| Изд. и лит.: Goar. Euchologion. P. 47-134; Ловягин Е. И. (вступ. ст. и пер.). Литургия св. Иоанна Златоустого//СДЛ. 1874. Вып. 2. С. 109-132; Филарет (Захарович), иером. Чин литургии св. Иоанна Златоустого по изложению старопечатных, новоисправленного и древлеписьменных Служебников. М., 1876; Probst F. Die antiochenische Messe nach den Schriften des heiligen Johannes Chrysostomos dargestellt//ZKTh. 1883. Bd. 7. S. 250-303; Swainson C. A. The Greek Liturgies: Chiefly from original authorities. Camb., 1884. P. V-XXXVI, 88-94, 100-148; Красносельцев Н. Ф. Материалы для истории чинопоследования литургии св. Иоанна Златоуста//ПС. 1889. Прил. С. 1-32; Т. 2. С. 33-114; 1896. Т. 1. С. 1-8; Муретов С. Д. Исторический обзор чинопоследования проскомидии до «Устава литургии» К-польского патр. Филофея: Опыт ист.-литург. исслед. М., 1895; Кириллов А. А. Догматическое учение о таинстве Евхаристии в творениях св. Иоанна Златоуста//ХЧ. 1896. Вып. 1/2. C. 26-52; Вып. 5/6. С. 545-572; Brightman F. E. Liturgies Eastern and Western: Being the Texts Original or Transl. of the Principal Liturgies of the Church. Oxf., 1896. Vol. 1: Eastern Liturgies. P. LXXXI-XCVI, 309-344, 353-399; N ä gle A. Die Eucharistielehre des heiligen Johannes Chrysostomus, des Doctor Eucharistiae. Freiburg i. Br., 1900; Пономарев П. П. Учение св. Иоанна Златоустого об Евхаристии//ПС. 1904. Т. 1. 4. С. 510-528; 5. С. 654-673; Aucher G. La versione armena della Liturgia di S. Giovanni Crisostomo//ΧΡΥΣΟΣΤΟΜΙΚΑ: Studi e ricerche intorno a S. Giovanni Crisostomo: A cura del comitato per il XVo centenario della sua morte, 407-1907. R., 1908. P. 359-403; Bacha C. Notions générales sur les versions arabes de la liturgie de S. Jean Chrysostome suivies d " une ancienne version inédite//Ibid. P. 405-471; Baumstark A. Die Chrysostomosliturgie und die syrische Liturgie des Nestorios//Ibid. P. 771-857; idem. Die konstanlinopolitanisclie Messliturgie vor dem IX. Jh.: Übersichtliche Zusammenstellung des wichtigsten Quellenmaterials. |
| Русский перевод XIX в. в разных случаях дается разный, хотя предмет речи Златоуста один и тот же. Если в предыдущем случае πρνοια (pronoia) переведена как «забота», то здесь мы видим «предусмотрительность», а выше (ПСТ 3, 1, 337 и 339) мы видели перевод «промышление». «Промышление» включает в себя «заботу», но забота может быть «просто заботой», просто тем, что ребенок не брошен. Златоуст же говорит об особой заботе, о первостепенном деле всей жизни отца, включающем в себя «образование и упорядочивание» детей, связанном со «спасением души» ребенка . Поэтому, на наш взгляд, слово «промышление» (использованное в более древних переводах на русский/церковно-славянский) может быть более точным переводом Πρνοια (pronoia) в «педагогических» текстах святителя, чем «забота» или «предусмотрительность». Перевод πρνοια (pronoia) как «промышление» важен также, на наш взгляд, и как отсылка в современном русском языке к теме Божественного Промысла, к теме, которая «включается» и самим Златоустом в понятие πρνοια. Так, в этих же Беседах на послание к Ефесянам, в главе, предшествующей «педагогическим» и «семейным» беседам, Златоуст говорит о πρνοια (pronoia) применительно к Богу . Бог, по словам самого пастыря, «промышляет и печется о нас» — προνον μν κα κηδμενος ( In Matthaeum, IX, PG 57, 179; ПСТ 7, 1, 93). Святитель здесь по отношению к Божественной заботе употребляет те же слова, что и по отношению к отцовской (см. также и в других местах — In Matthaeum XXI PG 57, 301, line 43). Но современный русский перевод то, что относится к Богу, называет промыслом, а то же самое слово, но отнесенное Златоустом к отцу, переводит как забота, и только изредка — промысл. При этом в подавляющем большинстве случаев (по TLG Word Index) πρνοια(pronoia) отнесена Златоустом все-таки именно к божественному Промыслу о человеке, само понятие — к определенному философско-богословскому контексту; и поэтому употребление им πρνοια(pronoia) в педагогическом контексте заслуживает, на наш взгляд, особенного внимания к данному слову. |
| Эти мысли, прекрасно выраженные св. Златоустом, должны побудить всех христиан особенно дорожить в женщине этими качествами и беречь ее от тлетворного дыхания мирской жизни в сокровенном святилище семейного очага. И если муж и жена будут оказывать друг другу содействие в прохождении трудного жизненного пути, то их «ничто в настоящей жизни не может слишком опечаливать, ничто не может нарушать их мирного счастья» 329 . В толковании святителем Златоустом библейского повествования о происхождении первых людей также заметно выделяется мысль о взаимной помощи супругов на жизненном пути как цели брачного союза. Мысль первозданного человека, наделенного дарами благости Божией, искала другого, подобного ему по существу, создания; его сердце, полное любви, не чувствовало себя вполне счастливым в одиночестве. Животные, окружавшие Адама как своего господина и предназначенные для содействия человеку в его трудах, весьма далеко отстояли от человека, как неразумные твари 330 . Он произносил слова, нарекал имена животным, но никто не отвечал ему, потому что не понимал его слов. «Первозданный» поэтому «не имел с Кем беседовать, кто бы по единству природы мог доставить ему утешение» 331 . Высочайший Художник из ребра Адама создает разумное, совершенное и полное существо – жену, способную ему оказывать помощь в необходимых потребностях и обстоятельствах жизни 332 . И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному ( Быт. 2:18 ). «Смотри, – рассуждает Златоуст по поводу этих слов, – как благий Бог не останавливается, но прилагает благодеяния к благодеяниям и, богатый благостью, хочет облечь это разумное существо всякою честью и вместе с честью даровать ему и удобство жизни. Сказал, сказано, Господь Бог: не хорошо быть человеку одному: сотворим ему помощника соответственного ему... Два эти выражения: помощника и соответственного ему – многозначительны. Не хочу, говорит, чтобы он был один, но чтобы имел некоторое утешение от сообщества и не это только, но нужно создать для него соответствующего ему помощника, то есть жену» 333 . Гармоническая цельность человеческой жизни и деятельности достигается, следовательно, в брачном союзе чрез взаимную помощь мужа и жены, в их «отрадном сообществе». Понятие о существе христианского брачного союза не исключает физической, естественной стороны брака – рождения детей. О рождении детей как цели брачного союза довольно часто говорится в творениях Златоуста. «Брак есть дело честное, служащее к продолжению рода человеческого» 334 ; он – «общий способ сохранения человеческого рода» 335 . Рождение детей совершается силою благословения, данного Богом первой супружеской чете: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю ( Быт. 1:28 ) 336 . Сам Творец и «естество возбуждает к чадорождению», и как скоро нет содействия свыше, сожитие остается бесплодным 337 . |
| Mθημα (mathema) в основном употребляется Златоустом не в педагогическом контексте, но как «наставление», которое преподает проповедник Слова Божия (ср. In Acta apostolorum PG 60, 98 line 28, также в Священном Писании: «Шедше, научите μαθητεσατε (matheteusate) вся языки» (см. Мф 28: 19)). TLG из слов, с основой maqhm- (всего результатов с этой основой — 8061) у Златоуста употребляется: μθημα — 6 раз, μαθμασι — 2 раза из 369 всего, μαθματα — 19 раз из 1278 всего, μαθημτων — 13 из 1692. υθμζειν (ruthmizein) — это также педагогическая задача, поставленная перед родителем Златоустом. Это особое понятие, которое, в отличие от образования, воспитания, обучения, не имеет прямого аналога в современной отечественной педагогике. υθμζω, υθμς (ruthmizo или ruthmos) — «делать стройным, приводить в порядок, устраивать, располагать (в стройном порядке), прилаживать», отсюда и υθμς (ruthmos) — такт, рифма (Вейсман). Словарь Liddle&Scott дает буквальный перевод bring into a measure or proportion, а также приводит и педагогическое значение educate, train. У Златоуста в педагогическом контексте υθ μζω (ruthmizo) — это «упорядочивание» души ребенка, приведение в порядок его мыслей и чувств. На церковно-славянский υθμζειν (ruthmizein), возможно, может быть «пересказано» как въздръжати (ср. Златоуструй: «подобаше ти его въздържати» ), однако и И. Срезневский, и Г. Дьяченко славянское въ(о)здръжати не возводят к υθμζω (ruthmizo). В начале XVII в. υθμσαι ψυχν было переведено как «устроити душу» . Как мы указывали выше, υθμζειν (ruthmizein) Златоуст называет обязанностью родителя, соединяя задачу «упорядочить» с задачей «образовать» πλττειν (plattein) ( In epistulam ad Ephesios XXI, PG 62, 154; ПСТ 11, 1, 190, а также In illud: Vidua eligatur, PG 51, 327; ПСТ 3, 1, 337) . Это занятие, к которому призван и наставник детей: Τ γρ σον το υθμσαι ψυχν, κα διαπλσαι νου δινοιαν — искусство упорядочивания души и образования ума (In Matthaeum, PG 58, 584, перевод наш, в русском переводе: ПСТ 7, 1, 617: «образования души и просвещения ума»). |
| две последние области богословской науки разработаны с гораздо большей определенностью, нежели Богословие Пастырское, лишенное даже сколько-нибудь установившегося разделения или распределения материала. Несмотря на все эти затруднения, автор оказался настолько усвоившим и дух Златоуста, и основные принципы своей науки, что он мог для всего многоразличного и дробного материала подобрать весьма характеристичные подразделения. Правда ему не удалось эти подразделения поставить в определенные взаимные соотношения, т. е. объединить в более крупные группы, но это окажется возможным только для такого исследователя, в уме которого создано нечто еще невыработанное современной наукой, т. е. создан синтетический принцип, проникающий собою все разнородные части данной науки. Естественно поэтому, что начинающий исследователь поступил бы гораздо осмотрительнее, если бы ограничился сведением святоотеческих изречений к мелким группам; естественно, что, не ограничившись этим, автор, в своей попытке определить более общие методологические основания Пастырского Богословия у Иоанна Златоуста , говорит более от себя, когда думает, что излагает принципы Златоустовского богословия (особенно в двух последних – 5 и 6 главах сочинения): но, конечно, мы не будем его укорять за неисполнение невозможного, а напротив с особенным удовольствием и похвалой отметим то, что ему удалось при обобщении Златоустовских положений; удалось ему раскрыть чисто-нравственное обоснование последних: т. е. показать, что о чем бы ни говорил св. Златоуст: о возрасте ли, о семейном ли положении пастыря, о его ли отношении к философии или Библии, – везде, по справедливому выводу автора, обоснованием требований является единственно успешность в деле врачевания душ – этой конечной и единственной обязанности пастыря. Второй основной чертой пастырского учения Златоуста является, по справедливому и весьма ценному раскрытию автора, требование совершенной нераздельности между внутренней жизнью пастыря и внешней деятельностью последняя лишается всякой цены и успеха, если не оказывается прямым выражением первой; таким образом основания пастырского богословия лежат в аскетике. Эту мысль автор раскрывает в двух главах сочинения и, несмотря на всю трудность подобного рода исследования для юноши, проявляет достаточно глубокое понимание святоотеческих взглядов, перелагая образную речь Святителя на язык |
| Указывает еще царю на этот случай, как на лучшее средство приобрести любовь народную, чего другой не легко мог бы достигнуть и величайшими пожертвованиями 204 , и вместе исходатайствовать себе у Бога прощение грехов, по слову Спасителя: аще отпущаете человеком согрешения их, и Отец ваш небесный отпустит вам согрешения ваша (Мат. 6, 14) 205 . Сказав это и еще большее этого, святитель так тронул царя, что он, как ни старался скрывать свои чувства, не мог однако же, наконец, удержаться от слез, и в ответ святителю произнес такое слово, которое украсило его гораздо более диадимы. «Что удивительнаго и великаго, сказал он, если перестанем гневаться на оскорбивших, на человеков мы человеки же, когда Владыка вселенной, пришедши на землю и ради нас сделавшись рабом, и будучи распят облагодетельствованными Им, молил Отца о распявших его так: отпусти им: не ведят бо, что творят ( Лук. 23, 24 ); так, что удивительнаго; если мы простим подобным нам рабам» 206 . Флавиан, проникнутый искреннейшею признательностию к царю, за оказанную милость, просил у него позволения провесть праздник пасхи вместе с ним в Константинополе. Но царь, побуждаемый истинно христианским желанием подать утешение скорбевшим, дав ему, письмо к антиохийцам, побуждал скорее возвратиться к ним. «Знаю, сказал он, что теперь души их возмущены, и много еще следов несчастия: иди утешь. Когда увидят кормчаго, то и не вспомнят о минувшей буре, но совсем изгладят и самую память о бедствиях». Когда же святитель стал просить настоятельно, чтобы царь послал сына своего, то он, желая показать ясно, что совершенно истребил в душе весь гнев, сказал: «молитесь, чтобы устранились эти препятствия, чтобы утихли эти войны, и верьте, я сам приду» 207 . Когда святитель переплыл пролив, Феодосий послал некоторых из придворных чиновников, для содействия и возбуждения его к скорейшему путешествию, дабы он мог прибыть в свой город до праздника святыя пасхи. Хотя Флавиан и сам всемерно торопился возвращением к своей пастве; однако же, не желая отнять у своего народа ни минуты радости, послал письмо императора с особенным курьером. |
| Нельзя сомневаться и в том, что выполнение последней из указанных выше обязанностей, о которых напоминает нам настоящее светлое торжество,– обязанности исследования жизни, учения и творений великого святителя, не может остаться без глубокого и весьма благотворного влияния на мировоззрение и жизнепонимание всякого, кто более или менее внимательно отнесся бы к выполнению подобной (?) работы. И в самом деле, можно ли представить себе, чтобы дивная подвижническая жизнь великого святителя церкви не произвела глубокого потрясающего впечатления на душу, сохранившую в себе восприимчивость ко всему прекрасному, возвышенному и благородному, чем так богата жизнь великого святителя церкви? Можно ли вообразить, что огонь вдохновения, согревающий каждое слово, вышедшее из уст или из под пера великого учителя церкви и зажигавший сердца стольких поколений христиан на протяжении 15 веков, оказался бы бессильным, чтобы заронить в сердце современного христианина, по крайней мере, искру той духовной благодатной жизни, к которой не переставал и делом и словом призывать своих слушателей святой Златоуст. Можно ли допустить, чтобы христианское мировоззрение и жизнепонимание, освещающее неземным светом все вопросы бытия и жизни, в той классически-художественной форме, какую оно получило в творениях святого Златоуста, не победило своей внутренней правдой и красотой тех ложных представлений о христианстве, которые усиливаются распространять между христианами многие из непризнанных лжеучителей нашего времени? Проникнуться этим Златоустовским» пониманием христианского вероучения, усвоить его, как самое надежное мерило для оценки непрерывно сменяющих друг друга различных до противоположности воззрений на христианство и отношение его к различным сторонам индивидуальной и общественной жизни, – вот еще в высшей степени важная, особенно в наше время, задача, осуществление которой особенно необходимо для представителей и питомцев высшей православной богословской школы, призванных к распространению и утверждению христианства в его святоотеческом православном понимании, одним из лучших выразителей которого был святой Златоуст. Осуществление этой |
| Затем a) o целовании диаконом руки иерея по принятии от него Евангелия, не находится указания ни в одном из рассмотренных нами древлеписьменных и древлепечатных Служебников, за исключением киевских и виленского 1688 г. б) о благословении священником предложения с произношением приведенных в старопечатном Служебнике слов, в некоторых древлеписьменных и древлепечатных Служебниках, есть упоминание,– Именно в Сдужебниках XV в. Синод. Библ 268, библиотеки С.-Петербургской дух. акад. 531, 536, 542, 546, библиот. Моск. дух. акад. 122, и в Служебниках XVI в. Синод. библиот. 602, 310, библ. С.-Петерб. дух. акад. 842, 843, 844, 845, 846h6 37 4), библ. Моск. дух. акад. библиотеки Тр.-Серг. лавры 225, Типографской библ. 131, в виленских и острожском. Но в большей части древлеписьменных и древлепечатных Служебников эти действия, т. е. благословение священником находящихся на жертвеннике даров с произношением слов Благословено предложение и проч. не положено,– Так именно в Служебниках XIV в. Синод. библ. 601, 952, Румянц. музеума 400, в Служебниках XV в. Синод. библ. 600, 606, библиот. С.-Пет. дух. акад. 527, 528, 529, 532, 533,534, 535, 538, 539, 540, 541, 543, 547, 548, 837, 838 библ. Моск. дух. акад. 79, библ. Тр.-Серг.лавры. 224, й в Служебнике XVI в. библиотеки С.-Петерб. Дух. акад. 575, библиотеки А.И. Хлудова, 113 в гедеоновом, венецианских, киевских и дедьском. Наконец, в) наставление священнику творить на главе диакону крест содержится только в печатных Служебниках киевских, виленском 1638 г. и острожском; во всех же древлеписьменных Служебниках (исключая тех, в коих находится только молитва входа) и прочих древлепечатных повелевается священнику, благословляя св. вход, творить крест к востоком и только святителю, также игумену, если кто из них находится в церкви (не в числе священнодействующих), показано по целовании Евангелия благословить диакона, за исключением впрочем одного древлеписьменного Служебника XV в. библиот. Моск. дух. акад. 122), в котором нет указания святителю или игумену благословлять диакона. |
| Если Иоанном Златоустом многобрачие (полигамия) считается «порочным делом» и «несправедливостью», то второй брак не вполне одобрительным и похвальным. Взгляд святителя на второй брак подробно и в ярких и живых чертах, а по местам и в художественных образах раскрывается в двух «Словах», написанных к «молодой вдове», лишившейся мужа, по имени Фирасия, после пятилетнего с ним супружества. Раскрытие и обоснование мыслей о втором браке поражает читателя знанием человеческого сердца, его скрытых недугов и лучших средств для уврачевания их и вместе с тем глубочайшей способностью духовно приобщаться к страданиям ближнего. Желая по долгу пастырского служения и по личной приязни к почившему утешить вдову, св. Иоанн Златоуст рассматривает всесторонне вопрос о втором браке, принимая во внимание все условия жизни вдов своего времени. Рассуждения святителя поэтому необыкновенно правдивы, увлекательны и живо переносят нас в общественную жизнь того времени. Высказанные им воззрения на второй брак часто повторяются и в позднейших его произведениях. Бесспорно то, что брак, основывающийся на чистой и возвышенной любви, зарождение которой по своей таинственности недоступно обыкновенному человеческому разумению, и на полной гармонии двух личностей, только в том случае может привести к действительному восполнению свойств одного супруга свойствами другого, когда он осуществляется одними и теми же личностями. Это понятно и психологически. Чем более и теснее взаимное общение супругов, тем более они духовно уживаются друг с другом и тем сильнее скрепляются узы любви, связующие мужа с женою; чем дольше живут они в брачном сожитии, тем более узнают друг друга, оказывают взаимное влияние и, наконец, из двух характеров, по-видимому несходных, получается полная жизненная гармония. Если представить теперь одного из супругов вступившим в брак вследствие смерти другого, то можно ли говорить о гармоническом развитии сил и способностей его во втором браке и о новом взаимном восполнении характера мужа и жены? – Жена связана законом, доколе жив муж ее; если же муж ее умрет, свободна выйти, за кого хочет, только в Господе. |
| Бризон, евнух императрицы Евдоксии и нотариус императора, возвративший свят. Златоуста из Пренеты после первой его ссылки, также не был им забыт. В своем письме к нему св. Златоуст выражает свое сожаление о его молчании. Я одной милости у тебя прошу, писал он ему, пиши ко мне чаще, и не лишай меня этого утешения под тем предлогом, что я слишком удален от тебя. Ты знаешь, какое для меня утешение среди скорбей знать, что ты и твои друзья здоровы и благополучны». Он писал также Леонтию, одному из знатных особ и искреннейшему его другу. «Я изгнан из вашего города, говорил он ему, но не из сердца твоего. Никто не в силах похитить у меня этого блага, и куда я ни иду, повсюду ношу воспоминание с собою о твоей дружбе». Его письмо к Кратерию, правителю Каппадокии, который употреблял все усилия к укрощению ярости некоторых монахов, не менее замечательно. «Я никогда не забуду того, что ты сделал в Кесарии к укрощению страшнаго возстания, возбужденнаго против меня, говорил ему св. Златоуст. Везде, куда бы я ни пошел, повсюду понесу с собою воспоминание о величайшей для меня твоей услуге, и сохраню навсегда искреннейшую признательность за ту нежную попечительность, которую ты имел обо мне». Много было и между светскими людьми, которые навсегда сохраняли к нему привязанность и утешали его своею дружбою. Между духовенством также немало было людей, истинно расположенных к св. Златоусту; не смотря на отпадение многих из клириков, увлеченных его врагами, еще оставалось много истинных чтителей и защитников святителя между епископами и пресвитерами, которые засвидетельствовали свою расположенность к нему, или страданием за него, или сочувствием его страданиям. Таковы были: Элпидий, епископ лаодикийский, который защищал св. Златоуста на соборе, собранном против него; Палладий, описатель его жизни, епископ еленопольский; Кириак, епископ эмесский, сосланный в Пальмиру; Димитрий, сосланный к Мазикам, в Ливии; Евлизий, епископ бострский, заключенный в замке у Сарацин и многие другие. Между пресвитерами и диаконами, преданнейшими св. Златоусту, почитаются Креций, сопутствовавший ему в место изгнания, Констанций, дожидавший его там; Ипатий, претерпевший много гонений; диакон Феодот, к которому святый написал семь писем, в которых говорит о его ревности, о его трудах и дружбе к нему, ради которой он претерпел много скорбей. |
|
|
