| Подмосковье, платформы, электрички, дачи, дачи: все как раньше, все как было. Москва. Остановились вагоны. Открылись двери. Издалека вижу Ваню Сухова. Он в Москве, и я из Инты дал ему телеграмму. А вот Борис Иванович, мой новый тесть. Вот Маргаритушка! Тетя Граня, дядя Костя, весь бомонд. Вокзальная суета, объятия, чемоданы, ящики, шум большого города. Знакомые улицы, как старые друзья ушедшей юности, встречают и провожают. Курский вокзал, знакомый дом на площади, крутые лестницы, дверь, которая когда-то так плотно захлопнулась за мной, что казалось — навсегда. Александра Ипполитовна сдержанно-радушная, поцелуй в шейку и знакомая комната, в которой я не один раз бывал в своих мечтах и горьких снах на нарах. Все прошло, и все вернулось. Через несколько дней я поехал в Ленинград поцеловать Ивана Ивановича. Встреча с ним была теплой, радостной. Постарел он за эти десять лет. После сталинского разгрома уцелел физически, раздавлен морально. Ушел от дел, пишет труды, живет на пенсию — фестивальные годы миновали, мальчишка! Все эти десять лет он ежемесячно посылал Тоне тысячу рублей на Сашку. Сидели, пили вино и слушали друг друга. Я рассказывал ему о своих планах, о том, что днями поеду в Гудауты приискать там домик и перебраться туда, если удастся, навсегда. На прощанье он дал мне три тысячи, сконфуженный за такую малость. Я благодарил его за Сашу, за его помощь, за все его добро ко мне. Снова стучат колеса. Москва — и снова вагон. На юг, на юг мчится поезд. Гудауты! Зеленые пальмы — не в кадушках, голубое море — не на открытках. Остановился по первому адресу. Мир тесен. Разговорились — оказалось, чуть ли не в родстве, но в каком-то очень дальнем. На столбах по городу полно старых и новых приклеенных бумажек: «Продается, продается». Хожу по адресам. Тридцать, двадцать пять тысяч, дешевле нет. Советуют пройти в селение: вон оно, отсюда видно, там дешевле. Плещет ласковое море у самых ног, тут же, за низеньким забором, утопая в зелени цветущего сада, саманный 1 домик с терраской, с огородом за ним. В окошки видны сад и море, бархатный пляж, а вдали синеют горы, а ближе — амфитеатром белые Гудауты. Не рай ли, не мечта? И всего шестнадцать тысяч, но земля не своя, земля колхозная. Чтобы купить, вступай в колхоз. Я готов на все, что мне после лагеря колхоз? Руки есть. Силы тоже. На всякий случай есть «глазное дно» — всегда ослепнуть можно. Селение-то абхазское, а мне какое дело: все мы люди. Иду в колхоз. |
| В данном случае я имею в ввиду моих друзей-учеников – Женю, Жоржа, Сашу, Валентина, отчасти Колю Сухова 157 , Бориса Мишина и Левушку Володковича. В них семя культуры заложено мною, а они смогли пользительно и любовно его вырастить. А из посторонних людей, которых я встретил уже с цельным мировоззрением, мне по-настоящему близки были только Флоренские, Софья Ивановна Огнёва и милейшая Ольга Ивановна, ее племянница – «Marc Aurele». Только в их обществе я чувствовал себя легко, в своем кругу, где можно говорить так, как думаешь, не боясь, что тебя не поймут, что твои идеи не дойдут до человека, как песня до глухого. Вот вчера я провел вечер с Е.Е. Волковой и все время думал: «До чего может опуститься человек!» Вся она как-то выдохлась. Ничего почти не осталось. Даже любви к книгам. Чувствую, что в ее голове нет уже никаких мыслей, как только о еде, о службе, о разных других житейских делах. А было время, когда с ней можно было поговорить и даже порой мало-мальски интересно. И все сейчас как-то снизились, погрубели, поглупели. Мне говорят, что я – «человек не от мира сего», поэтому-то я по-прежнему и живу в мире дум, фантазий, философии и искусства. Но разве я не голодаю? Разве не хожу оборванным в дырявых ботинках? Разве мне легко быть по месяцу без смены чистого белья, по два месяца не бывать в бане, осень ходить в дырявых галошах с промоченными грязными ногами, зимой ночевать в нетопленном помещении? А разве нет у меня болезней, которых сейчас нельзя залечить, и таких горестей и печалей, о которых лучше и не упоминать?! И все же я кое-как держусь. Бывают миги отчаяния и упадка духа, когда желаешь только одного – забыться, уснуть, и готов примириться с возможностью неминуемой, преждевременной, безотрадной смерти. Но проглянет солнце, поешь чего-нибудь, поспишь, или хоть почитаешь любимую книгу, или затихнешь, прикорнув где-нибудь в уголку, погрузившись в свои мечты, или уйдешь в лес и поле – и все снова хорошо и ясно на душе, и мысль опять плетет свой узор, и хочется с кем-то поделиться всем тем богатством откровений, которыми дарят тебя твой Гений и твоя Муза... |
| В I части важно «Определение отношения ученаго монашества к монашеству вообще», которое звучит следующим образом: «Ученое монашество едино со всем монашеством в силу единства цели иноческой жизни. Состоя доселе по послушанию церковной власти, на разных поприщах религиозно-просветительного служения, оно и впредь готово служить этому делу при соответствующей монашеским обетам организации своего быта и условий деятельности» с. 1]. Здесь, с одной стороны, присутствует готовность ученого монашества к религиозно-просветительному (читай – миссионерскому) служению, а, с другой стороны, как отмечает Проценко П.Г., учтено особое мнение иеромон. Варнавы о первичности исполнения монашествующим своих обетов с. 179]. Во II части целый ряд параграфов касается темы миссионерских деяний. Параграф первый пункта б). Постановлений прямо указывает на миссионерское поприще ученого монашества: «Желательно, чтобы на ученых монахов, по благословению местнаго епископа, были возлагаемы должности по проповедничеству и миссионерству в губернских и уездных городах», при этом на таких, имеющих священнический сан, иноков «епископ может возлагать … обязанности разъездных проповедников» с. 4]. К тому добавляется и параграф четвертый: «Желательно, чтобы монашествующие лица с высшим духовным образованием были допускаемы к преподаванию Закона Божия во всех светских мужских учебных заведениях» с. 4]. Параграф первый пункта в). признал необходимым создание всероссийского союза ученого иночества, который ставил бы целями: а). единение ученого монашества для обеспечения быта таковых, в соответствии с иноческими обетами, б). для максимально плодотворного служения на церковно-просветительской стезе, в). для обеспечения братской взаимопомощи и поддержки с. 4]. Союзу было присвоено наименование: «Иноческое Церковно-Просветительное Братство» с. 5]. То есть, уже в названии и целях Братства проявилась его просветительско-миссионерская направленность. Проф. Сухова Н.Ю., в своей работе с. 199–200], ссылается на мнение архиеп. |
| 5 . По-бегунски учит о спасении и одна из сестёр Матвеевых: желающие спастись должны всю жизнь странствовать. На приглашение брата Поликарпа Матвеева вернуться на родину, Пелагея пишет следующее: «мы, милый братец, боимся и подумать, чтобы ехать на свою сторону; как бы Бога не прогневать: столько время странствовали, Господь помогал, не приходится теперь ехать; если бы здесь христианства не было, – то бы другое дело; а без скорби христианам не возможно проживать; всюду надо скорби и тесноту терпеть; сам Господь ради нас грешных распятие претерпел и не имел где главы подклонити; а нам надо ради своих грехов постранствовать, дабы Господь вечныя муки избавил». 6 . Насельники скита, как видно из приведённого письма Матвеевой и из записки, данной счётчику, сами называют себя или «христианами», «рабами Христовыми, рабами Божиими», или же прямо странниками (по показ. Борзина, так назвала себя Сухова). Рудаков же свидетельствует, что «Ковалёвых и их единомышленников в народе прямо называли «бегунами». 7 . На принадлежность последователей Виталии к секте странников указывает, далее, устройство ковалёвского скита, во многом сходное с устройством бегунских домов. Как известно, Ф. Ковалёв несколько лет тому назад по приказанию Виталии устроил тайники, приспособив моленную и проч. 8 . На такую же принадлежность указывает текучее население его. В этом ските часто появлялись разные неизвестные монахи и монашки, которые, по словам Ф. Ковалёва, «поживут, поживут да и уйдут куда-то». Таких странников (иноков и инокинь) из разных мест России в одно время было 17 душ. Человек 15 из таких странников умерло и погребено в усадьбе Ковалёвых, и многие из умерших неизвестны (показ. Ковалёва). 9 . Важно в проводимом сравнении и то, что указанные выше неизвестные лица все имели монашеский сан. Бегуны – все монахи. 10 . При пострижении в монашество, Виталия давала всем постригаемым новые кипарисные кресты такого образца, какой служит верным признаком принадлежности носителей его к секте странников. |
| Перспектив своих на лето пока не знаю. Не будет спектаклей, буду на Икше. На душе – проблемы с Юлей. Мыкается она между театром, аспирантурой во МХАТ-е и преподаванием русского художественного слова – культура сценической речи (в одном приватном учреждении), и всё это в поисках необходимой копейки на жизнь. В театре же платят гроши, а так хотелось бы, чтобы она хоть пару лет пожила не носясь, как угорелая. На этот счёт вот что я думаю. Не поехать ли ей преподавать хороший русский язык куда-нибудь в англо-язычную страну? Ведь она хорошо знает английский язык. Прошу к слову, Вас Галя, поинтересоваться нет ли возможности работы для молодой интеллигентной преподавательницы русской литературной речи 2-х, 3-х летней работы на вашем материке. Человек она у меня скромный, добросовестный, а внучка побыла бы с нами это время. Подумайте, Галя. Хочется чтобы не пропадала в нужде их молодость. Ну, ладно, извините за просьбу. Это так, к слову. Обнимаю, пишите. Ваш Жженов. Галина Сухова, Мельбурн, 16.6.1992. Появилась оказия и быстро пишу Вам и посылаю карточки и привет от отца Георгия. Он очень хотел с Вами встретиться, а повод для встречи я предоставляю с радостью. Снимки с Вашей премьеры пока ещё не готовы, потому что это оказались слайды, а их нужно переводить на фотографии. Как только будут готовы, перешлю со следующей оказией. Пожалуйста, крепко обнимите и поцелуйте за меня Лидию Петровну. Как она провела время в Крыму? Как лопоухий Тёма, так же купается в каждой луже? Если раньше у меня было много встреч, то сейчас стало ещё больше. Все хотели видеть меня у себя, чтобы послушать мои рассказы о России. Винокуровы были очень тронуты Вашим приветом, фотографиями и тем, что Вы сохранили тёплые воспоминания о встрече с ними. Надеюсь, что помидоры взошли и скоро начнёте собирать урожай, а соловьёв-то я так и не услышала на Вашей даче. У нас вступает в свои права наша зима, без снега, без мороза, но в нетопленном доме было-бы жить неуютно. Над чем будете работать после спектакля «На золотом озере»? Что будете писать? Пожалуйста, не останавливайтесь. У Вас такой прекрасный, легковоспринимаемый стиль, доходящий до глубины души и сердца. |
| У меня для Вас лежит книжка, на днях куплю ещё несколько и отправлю Вам. Мой Володя шлёт Вам привет. Он всегда с интересом следит за нашей перепиской. Я читаю ему Ваши письма и мои ответы. Сам он, к сожалению, писать не любит. На этом заканчиваю своё послание, целую, Галя Сухова. И так, время летит, трудные годы становления в новой стране миновали, с языком освоились, в работе нашли себя и достойно и благородно проходим жизненный и трудовой путь. Появилось время и возможности общаться с миром, выйти из эмигрантской скорлупы и войти в мир, до селе невиданный и страшно манящий к себе. Я помню, как я мечтала при первой возможности поехать в Россию и Европу, но прежде нужно было приобрести дом и автомобиль, потому что в этой стране без машины очень трудно, почти невозможно. Теперь это всё позади. И открылись для нас двери в новый мир. Как ни странно, но первая моя поездка была не в Россию, а в Канаду и Америку, но на это была важная причина. Моя дочь Марина хотела познакомиться со своим крёстным Валерием Годорожа, проживающим в Канаде и письма которого я приводила вначале этого повествования. Причина важная, связь с близкими всегда сохранялась и сохраняется до сих пор со всеми, кто остался в живых. И вот, наконец, в 1974 году с мужем Владимиром Михайловичем Суховым мы в России (бывшем СССР). Эта поездка открыла для меня бесценный мир русской культуры, русской истории, знакомства с русскими людьми. С культурой и историей мы были знакомы, живя в Китае. И школа, и семья давала довольно большой диапазон знаний о традициях, о дореволюционной жизни. Знания были, но когда я оказалась в Москве – памятники, театры, храмы, Красная площадь, Кремль со своими соборами, Третьяковская галерея с портретами писателей, работы великих мастеров художественной школы, которые в Харбине я видела только в печати – всё это ошеломило меня. Я заливалась слезами от восторга, чувства умиления, гордости и нахлынувшей любви к России, которая таилась во мне с детства, но не могла так бурно проявиться. После этого мои поездки в Россию повторялись восемь раз и впечатления накапливались с каждым посещением. |
| Она подарила мне дружбу со Смоктуновским, Жженовым, Киндиновым, Толкуновой, Брейкиной, Задорным, Малининым, Филатовой и многими другими, с которыми пришлось встретиться во время их гастролей. Георгия Степановича Жженова представлять читателю излишне. Он известен всей стране. С ним мы познакомились в Австралии во время гастролей и наше знакомство крепло с годами. И сейчас, когда его не стало с нами, у меня полный контакт с его женой Лидией Петровной и дочерью Юлей. Каждый мой приезд в Москву начинался или заканчивался встречей с Горгием Степановичем. С Иннокентием Михайловичем Смоктуновским я познакомилась в Москве. Привезла ему посылочку от знакомой, он приехал в гостиницу и увёз меня с моей дочерью Мариной к себе. Там ждала нас его милая жена Суламифь Михайловна. Приехал сын Филипп. Мы провели незабываемый вечер в разговорах, с коньячком и быстро приготовленным самим Иннокентием Михайловичем ужином. Он одарил меня пластинками в его исполнении и подарил иконку Великомученика и целителя Пантелеимона. Это была первая встреча, но потом они продолжались и в Австралии и в Москве. После его преждевременной смерти Суламифь Михайловна и я остались хорошими друзьями. Она мне прислала замечательную книгу, изданную в 2004 году. Автор Элла Матонина. «Петербургские истории: Иннокентий Смоктуновский, Августейшие Константиновичи» Галина Кучина (Сухова), Мельбурн, Дорогой Иннокентий Михайлович! Радуюсь случаю, что могу послать Вам несколько строк, которые не смогут полностью выразить чувство глубокого восхищения Вашим талантом. Подаренные Вами пластинки «Моцарт и Сальери» и «Было на свете сердце» стали для меня сокровищем. В тиши ночи в два или три приёма я прослушала «Идиота», и вполне поняла почему князь Мышкин – Ваша любимая роль. Мало до нас доходит фильмов, но удалось увидеть «Запретная зона». «Чайковский» меня просто сразил; какая тонкость, хрупкость, нежность, благородство, если так можно выразиться, исполнения! Просто восторг! Каждый нюанс переживаний был сыгран бесподобно. Простите, что я осмеливаюсь писать Вам о своих впечатлениях и чувствах, но Вы дотронулись до глубины моей души, моего сознания и всего существа. |
| Я тоже вечно в искании. Моя динамика отлична от твоей. То я дома делаю всю комнату на кнопках: нажмёшь – выкатывается кровать, нажмёшь – открывается окно, гардероб и т.д. То на работе занят разработкой оргтехники, нормированием труда служащих и многим другим. Часто по работе перемещаюсь по Союзу, и, знаешь, Галя,заметил, как только сумасшедшие темпы сбавляются, так и наступает уныние, чувство неполноценности, вот тогда-то и нужна жилетка, чтобы поплакаться. Выводы – эффект велосипеда, и в физическом, и в душевном плане: пока двигаешься-не падаешь. Галина, крути педали. Галина Сухова, Мельбурн, Январь 1985 г. Здравствуй, дорогой Шура! Спасибо за Рождественское и Новогоднее поздравление.Надеюсь, что ты получил моё. Твои пожелания не только принимаю, но уже предотворяю в жизнь. Жму на все педали, как ты советуешь. Ты пишешь: «Эффект велосипеда и в физическом, и в душевном плане – пока движешься, не падаешь. Галина, крути педали» Это твои слова. Вот я и кручу. И накрутила! План на 1985 год у меня колоссальный. Если я его выполню, буду очень довольна собой. Уже начала работать. Дом в Джилонге, в котором ты был у меня в гостях, продала, землю тоже и купила квартиру в Мельбурне в очень хорошем районе, которую буду сдавать, а сама остаюсь в доме, который купила три года назад. В квартире нужно провести минимальный косметический ремонт и приготовить к сдаче. Всё это должно закончиться в марте. В мае должна провести два концерта – один в Мельбурне, второй в Аделаиде. Концерты Сергея Багильдина, солиста Австралийской оперы, я конферирую и выступаю с мелодекламацией, а в августе планирую со своей дочерью Мариной поехать в Союз. Ты видишь, как быстро я решила воспользоваться твоим приглашением, а теперь мне очень важно знать, будешь ли ты в Тбилиси в августе, сможем ли мы встретиться и на сколько дней я могу рассчитывать. Сегодня я была в туристическом бюро, как ты знаешь, здесь нужно разработать план путешествия во всех деталях. Все даты, отели и пр. Всё организуется здесь. У нас будет пять недель в Союзе. Я беру неделю на Москву, неделю на Питер, 3 дня на Киев, 2 дня на Львов, хотелось бы побывать в Ялте, и решила на пару дней заскочить в Ереван, чтобы увидеться с Пашей Мнацаконьян, в Тбилиси с Ираклием Ионатамовым с семьёй, и, конечно, с Шурой Джапаридзе. |
| Моё письмо к М. Задорнову. Мельбурн, Австралия, 9.12.1991. Дорогие Велда и Миша! Шлю Вам привет из Австралии, поздравления с Рождеством Христовым и Новым Годом и самые искренние пожелания здоровья, благополучия, творческих успехов, достижения намеченных целей и исполнения всех ваших заветных желаний. Желаю Вам сил духовных и физических перенести все трудности, которые переживает сейчас Ваша страна и, воистину, многострадальный народ. С теплотой вспоминаю встречу с Вами, а Вы, Миша, меня сейчас буквально спасаете в трудное для меня время. Моя мама тяжело и безнадёжно больна, лежит в прекрасном госпитале под наблюдением лучших врачей, но спасти её нельзя. Госпиталь в 45-и минутном расстоянии от меня, и вот в это тяжелое время, зная безнадёжность её положения в пути в госпиталь и обратно я слушаю Ваш кассет и одна в машине смеюсь, иногда хохочу, и уже с новыми силами и в лучшем настроении возвращаюсь в реальную жизнь. Смех сквозь слёзы! Надеюсь, что Ваша идея о романе о Колчаке остаётся в силе. Я, как и обещала, соберу для Вас материал и всё, что будет в моих возможностях. Пишите, звоните. Вы упомянули в нашем телефонном разговоре январь. Если приедете в Австралию – дайте мне знать. Буду очень рада встрече и быть полезной. Прошу прощение за то, что печатаю письмо. У меня ужасный почерк и я не хочу подвергать Вас пытке. На этом заканчиваю своё «послание», до встречи в Мельбурне, Целую и обнимаю, Галина Сухова. В декабре 1991 года скончалась моя милая мама. Я очень тяжело переживала свою потерю, несмотря на то, что, казалось бы, должна быть к этому готова. Моя семья видела, что я тяжело переношу потерю мамы, и на семейном совете, как всегда, за столом решили, что мне нужно уехать в Париж. Дело в том, что в Париже живёт дальняя родственница моего зятя, экзальтированная и восторженная бывшая знаменитая актриса Валевская. Женщина без возраста. Она была тётей Васиного отца, а потом стала его «племянницей». Жила она одна и мне будет интересно с ней познакомиться. Всё это было так быстро, молниеносно, как часто случалось в моей жизни. Звонок в Париж. Маруся, сестра моего зятя, позвонила ей и сказала, что семья советует мне полететь в Париж. Зоя очень обрадовалась, она была знакома со мной и моей мамой, потому что несколько лет назад она приезжала в Австралию. Меня долго убеждать в необходимости этой поездки не пришлось, на следующий день я уже была в туристическом бюро и оформляла полёт в Париж и Москву. Как же не заехать в Москву, когда Москву и Париж разделяет 4 часа полёта! |
| В то время он жил со своей матерью Анной Ивановной, отец его Ф дор Евдокимович был репрессирован советской разведкой. В этот приезд владыки мы встречались с ним несколько раз. Я была дома на каникулах, еще не была замужем. Приходит Саша и говорит, что завтра владыка будет у нас на обеде. Это случилось Великим постом. Дом был в состоянии подготовки к Пасхе. Снимались шторы, стирались и прочее, но к приему архиерея все было сделано моментально. Мама, домработница Аня и я быстро привели дом в праздничный вид, готовился постный обед, владыка сказал, что в пути сущим можно позволить все, что приготовила хозяйка, сразу появилось на столе вино, и в очень простой непринужденной обстановке прошел этот обед. На следующий день мы пришли к Исакиным, владыка полулежал на тахте. Я увидела его ноги, опухшие, тяжелые, по-видимому от сердечной недостаточности. В минуты отдыха он должен держать их поднятыми. Он пожаловался на то, что вчера на него набросилась собачонка и порвала ему подрясник. Я предложила свои услуги его заштопать. Помню, как я с внутренней стороны подрясника выдернула нитки из ткани и ими аккуратно заштопала этот подрясник. Рисунок ткани был таков, что я смогла восстановить его полностью. Владыка был доволен, а я была счастлива. Мы с мужем, естественно, были объяты желанием на нашей исторической родине. Стали готовиться, мечтали о жизни в России ( в нашем сознании это была Россия ). Сообщили о нашем решении моим родителям. Вовина мать, Александра Николаевна Сухова, ехать в Союз не хотела и тайно от нас искала пути за границу. У нас не было никаких родственников и даже знакомых за границей, поэтому нам и думать об этом не приходилось, но каким-то пут м Вовина мать нашла пути в Чили и достала документы. Мы были возмущены е вмешательством и к тому же вскоре узнали, что если бы мы получили визу, то это было бы только на Суховых, а мои родители, Волеговы, с нами ехать не смогли бы. Слава Богу, этот проект сам собой развалился еще до начала хлопот. На семейном совете было решено ехать на целину, хотя мы даже не представляли себе, что это значит. |
|
|
