| Парижского. В преамбуле этого осуждения, выпущенного 7 марта 1277 г., речь идет о «двух истинах». По утверждению авторов документа, нек-рые парижские преподаватели «говорят, что нечто может быть истинным согласно философии, но не истинным согласно католической вере, как будто бы существуют две противоположные истины (duae contrariae veritates) и как будто бы помимо (contra) истины святого Писания есть истина в речениях проклятых язычников» (Chartularium Universitatis Parisiensis/Ed. H. Denifle et E. Châtelain. P., 1889. T. 1. P. 543). Традиционно считается, что осуждение 1277 г. было направлено гл. обр. против 2 преподавателей Парижского ун-та: Боэция Дакийского ( после 1270) и Сигера Брабантского ( 1284), хотя в тексте документа никаких имен не названо. В сохранившихся сочинениях Боэция и Сигера концепции «двух истин» в той форме, в какой она представлена в осуждении, не обнаруживается; однако, в чем состоял предмет споров, в общих чертах установить можно (подробнее о концепции «двух истин» и ее истории см. в ст. Двойная истина ; ср. также историко-философский обзор: Bianchi. 2008). В частности, в трактате «О вечности мира» (De aeternitate mundi) Боэций сравнивает мнение физика, к-рый утверждает на основании естественных начал своей науки, что мир вечен, и христ. теолога, к-рый из истин своей науки заключает, что мир не вечен, а имеет начало. Формально эти 2 утверждения противоречат друг другу, однако, по мысли Боэция, «истинное (verum) говорит и христианин... истинное говорит и физик» ( Boethius Dacus. De aeternitate mundi// Idem. Opera. Hauniae, 1976. Vol. 2. P. 352-353. (CPDMA; 6)). Для обоснования этого тезиса Боэций по-своему интерпретирует понятие «истина», хотя и не рассматривает его напрямую. Из рассуждений Боэция следует, что И. к.-л. научного заключения - это правильность его выведения из начал, принципов, аксиом той науки, в рамках к-рой оно формулируется. В этом смысле утверждение теолога правильно выведено из начал теологии (т. е. из христ. вероучения), а утверждение физика - из начал его науки (т. |
| Из сказанного следует, что духовный авторитет митрополита в Московской духовной академии не может быть не учтен как один из важных факторов, объясняющих “разумность веры” в ее философской школе. 1 Философские курсы Лихудов описаны в издании: Смирнов С. История Московской Славяно-греко-латинской академии. М., 1855, сс. 44–68. В связи с их жизнеописанием и “школьной” деятельностью см. Сменцовский М. Братья Лихуды. СПб., 1899. С новейшими изысканиями знакомит статья: Белоброва О. А. Лихуды//Словарь книжников и книжности Древней Руси. XVII в. Ч. 2. СПб., 1993, сс. 301–305. 2 О курсах названных профессоров философии см. Смирнов С. История Московской Славяно-греко-латинской академии, сс. 158–170. Из последних публикаций можно сослаться на: Goerdt W. Russische Philosophie. Grundlagen. Freiburg/Mьnchen, 1995, SS. 164–165. 3 Достаточно отметить хотя бы переводы: Вольф Хр. Разумные мысли о силах человеческого разума и их исправном употреблении в познании природы. СПб., 1765; Баумейстер Фр. Логика. М., 1760; Он же. Метафизика. М., 1764; Он же. Нравоучительная философия. М., 1788. С биографией главного “реформатора” преподавания философии “платоновской” академии знакомит специальный труд: Горожанский Я. Дамаскин Семенов-Руднев, епископ Нижегородский (1737–1795). Его жизнь и труды. Киев, 1894. 6 Там же, с. 55. Специальное внимание в проекте Устава акцентируется на самостоятельном изучении студентами истории философии: “§ 163. Из вышеописанного явствует, что в науках философских История Философская должна занимать важное место. Чтение ее, так как и вообще чтение философских теорий, должно быть сопровождаемо аналитическим разбором самих Студентов и упражнениями собственного их разума (курсив наш — В. Ш.) в разных философских сочинениях, всегда здравою критикою Профессора управляемых” (Там же, с. 56). 7 Сигер Брабантский (ок. 1235 — ок. 1282) — профессор Сорбонны; в своих трактатах (в частности, в комментариях к Аристотелю) сформулировал учение о двойственной истине, согласно которому научные и религиозные истины могут находиться в противоречии друг с другом. Богословие Сигера было осуждено Церковью в 1270 и 1277 гг. — Ред. |
| историко-философской науке остается дискуссионным. Традиционная т. зр. Э. Ж. Ренана («Аверроэс и аверроизм»), позднее поддержанная П. Мандонне («Сигер Брабантский и латинский аверроизм XIII столетия»), четко выражена в словах последнего: «Никто не может сомневаться в том, что наличие у аверроистов в целом и у Сигера в частности взаимоисключающих позиций в философии и вере является историческим фактом» ( Mandonnet. 1908. Vol. 1. P. CLXXI). Эта т. зр. была принята издателем трактата Боэция Дакийского «О вечности мира» Г. Сайо и в дальнейшем получила широкое распространение в отечественной лит-ре (см.: Шевкина. 1972; Быховский. 1979; Соколов. 1979; Апполонов. 2001). Одним из первых противников указанной позиции среди зап. ученых стал Э. А. Жильсон (см.: Gilson. 1955), заявивший, что «никто (из т. н. парижских аверроистов.- Д. С.) не принял бы существование двух разных выводов, с одной стороны - философских, а с другой - теологических, которые могут быть в одно и то же время и абсолютно несовместимыми, и абсолютно истинными» ( Жильсон. 1992. С. 29). Позднее позиция Жильсона была поддержана в многочисленных работах Ф. ван Стеенбергена и Дж. Уайппела ( Steenberghen. 1955, 1977, 1980; Wippel. 1977, 1987); из отечественных мыслителей сходную т. зр. развивал В. В. Бибихин, заявлявший вслед за зап. исследователями, что «о двойной истине у Боэция не может быть и речи» ( Бибихин. 2002. С. 254). Независимо от разногласий в общей оценке взглядов средневек. парижских мыслителей совр. исследователи проблематики аверроистских споров XIII в. сходятся на том, что верный ответ на вопрос о существовании как самого аверроизма в качестве целостного явления, так и конкретно теории Д. и. может быть дан лишь на основе тщательного анализа дошедших до нас текстов «парижских аверроистов», из к-рых наиболее показательным для проблематики Д. и. признается трактат Боэция Дакийского «О вечности мира». Подробный разбор этого трактата в связи с проблематикой Д. и. был проведен М. де Мобре ( Mowbray. 2006). |
| Парадоксальным, но логичным дополнением ориентации схоластики на авторитетный текст был неожиданно свободный от конфессионально-религиозной мотивации подбор авторитетов " естественного " знания; наряду с античными язычниками , как Платон, Аристотель или астроном Птолемей , и мыслителями исламской культуры, как Аверроэс ( Ибн Рушд ) в канон зрелой схоластики входил, например, испанский еврей Авицебронн ( Ибн Гебнраяь ). Отсюда во многом проистекает т. н. " теория двойственной истины " (согласно которой один и тот же тезис может быть истинным для философии и ложным для веры), решительно отвергаемая томизмом , но приписываемая, например, Сигеру Брабантскому . Этот логический предел многих тенденций поздней схоластики был обусловлен, в частности, схоластическим авторитаризмом: Библия и отцы Церкви — авторитеты, но разноречащие с ними Аристотель и Аверроэс также были восприняты именно как авторитеты. Схоластика была творческим периодом в истории мысли благодаря тому что находила в авторитетных текстах не готовые ответы, а вопросы, интеллектуальные трудности, провоцирующие новую работу ума; именно невозможность решить вопросы при помощи одной только ссылки на авторитет многократно становилась предметом тематизации. " Auctoritas cereum habet nasum, id est in diversum potest flecti sensum " ( " У авторитета нос восковой, т. е. его возможно повернуть и туда, и сюда " ), отмечал еще поэт и схоласт Алан Лилльский . Фома Аквинский специально возражает против установки ума на пассивно-доксографическое отношение к авторитетам: " Философия занимается не тем, чтобы собирать мнения различных людей, но тем, как обстоят вещи на самом деле " . Мыслителей схоластики привлекало рассмотрение особенно сложных герменевтических проблем; особым случаем было вербальное противоречие между авторитетными текстами, недаром акцентированное еще в заглавии труда Абеляра Sic et non ( " Да и нет " ). Схоласт должен был уметь разобраться в подобных казусах, оперируя категориями семантики (многозначность слова), семиотики (символические и ситуативно-контекстуальные значения, приспособление формы теологического дискурса к языковым привычкам слушателя или читателя и т. п.); теоретически формулируется даже вопрос аутентичности сочинения и критики текста, хотя подобная филологическая проблематика на службе у богословия в целом остается нетипичной для Средних веков и составляет характерное завоевание новоевропейской культуры. |
| Великая заслуга святых отцов в создании образца подлинного христианского богословия, богословской классики, обращенной к человеку своего времени, но имеющей непреходящее значение. Если мы обратимся теперь к эпохе аутентичной схоластики, то увидим, что она унаследовала те же принципы. Однако действующие лица здесь другие, и акценты расставлены по-иному. Авторитет философа с заглавной буквы приобретает уже не Платон, хотя и он продолжает оставаться весьма почитаемым мыслителем, а Аристотель. К открытию Западной Европой философии Аристотеля привели несколько важных явлений в социальной и интеллектуальной жuзhu XI–XII веков. Во-первых, это развитие естественнонаучных знаний (что повлекло за собой интерес и внимание к материальному миру), которые совершенно отсутствуют у Платона и характерны для Аристотеля 8 . Во-вторых, решающим фактором послужила встреча и столкновение с нехристианским аристотелизмом, пришедшим с арабоязычного Востока, главным образом, в форме аверроизма. Это столкновение произошло на Ближнем Востоке во время Крестовых походов и в Испании во время Реконкисты, оттуда его влияние распространилось на Западную Европу, породив целый ряд еретических учений (например, Сигера Брабантского). Поэтому задачей христианского аристотелизма схоластиков было, с одной стороны, противодействовать этим еретическим тенденциям, а с другой стороны — показать, что философия Аристотеля в своих существенных чертах может быть не только согласована с христианским богословием, но и полезна для него. Таким образом, схоластическое богословие XI–XIII веков было столь же исторически органичным, своевременным явлением, как и патристика b III–V веках. При этом платоновская традиция схоластами не зачеркивалась; изучение Платона продолжалось: Шартрская школа (XII–XIII века) признавала своим главным учителем Платона, и даже классик схоластического аристотелизма Фома Аквинский уделял Платону очень большое внимание 9 . Преобладающее влияние Аристотеля имело своим следствием еще две существенных черты аутентичной схоластики. Первое — это интерес схоластов к формально-логическим проблемам, возникший под влиянием «Категорий» и «Органона». Этот интерес, сам по себе не заключавший ничего дурного, часто, особенно в эпоху поздней схоластики, приводил к отвлеченной игре интеллекта, умствованию ради умствования. В этом отношении критику деятелей Возрождения следует признать справедливой; не стоит только забывать, что вред бесполезного философствования отчетливо осознавался всеми крупнейшими схоластами золотого века (XII–XIII века), и именно они первыми подвергли его критике. Фома Аквинский в предисловии к своей «Сумме богословия» указывает, что одной из причин, побудивших его взяться за этот гигантский труд, было «умножение бесполезных вопросов и артикулов». Напротив, истинную задачу схоластики он видит в ответе на жизненно важные вопросы богословия 10 . |
| Пятый путь идёт от порядка мира. Мы видим, что действия вещей, лишённых разума, например природных тел, таковы, что устремлены к некоей цели и всегда или почти всегда ведут [к ней] наилучшим образом. Отсюда ясно, что их целеустремлённость не случайна, а направляема сознательной волей. Но так как сами они лишены разума и не могут [сознательно] стремиться к цели, их направляет нечто разумное и сознающее, так и стрела направляется лучником в цель. Следовательно, есть некая разумная сущность, направляющая все природные вещи к их цели; эту-то сущность мы и называем Богом» (16, с. 26–27). Видно, что Фома Аквинский цитирует Аристотеля не просто как одного из философов, а как наивысший авторитет, чтобы подкрепить свою аргументацию. Такое отношение к Аристотелю удивительно, если вспомнить, что в это время аристотелевская философия считалась противоречащей христианству. И вот Фома Аквинский уже часто пишет не «Аристотель», а «Философ». Удивительна та смелость, даже дерзость, с которой он использует аристотелевские положения. Ведь в число тезисов, в которых осуждались положения Сигера Брабантского, были помещены и некоторые положения Фомы Аквинского, однако Фома не изменил своего мнения, будучи полностью уверенным в том, что разум (т.е. аристотелевская философия) не может противоречить христианству. Метафизика О Боге Фома Аквинский говорит во многом то же самое, что и предшествующие отцы Церкви. Так, в частности, Фома повторяет «Ареопагитики», что сущность Бога скрыта, о Нём невозможно ничего знать, поэтому лучше о Боге говорят отрицательные определения. Но мы можем знать кое-что о Боге благодаря усилению до бесконечности некоторых положительных Его атрибутов. В отношении положительного знания о Боге Фома Аквинский говорит, что поскольку Бог вечен, то Он недвижим; поскольку в Боге нет никакой пассивной потенциальности, Бог есть чистая актуальность, чистое действие, следовательно, Бог никогда не преходит, Он нетленен. Поскольку Бог прост и един, следовательно, Он не имеет никакой сложности, следовательно, Он не есть тело. Таким образом, свою метафизику Фома Аквинский почти целиком заимствует у Аристотеля. Однако это заимствование не означает полного совпадения взглядов Фомы и Аристотеля. Ибо если главной целью Аристотеля было научное познание мира, то главной целью Фомы Аквинского является познание Бога. |
| Кроме того, объясняет Фома, к одному и тому же объекту можно подходить с разных сторон. Вот, например, Земля. Землю можно рассматривать как планету – с точки зрения астрономии, а можно рассматривать как объект физики. Это не будет противоречием, это будет рассмотрение одного и того же объекта с разных точек зрения. Поэтому почему бы нам и о Боге не говорить, используя две разные науки: Божественное откровение, полученное от Самого Бога, эту полноту истины, и философию, которая постигает Бога разумом. Противоречия здесь быть не может, потому что объект один и тот же – Бог. Противоречие возникнет только в том случае, если где-то будет сделана ошибка. А где? Разумеется, Бог не может ошибиться в Своем откровении. Ошибиться может только философ. Так что если между философией и богословием возникает противоречие, то очевидно, что ошибся философ. Бычий напор Известен такой случай. Однажды Фома, которого прозвали Немой бык… Сделаю отступление по поводу этого прозвища. Почему «немой», понятно: Фома был все время погружен в свои размышления и избегал разного рода бесед, общества. Со стороны выглядело, что он словно немой. А почему «бык»? Возможны разные объяснения. Фома был тучным от природы, и это такая как бы детская «дразнилка», но скорее всего его прозвали Быком за то, что он шел, как бык, напролом, не обращая ни на что внимания. Вот один из примеров. Аристотель для католиков того времени был явно нехристианским философом. Фома же утверждал: «Вы ничего не понимаете. Истина – одна. Не может быть двух истин. И Аристотель учит о природе правильно, не противореча при этом христианству». Даже на замечания епископа Парижа, который включил некоторые тезисы Фомы Аквинского, наряду с тезисами Сигера Брабантского, в число еретических положений, Фома никак не отреагировал. Решил, что владыка не разобрался в проблеме. Фома грохнул огромным кулаком по столу: «Вот что образумит манихеев!» Но вернемся к тому случаю, о котором я хотел рассказать. Фома был приглашен на обед к королю. Он сидел за столом, погруженный, как обычно, в свои мысли. Общество было занято какой-то беседой – как вдруг раздался грохот. Фома, достаточно тучный мужчина, своим огромным кулаком грохнул по столу и сказал: «Вот что образумит манихеев!». Да, Фома полемизировал не только с аверроизмом, но и с самым древним врагом христианства – манихейством, ошибочность которого показал еще блаженный Августин. |
| Причина этого такова: все то, что существует от иного и сотворено, обладает бытием, то есть тем, через что оно есть, от иного; тем же, что есть, то есть чтойностью, оно обладает не от иного, как говорит Авиценна. В самом деле, тем, что человек является живым существом, он обладает не от иного: ведь независимо от положенности или не положенности чего-либо еще, будет истинным, что человек есть живое существо. А вот тем, что он существует, человек обязан иному. Итак, во всяком творении, и только в творении, „то, через что есть“ и „то, что есть“, суть два свойства и начала творений. Вот что это означает: В начале сотворил Бог небо и землю». Lib. Parab. Gen, C, f. 27 vb , ll. 26–38. 523 Тот факт, что на приведенное место из Lib. Parab. Gen. ссылаются (Bange W. Op. cit. P. 30 f.; Ebeling H, Op. cit. P. 50, n. 67) как на очевидный пример томистского различения у Майстера Экхарта, наводит на мысль, что критики не всегда отчетливо представляют себе природу этого различения у св. Фомы. 524 Сигер Брабантский отмечает это в связи с различием между сущностью и существованием, которое проводит Альберт Великий в своем комментарии на Книгу о причинах (См.: гл. 3, прим. 321, где существование рассматривается как следствие Бога. – «Вопрос» Сигера: Utrum ens vel esse in rebus causatis pertineat ad essentiam causatorum vel sit aliquid additum essentiae illorum [«Принадлежит ли сущее, или бытие, в причиненных вещах к сущности этих вещей или есть нечто приданное их сущности»], в котором содержится критика Альберта Кельнского со стороны парижского «аверроиста», был опубликован М. Грабманном: Grabmann M. Neuaufgefundene «Quaestionen» Sigers von Brabant zu den Werken des Aristoteles (Clm. 9559)/Miscellanea Fr. Ehrle. Vol. I. Roma, 1924. P. 103–147 (интересующее нас место находится на с. 135). 526 Гилеморфизм (от греч. λη – материя и μορφ – форма) – термин, возникший в кон. XIX в. для обозначения восходящего к Аристотелю учения о форме и материи, согласно которому материя является чисто пассивным началом и приобретает определенный вид благодаря актуализирующим ее нематериальным формам. – Ред. 528 Правда, в других местах (Exp. in Ex., LW II. P. 23–24, n. 18), в аналогичном контексте, Майстер Экхарт говорит: «.. .in omni creato aliud est esse et ab alio, aliud essentia et non ab alio» [«... во всяком творении одно дело – бытие и „от иного“, другое – сущность и „не от иного“»]. 530 Exp. in ap., в Archives.., III., P. 340: .. .quod autem homo sit animal, corpus et substantia, a nullo prorsus habet, nisi a se ipso: aut enim non est homo, aut est animal, si est homo [. а то, что человек есть живое существо, тело и субстанция, он имеет, вообще говоря, не от чего иного, как от самого себя: ведь либо он не является человеком, либо есть живое существо, если является человеком]. |
| Альберт Великий (Albertus Magnus), Альберт фон Больштедт (1193–1280) – немецкий теолог, философ, ученый-естествоиспытатель. Родился в Швабии. Учился в Падуе. Преподавал в Париже, Кельне и др. городах. Имел множество учеников, среди которых – Фома Аквинский. Получил известность как комментатор Аристотеля, работы которого он интерпретировал с позиций католического богословия. Монах-доминиканец, Альберт стал в 1254 г. провинциалом этого ордена в Германии, а в 1260 г. епископом Регенсбурга. Вскоре, однако, Альберт добился от папы сложения с него епископского сана, решив посвятить себя всецело науке. В соч. «Сумма теологии» и «О причинах и о возникновении всеобщего» Альберт пытался создать единую систему католического богословия. Альберт неустанно боролся как против прогрессистских течений в схоластике (напр., у Сигера Брабантского, Давида Динанского и др.), так и против «еретического» прочтений Аристотеля. Альберт принадлежат многие труды по логике, этике, физике, естественнонаучные трактаты (ботаника, химия, механика). За энциклопедичность познаний Альберт получил от Католической Церкви титул «doctor universalis». Канонизирован в 1931 г. 482 Первым внешним признаком такого разложения мы, конечно, должны признать отделение государства от церкви, а внутренним его признаком – понижение политических и социальных идеалов. 489 [Johann von Hontheim (1701–1790), викарный епископ, напечатавший в 1763 г. знаменитое сочинение «De statu ecclesiae et legitima potestate romani pontificis», в котором выступил решительным противником папских притязаний]. 491 Индекс запрещенных книг (лат.). «Индекс запрещенных книг» – издававшийся Ватиканом в 1559–1966 гг. список произведений, чтение которых запрещалось верующим под угрозой отлучения от Церкви. Одна из форм борьбы Католической Церкви с антикатолическими движениями. В «Индекс» включались тысячи названий, среди которых находились произведения таких мыслителей, ученых, писателей, как, например, «Божественная комедия» Данте, «Декамерон» Боккаччо, книги О. Бальзака, Ж. П. Сартра, соч. Абеляра, Экхарта, Мальбранша, Спинозы, Канта, книга Д. Штрауса «Жизнь Иисуса» и мн. др.. С 1966 г. издание «Индекса» прекращено. |
| В понтификат М. в Чехии начались беспорядки, спровоцированные казнью Яна Гуса на Констанцском Соборе. 1 марта 1420 г. папа призвал верующих участвовать в крестовом походе против гуситов, к-рый закончился, впрочем, неудачей. 12 июля 1420 г. М. даровал отпущение грехов участникам буд. крестового похода под рук. имп. Сигизмунда I против турок, поручил архиепископам Майнца, Трира и Кёльна собирать деньги на это предприятие. В 1418 г. съезд раввинов, собравшихся в Форли, обратился к понтифику с просьбой отменить антииудейские законы, введенные в 1415 г. буллой «Etsi doctoribus gentium» антипапы Бенедикта XIII. 10 февр. 1422 г. М. подтвердил буллу «Sicut Judaeis» (ок. 1120) папы Римского Каллиста II , к-рая на условиях признания евреями «своего вечного рабства» гарантировала им защиту (в т. ч. от принуждения к принятию крещения), свободу совершения обрядов, сохранение собственности и проч. М. подтвердил разрешение евреям заниматься любой деятельностью, отдыхать во время иудейских праздников и работать во время христианских. Папа повторил запрет на насильственное крещение евр. детей и чтение враждебных евреям проповедей. В 1430 г. М. подтвердил освобождение евреев от ношения особых знаков, данное в 1402 г. папой Римским Бонифацием IX . В 1425 г. папа даровал герц. Жану IV Брабантскому право основать в Лувене (ныне Лёвен, Бельгия) ун-т (тогда он не имел богословского фак-та). В 1427 г. М. одобрил планы создания при ц. Сант-Аполлинаре в Риме коллегии для обучения бедных студентов (не была основана), поддерживал деятельность ун-тов в Перудже, Болонье, Турине, а за пределами Италии - в Монпелье, Нанте, Саламанке, Вальядолиде и др. Папа стремился подчеркнуть главенство Рима и возродить его величие, т. к. за годы церковной схизмы город пришел в запустение: на рим. форуме паслись коровы, развалины античных зданий служили источником материалов для построек. При М. впервые за 100 с лишним лет Рим стал постоянной резиденцией папской курии. Понтифик признал ряд учреждений, символизировавших самоуправление города, назначил начальника полиции и приступил к уничтожению разбойничьих притонов. Современные М. авторы говорят о сохранявшихся при нем в Риме спокойствии и безопасности. Подобные меры принимались и в др. городах Патримония св. Петра. |
|
|
