| святитель Лука (Войно-Ясенецкий) Дух, душа и тело Избранное житие Священномученики Алексий Смирнов, Димитрий Гливенко, Сергий Лебедев, Сергий Цветков, пресвитеры Советы психолога Часто у горюющего человека возникает ощущение «расслоения» сознания: кажется, что он одновременно и тот, кто испытывает боль, страдает от потери, и тот, кто наблюдает за тем, что происходит с ним же и вокруг. Это нормальная временная реакция на травму. Сознание «сбоит», пытаясь адаптироваться к новой реальности без усопшего близкого, с болью от потери. Не пугайтесь. Дайте себе время на восстановление. Стихотворение дня Велик Зиждитель наш Господь , Ломоносов Михаил День 24й Христианское учение о смерти Помимо употребления слова «смерть», в обычном, широко употребляемом значении, в Священном Писании употребляется выражение «смерть вторая» ( Откр.20:6 ). Что это такое? Под второй смертью в христианском богословии нередко понимается окончательное осуждение грешника на вечные муки. Молитвы дня Кафизма 22 Вопрос священнику Вопрос: Правда ли, что умершие в день Пасхи и на Светлой Седмице сразу попадают в рай? Ответ: Посмертная участь человека известна лишь Богу. Но совершенно очевидно, что она зависит исключительно от того, как жил человек, а не от даты смерти. Если человек жил как подобает христианину, совершал дела веры, любил Бога и ближнего, регулярно исповедовался и причащался, то Господь вполне может удостоить его Царства Небесного, в какой бы день тот не умер. Если же человек всей своей жизнью показывал, что противится Богу грехами и не кается в них, не исправляется, и умер без покаяния, то нет никакой разницы, когда это произошло, ибо вряд ли он станет наследником Царства Небесного. Цитата дня «…Многое облегчалось бы для нас в жизни, многое стало бы на свое место, если бы мы почаще представляли себе всю мимолетность нашей жизни, полную возможность для нас смерти хоть сегодня. Тогда сами собой ушли бы все мелкие горести и многие пустяки, нас занимающие, и большее место заняли бы вещи первостепенные…» священник Александр Ельчанинов Отрывки из дневника Избранное житие Священномученик Михаил Околович, пресвитер Советы психолога Не бойтесь показаться слабым или равнодушным. |
| Для того чтобы прибавить потом те две главки, которыми заканчивается 10-ая книга (с небольшим 5 стр. по изданию Швартца SS. 395–400), много времени не требовалось. – Посвящение Павлину стоит у Евсевия в самом начале книги (10, 1, 2) и написано, следовательно, может быть еще при Ликинии, когда Павлин несомненно был епископом тирским. Но я не вижу ничего невозможного и в том предположении, что, когда Евсевий закончил 10-ую книгу своей истории, Павлин был уже в Антиохии. Но Евсевий в виду этого не имел даже и особенной надобности изменять что-либо в начале этой книги. Ведь Павлин называется там просто ερτατ μοι, Παυλνε; кафедра же его не названа прямо. И, если современные Евсевию и Павлину читатели и без прямых указаний самого автора могли догадаться, что престарелый епископ тирский, которого Евсевий приветствует в своем панегирике при освящении тирского храма, и есть Павлин тирский, то эти же читатели знали хорошо и то, что Павлин в то время занимал уже не тирскую, а антиохийскую кафедру. Упоминать об этом не в частной истории тирской церкви и не в полемическом сочинении, а в общей истории церкви и при том же еще при жизни Павлина было даже не совсем удобно. Да к тому же у Евсевия кесарийского в 323–4 году для таких детальных изменений и добавлений в своей церковной истории, может быть, просто не оставалось и времени. Ведь на это время падает самый разгар арианского спора, в котором Евсевий принимал столь деятельное участие. Как решительный сторонник Ария он несомненно писал в его защиту и может быть не один раз Александру александрийскому и, вероятно, и ко многим другим епископам. А сколько времени должен был отнять у него созванный им палестинский собор? – Умолчать в церковной истории, раз она оставалась не вполне законченной в октябре 323 года, о таком событии первостепенной важности, как окончательная победа христианского императора Константина над последним из своих языческих противников – Ликинием, после 18 сентября 323 года для Евсевия было невозможно. Но переход бывшего тирского пресвитера Павлина из Тира в Антиохию ничего необычного и замечательного в то время не представлял, и умолчание о нем в церковной истории, посвященной самому же Павлину, было и не необходимо и даже излишне. |
| Если же на деле о Зиноне говорят нам только св. Епифаний и никейские списки, и следовательно самое существование его как епископа тирского в 314 году есть простая гипотеза, и гипотеза даже невероятная; то ван-Босху не мешало бы принять во внимание, что случаи назначения престарелым епископом епископов помощников, которые потом становились и их преемниками, были и вообще очень редким явлением в древней церкви, допускались лишь тогда, когда неспособность епископа к управлению церковью была для всех очевидным фактом. Простые потребности времени, требовавшие особенно бдительного надзора за паствою, едва ли могли быть к этому достаточным поводом. Никому не охота расставаться с властью, и в древности, как и теперь, вероятно бывали и такие епископы, у которых всеми делами правил не епископ-викарий, а просто «секретарь,» т. е. какой-нибудь любимый епископом пресвитер или диакон. Но уж совершенно исключительным явлением был бы предполагаемый ван-Босхом случай, что Зинон еще в 314 году выбрал себе помощника и будущего преемника, но прожил после этого minimum 11 лет, к 325 году успел настолько разочароваться в этом помощнике, что отстранил его, и сам явился в Никею; и, однако несмотря на это Павлин все-таки стал потом его преемником. – В Никее присутствовали несомненно и убеленные сединами старцы (таким был, например, сам Александр александрийский ) и епископы-исповедники, изувеченные в диоклитианово гонение. Но все это были епископы единственные в данном городе, не имевшие у себя помощников. А тот факт, что на никейский собор явилось всего 260–270 епископов, на деле же в то время их было гораздо больше, – доказывает, что к поездке в Никею никого не принуждали. Явились те, кто имел возможность. 37 Euseb. с. Marc. I, 4, 17, p. 434 (21): Eh’ γανακτν [Маркелл] τι Πανλνον μακριον πεκλεσεν [στριος], μο τε κακς Εσεβου πλιν μνημνευαν, οτω γρφει [слова Маркелла:] Συνηγορσαι γρ βουληθες τ τν πιστολν κακς γρψαντι Εσεβ [никомидийскому], πρτον μν ο διδασκαλικς ναπτξας φ’ τ δγμα τν πιστολν συνταξεν, ο γρ πρς τν κκλησαν οδ πρς τος γνοοντας γγνετο τ γρμμα λλ πρς τν μακριον Πаυλνον, μακριον ατν δι τοτο επν, τι τν ατν εχεν στερα δξαν. |
| – Этому предположению по-видимому противоречит тот факт, что в Contra Marcellum I, 4, 9 Евсевий пишет: (Маркелл) ο τν Αστρων μνον, λλα κα τν μγαν Εσβιον [никомидийского], ο τς πισκοπς πλεσται κα διαφανες παρχαι τε κα πλεις μεταποιθησαν, κακς γορεει κ. τ. λ. Евсевий кесарийский таким образом плетет здесь венок своему никомидийскому соименнику из того, в чем и Александр и Афанасий александрийские не без основания видели только его позор: доказательство его честолюбия, и в чем не решился подражать ему и сам кесарийский историк. Но читатель благоволит обратить внимание на то, что и здесь Евсевий кесарийский представляет дело таким образом, что Евсевий никомидийский не по честолюбию перебирался с кафедры на кафедру, а сами эти славные епархии – Никомидия и Константинополь – пожелали иметь его своим епископом [относительно Никомидии это, впрочем, не только возможно, но и вполне вероятно, так как Евсевий был учеником мученика Лукиана, пострадавшего в Никомидии]. Желали ли иметь Евсевия кесарийского своим епископом все антиохийцы, это – вопреки словам Константина в. в письме к собравшимся в Антиохии епископам – далеко не бесспорно, даже прямо невероятно. Во всяком случае пример «великого» Евсевия никомидийского не был законом для его ученого соименника. При том же на лицо был и другой пример – отрицательного – с евсевианской точки зрения – характера: низложенный Евстафий был тоже переведен в Антиохию из Верии. И Евсевий быть может не хотел подражать ему в этом. Я, впрочем, думаю, что истинною причиною отказа Евсевия кесарийского от антиохийской кафедры было не столько это желание соблюдать правило никейского собора, сколько другие причины житейского характера. Епископом кесарийским он был давно, и по-видимому в Кесарии им все были довольны: письмо Евсевия к кесарийцам доказывает, что они были настроены далеко не в духе никейского символа. С Кесариею у Евсевия были связаны самые дорогие воспоминания (пресвитер Памфил); там была его библиотека [cf. Duchesne II 3 , 165: Celui-ci (Eusèbe de Césarée) ne tenait guère a quitter, pour l’enfer d’Antioche, son évêché tranquille et sa commode bibliothèque]. |
| К вопросу о происхождении арианства Для вопроса, о происхождении арианства имеет первостепенную важность вопрос об отношении Ария к его учителю – антиохийскому пресвитеру и мученику Лукиану, основателю столь знаменитой впоследствии антиохийской школы. Что и сам Арий, и его виднейшие покровители, как Евсевий никомидийский, Феогний никейский, Марий халкидонский, Минофант ефесский, были действительно учениками св. Лукиана, это – факт, засвидетельствованный одинаково твердо, как самими арианами, так и их противниками. Сам Арий в письме к Евсевию никомидийскому, называет его своим «солукианистом» 1 , а Филосторгий перечисляет по именам и других учеников Лукиана 2 . С другой стороны сам Александр александрийский в письме к одноименному с ним епископу фессалоникскому, представлявшем по видимому только более полный экземпляр его τμος’а, разосланного раньше ко всем епископам, состоявшим, как и сам епископ александрийский, под владычеством Ликиния, прямо называет Лукиана учителем Ария и вместе с тем учеником («преемником» видимо по управлению богословской школой) Павла самосатского, и сообщает, что Лукиан оставался (после низложения Павла) долгое время вне общения с тремя (антиохийскими) епископами (Домном, Тимеем и Кириллом) 3 . Точно также и св. Епифаний 4 называет Лукиана учителем ариан, самих их «лукианистами», и в частности приписывает Лукиану известное арианское учение, что Сын Божий при воплощении принял одно только человеческое тело, место же души занимала сама его «божественная» природа. Но все эти исторические свидетельства, ставящие вне сомнения зависимость арианской догматической системы от учения Лукиана, не дают, однако, никакого основания судить о том, как далеко простиралась эта зависимость, какие из арианских положений принадлежат Лукиану, и какие представляют выводы из учения Лукиана, сделанные самим Арием. Тем не менее А. Гарнак находит, что и приведенных скудных данных совершенно достаточно для того, чтобы с полною уверенностью считать Лукиана «Арием до Ария» и отнести на его счет решительно все особенности арианской системы, так что на счет самого Ария не остается ничего. |
| Поэтому на православных ученых по видимому лежит долг защитить православие Лукиана. Так понимает свою задачу и проф. А. А. Спасский. Но в действительности, св. Лукиан не был еретиком-арианином уже потому одному, что умер за 14 лет до 1-го вселенского собора, когда вселенская церковь осудила арианство, как ересь, умер не только в мире с церковью, но и как мученик. Уже эта одна мученическая кончина искупила все его возможные догматические заблуждения. А потому нет надобности доказывать, что учение св. Лукиана о Сыне Божиим было совершенно согласно с Никейским символом и с арианством не имело ничего общего. Будет достаточно, если будет показано, что на Лукиане не лежит ответственности за все крайности арианской доктрины, возбудившей такой соблазн в церкви и волновавшей ее более полувека, что его учение было ближе к православию, чем чистое арианство. Но взгляд Гарнака не свободен от возражений с чисто исторической стороны. Если Лукиан был «Арием до Ария», то почему же его учение не вызвало никаких возражений при его жизни, почему ученики его видимо без всяких возражений занимают виднейшие епископские кафедры в Малой Азии, и сам Арий делается александрийским пресвитером и занимает эту должность при трех александрийских епископах? Что же побудило Александра вдруг изменит свое отношение к Арию, если не произошло никакой перемены если не в его основных воззрениях, то по крайней мере в его богословском языке, в терминологии? И был ли сам Арий мыслителем и писателем настолько неоригинальным, что не был в состоянии решительно ни в одном пункте пойти дальше своего учителя, сделать новый вывод из данных им посылок, развить яснее те или другие его положения. Конечно, Лукиан жил в такое время, когда христианам было не до богословских споров, но именно поэтому от него и трудно ожидать, чтобы он именно был творцом такой оригинальной и стройной в целом системы, как система Ария, во всех ее подробностях, так что на долю Ария не оставалось уже ничего. И конечно Арий не был и не мог быть по своему положению простого пресвитера действительно признанным вождем своей партии; но и сводить к нулю все его значение и в деле самого возникновения арианства нет решительно никаких оснований. |
| Об императоре они не говорят ни слова. Да и самый собор антиохийский состоялся в такое время, когда едва ли еще многие могли предвидеть, что обращение императора в христианство окажется в известном смысле роковым для церкви, что покровительство церкви скоро перейдет во вмешательство во внутренния дела церкви. Даже такой предвестник будущей церковной политики императоров, как письмо Константина к Александру и Арию, едва ли оценен был в то время с этой точки зрения. По всей вероятности, отцы антиохийского собора надеялись, что на «Великом и священном соборе в Анкире» вопрос о вере рассмотрен будет свободно и беспристрастно самими епископами без всякого вмешательства светской власти. Император даже и не предполагал присутствовать на этом соборе. И обращение собора с особым посланием в Рим не доказывает, что отцы собора хотели привлечь на свою сторону прежде всего императора. О влиянии на Константина в. тогдашнего римского епископа Сильвестра мы в сущности не имеем сведений. Отцов антиохийского собора Сильвестр интересовал не потому, что он был епископом столицы империи, а как епископ первой по значению кафедры в христианском мире, как преемник апостола Петра. Римские епископы играли выдающуюся роль в решении церковных вопросов уже во II–III вв., и обойтись без участия Рима в столь важном вопросе, как поднятый Арием вопрос о Божестве Сына Божия, казалось просто невозможным, и не даром конечно Сильвестру писал и сам Александр александрийский . Но обращение собора с особым посланием – подле римского епископа – еще и к епископу или даже пресвитеру только еще намеченной, но пока еще не существующей новой столицы, не имевшей пока значения и митрополии провинции, к епископу кафедры, не претендовавшей в то время и на апостольское происхождение, представляется более, чем странным. И наоборот, вполне естественным представляется обращение к епископу второй по значению на всем западе апостольской кафедры фессалоникской. – Если отцы собора при этом, быть может, надеялись, что эти влиятельные епископы запада сумеют убедить и императора в полной правоте Александра александрийского и опасности заблуждения Ария, то эта цель послания была для них только побочная; важнее же всего было для них иметь на своей стороне самих этих выдающихся западных епископов, за которыми, как они вполне основательно могли надеяться, последуют и все остальные епископы запада. |
| Возможны однако и некоторые возражения против этой гипотезы или – по меньшей мере – против аргументациии ее у А. И. Бриллиантова . Напр., косвенное подтверждение своей догадки А. И. Бриллиантов склонен видеть в сообщении Созомена, повторяемом вслед за ним [Феофаном,] Никитою Хониатом и Никифором Каллистом, будто Осий послан был Константином не только в Александрию для улажения догматического спора, но и на восток (в Сирию) для устранения разногласия по вопросу о праздновании пасхи 85 . Признаюсь, я в этом одиноком [одиноком – так как позднейшие авторы, сами зависящее от Созомена, в счет не идут] сообщении Созомена 86 , подобно Швартцу [?] 87 и Шоо 88 , склонен видеть только неудачную комбинацию сообщений Евсевия 89 или даже Сократа 90 о путешествии Осия в Александрию с письмом Константина к Александру и Арию и о том, что другим поводом для созвания никейского собора (помимо возникшего в Александрии догматического спора) были разногласия на востоке по вопросу о пасхе. – Против достоверности рассказа Созомена в данном месте говорит уже тот факт, что он ошибочно различает посольство Осия от посылки Константином письма к Александру и Арию; тогда как, по ясным словам Евсевия, письмо это отправлено было в Александрию именно с Осием. Происхождение данного известия у Созомена на освовании только Евсевия или – вероятнее – Сократа легко объясняется, если предположить, что он писал не всегда с источниками под рукою, но иногда и по памяти. Рассказ Евсевия, повторяемый и Сократом, что для улажения спора между Александром и Арием Константин посылал в Александрию Осия кордубского, и что после того, как это посольство Осия не увенчалось желанным успехом, не примирило Александра с его пресвитером, император созвал никейский собор, который должен был решить как спорный догматический вопрос, так и волновавший восточные церкви вопрос о пасхе, скомбинировался в памяти Созомена таким образом, что и посольство Осия имело задачею уладить оба эти вопроса, и потому он ездил не только в Александрию, но и на восток. |
| Но Сократ и Созомен , рассказывая о смерти Александра константинопольского, которую они ставят после смерти императора Константина II, в 338–339 г., говорят, что он провел в епископстве 23 года. По этой хронологии выходит, что он сделался епископом в 315–316 году 34 . Никифор Каллист, комбинируя очевидно сообщения 1) Сократа – Созомена и 2) Геласия, с одной стороны называет Александра епископом в самом начале арианского спора, а с другой сообщает о Митрофане, что при нем основан был Константинополь, и что на соборе в Никее он не присутствовал по болезни 35 . Доказательство, что Александр константинопольский присутствовал на соборе в Никее, Зееберг склонен видеть в приводимых у Созомена словах самого Александра, хотя не отрицает и той возможности, что Александр говорит тут не о себе, а об евсевианах 36 . В 1-м случае – думает Зееберг – отсутствие имени Александра в никейских подписях объясняется, быть может, тем, что он хотя и присутствовал в Никее, но еще не был епископом, и показанию Геласия нужно отдать предпочтение пред показаниями Сократа и Созомена ; во 2-м – он по каким-нибудь причинам не был в Никее, но мог тем не менее сделаться епископом около 316 года 37 . Пытаясь решить вопрос о времени, когда Александр константинопольский сделался епископом, Зееберг упускает из вида, что нам неизвестно в сущности и время его кончины. Показание Сократа и Созомена, что Александр умер уже при Константии, находит себе сильный противовес в сообщении восточных отцов сердикского собора 342 года, что преемник Александра – Павел константинопольский присутствовал при низложении Афанасия в., т. е. по-видимому (так думает Швартц) на тирском соборе 335 года 38 . А из слов самого Афанасия в. 39 Э. Швартц делает вывод, что Павел был уже епископом (а Македоний – пресвитером) еще в 332 году, когда Афанасий в. был в Константинополе при дворе Константина 40 . Если согласиться с этим выводом, то происхождение более поздней даты кончины Александра и хиротонии Павла у Сократа и Созомена можно объяснять тем, что эти историки ошибочно приняли последовавшее по смерти Константина в. по указу Константина II возвращение св. Павла – вместе с Афанасием в. и другими епископами – из ссылки за его первое вступление на константинопольскую кафедру. |
| В этих трех епископах Арий, следовательно, не встретил никакой поддержки. Св. Александр обращался к Филогонию с особым посланием 154 и под его τμος " ом стоит подпись: «Филогоний, епископ католической церкви Антиохии, сильно восхваляя (μεγλα παινν) веру, яже в томосе владыки моего и единодушного Александра, и соглашаясь с нею и с исповеданием священного чина единодушных, подписал» 155 . Павлин тирский сначала, повидимому, колебался и не высказывался решительно ни за, ни против Ария, тогда как его друг Евсевий кесарийский уже писал за Ария самому Александру. Поэтому главный покровитель Ария, его «солукианист» Евсевий никомидийский, нашел нужным написать особое письмо к Павлину, побуждая его прекратить молчание и написать Александру. Эту просьбу Евсевия Павлин, повидимому, и исполнил, хотя Александр, вопреки ожиданиям Евсевия, не послушался и «такого мужа», как Павлин. Это, впрочем, и понятно, так как Павлин высказывался совершенно в арианском духе 156 . А когда все старания друзей Ария помирит с ним Александра не увенчались успехом, Арий обратился к Павлину тирскому, Евсевию кесарийскому и Патрофилу скифопольскому с просьбою, чтобы ему и его сообщникам вместе с подчиненным им народом дозволено было совершать церковные собрания. И эти епископы, собравшись на собор в Палестине (в Кесарии?), удовлетворили эту просьбу Ария, разрешив ему и его последователям собираться, как и прежде, но быть в подчинении у Александра и всегда молиться о том, чтобы удостоиться мира и общения с ним 157 . Таким образом в начале арианского спора Антиохия стала на сторону св. Александра, Тир оказался на стороне Ария. Но вскоре затем ненадолго им пришлось обменяться ролями. 20 декабря, вероятно 323 г., Филогоний умер 158 . Тогда антиохийцы ς oκεov γαθν перевели к себе в качестве епископа своего бывшего пресвитера Павлина тирского – человека совсем противоположного направления, чем Филогоний. И это вполне понятно. Известно, что, когда император Константин в. в первый раз услышал об арианском споре, он стоял под сильным влиянием двух Евсевиев и совершенно в их духе написал и свое письмо к Александру и Арию 159 , отправленное с Осием кордубским. |
|
|
