении их можно сказать строчками из Вашего стихотворения: «Уж постоим мы головою За родину свою!» Михаил Юрьевич, на эти размышления меня подтолкнуло Ваше стихотворение. И хотя Вы прожили короткую земную жизнь, Вы будете жить в своих произведениях. Вас всегда будет помнить и чтить русский народ. |
| Об этом результате дознания конфиденциально сообщил мне Губернатор Токарев отношением от 11-ro апреля 1869 г. за 1970. Вместе с тем, он довел о всем, что оказалось по произведенному Черевиным дознанию, до сведения Главного Начальника Края, с своим заключением, что, в виду общего неудовольствия крестьян на свящ. Попова, полезно было бы удалить его от настоящего места, без производства притом не только формальнаго следствия, но даже и секретнаго дознания, и заменить его другим, более внушающим к себе доверие и уважение прихожан. С заключением Токарева Начальник края весьма охотно согласился и поручил ему снестись по этому предмету со мною, что и исполнено было Токаревым 8-го мая за 2422. Между тем, г. Потапов, неизвестно по каким побуждениям, вероятно, не надеясь получить от меня удовлетворение в своем требовании относительно свящ. Попова, поспешил отнестись по этому делу к Обер-Прокурору Св. Синода, прося его благосклонного содействия к перемещению помянутого священника. При этом Потапов, по всей вероятности, рассчитывал, что Обер-Прокурор в настоящем случае также легкомысленно и неосмотрительно поступит, как он сам поступил при передаче Чашницкого и других костелов, по требованию Обер-Прокурора, в православное ведомство. Но он несколько ошибся в своем расчете. Обер-Прокурор прежде, чем исполнить убедительную просьбу г. Потапова, препроводил ко мне список с его пространного отношения от 30-го апреля за 766, при своем отношении от 8-го мая за 2155, и просил меня уведомить о последующем. Получив список с обвинительного акта Главного Начальника Северо-западного края против бедного сельского священника Попова, я немедленно приступил к обстоятельному исследованию взведенных на этого последнего обвинений и изветов. Прежде всего, конечно, я потребовал чрез Благочинного объяснения от обвиняемого священника Попова, а вместе с тем и заключения, от самого Благочинного. Затем обратился к директору Народных училищ с требованием сведений 1) о том, с каким успехом проходил учительскую должность в Ержепольском училище священник Алексей Попов и не было ли на него в дирекцию каких-либо жалоб, и 2) в какой мере беспристрастно произведено было Черевиным дознание о действиях Раздерищина в отношении к училищам его участка и насколько справедливы, по его мнению, обвинения, взводимые как Раздерищиным, , так и Черевиным, на, священника Попова, как наставника Ержепольского училища. |
| Священник Попов, как председатель Совета, почел долгом довести об этом до сведения Начальника губернии. Получив отношение Директора Училищ от 9-го декабря 1868 г. и секретный рапорт Режицкого Благочин- —136— 1868 г. ного Перлашкевича от 29 января 1869 г., я обратился к Начальнику Витебской губернии Токареву 15 февраля 681) с просьбою обратить должное внимание на противозаконные действия Мирового Посредника Раздеришина и о сделанных по сему распоряжениях меня уведомить, для донесения о том Св. Синоду. В следствие сего командирован был в Люцинский уезд, для производства секретного дознания, Член Губернского по крестьянским делам Присутствия Черевин. Здесь мимоходом сообщу краткие сведения о личностях, принимавших участие в настоящем деле. Главный виновик дела – Раздеришин, уроженец Витебской губернии, отважный искатель приключений, бывший даже в Америке и нигде не нашедший счастья и спокойствия. Получивши должность Мирового Посредника, он неделю проводил в своем участке, и две в Петербурге, предаваясь забавам и увеселениям. Он позволял себе такую свободу, опираясь на близкого родственника своего, правителя дел Губернаторской Канцелярии, Попенченко, который не только заправлял канцелярскими делами, но управлял и Губернаторами, которых при нем сменилось несколько человек. В Министерстве нередко говорили, что в Витебске два Губернатора – такой-то и Попенченко. Токарев – Губернатор, родственник Потапова, действовавший в его видах и целях. Черевин – совоспитанник Потапова по каким-то школам и державшийся на своем месте по его протекции. В настоящем спорном деле он, в качестве следователя, был не более, как слепое и жалкое орудие Попенченки и Токарева. Результатом дознания, произведенного Черевиным, было то, что виновным в переведении училища из Ержеполя в Мариенгауз, от православной церкви к латинскому костелу, оказался не Раздеришин, а сам священник Попов, что это произошло по его вине. Побуждением для Раздеришина к переведению училища из Ержеполя было-де то, что крестьяне, дававшие содержание для училища, словесно жаловались ему, что дети их получают от священника Попова дурную пищу, что Попов занимает детей своими хозяйственными работами и уходом за скотом бо- |
| Лара рассказала мне, что, когда она спросила у Сизова, знает ли он о том, как прошел «Сталкер» в Каннах, он ответил. «Да, провалился. Люди уходили с фильма». Интересно, кто его таким образом информировал? Лариса тут же его обрадовала, рассказав о прессе и двух премиях. Тогда Сизов сказал: «Почему же они тогда не послали фильм на конкурс?» Лариса с удивлением ответила, что сама хотела бы знать это. Разговаривал с Ларочкой и Тяпусом. Лара говорит: Араик достал клубники, и они (Тяпус и его друзья) от нее «забалдели». Господи! Лара сказала, что у меня решение не на два, а на три месяца, поэтому не следует беспокоиться. Вечером смотрел Кокто (по телевизору), «Возвращение Орфея ». Где Вы, великие?! Где Росселлини, Кокто, Ренуар, Виго? Великие нищие духом? Где поэзия? Деньги, деньги, деньги и страх… Феллини боится, Антониони боится. Один Брессон ничего не боится. На фестивале в Канне было в газетах, что последний фильм Феллини полная катастрофа, а он сам равен нулю. Ужасно. Но это правда, ибо его фильм действительно ничтожен. Саша и идиотка Токарева со товарищами долетели нормально. Спокойной ночи, Ларочка! 7 июня Ничего. Наступила хорошая погода, но прогноз обещает летом страшную жару. Читаю Лорку. 8 июня Приехал Тонино. Какой он все-таки удивительный, нежный и добрый человек. И наивный, как ребенок! У него неприятности с его дочкой, которая вышла замуж за кретина, а теперь не хочет с ним жить. Он же угрожает ей и не собирается уходить из ее дома. Т. е. дома Тонино. 9 июня Показывали «Время путешествия» на РАИ — окончательный вариант. Очень понравилось. Пока непонятно ведет себя РАИ. Завтра многое должно проясниться после встречи с ними. Разговаривал с Ларой. Она в четверг отвозит Тяпу и Анну Семеновну в деревню. Оформлять нас на все время (четырнадцать месяцев) в Италию невозможно до заключения генерального контракта. Я все время записываю в дневник какую-то ерунду, а дельные мысли, которые меня изредка посещают, забываю. Если бы мы могли совершенно не принимать в расчет все правила и общепринятые способы, которыми делаются фильмы, книги и проч., какие бы замечательные вещи можно было бы создавать! Мы совершенно разучились наблюдать. Наблюдение мы заменили деланием по шаблону. Недаром так часто приходит на ум Кастанеда со своим Доном Хуаном. |
| Жанна была любопытная непоседа и любила путешествия. А первый же отпуск Жанны они провели в Париже. Они посещали музеи, осматривали достопримечательности и познакомились с кучей русских художников, обитавших в Париже. Но Жанна не только гуляла и осматривала Париж: за три недели она написала несколько очерков под общим названием «Прогулки по русскому Парижу» и отнесла их в парижскую, а значит, и общеэмигрантскую газету «Русская мысль». К удивлению и удовольствию обоих, очерки были приняты с ходу, и первый из них вышел, когда они еще были в Париже. «Вот этим тебе и надо заниматься!» — сказал Виктор и оказался прав. С этих самых «прогулок» и началась журналистская карьера Жанны: очерки прочли на радио «Свобода», главный редактор русской службы связался с Жанной и предложил ей написать такую же серию очерков о Западном Берлине. И первый же очерк, посвященный обитателям старческого дома имени Лео Бека, попутно и самому знаменитому раввину, вышел в эфир и получил хорошие отзывы. Благодаря Жанне совершенно переменился круг общения Виктора: она и до того знала многих эмигрантов «третьей волны», а удостоверение корреспондента радио «Свобода» открывало перед ней почти все двери; круг их знакомых составляли писатели, художники, просто интересные и образованные люди, причем теперь уже и из числа старых русских эмигрантов, обычно не очень- то общавшихся с выходцами из СССР. Жанна сумела подружиться с парочкой настоящих аристократов, например, со стариком Скадовским, сыном строителя феодосийского морского порта, с баронессой, старостой русского прихода. Они сняли большую квартиру возле Кудамм и теперь начали устраивать что-то вроде приемов. Это были не просто вечеринки с бесконечной болтовней о судьбах России, так надоевшей Виктору во времена его жизни с Милочкой в кругу энтээсовцев, а настоящие вечера, на которых всегда присутствовал интересный всем «гость номер один». У них в доме пели Вили Токарев из Нью-Йорка и Алексей Хвостенко из Парижа, читали свои стихи Лия Владимирова из Иерусалима и Анри Волохонский из Мюнхена. Анри советовал Жанне перебираться в Мюнхен: «Вас на «Свободе» возьмут на первую же вакансию!» — уверял он и обещал протекцию. Жанна начала подумывать о том, чтобы и вправду перебраться в Баварию. «Мы здесь живем, как в резервации! — сетовала она на замкнутость Западного Берлина. — У меня от этой Стены начинается стенокардия!» |
| Антон 12 августа 2021, 08:21 (продолжение) Если посмотреть все диспуты в открытых источниках, " наша " позиция основана либо на легко оспариваемых философских построениях, либо на научных данных не свежее 50х-80х гг ХХ века. Любимые примеры про сердце,глаз и т.д. давно биологами разбиты в пух и прах, нужен более глубокий уровень дискуссии-на " птичьем " языке. С учёными должны спорить учёные, а не апологеты. Натурфилософию заменить высокоуровневой понятийной абстракцией, углубиться в молекулярную биологию, космологию заменить физикой элементарных частиц. Перенять тактику оппонента - больше мелких контрпримеров вместо шаткой " теории всего " . Поменять спикеров,они на данном этапе не могут держать удар. Антон 12 августа 2021, 08:01 Полный текст производит тяжёлое впечатление. Для обычного человека звучит сильно, для глубокого специалиста - нет. Смешали философию, эволюцию, абиогенез, космологию и физику элементарных частиц. Современные учёные работают в парадигме научного познания - пока эксперимент не противоречит теории, она считается верной. Любой небиологический " Эволюционизм " маргинален, это удел популяризаторов, которые в теорию не погружаются, настоящие учёные " формулы считают " , им на высокоуровневую интерпретацию глубоко наплевать. Апологетике стоило бы сконцентрироваться в одной области, вместо того чтобы пытаться охватить всю науку. Во времена Ломоносова это ещё можно было, теперь, увы, нет. Всеволод Токарев 12 августа 2021, 07:16 Погодите, у неандертальцев же 48 хромосом, как и у человекообразных обезьян; а у нас - 46; как же мы можем быть одним видом? Скрещивание различных видов с образованием жизнеспособного потомтва, разумеется, бывает: лошадей с ослами, львов с тиграми; вот дальнейшая плодовитость такого потомства бывает проблематична. Как я читал, смешанное потомство получалось только от неандентальца-папы и кроманьолки-мамы, но не наоборот. Валентин 12 августа 2021, 04:20 В публикации таких статей есть большая опасность. Читатель может не разобраться и полностью поверить в аргументы, а потом, когда спустя некоторое время все же разберется и поймет, где какая неточность, где какая методологическая ошибка и т.д., может попасть в сильный кризис и вообще потерять веру, если она была частично на этом основана. |
| Ну а потом волей судьбы – немцы под Москвой, паника. Вот это 16 октября 41-го, когда Москва вся устремилась на вокзалы . Помню, уже нечего было есть. Мы – мама, брат и я – все поступили на папин завод и получили рабочие карточки. Это по 400 граммов хлеба. Мама табельщицей. Старший брат копировальщиком. А я пошел в УПК (учебно-производственный комбинат) и через два месяца токарем стал. Голодное время нашу семью как-то особенно сблизило. Хотя у нас всегда дом был хороший. Родители давно умерли. Но в душе они со мной, конечно. Я очень любил папу. Но боготворил маму. Простая семья, простая русская женщина, может быть, не очень образованная мама была, время ей досталось такое… А отец стал еще «почетным донором СССР», много крови сдал… Ну вот! В памяти – на заводе ночная смена, я все время тыкаюсь головой в крутящийся барабан на этом станке. «Т-109», что ли, он назывался. Под ногами ящик – для роста. Однажды я шайбы точил и сумел забить станок стружкой. Попробовал сам справиться – не вышло, пришлось мастера звать. Мастер пришел: «Да ты что, ненормальный!» Взял кувалду, как долбанул и совсем забил станок. Разозлился на меня, на себя, потом как дал мне под зад ногой… В общем, пришлось мой станок разбирать. Так что всякое бывало! Но работали мы, мальчишки, на совесть, изо всех наших физических сил! Помню, как мама мне, младшему сыну, все кусочек какой-нибудь подсовывала по ночам. Жалела меня. А брат Николай относился потом уже к ИТР (инженерно-технические работники). Мама все говорила: «Нет-нет, мне не хочется есть!» Ей, знаете, как-то все время не хотелось есть, и я верил ей! Наш дом хорошо помню. В то время через него проходили разные люди – пригретые родственники, и близкие, и дальние. Беженцев ведь тогда было много! Все спали вповалку. И мама – русское лицо, обаятельное, мягкое. Так она любила нас, что она самая большая страна моя, понимаете, она для меня самое большое на свете! Анна Ильинична ее звали. Помню, еще война не закончилась, нас, мальчишек, послали учиться как стахановцев в авиационный техникум. Приняли сразу на третий курс. Я учился и понимал, что это не мое дело. А вот брат потом инженером стал. Я в самодеятельности, конечно, играл. Читал Зощенко, Чехова. И был очень популярным в своем техникуме! А потом уже стали возвращаться театры из эвакуации, хотя война еще продолжалась. Помню МХАТ, «Три сестры» – на сцене березки, красивые миниатюрные женщины с красивыми голосами куда-то хотят уехать, в Москву уехать… Оркестр, красивая военная музыка… |
| О Вашем усердном приношении Полоцкое Епархиальное Начальство не преминет довести до сведения Высшего Духовного Правительства». В последних числах января выдано было из Полоцкой д. Консистории одному крестьянину метрическое свидетельство, которое, при рассмотрении в Губернском рекрутском Присутствии, заподозрено в верности и действительно оказалось фальшивым. Виновником подлога оказался родственник Секретаря Квятковского, Чиновник Пашин, который немедленно удален был из Канцелярии. Между тем, не питавший ко мне добрых чувств, Начальнику губернии Токарев воспользовался этим случаем, чтоб написать мне бумагу (от 15-го февраля за 873) следующего содержания: «В следствие отзыва, от 8-го Февраля за 558, имею честь покорнейше просить Ваше Преосвященство, не изволите ли признать нужным сделать какие-либо распоряжения по Полоцкой Дух. Консистории, чтобы в выдаваемых оною метрических справках не допускалось ошибок, подобно тому, как случилось в свидетельстве крестьянина Сильвестрова, ибо такие неправильные свидетельства, имея силу документа, могут служить средством для злоупотреблений разного рода, в особенности при исполнении рекрутской повинности». 21-го ч. писал я в Москву С. П. Оконишникову: «Посланные Вами сосуд с принадлежностями и воздухи получены мною своевременно и употреблены согласно Вашему назначению. Примите за сие приношение мою усерднейшую благодарность. В новый год вступил я с старыми заботами и новыми огорчениями, которым пока не видно еще и конца. Для меня только и отрадного в Витебске, если я увижу здесь кого-либо из Москвы, или получу оттуда какую-либо весть. Как хорошо Вы сделали бы, если бы еще раз посетили меня, и тем доставили бы истинное утешение. Теперь Витебск стал ближе к Москве, и потому путешествие к нам и обратно требует меньшей траты времени». Ветринский Лепельского уезда Благочинный священник Иаков Копецкий, при донесении от 25-го Февраля, представил мне рапорт причта подведомой ему Воронечьской церкви, в котором этот причт излагал, между прочим, следующее: «Заскорский костел (находящийся на границе между Лепельским и Полоцким уездами) построен около 1793 г. |
|
|
