| В самом конце жизни Кохановская горячо вступилась за попранную истину Писания. Её гневное письмо графу Л.Н. Толстому полемизирует с яснополянским критиком непреложных истин православного учения, против развращающих ересей. Публицистика Кохановской пока ещё ждёт анализа историков литературы и современных богословов. Биобиблиографические сведения о жизни и деятельности великой труженицы словесности и патриотки уже начинают вновь появляться после вынужденного перерыва. И надо надеяться, что даровитое слово искреннего сердца найдёт своих вдумчивых читателей в наше непростое время. Возможно, делу возвращения забытого имени послужит и эта библиографическая сводка, представленная нами в «Литературоведческом журнале» 45, 2019 г.). Ещё более «отодвинут» от нынешней читающей публики коренной русский беллетрист Евгений Львович Марков (1835 - 1903). Крохи из его огромного художественного наследия всё же начинают пробиваться к свету. Пристальное прочтение его краеведческих очерков уже уверенно заявлено в разных краях страны. Обострился интерес и к его исследовательским путешествиям в другие земли, начиная с Крыма, Кавказа, и завершая Святой Землёй, Египтом, Грецией, Средней Азией и Скандинавскими странами. Обо всём этом писатель оставил интересные, полные подробностей дневники. Впрочем, никогда и нигде Евгений Львович не забывал свою родную страну. К тому же он создал цикл краеведческих очерков, посвящённых Воронежской и соседним с нею губерниям. Его художественные описания волжских городов так живо представлены, что, кажется, не потускнели со временем. Вообще на письме и в созданных им графических зарисовках Евгений Марков проявил себя как этнограф и историк-исследователь необыкновенно ярко и полно. Библиографические разыскания напомнят читателям о жизненном пути и литературном облике этого публициста, весьма ценимого его современниками («Литературоведческий журнал» 46, 2019 г.). Окинуть взглядом ландшафт родной литературы непросто, так он обширен именами и явлениями. И лишь библиографам, изучающим источники текстов и собирающим биографические материалы, удаётся узнать факты о жизни и деятельности того или иного литератора. Такой критико-биографический подход достовернее представит творчество писателя в событиях его эпохи, выявит его стилистические особенности, пришедшие на смену стареющих вкусов. |
| Будучи не только одним из крупнейших учёных, внёсшим большой вклад в научное византиноведение, но и блестящим стилистом, Диль оставил несколько книг, которые известны широкому кругу читателей как прекрасные образцы художественной литературы. К этому разряду работ Диля в первую очередь должны быть отнесены появившиеся в 1906–1908 гг. «Figures byzantines», известные русским читателям по нескольким переводам («Византийские портреты»). Вся византийская история представлена здесь в виде серии блестящих биографических очерков византийских императоров и императриц, людей из различных слоев византийского общества, очерков, посвящённых описанию придворного быта, жизни византийского города, византийского феодального поместья. Диль был не только историком, но и выдающимся искусствоведом. В списке его трудов мы встречаем ряд работ, посвящённых отдельным вопросам истории византийского искусства. Вышедший в двух изданиях (в 1910 г. и в 1926 г.) «Manuel de l " art byzantin» даёт тщательный обзор памятников византийского искусства. Диль был организатором многих коллективных работ по истории Византии. Его заслугой является также организация университетского преподавания истории Византии. В 1899 г. впервые была учреждена кафедра византиноведения в Парижском университете, и Диль впервые начал читать в Сорбонне курс истории Византии. Научные заслуги Диля получили всеобщее признание. За свою работу о Юстиниане он ещё в 1901 г. был избран членом-корреспондентом, а в 1910 г. – действительным членом Французской Академии. В 1925 г., по представлению главы русского византиноведения академика Ф. И. Успенского, Академия Наук СССР избрала его своим членом-корреспондентом. Диль был действительным и почётным членом многих иностранных академий и научных обществ, постоянно принимал участие в международных конгрессах византинистов, неизменно возглавляя французскую делегацию. Многолетняя исследовательская и педагогическая работа Диля позволила ему приступить к созданию обобщающих трудов по истории Византии. |
| 251 «Открытое письмо» Стивенсона — имеется в виду письмо Р. Л. Стивенсона от 12 февраля 1890 г. пресвитерианскому священнику Чарлзу Хайду, которое 12 марта того же года было отпечатано в виде брошюры в Австралии под заголовком «Отец Дамьен: открытое письмо преподобному доктору Хайду в Гонолулу от Роберта Льюиса Стивенсона». Впоследствии неоднократно переиздавалось. В письме Стивенсон защищает честь католического миссионера Дамьена (Жозеф Девестер, 1840–1889), который в 1866 г. приехал в лепрозорий одного из островов Полинезии в качестве духовника. В 1884 г. заразился проказой, отчего и умер пять лет спустя. Вскоре после его смерти священник Ч. Хайд стал распространять о покойном клеветнические слухи, вследствие чего было приостановлено сооружение памятника отцу Дамьену в Гонолулу. В поисках героя. Два африканских дневника Книга вышла в 1961 году. Фрагменты из второй части публиковались в журнале «Вопросы литературы» (1965, в переводе Е. Гусевой. 290 Грин, Жюльен (наст. имя: Джулиан Грин, род. в 1900 г.) — американский прозаик, родился и получил образование во Франции, пишет на французском языке. «Дневники» выходили отдельными частями в 1928–1939 гг. 305 Грейс, Уильям Гилберт (1848–1915) — английский спортсмен, игрок в крикет, автор книги мемуаров. Хаксли, Олдос Леонард (1894–1963) — английский прозаик, поэт, драматург, философ, автор известных философско–утопических произведений («Дивный новый мир», «Остров»). 311 Эллингем, Марджори Луиза (1904–1966) — английская писательница, автор приключенческих и детективных романов. «Тигр в дыму» опубликован в 1956 г. 312 «Плаванье „Ноны " » — книга путевых очерков (1925) X. Беллока. 322 «Дорога в Рим» — книга путевых очерков (1902) X. Беллока. 324 Огг, Дэвид (1887–1965) — английский историк, преподавал в различных университетах Англии и США, автор многих трудов по истории Англии. Грин путает названия разных монографий Д. Огга: «Европа в XVII веке» (1925), «Англия во времена правления Карла II» (1934) и «Англия во времена правления Якова II и Вильгельма III» (1955). |
| Святоотеческое наследие Авторы: Карташев, Антон Владимирович Если вам хоть сколько-нибудь интересна история Русской Церкви, вы обязаны прочитать «Очерки по истории Русской Церкви» Карташева. Безусловно, «Очерки» — классика историографии. Они предполагают уже некоторое общее знакомство с историей РЦ. Если вам хоть сколько-нибудь интересна история Русской Церкви, вы обязаны прочитать «Очерки по истории Русской Церкви» Карташева. Безусловно, «Очерки» — классика историографии. Они предполагают уже некоторое общее знакомство с историей Русской Церкви: это не учебник, не общее руководство. Задача «Очерков по истории Русской Церкви» Карташева — выявить основные вехи истории Русской Церкви, «узлы» как бы выразился Солженицын — самые спорные, или самые важные (скажем так — «самые интересные») события или темы этой истории. Во втором томе «Очерков по истории Русской Церкви» Карташев освещает период от учреждения патриаршества до XVIII в. включительно. О характере своей книги Карташев пишет: «Предлагаемые “Очерки по истории Русской Церкви” есть именно очерки, а не полный свод материалов, не полная система Истории Русской Церкви, не справочная книга. Это обзор главных сторон в историческом развитии русской церкви, для составления читателем оценочного суждения о выполняемой русской церковью ее миссионерской роли в истории России, в истории всего Православия и в конечном счете во всемирной истории. Очерки эти не ставили и не ставят своей задачей снабдить читателей элементарными сведениями по истории русской церкви Очерки стремятся, путем вовлечения читателя в проблематику характерных моментов и явлений в исторической жизни русской церкви, способствовать живому чувствованию ее переживаний, ее судеб, любовному пониманию ее слабостей, изнеможений, преткновений, но и ее долготерпеливого, христианизующего подвига и ее медленных, тихих, смиренновеличественных, святых и славных достижений». Категории Категории Группа Вконтакте 0.4, " far fa-star " : star.floatValue < 0.4, " fas fa-star " : star.floatValue > " > 4.54 0.4, " far fa-star " : star.floatValue < 0.4, " fas fa-star " : star.floatValue > " > 3.54 0.4, " far fa-star " : star.floatValue < 0.4, " fas fa-star " : star.floatValue > " > 2.54 0.4, " far fa-star " : star.floatValue < 0.4, " fas fa-star " : star.floatValue > " > 1.54 0.4, " far fa-star " : star.floatValue < 0.4, " fas fa-star " : star.floatValue > " > 0.54 4.54 24 голосов |
| Материал источников по этому периоду настолько велик, что проработать его весь заново за время, которым располагал автор для написания данного тома, не представилось возможным, не говоря уж о том, что многие публикации источников отсутствуют в наших библиотеках, а получение копий или микрофильмов рукописей в наших условиях нереально. Поэтому я особенно благодарен своим товарищам по работе, которые делились со мной отсутствующими в библиотеках изданиями и помогали получать микрофильмы некоторых рукописей. Серьезные исследования этого периода начались на рубеже XIX и XX вв., когда с перерывом в один год появились две монографии Ю.Велльхаузена, посвященные религиозно-политической борьбе в раннем Халифате и истории Умаййадского Халифата 7 . Они стали классикой, и даже сейчас, на исходе века, исследования, посвященные этому периоду, не обходятся без ссылок на них. Цикл очерков, посвященных истории первых Умаййадов, написанный А.Лямменсом в 1906–1927 гг., значительно дополнил живыми деталями картину этого периода по сравнению с работами Ю.Велльхаузена 8 , хотя живость и эмоциональность этих очерков нередко приводила автора к неадекватному истолкованию сведений письменных источников, что порой усугубляется проскальзывающей враждебностью к исламу. В двадцатые годы вышли последние три тома «Анналов ислама » Л.Каэтани, посвященные тому же времени. Как ни странно, эти тома не оказали такого влияния на изучение эпохи My'abuu, какого можно было ожидать, и не обесценили своим появлением менее объемистые работы Ю.Велльхаузена и А.Лямменса. Период гражданских войн, положивший начало идеологическому расколу ислама , не мог остаться без живого интереса к нему зарождавшейся в начале XX в. современной арабской историографии. Для арабской интеллигенции, светской и духовной, споры о роли Али и My'abuu, о «праведных» халифах и Умаййа-дах были не проявлением академического интереса к исторической проблеме, а животрепещущей темой, связанной с раздумьями о судьбах арабской нации и путях ее развития в новых условиях. Многочисленные работы арабских ученых, посвященные этому периоду, мало что добавившие к анализу источников, проделанному европейскими исследователями, имели большое значение для развития арабской общественной мысли 9 . |
| В конце главы изложен чин погребения патмосских иноков. Последняя глава – VI-я имеет своим предметом нравы и обычаи обитателей Патмоса. Понятно, что в короткое время пребывания своего на Патмосе автор не мог достаточно ознакомиться с этим предметом и изложить его главным образом по брошюре Маландраки «Ηϑη κα ϑιμα ν Πτμω. ϑην. 1890 τ. Очерк очень живой и составлен, очевидно, под влиянием непосредственных наблюдений и впечатлений лица, близко знакомого с бытом и нравами патмосцев. В дополнении и поправках (стр. 283–309) автор автор сообщает несколько ценных материалов, относящихся к истории патмосской академии и заимствованных им, уже после составления Патмосских очерков, из библиотеки иерусалимского подворья в Константинополе. Здесь он проводит письма патмосских дидаскалов Макария, Герасима и др., из которых становятся известными имена благодетелей патмосской академии; – патриаршую грамоту (сообщена г.Диамантопуло) об открытии академии и утверждении ее дидаскалов, исправляет ошибки, допущенные при составлении очерков (стр. 293–294; 302–303), приводит письмо Макария, основателя патмосской академии, к иерусалимскому патриарху Метелию, касающееся открытия школы в Иерусалиме, куда назначен был первым дидаскалом ученик Макария Иаков Анастасьевич, и оканчивает замечаниями об изданном Дилем (Byzant. Zeitschr. I, 3–4) инвентаре патмосской скевофилакии и библиотеки 1201 г. и о так называемом ктиторском диптихе, описанном Маврояни (Βυξαντιν τχνη) со слов А. Саккелиона. В целом Патомсские очерки представляют собой труд разнообразный и любопытный со стороны содержания, хотя и не с одинаковой полнотой обработанный во всех своих частях. Автор старался обнять все стороны предмета, все изучить, все объяснить; но достиг это только отчасти: многие наблюдения скомбинированы механически, многое осталось необъяснимым по недостатку наличных материалов, иное опущено по недостатку времени. Тем не менее, так как автор дает нам в своем труде не мало новых материалов, весьма ценных для православной науки и обнаруживает как замечательную энергию в достижении научных целей, так и весьма солидный навык в ученой обработке сырого материала, то и нужно признать Патмосские очерки ценным приобретением для русской науки; а потому было бы справедливо поощрить автора присуждением ему половинной премии высокопреосвященного митрополита Макария в размере 1000 рублей. Читать далее Источник: Покровский Н.В. К истории острова Патмоса//Христианское чтение. 1896. 9-10. С. 406-416. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| " «Ревнители благочестия» – исторический портрет крупным планом " - Д. Ю. Кривцов Изучение русской духовно-религиозной жизни XVII столетия обогатилось новым интересным и важным исследованием. В результате творческого сотрудничества А. С. Лаврова и А. В. Морохина свет увидела книга очерков о церковной и литературной деятельности «ревнителей благочестия» . Авторы этого исследования постарались отойти от господствовавшей в предшествующей историографии тенденции рассматривать движение «ревнителей благочестия» (или «боголюбцев») лишь как прелюдию к началу старообрядческого раскола в Русской Православной Церкви. Они представляют боголюбческое движение в качестве самостоятельного и самодостаточного этапа духовного развития русского общества второй четверти XVII в. со своей собственной идеологической проблематикой, принципиально отличной от споров вокруг литургических реформ патриарха Никона, начавшихся в 1653 г. Такое же стремление выявить и подчеркнуть исторически обусловленную оригинальность распространяется авторами рассматриваемой книги и на иные аспекты движения «ревнителей благочестия»: внутренние связи между участниками движения; их позиционирование по отношению к государственной политике 1630 – начала 1650-х гг.; отношение «боголюбцев» к книжной справе дониконовского времени; характер и методы борьбы с народными «суевериями» (скоморошеством, буйным и неблагочинным публичным поведением и т.п.); вовлеченность «ревнителей благочестия» в городские восстания на рубеже 40–50-х гг. XVII в. Маркером этого поиска оригинальности является последний раздел исследования – «Вместо заключения. Fratres et sorores», в котором проводится типологическое сопоставление русских «ревнителей благочестия» с широким кругом европейских духовно-религиозных течений раннего Нового времени. Сходства в определенных аспектах деятельности русских и западноевропейских религиозных реформаторов отмечается немало, но общей структурно-типологической модели для них так и не находится. Принципиальная установка А. С. Лаврова и А. В. Морохина на изображение «ревнителей благочестия» – в максимально детализированной конкретике их многосторонней деятельности – потребовала от авторов использования «крупного исторического плана», вследствие чего их исследование в жанровом отношении вылилось в совокупность десяти относительно самостоятельных очерков. Собранные вместе в качестве глав рассматриваемой книги эти очерки позволяют достигнуть определенного интегрального результата – читатель получает представление и о внешней истории боголюбческого движения, и о широком спектре его внутренней проблематики и связей с внешним общерусским социокультурным контекстом. |
| Знаковая книга христианского (или вообще гуманитарного) возрождения в СССР 70-х гг. Многие и многие люди прикоснулись к сокровищам православия через эту книгу, многие пришли к вере. Это объяснимо двумя факторами. С одной стороны, «Поэтика ранневизантийской литературы» — образцовая монография по культурологии, одна из вершин гуманитаристики того времени (притом, что тогда был блестящий взлет гуманитарных наук). С другой стороны, «Поэтика ранневизантийской литературы» (что типично для Аверинцева) в стиле культурологического исследования великолепно, ярко и глубоко передает мысль Святых Отцов (ведь, собственно, «ранневизантийская литература» в большей своей части и есть литература Святых Отцов), красоту и глубину православной веры. Это открытие святоотеческой письменности нельзя было не заметить на фоне советской действительности, выдохшегося «научного» атеизма. «Поэтику ранневизантийской литературы» составил ряд очерков, каждый из которых посвящен тому или иному принципу ранневизантийской поэтики. Широту «Поэтики ранневизантийской литературы» частично, может быть, покажут название этих очерков: «Бытие как совершенство — Красота как бытие», «Унижение и достоинство Человека», «Порядок космоса и порядок истории», «Знак, знамя, знамение», «Мир как загадка и разгадка», «Мир как школа», «Слово и книга», «Согласие в несогласии», «Рождение рифмы из духа греческой диалектики». Группа Вконтакте Facebook группа Поэтика ранневизантийской литературы Сергей Сергеевич Аверинцев — выдающимся русский ученый; автор работ по истории позднеантичной и средневековой литературы, по истории богословской и философской мысли; переводчик, критик и публицист. Значение его исследований не ограничивается рамками литературоведення и истории культуры. Настоящий том составили статьи С. С. Аверинцева разных лет, посвященные византийской литературе. Предание.ру - самый крупный православный мультимедийный архив в Рунете: лекции, выступления, фильмы, аудиокниги и книги для чтения на электронных устройствах; в свободном доступе, для всех. |
| Голсуорси и Тургенев Английский прозаик и драматург Джон Голсуорси (1867–1933) был увлеченным поклонником русской литературы: «Великие русские писатели, доставившие мне столько наслаждения, велики превыше всего своей правдивостью… Ваши писатели внесли в художественную литературу прямоту в изображении увиденного, искренность, удивительную для всех западных стран… Это одно из проявлений вашей способности глубоко окунаться в море опыта и переживаний, самозабвенно и страстно отдаваться поискам правды». Автор «Саги о Форсайтах» и лауреат Нобелевской премии по литературе (1932) зачитывался «Анной Карениной» Толстого, произведениями Куприна, Чехова. Однако наиболее близким ему из русских авторов оказался Иван Тургенев. Писатель Форд Мэдокс однажды заметил: «Я сто раз спрашивал себя, если бы не было Тургенева, что стало бы с Голсуорси? Каким бы он был?» И действительно, во многих текстах Голсуорси заметно влияние русского прозаика, а сам британский автор прямо заявлял, что он чувствует глубокое духовное, почти иррациональное родство с автором «Записок охотника». История создания и публикация Иллюстрация к рассказу «Хорь и Калиныч» из цикла «Записки охотника». Пётр Соколов, 1890-е «Записки охотника» — это первое значительное произведение Ивана Тургенева. «Записки…» печатались в 1847–1851 годах в журнале «Современник», а через год вышли отдельным изданием. Первый рассказ «Записок…» — «Хорь и Калиныч» — сразу же принес автору литературную известность. Успех превзошел все ожидания и побудил Тургенева к созданию целой книги. «Записки охотника» состоят из 25 очерков. Известно еще о 17 замыслах Тургенева, относящихся к циклу, которые по разным причинам остались неосуществленными. О чем произведение? Тургеневские «Записки охотника» — это серия очерков. Главный герой — странствующий помещик-охотник средних лет — в своих записях рассказывает разные истории о жизни и нравах людей, с которыми он встречается и общается. Действие рассказов происходит в южной полосе России, на стыке Орловской и Тульской губерний в начале XIX века. Повествование сужается до конкретных уездов (Мценского, Жиздринского) и деревень. Автор записок знакомит читателя с деревенским колоритом, упоминает реальные географические названия (Лебедянь, Красивая Меча, Льгов, Бежин луг и т. д.). Однако выбранная Тургеневым конкретная местность — это сосредоточение красоты всей русской природы и уклада жизни всего русского народа. Читатель вместе с рассказчиком-охотником проходит путь от дома Хоря в самом первом очерке до описания безграничного, бескрайнего царства природы в финальном очерке «Лес и степь». |
| «Пришвин утверждал, – пишет исследователь, – что „Черный Араб“ представляет собой лишь сохранившуюся часть большого произведения. Остальной рукописный материал сгорел во время пожара. В домашнем архиве М. М. Пришвина есть тетрадь в клеенчатом переплете, на первой странице тетради рукой М. М. Пришвина сделана надпись: „Черный Араб“, но это не черновик произведения, а дневники, которые содержат непосредственные путевые наблюдения и впечатления. Дневники позволяют судить о том, каким громадным материалом располагал Пришвин. Легенды, предания, бытовые эпизоды, размышления дают представление об интересах писателя…» (С. Б. Зархин. «Адам и Ева» и «Черный Араб». – В сб.: «М. М. Пришвин о литературе». Пермь, 1958, с. 47). О «Черном Арабе» восторженно отзывался Горький: «Вот как надо писать путевое, мимо идущее» (М. Горький. Собр. соч. в 30-ти томах, т. 29. Гослитиздат, М., 1955, с. 140). В письмах М. Иорданскому (1910 г.), А. Амфитеатрову (1911 г.), П. Романову (без даты) Горький советует им прочитать «Черного Араба», восхищается поэзией очерков, называя повесть «чудесной вещью». Судя по ответному письму Пришвина, Горький написал об успехе очерков и автору: «Плясал, пишете Вы, когда прочел „Черного Араба“, а вот у меня дома, как прочли Ваше письмо, стали меня качать» («Горький и советские писатели. Неизданная переписка». М., АН СССР, 1963, с. 321). Сам Пришвин отмечал позднее: «„Черный Араб“ свободный и, осмелимся сказать, праздничный… Моя поэзия есть акт моей дружбы с человеком, и в ней мое поведение: пишу – значит, люблю» (Собр. соч. 1956–1957, т. 2, с. 801–802). Печатается по изданию Избранные произведения, т. 2. Мекка – священный город мусульман. Кааба – главный мусульманский храм в Мекке. Славны бубны Очерки впервые опубликованы в журнале «Заветы», 1913, (под названием «Трагикомедия»), В первом издании начинались главой «Коктебельские камешки», в последующих изданиях эта часть публиковалась без названия. Произведение было посвящено поездке писателя в Крым, к знакомому петербуржцу. «Лицо края» вырастает, как обычно у Пришвина, из замечаний, диалогов, описаний путешественника, как бы заново открывающего экзотический мир Крыма; повествование сочетает точность изображения с поэтической выразительностью рассказа. |
|
|
