| Вот письмо духовенства Черниговской епархии от июня 1917 года с описанием того, как происходит реализация выборного начала. «Вышибленные (имеется в виду из приходов) пастыри, реже псаломщики и дьяконы десятками идут до своего архипастыря. Последний предлагает найти свободный приход и доставить приходский приговор о принятии пастыря прихожанами». Очень важная деталь. Если где-нибудь месяцев за шесть до этого архиерей вообще даже не думал спрашивать мнение прихожан, а просто направлял своей властью священника, куда считал нужным, то теперь архиереи, видимо, первые осознали новую реальность. Духовенство еще пытается сопротивляться, а архиереи уже поняли, где находится власть – у прихожан, без приходского приговора священник не может поступить на приход. Я забегу вперед и в скобках скажу, что это сыграет свою роль в будущем, потому что основа сопротивления обновленческому расколу, который, безусловно, будет являться чисто сословным движением белого духовенства, это союз епископата с прихожанами. Начало этого союза – в приходской революции марта-апреля 1917 года. Продолжаем чтение черниговского письма. «Удрученный горькой нуждой, обиженный безместный пастырь плетется за несколько сот верст, является он в известное село, совершает службы Божии и приветствует прихожан, говорит подобающее слово и просит народ принять его в приход. Народ (потомки Хама) на просьбу пастыря отвечает: “Ты нам не нравишься, иди отсюда туда, откуда пришел. Если бы была горилка, то мы выпили бы по чарце и побалакали бы!” Идет наш брат дальше голый и голодный, а семья также бедствует: без крова, пищи и одежды». Понятно, что в этом письме мы слышим голос духовенства, которое, еще раз повторяю, глубоко травмировано происходящим. Они прямо спрашивают у Временного правительства: «Вы нас защитите или нам снимать сан?» Но защитить их власть в Петрограде уже не может, и кто-то снимает сан. Задача Церкви, священноначалия в этой ситуации – это всю новую реальность «церковной революции» ввести в некие церковные рамки – где-то признать ситуацию, где-то ее исправить. Или, по выражению одного из крупнейших исследователей этого периода Елены Владимировны Беляковой, превратить «церковную революцию» в «каноническую реставрацию». |
| В кон. 1922 г. после освобождения из тюрьмы Пимен (Пегов) стал идейным вдохновителем обновленчества на Подолии. Подольским епископом был назначен Амвросий (Полянский) , вместе с В. призывавший Пимена к покаянию. Президиум обновленческого Всеукраинского высшего церковного управления (ВУВЦУ) 11 июня 1923 г. постановил осуществить «очищение всего состава своего духовенства от контрреволюционного и вредного для спокойствия общества элемента», в связи чем «уволить с прежних должностей с назначением им местопребывания вне пределов Украины» еп. Амвросия и В. Зам. председателя ВУВЦУ В. Белоликов и Пимен (Пегов) направили в Подольский губисполком записку с требованием удаления вышеназванных архиереев с Украины как непримиримых врагов советской власти. В кон. июня В. был арестован в Проскурове, обвинен в контрреволюционной деятельности, заключен в следственный изолятор. Воспользоваться заточением епископов в тюрьму представители ВУВЦУ не смогли. Намеченный на авг. 1923 г. обновленческий съезд благочинных Проскуровского и др. уездов не состоялся из-за неприятия духовенством программы, выдвигавшейся Пименом (Пеговым). Патриарх Тихон оставил такую запись на прошениях, информирующих его о состоянии дел в Проскуровском вик-стве: «5 сент. 1923. Проскуров, как и Летичев, по-прежнему остается в церковном отношении с Преосвящен. Валерианом. Утешительно, что духовная связь его с паствою не порывается и при вынужденном отделении его оттуда. Бог да укрепит и благословит союз взаимной любви их. Патриарх Тихон». После многочисленных обращений паствы Подольской епархии в органы центральной власти УССР, РСФСР и СССР с требованием освободить еп. Амвросия и В. Верховный суд СССР признал приговор в отношении этих епископов неправомочным, и архиереи вышли на свободу, но не смогли вернуться на прежнее место служения. Вскоре еп. Амвросий возглавил Орловскую епархию, В. с 9 авг. 1923 г. жил в московском Даниловом мон-ре . 16 сент. 1923 г. он был назначен епископом Ржевским, викарием Тверской епархии, к месту назначения выехать не смог, временно управлял Смоленской епархией. |
| Вы не найдёте в истории религии таких старых мехов, которые бы вместили в себя новое вино. Что же это, случайность? He нашлось умного человека написать хороший «проект», a то бы всё пошло как по маслу? Почему же православие может быть исключением? He может и не будет. Обратите внимание на следующий факт. Толки о «церковной реформе» всегда являются «отзвуком» общественного движения в стране. Заволновалась «мирская жизнь» – явился «союз 32-х». Всё стихло – стихли и «церковные обновленцы». Снова подымается волна общественного движения – и является «записка думского духовенства». Эта связь не случайная. Она свидетельствует о светском происхождении разговоров о реформе Церкви, хотя бы участниками этих разговоров были и епископы и священники. Почему же это так? Я на вопрос отвечу вопросом: Почему сейчас невозможно возвращение к каноническому устройству Церкви? Эту невозможность не отрицают самые ортодоксальные православные писатели. Ведь коли стоять на строго канонической точке зрения, то все мы – сплошь «отлучённые от Церкви». Каждый, не соблюдающий постов и не принимающий причастия, отлучён. Каждый епископ, мирских начальников употребив для получения епископской власти, отлучён 4 . Каноны строжайше воспрещают епископам менять кафедры 5 . И определённо говорят, что епископ должен быть «одной жены муж», а вовсе не «монах»... 6 Попробуйте организовать хотя бы одну епархию на строго канонических началах! Это будет еретическое сообщество! Женатый архиерей, выборные мирянами священники – и всё это без всякого участия «мирских начальников»! Но ведь когда-то все эти каноны соответствовали религиозной жизни, жизнь, а не «выдумка» создала их. И жизнь же их отменила. Вот почему самые «рьяные» православные были бы бессильны вернуть теперешнюю жизнь к старым канонам. Хороша ли, плоха ли эта «отмена», свидетельствует ли она об упадке религии, или, наоборот, об её подъёме, – это уже другой вопрос. Но факт остаётся фактом: каноны были внешней нормой религиозной жизни и в то же время сами обусловливались внутренним религиозным состоянием членов Церкви. |
| Нужно Патриарху призвать исповедников к церковному руководству, а не бывших обновленцев, которые ни в Бога ни в черта не верят; и только завуалировали мантиями, крестами, клобуками, митрами свои богомерзкие лица и занялись политиканством вместо церковной деятельности. Если бы хоть политикой занимались, а не только политиканством. Беда в том, что они служить не могут и могут только прислуживаться для наполнения своих бездонных карманов. Прошу Ваших молитв и благословения. Вынимаю частицу за каждой литургией за Вас. Ваш иерей [подпись]. Д. 21. Л. 24–25 об. Подлинник. Автограф. 419 Имеется в виду молитва епископа Афанасия (Сахарова) о прекращении войн и о мире всего мира, которую он рассылал своим знакомым: «Владыко Вседержителю, Святый Царю! Призри с небес и виждь, како враждуют народы и замышляют друг на друга суетное и злобное, како содрагаются все от воспоминания о бывших ужасах военных и трепещут от ожидания уготовляемых новых, еще более страшных. О Многомилостиве! Умилосердись о созданиях Твоих. Прости грехи и беззакония наши, их же ради многия скорби, беды и устрашения приидоша на нас. Благодатию Пресвятого Духа ороси изсохшия любовию сердца людския, терниями самолюбия, ненависти и зависти, злобы, вражды и лукавства и иных беззаконий поросшия, да возрастят они горящую к тебе и к братиям любовь, и ею да будут истреблены все распри, раздоры, разделения, междоусобия и войны, да все народы не устами едиными глаголют о мире, но всем сердцем возлюбивше его непритворно раскуют мечи свои и копья на орудия мирнаго делания и к мирному токмо делу обратятся. Человеколюбивый и Милостивый! Усердно молим Тя: мир миру Твоему даруй, Церквам Твоим, людям православным и всем творениям Твоим. Ты бо еси Царь мира и мира Твоего несть предела, и Тебе слава и благодарение и поклонение от всех да возсылается, и ныне и присно и до скончания века веков. Аминь» (ЦИА ПСТГУ). 421 В 1956 г. гостем Русской Церкви был Патриарх Викентий, прибывший в Советский Союз с группой деятелей Сербской Церкви. |
| С заседания 22 марта «полевение» деятельности Общества стало весьма заметным. Был «поднят вопрос о необходимости скорейшего реформирования печатного органа Общества – « Московских Церковных ведомостей » – и освобождения его от опеки Митрополита. Впоследствии даже были сделаны попытки, правда оставшиеся тщетными, создать новое периодическое издание, с новой редколлегией, с измененным форматом и названием («Вера и жизнь»). На следующее собрание, 26 апреля, пришло только 17 человек. Трудно сказать, с чем была связана такая малочисленность заседания. Быть может, многие члены Общества еще не определились в своих взглядах, или же над сомневающимися довлел страх – ведь «свободы» Манифеста 17 октября еще не были объявлены... Во всяком случае, предполагаемый докладчик, А.В. Зверев , за три дня до заседания отказался от выступления и вместо него доклад на тему «Участие мирян в делах Церкви в век апостольский» сделал Н.П. Розанов . Реферат Розанова, очевидно, не отличался ожидаемой новизной и «современностью» и потому вызвал со стороны более радикально настроенных пастырей существенные дополнения. Так, прот. Николай Добронравов заметил, что докладчик «напрасно опасается излишних претензий со стороны светской интеллигенции на занятие руководящей роли в делах церковного управления и что Общество любителей духовного просвещения смело могло бы протянуть руку лучшей части интеллигенции, действительно живо и серьезно интересующейся делами Церкви, без всяких корыстных видов» . Союз с интеллигенцией стал одним из главных пунктов обновленческой программы москвичей. Подробно о привлечении интеллигенции к преобразованию церковно-приходской жизни позже будет говорить прот. Николай Цветков на закрытом пастырском собрании, организованном Обществом 7 декабря 1905 года, и изложит свои взгляды в брошюре «О приходе» . Митрополит Владимир предупреждал Совет Общества, «что духовенство не должно потакать неверующим интеллигентам» , однако тема обсуждалась. В «потакании» интеллигенции о. Николай Цветков, в частности, доходил до таких крайностей, что писал: «Обязательность для членов приходских общин принятия Таинств исповеди и причащения является нежелательною, так как этим оторвана будет от Церкви значительная часть интеллигенции, которая по разным историческим и бытовым условиям жизни не имеет крепкой связи с Церковью и неаккуратно исполняет вышеуказанный христианский долг» . |
| Решение проблемы богослужебного языка в послесоборные годы продолжало восприниматься как важная и неотложная задача Православной Церкви. Так, в изданном по благословению митрополита Вениамина церковном календаре на 1921 год было указано: Вопрос о правах русского языка или других славянских переводов, кроме употребляемых (...) является своевременным для обсуждения 426 . Вероятно, такое обсуждение происходило в Богослужебной комиссии при Обществе православных приходов Петрограда и его губернии, которая действовала в 1921 году 427 . Примером такого обсуждения является речь профессора П.П. Мироносицкого 428 «О языке богослужения», произнесенная на актовом заседании в Петроградском Богословском институте 24 мая 1921г.: Я уверен, – все в этом собрании одни отчетливо видят, другие внутренне чувствуют, что на открывшемся перед нами пути церковного обновления наша мысль и наше дело не могут обойти вопроса о языке богослужения, который долго и терпеливо где-то в стороне ожидал своей очереди, а теперь стал перед нами во весь свой рост. Итак, чтобы нам идти далее, надо с ним считаться. Главной причиной непонятности богослужебных текстов Мироносицкий считал плохое качество существующего славянского перевода, поэтому выход он видел на первом этапе в продолжении трудов по исправлению богослужебных книг путем обогащения церковнославянского языка русской лексикой, устранения излишнего буквализма перевода, исправления вкравшихся в него ошибок. Дальнейшую задачу профессор видел в живом творческом развитии богослужебного языка: Нам непонятны иные церковные песнопения и отдельные места не потому, что они изложены по-церковнославянски, а потому, что излагатели не руководились требованиями художественного стиля, а пользовались языком примитивно. (...) Жизненный процесс, благодаря которому современный церковный язык так далеко ушел от древнеславянского и так любезно вступил в союз или ассимиляцию с языком живой русской беседы, не закончен и не должен быть закончен. Надо дать ему свободу развития, следствием чего должен явиться воистину русский возвышенный стиль церковных гимнов. (...) Пусть славянский язык становится все живее, благодаря русскому, а русский все богаче, благодаря славянскому, – и да будут они едино 429 . |
| Писания без руководства Церкви, оправдание верою без дел, священство, всех верующих без особой иерархии, при признании единого Посредника и Ходатая, умолчание о ходатайстве святых – все это кардинальные пункты протестантского вероучения. О таинствах не упоминается, вероятно потому, что они отнесены к внешним проявлениям веры и церковного строительства, в которых членам «союза» предоставляется свобода. Вместо таинства Евхаристии у членов «союза» – баптистов установлен обряд преломления хлеба, который недавно можно было наблюдать в С.-Петербурге в большой аудитории Тенишевского училища. «На эстраде стол, за столом двое крошат хлеб на мелкие кусочки. Затем является некто Гринвальд, берет хлеб, произносит обращение к «дорогому Иисусу» и со словами: приимите, идите, сие есть тело Мое, передает хлеб упомянутым двум лицам и те начинают «причащать» присутствующих. Затем из никелированного кувшина разливается в бокалы вино, Гринвальд произносит соответствующий текст евангельского повествования об установлении таинства Евхаристии и начинается в том же порядке «причащение» кровью. Публика поет в это время стихи и молитвы баптистов. И эта кощунственная сцена совершается публично при полном доступе в собрание всех желающих при ней присутствовать. Евангельские христиане устраивают также вечери христианской любви, которые имеют целью объединение всех существующих в данной местности «евангельских общин». Особенного внимания заслуживают реформационные стремления и выступления «русского евангельского союза», прямо и открыто направленные против православной Церкви. В записке И. С. Проханова читаем: «История западных народов показывает, что во всех странах, где имела место реформация (обновление церковной жизни), как-то: в Германии, Англии, Швейцарии и т. п., установлялась правильная государственная жизнь, предупреждавшая кровопролитие стихийных и постоянных революций (очевидно, автор забыл 30-летнюю войну на реформационной подкладке и внутреннюю борьбу классов). И наоборот, в странах, где реформация религиозной жизни не имела места, где до сих пор в душах народа царит режим (порядок) старой формальной религии, во многом непонятной народу, – там и в настоящее время нет такого равновесия в народной жизни и во всяком случае нет такого всестороннего и устойчивого прогресса (преуспеяния) в народной жизни. |
| Вот что ясно мне стало, наконец, и «законный», утверждающий за собой право на всякое беззаконие, стал мне не страшен. Каноны не для защиты лжи, обмана и предательства. «Законный» сделал то самое церковному народу, чего народ боялся, когда боролся с обновленцами: он заключил союз между Церковью и безбожниками. Это – предательство. Мне оставался месяц до освобождения из ссылки в Зырянском крае. Долгожданное освобождение приближалось и устрашало меня. Если я должен был освободиться, то только сергиевцем. Если я не сергиевец, то или очень мало прохожу на свободе, или совсем ее не увижу, ибо имею данные, что перед самым освобождением меня испытают и без гарантий не выпустят. Перехвачены мои противосергианские письма. Некоторые мои друзья, побывавшие на свободе, получили вторую ссылку в Соловки, и уже с пятилетним сроком. Но я на свободе сергиевцем быть не могу. Уже не говорю о принципах. При одной мысли, что моим бедным прихожанам я, появившись среди них, принесу разочарование, что они скажут: «И Михаил наш после шести лет заключения сдался, не устоял», я приходил к крайнему возбуждению моих сил и упорству на своем пути. Настроение церковного народа вообще всегда поддерживало дух, который временами и падал, и соблазнялся, и ослабевал. Однако, хотя тюрьма, лагерь и ссылка были слишком знакомы, чтобы их много бояться, но и сидеть в заключении дальше я не соглашался. Прихода своего я не увижу, доколе властвуют большевики, и я останусь тем, что я есть; приход мой в руках сергиевских, из которых я его бессилен освободить; жена и мать умерли за годы моей разлуки с ними, унеся к Престолу Всевышнего свою тоску по мне; я имею силы и, кажется, кое-какие материалы, которые не найдут себе никакого места в России, кроме тюрьмы или могилы. Впрочем, всё это были не доводы, чтобы бежать мне заграницу. Я просто спасал душу свою, не жизнь, а душу. Препятствий к побегу из ссылки и переходу через границу никаких не было, кроме риска своей жизнью. Но я решил рискнуть и ею, ибо я человек слабый. Я боялся уступить, пасть, изменить Истине, за которую боролся. |
| Проф. Заозерский находит недостаточным главное основание, которое указано проф. Остроумовым для оправдания понимания им слова οχλος в 13 правиле Лаод. собора. По его мнению, в III правиле Карфагенского собора, на которое ссылается проф. Остроумов, слово οχλος употреблено в смысле plebs по какой-то необъяснимой случайности, происшедшей по всей вероятности не по вине переводчика, а по вине его писца или позднейшего переписчика; ведь из слова οι λαοι весьма легко получить χλοι. И вот эту-то случайность, восклицает проф. Заозерский уже с уверенностью, проф. Остроумов поставил во главу своей филологической аргументами. В тех же не многих случаях, в которых слово οχλος встречается в правилах, оно всегда значит беспокойную, иногда буйную, толпу. Для примера можно указать 64 правило Карфагенского собора. С другой стороны в церковных правилах для обозначения мирского состава епархий и приходов наблюдается весьма устойчивая терминология, а именно латинское plebs, и греческое λαος. Об этом λαος забыл будто бы Остроумов и это забвение имеет роковое значение для его филологических изысканий. Вообще, заключает проф. Заозерский, кто внимательно прислушался к языку канонов периода вселенских соборов, для того ни на минуту не представляется затруднения в значении рассматриваемых терминов; λαος, как и латинское plebs и populus, всегда означает целый национальный или политический союз, или же целый класс этого союза, равно как в церковном смысле целый класс мирян в отличие от клира и монашества (ведь так же понимает значение populus и проф. Остроумов); тогда как οχλος всегда означает временно или моментально образовавшееся сборище или толпу, организованную или неорганизованную образовавшуюся из представителей одного общественного класса или разных. (Бог. Вестн. 1907. Апр. стр. 658). Как видит читатель, проф. Заозерский в конце концов сводит свою аргументацию к филологическому значению терминов сродных с οχλος. Допустим, что ему удалось указать их коренное филологическое значение более или менее правильно. |
| Родина Реформации Германия была классической страной средневековой мистики, и сами вожди ее признавали влияние трудов М. Эккарта и влияние других трудов, в частности, написанной неизвестным автором " Немецкой теологии. " Значительно способствовал Реформации и расцвет гуманизма. У гуманизма и Реформации были общие враги — католическая идеология Средневековья, некоторые общие устои — преобладание рационального и индивидуального начала. Хотя этот союз оказался чисто тактическим, но в подготовке Реформации влияние гуманистических идей весьма заметно, в частности, огромное влияние на взгляды ее вождей оказал Эразм Роттердамский. Развитию Реформации способствовал также целый ряд могущественных исторических факторов. Постепенный распад средневекового мироустройства неизбежно отразился в церковной жизни. Идея национального государства, которому подчиняются все его подданные, окончательно возобладала над идеей верховного суверенитета Церкви над всем христианским миром. К этому времени в Европе уже завершилось становление основных национальных культур, и оборотной стороной борьбы с папской властью стало стремление к самостоятельности национальных Церквей. Национально-церковные движения находили поддержку в лице местной государственной власти, которая уже не ограничивалась требованием независимости от Рима. В Реформации государство видело удобную возможность закрепить за собой возможность вмешиваться в дела Церкви и распоряжаться ее несметными богатствами. Органическая связь Реформации с породившей ее католической действительностью стала причиной внутренней несостоятельности Реформации. Подлинным обновлением западного христианства могло стать только возвращение к древлецерковному наследию неразделенной Церкви, которое сохранялось на Востоке. Однако, вступив в борьбу с Римом, протестантизм оказался слишком пропитан его духом, он не исправил его недостатки, а заменил их на противоположные и оказался лишь обратной проекцией того искаженного понимания христианства, которое сложилось на Западе к XVI столетию. Если католичество утверждало необходимость объективированного, церковно опосредованного религиозного опыта, то протестантское веросознание исходило из представления о субъективной, личностной самодостаточности такого опыта. Неограниченные религиозные права отдельной личности в сочетании со стихией протеста разрушили в Реформации не только заблуждения католичества, но сами основы христианской веры. Как писал об этом еп. Иларион (Троицкий): " Протестантизм … не восстановил древнего христианства, а одно искажение христианства заменил другим, и была новая ложь горше первой " . |
|
|
