| В Москве была спета лебединая песня Степана Васильевича; здесь, в Петербурге, ему пришлось жить скорее прошедшим. Незадавшееся управление Придворной капеллой отодвигает Степана Васильевича от официальной церковно-певческой жизни; он избирает скромную роль члена Общества любителей древней письменности и, тем не менее, успевает создать целый ряд работ, докладов, лекций, изданий, в высшей степени ценных по своему значению, а в 1906 году устраивает экспедицию на Афон с целью исследования коренного вопроса русской церковно-певческой археологии. Только в самые последние годы опять оживает педагогическая деятельность Степана Васильевича в учрежденных им в 1907 году Регентском училище и Музыкальной школе. Это были уже последние его «работы» ... Они принесли ему много забот, тревог и огорчений, но в них он оживал душой, весь отдавался любимому делу. И опять здесь, как когда-то в Синодальном училище, зарождались те теплые, сердечные отношения между директором и учащимися, без которых для Степана Васильевича не мыслимо было никакое живое дело. Опять возникала уверенность в надобности труда Степана Васильевича, его своевременности и пользе. Смерть отняла Степана Васильевича от любимого им дела, когда оно еще не успело вполне окрепнуть. Но его уверенность в святости дела, в правильном понимании задач времени, его готовность идти дальше – остаются непоколебимыми и после его смерти, и дай Бог продолжателям его дела осуществить хотя отчасти его конечные пожелания и любимые чаяния. А ему, дорогому Степану Васильевичу, да будет от нас и от всех деятелей русского церковного пения, которому он служил, вечная память... Комментарии Выдающийся исследователь русских и византийских музыкальных древностей А. В. Преображенский родился 16 февраля 1870 года в Сызрани в семье священника. По окончании Екатеринославской духовной семинарии, а затем Казанской духовной академии (1894) он преподавал Закон Божий в начальных училищах и женской гимназии Таганрога. В августе 1895 года Преображенский был переведен в Бахмут на должность учителя греческого языка в местном духовном училище, а в ноябре 1897 года назначен также заведующим бесплатной городской библиотекой-читальней. |
| § 5. Церковное пение как предмет преподавания в школе, задачи, объем и цель преподавания Под именем церковного пения в строгом значении слова должно разуметь тот круг церковных песнопений, который сложился в практике православно-русской церкви от начала ее возникновения до позднейших времен. Так как древнейшие памятники безлинейного крюкового нотописания церковных песнопений, обнимающие собою этот круг, восходят не ранее XII века (древнейший стихирарь 1152 г.) и простираются не далее конца XVIII в., когда в 1772 г., с благословения Св. Синода, годовой круг песнопений был издан квадратным линейным нотописанием, то предмет церковного пения, его существенное содержание составить те мелодии и напевы, которые принадлежали практике церковной за этот период времени, составляют ея принадлежность и на все последующее время. Это мелодии древних распевов: большего знаменного (столпового), малого знаменного, киевского, греческого и болгарского, сюда же принадлежит и обычный напев, выработавшийся частью из киевского, как пение на «Господи воззвах», частью из греческого, как пение «на Бог Господь», частью из знаменного, как прокимны, ирмосы, хотя в иных случаях происхождение этого напева в практике, помимо самой практики, весьма трудно объяснить. Таким образом, церковно-певческий материал составится из нотных богослужебных книг Синодальных: Учебного Обихода, Октоиха, Ирмология, (Триоди и Праздников), с их древнейшими напевами, знаменным, киевским, греческим и болгарским, и пения обычным напевом, изучаемого по слуху. Сюда же могут принадлежать переложения древних напевов для хора, одобренный Св. Синодом, и хоровые сочинения, одобренный придворной капеллой. Естественно, что весь этот довольно обширный церковно-певческий материал не может входить целиком, без ограничения, в программу преподавания церковного пения в народной школе, не сообразно с задачею преподавания должен быть тщательно подобран и распределен в том объеме, какой соответствует учебным часам и школьному курсу учения. Так как ближайшая задача преподавания церковного пения в народной школе заключается в том, чтобы научить детей петь церковный песнопения и молитвы для участия пением в храме, при Богослужении, то оказывается необходимыми, прежде всего, изучить напев обычный со всей тщательностью и полнотой, в объеме полного годового круга, считая службы воскресные, праздничные, св. |
| Он обратил на себя и на этот предмет внимание русских ученых археологов своим докладом «О нотных безлинейных рукописях церковного пения», читанным им 704 23 сентября 1863 г. в московском Обществе любителей духовного просвещения. И вообще Разумовский сосредоточил свою работу на исследовании знаменного роспева и его безлинейной нотации. После Разумовского остался значительный архив, в котором имелись и безлинейные богослужебные певческие рукописи, как пометные (тип А и В), так и беспометные (тип С), фитники, крюковые азбуки и т.д. Кроме того, Разумовскому были доступны книгохранилища Москвы, Петербурга, разных монастырей и даже частных лиц 705 . В его архиве и имелись также и греческие певческие рукописи. Разумовского, безусловно, следует рассматривать как крупнейший авторитет по древнерусской безлинейной столповой нотации в середине XIX в. Именно Разумовскому принадлежит часть введения в научную терминологию названия кондакарное пение и кондакарная нотация (кондакарное знамя) (см. гл. 6, п.2, гл. 7). При основании в 1866 г. в Москве консерватории по настойчивой мысли кн. В.Ф. Одоевского в консерватории была основана кафедра истории русского церковного пения. Введение такой еще в те времена не существовавшей дисциплины создало прочный фундамент для чисто практического, утилитарного и, в общем, элементарного направления регентско-образовательного значения Придворной капеллы. Круг осведомленных в церковном пении людей значительно расширился. Этот круг перестал уже ограничиваться только регентами и учителями пения, но распространился на всех, кто интересовался этим предметом. И хотя еще не могло быть речи об определении какого-либо метода для самостоятельных исследовательских работ в направлении истории и археологии русского богослужебного искусства, но уже закладывались для таких работ прочные основания. В 1867 г. Разумовский издал свои лекции по истории церковного пения, читанные им в новооснованной Московской консерватории за первый год ее существования, под заглавием «Церковное пение в России». |
| Без знания начал гармонии хоровые исполнители успевают ознакомиться обыкновенно каждый только со своей партией, запоминая вскользь партии других голосов; наслаждение таких исполнителей вызывается лишь слуховыми ощущениями, а не полным сознанием красоты формы и содержанием исполняемого произведения; они не могут точно судить о достоинстве музыкального сочинения как в целом, так и в частностях». Все это устраняется прохождением курса начальной певческой грамоты и исполнением по партитуре. Мы знаем, что Смоленский постоянно и с неизменным успехом проводил свой принцип и в дальнейшей своей деятельности, в бытность директором Синодального училища и Придворной капеллы. Изданием во многом образцового «Курса хорового пения» Степан Васильевич как бы решил первую из основных задач своего назначения: прийти на помощь любимому им с детства делу хорового церковного пения, то есть дать художественно образованного и подготовленного церковного певчего. В дальнейшем он мог только практически наблюдать (а где нужно, дополнять и совершенствовать свою систему) за проведением ее в жизнь. Он более не возвращался к ней в своих музыкально-литературных трудах. Другая, не менее важная и любимая им задача была – выяснение исторически верных основ самого круга церковных песнопений, переданных русскому народу по наследству седой стариной. И этой задаче он теперь мог со спокойной совестью посвятить свой досуг. Отныне жизнь Смоленского делится почти равномерно между практикой – преподаванием, а затем и административной деятельностью, и научными изысканиями в области старинного православного церковного пения. Мы уже знаем, что с первых шагов своей самостоятельной деятельности Смоленский занялся изучением памятников нашего древнего музыкального искусства. Этому способствовали также многие обстоятельства, указанные выше: сближение со своеобразным миром старообрядцев, составлявших коренное население Казанского (Поволжского) края, – сближение, ставшее особенно заметным и благоприятным со времени женитьбы его в 1882 году на Анне Ильиничне Альсон, долгое время жившей, вместе с матерью своею, в доме купцов Фоминых, «самых закоренелых главарей беспоповщицкой секты в Казани», как рассказывал Смоленский; богатая Соловецкая библиотека «певчих рукописей» и любовное сочувствие в деле изучения церковно-певческой старины, встреченное Смоленским со стороны авторитетного московского прот. |
| Композиторы петербургской школы церковного пения . Направление композиторской деятельности для русских церковных хоров, данное А.Ф. Львовым и властно поддержанное Н.И. Бахметевым, дало ряд талантливых, но в общем в своем творчестве мало друг от друга отличающихся композиторов, посвятивших свое творчество церковным хорам. Большая часть их была в то же время и регентами хоров. Таких духовно-музыкальных композиторов за вторую половину XIX в. было много; достаточно посмотреть упоминавшиеся нами «Обзор духовно-музыкальной литературы» М. Лисицына . Здесь мы коснемся только самых выдающихся из них, наиболее характерных для стиля петербургской школы. К самым типичным духовным композиторам петербургской школы нужно отнести Гавриила Якимовича Ломакина (1812–1885), из крепостных графа Шереметьева, в знаменитом хоре которого он пел с детства. В Петербурге Ломакин изучал теоретические предметы у итальянского композитора Сапиенцы 680 . В Петербурге же Ломакин был учителем пения в Придворной певческой капелле, в военно-учебных заведениях. Но более всего он прославился ка регент известного хора Шереметьева, в котором пел еще будучи мальчиком. Львов привлек Ломакина к составлению Обихода. В своем творчестве Ломакин находился под сильным влиянием Львова. В своих духовно-музыкальных сочинениях (из которых до сих пор еще далеко не все напечатаны) он выявляет себе превосходнейшим мастером хорового письма. Из опубликованных произведений Ломакина до сих пор живут в практике церковных хоров его «Херувимские» (десять), все построенные в куплетной форме, утвердившейся для этого песнопения со времени Бортнянского (и даже еще раньше – со времени канта). Особенную популярность у эмигрантских хоров получила «Херувимская» Ломакина си минор, отличающаяся мрачным, безнадежным характером при простом и доступном всяким хорам голосоведении и благородстве стиля. Хорально-гомофонный склад сочинений Ломакина типичен для него, как всецело принадлежащего к петербургской школе. В творчестве Ломакина проявляется отход от шумных, технически сложных «концертов», предназначенных для исполнения во время причащения в алтаре священнослужителей, в сторону восстановления литургическо-музыкального значения уставного причастного стиха. По крайней мере если не в мелизматически-развитой его певческой форме, то по указанному уставом тексту, для которого Ломакин сочинял музыку, в строго симметричном ритме, в хоральном, гармоническом складе. Ломакиным написано 14 причастных стихов 681 . В. Металлов дает следующую характеристику композиторской техники Ломакина: «К отличительным и характерным особенностям духовно-музыкальных произведений Ломакина относятся плавность, непрерывная подвижность, текучесть их гармонии и мелодии; это придает им особенную свежесть и жизненность. Написаны сочинения Ломакина в регистрах, вполне доступных обыкновенным хорам, слушаются и исполняются ими легко и хорошо. Повторение слов текста весьма редкое». |
| Синодальные певчие, иподиаконы, рассмотрев рукопись Гавриила Головни, установили, что в этой рукописи «...оказались многия неисправности в нотах и в стихах, и против печатного ирмология 363 в речах прибавка и убавка, и в ударении против ноты знаменного распева несогласно, и писан, де, оной ирмологий роспевами киевскими и знаменным, и наречием малороссийским, при чем всем тем неисправностям и реестр приобщен» 364 . В 1766 г., в ноябре, рукопись была возвращена Головне для исправления. Но тогда Головня потребовал за это денежного вознаграждения, тов печатании его рукописи было ему совершенно отказано 365 . Нужно при этом заметить, что годы, когда Гавриил Головня представил свой ирмологий для напечатания, были уже началом итальянского влияния: руководителем придворных музыкантов и певчих был итальянец Бальдазаре Галуппи, и влияние придворных певчих на русское церковное пение стало постепенно увеличиваться. В 1763 г. императорским указам от 15 октября придворные певчие были переименованы в Императорскую Придворную певческую Капеллу 366 , а музыкальное обучение их находилось в руках итальянского знаменитого композитора Галуппи 367 . И все-таки московская традиция богослужебного пения пользовалась большим доверием, когда дело шло о печатании богослужебных певческих нотных книг. С отказом от печатания ирмолога, составленного Гавриилом Головней, дело печатания нотных богослужебных певческих книг не остановилось. Главным техническим двигателем в этом деле оказался секретарь старшей, московской типографии Степан Бышковский, знаток и типографского дела, и пения 368 . Начиная с 1766 г. он не раз представлял своему начальству проект для печатания нотных книг и даже ездил для этого в Петербург. Бышковский не отрицал возможности и печатания «четверогласного и партесного пения». Но прежде всего была нужда в напечатании уставного пения для одного голоса (которое, как мы знаем, можно было по одноголосной записи исполнять и на два, и на три, и даже на четыре голоса, без специальной гармонизации и без специальной партитуры). Бышковский был даже готов принять все издержки по пробному печатанию на свой счет. Таким образом, вопрос о печатании богослужебных нотных книг сдвигается с мертвой точки. |
| — Существует распев Троице-Сергиевой Лавры. Это тоже Ваше переложение? — Есть распевы, которые зафиксированы о. Нафанаилом. Мне удалось тоже достать некоторые материалы. Иногда приходилось что-то предложить на базе старых распевов. Но это все еще не издано. — О. Матфей, меня, да и не только меня одного, волнует такой вопрос: всегда ли в настоящее время пение отвечает церковности? — Кому Вы этот вопрос направляете? Я бы подходил к нему, не критикуя. У каждого хора, регента много недостатков. Я в свое время познакомился с отцом протодиаконом Федором (Юдиным). Он скончался 28 февраля 1974 года. 33″> Он один из питерских диаконов той, старой синодальной школы. Окончил школу при Придворно-певческой капелле. Из певческой семьи. Мне нравилось его отношение к службе. Он всегда приходил на службу заранее, особенно ко всенощной (к нам его прислал Патриарх Алексий I)… Казалось бы, старший чин — протодиакон, ведущий, а в половине шестого — он был уже на месте. Если есть какой-то батюшка, благословится, оденет стихарь, орарь 33 . Первым долгом приготовит Евангельское чтение — заложит утреннее воскресное Евангелие, какое надо читать за службой, посмотрит прокимен, снимет с престола покрывало, пообщается с пономарем, чтобы кадило было готово, посмотрит — свеча большая на месте ли и… сидит в Алтаре на стульчике. Потом уже постепенно собираются служащие священники. Когда он служил, помню его слова: «Отец Матфей! Для меня не существует ни иеромонахов, ни патриархов, ни наместника, никого. Когда я служу, то никого не различаю, начиная от патриарха до последнего иеромонаха, поставленного в Лавре. Для меня служба «всегда одинакова». Я стараюсь относиться к службе и к патриаршей, и к иеромонашеской — как к патриаршей». Как видите, — задача «не делать различия». У Бога все дни одинаковы. И как говорит св. Игнатий: «У христианина всегда должен быть праздник. Но он никогда не должен быть праздным». И одному оптинскому старцу как-то заметили: «А что Вы все работаете, работаете, Вы же старый?» А тот в ответ: «Если я постарел, значит должен больше работать. Когда я был молоденький, у меня многое не получалось. А теперь получается. Меньше двигаюсь, но стараюсь хоть что-то сделать». |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла А. Е. Варламов. Гравюра. XIX в. (ГЦММК) Александр Егорович (15.11.1801, Москва - 15.10. 1848, С.-Петербург), рус. композитор, певец, педагог-вокалист, дирижер. В историю рус. музыки вошел как мастер романса (создал ок. 200 романсов и песен). Благодаря красивому голосу, хорошим муз. данным был взят певчим в Придворную певческую капеллу . По нек-рым данным, муз. образованием В. занимался Д. С. Бортнянский , к-рого В. в предисловии к «Полной школе пения» (М., 1840) назвал своим знаменитым учителем. В 1819-1823 гг. В.- учитель певчих в рус. посольской церкви в Голландии (в Гааге и Брюсселе), где одновременно сам изучал теорию музыки. 24 янв. 1829 г. вновь был определен в число придворных певчих, затем стал учителем сольного и хорового пения. В 1830 и 1831 гг. В. направлялся по Высочайшему повелению в Москву для обучения архиерейских и синодальных певчих придворному пению. Уволен из Придворной певческой капеллы 22 дек. 1831 г. по собственному прошению. С сер. 20-х по нач. 40-х гг. В. с успехом выступал как дирижер хора и симфонического оркестра, включал в программы концертов хоровые сочинения Бортнянского, «Stabat mater» Дж. Б. Перголези и др. В Москве В. пел в муж. хоре, состоявшем из театральных певцов в ц. Николы Явленного на Арбате (возможно, он также руководил этим хором). «Херувимские песни» являются первыми дошедшими до нас сочинениями В. Две из них были поднесены композитором имп. Николаю I в 1828 г. (тогда же, вероятно, была создана и 3-я), после чего В. был принят в капеллу. Муз. язык этих песнопений тесно связан со светскими жанрами (менуэтом, маршем), с романсовым творчеством автора. В гармонии свободно используются диссонансы и хроматизмы, применяются имитации. Нумерация «Херувимских», принятая в прижизненных изданиях (Москва, Ю. Грессер), впосл. (в изд. Юргенсона и др.) была изменена. Арх.: РГИА. Ф. 472. Оп. 5/839. 33: Дело о поднесении государю-императору чиновником 14-го класса Варламовым двух Херувимских песней своего сочинения и об определении его в придворные большие певчие; РГИА. Ф. 472. Оп. 6/840. 28: Дело об отправлении в Москву певчего Варламова и псаломщика Котовского для обучения архиерейских и синодальных певчих придворному пению и для показания порядка в церковном служении. |
| и К. Шуман, Г. Берлиоз, Ф. Лист. Мастерство Л.-хормейстера особо проявилось при освящении Исаакиевского собора в С.-Петербурге (1858) с участием сводного хора, включавшего более 1 тыс. певчих, размещенных на 2 клиросах. При Л. возросло значение капеллы в муз. жизни С.-Петербурга. На ее базе он учредил Концертное об-во (1850), в программы вечеров которого постоянно включал шедевры европейского ораториального творчества. С 1858 г. ввел в практику концерты хоровой музыки. Благодаря Л. повысился авторитет капеллы как профессионального образовательного учреждения: был вновь открыт инструментальный класс (1839-1845, возобновлен в 1856), основан регентский класс (1846). Л. законодательно утвердил обязательное обучение в капелле регентов епархиальных и полковых хоров, а также аттестацию регентов, без которой стала невозможна их преподавательская деятельность. Он уделял внимание материальному положению певцов капеллы. В 1851 г. на финансовой базе Концертного об-ва создал «вспомогательный капитал» для вдов и сирот придворных певчих. В результате закрепления за Л. исключительных полномочий духовно-музыкальной цензуры (подтверждались Высочайшими указами 1846 и 1850 гг.), а также централизации в капелле регентского образования и нотоиздательской деятельности установилась монополия капеллы как «учреждения, ведавшего музыкально-певческим делом всей православной России» ( Преображенский. 1908. С. 28). Это дало положительные результаты (повышение музыкального уровня архиерейских хоров и общей регентской дисциплины, упорядочение клиросного репертуара), но имело и негативные последствия: очень узкий круг духовных композиторов, чьи произведения публиковались (в него не вошли Глинка, А. А. Алябьев , А. Н. Верстовский , Ломакин), а также попытка провести т. н. реформу Львова, направленную на унификацию («уравнение») обиходного церковного пения во всей империи по образцу, предлагаемому капеллой (инициатива принадлежала имп. Николаю I, а первоначальный опыт ее введения - Ф. П. Львову). В рамках реформы под рук. |
| Для улучшения муз. подготовки клириков в духовных уч-щах К. предлагает использовать авторские программы, увеличить количество учебных часов по пению в неделю. В духовных семинариях он рекомендует ввести в число общеобразовательных предметов теорию мелодического, одноголосного пения, теорию хорового пения, контрапункт, формы муз. сочинений, историю музыки, муз. эстетику; в число специальных предметов помимо истории осмогласия, знаменного распева, крюковой симиографии - регентское дело, практику церковного пения, управление классным хором (6-й класс - правый клирос, 5-й класс - левый клирос). Для повышения ответственности учащихся К. предлагает адм. меры, в частности при «неуспехах» на экзаменах лишать права на должность клирика, в богословских аттестатах отмечать каждый предмет. Столь же обстоятельны рецензии К. по разным вопросам. В «Кратком обзоре новейших духовно-музыкальных сочинений» (1900) он дает оценку 3-голосным переложениям для школ «Литургии св. Иоанна Златоуста», «Последований молебного пения перед началом учения» и «Панихиды» Д. М. Яичкова . К. импонирует доступность переложений для детских хоров и классного пения. Особенно он выделяет «Панихиду». В случае переиздания этих переложений К. рекомендует многочисленные дополнения, исходя из собственного практического опыта композитора и педагога. В рецензии на работу А. И. Пузыревского «Пение в семейном воспитании» (1901) К. вступает в полемику с автором, не соглашаясь с тем, что тот предлагает начинать обучение пению с муз. грамоты в ущерб самому пению. Положительно К. оценивает лишь замечание Пузыревского о преимуществе церковного пения как удобного материала для развития голоса и об отсутствии в нем «характера забавы» для детей. Не чужды были К. и вопросы современного ему состояния церковнопевч. дела. В небольшой заметке «К вопросу об улучшении церковнопевческого дела» (1902) по поводу статьи Ф. Е. Степанова , выступившего за создание Союза регентов (К улучшению церковного певческого дела//Тамбовские ГВ. 1901. 102. С. 3), К. высказывает многочисленные предложения, в т. ч. установить у регентов «единообразный взгляд на храмовое пение, т. е. на характер церковных композиций и стиль исполнения»; для искоренения «регентов-неучей» организовать постоянные учебные курсы при духовных семинариях, архиерейских хорах; периодически устраивать регентские съезды (окружные в губернских городах, центральные); ввести издание печатного органа. «Вождю хорового церковного пения» С. В. Смоленскому , директору Придворной певч. капеллы, К. предлагает учредить «Вестник Певческой капеллы». |
|
|
