| Вдруг падение всех их последовать не могло, ибо невозможно, чтобы воля всех их вдруг вооружилась против Творца. Потому-то отцы церкви думали, что сперва пал главный ангел, ,«и за ним последовало и с ним ниспало бесчисленное множество ангелов, ему подчиненных», или более других с ним дружественных (Дамаскин Изл. в. II, 4). 3. Когда последовало их падение? — Несомненно, — до падения человека, но скоро ли после сотворения ангелов, — в Писании нет прямых указаний. В древней церкви высказывали по этому вопросу не одинаковые мнения. Но естественнее думать, что ангелы пали вскоре после сотворения их, может быть, на первых же шагах своей жизни, когда они еще мало вкусили блаженной жизни в союзе с Богом и не успели укрепиться в добре (Август. Ο кн. Быт. XI, 20, 23; Ο гр. Б. XI, 15). § 67. Природа злых духов, их число и степени I. Omnaдшue от Бога ангелы, как и ангелы добрые, все сотворены Богом с одинаковою духовною природою и присущими ей духовными силами. Такое же духовной природой, чуждой вещественности, с сознанием, волей и чувством, осталась в своем существе природа ангелов и по их падении, ибо вания Божия нераскаянна (Рим 11, 39). Изменилось только нравственное состояние этой природы и направление в деятельности ее сил, но не самое ее естество и устройство. И откровение в упоминаниях ο злых духах прямо именует их духами. (Мф 8, 16; 2, 43; Лк 10, 20 и др.), духами злобы поднебесной (Еф 6, 12). Как духам, им усвояются в слове Божием и существенные силы духа, — ум (2 Кор 2, 11), воля (2 Тим 2, 26) и чувство (Мф 8, 29; Иак 2, 19; Апок 20, 10 и др.). Co стороны ума они изображаются знающими многое ап. Иаков утверждает, что бесы веруют и трепещут Бога (2, 19), знают время, пока будет продолжаться власть их (Апок 12, 12). И. Христа они нередко исповедывали Сыном Божиим (Мф. 8, 29); об апостолах говорили: сии человецы раби Бога Вышнего суть, иже возвещают путь спасения (Деян 16, 17). Co стороны воли падшие духи изображаются существами, навсегда утвердившимися во зле, — почему и называются духами злобы (Еф 6, 22; сн. Лк 7, 21) духами нечистыми (Мф. 10, 1), врагами истины и добра (Мф. 13, 30; Лк 10, 19; Иоан. 8, 44) и другими подобными наименованиями. Как имеющим способность чувствований, духам злобы усвояются соответственные их нравственному состоянию чувствования, напр.: трепет или мучительный страх перед Богом (Иак 2, 19), зависть (Прем 2, 24), гордость (1 Тим 3, 2, 6; Сол 2, 4), злоба и ненависть ко всему доброму и святому; указывается, что они испытывают мучения и со страхом ожидают великого судного дня (Лк 8, 31; Мф. 8, 29 и др.), что они ищут покоя и не обретают (Мф. 12, 43; Лк 11, 24). Их естественные силы и после падения остались превышающими силы человеческие. Писание усвояет падшим духам такую крепость сил и могущество, что называет их властями и миродержителями (κοσμοκρτορας) тьмы века сего (Еф 6, 12). |
| Сирские тексты передают μετανοεν чрез ()=евр. (), a μεταμλεσθαι чрев (=), но Сир. иерус. употребляет этот последний глагол и для μετανοεν ( Мф. 3:2 и 4:17), следовательно не делает никакого различия между обоими терминами. Таким образом настроение Иуды по отношению ко Христу теперь переменилось в противоположное тому, какое было у него, когда он говорил: «я вам предам Его» и «радуйся Учитель». Но если давать значение указанному оттенку в различии μεταμλομαι от μετανοω, то перемена в настроении Иуды не имела за собою хороших и положительных следствий в религиозно-нравственном настроении Иуды. Предатель «раскаялся», но не »покаялся и обратился или уверовал», – сознал свой грех или ошибку предания Невинной Крови судьям недостойным, но не уверовал во Христа как Мессию и не обратился к Нему (ср. о Каине Быт. 4:13 по Вг. и Рус. пер. и Прем. Сол. 4:20). «Возвратил тридцать сребренников архиереям и старшинам». Это выразительно дает видеть, во 1-х, что сребренники не были главным мотивом предательства, ибо настоящий сребролюбец не возвратит раз взятых денег, – притом Иуда знал, что предает Христа на смерть, почему и осуждение Христа не могло повлиять на возвращение денег за предательство, – во 2-х, что кроме этих, выразительно упомянутых евангелистом, сребренников Иуда не брал еще ничего от архиереев за свою измену. Когда Иуда увидал (δν), от кого и за Кого взял он эти жалкие гроши с лицедейно-кощунственною символикою рабской цены, то это сознание своей ошибки или греха подавило в нем страсть сребролюбия. Сребролюбец был побежден в Иуде сознанием громадности и непоправимости совершенной неправды и гнусности всего дела с Кровью Невинною. Иуда предавал Христа и брал за это рабскую цену в сознании служения мессианской идее, ибо думал, что предает лжемессию во имя истинного Мессии. Когда же он увидал, что тем, кому он вручил жизнь Преданного Учителя, совсем и не верят в мессию, а только хитростью купили предателя для своих личных целей, тогда сознание всей этой лжи, непоправимой ошибки, гнусности и неправды, стыд и раскаяние сделали то, что эти сребренники теперь жгли руки и сердце предателя. |
| Афтартодокеты совершенно справедливо почувствовали здесь особую проблему: нетленное in actu в смерти не было ли тело Христово нетленным in potentia при жизни? и в таком случае, как надо точнее уразумевать эту нетленность? Человеческое естество Нового Адама, свободное от первородного греха в силу бессеменного зачатия от Духа Св., приближается к естеству первозданного Адама до грехопадения. Является, конечно, преувеличением считать его свободным от потребности в пище, сне, от усталости и под., оно еще не стало «духовным человеком», но был только душевным и даже «перстным» ( 1Кор. 15, 15–47 ). Однако телу Христову были несвойственны болезни, которые есть уже начинающееся умирание, также как и природная смертность (ибо «смерти Бог не сотворил» Прем. Сол. 1, 13), хотя Он и не обладал еще активным бессмертием. Телу Адама до грехопадения не свойственна была и тленность, хотя и без активной победы над нею. Если бы тело Господа было тожественно во всех своих свойствах с телом первородного Адама, – согласно доктрине афтартодокетов, то оно, действительно, отличалось бы от нашего, и спасение человека чрез восприятие нашего естества оказалось бы неосуществленным (подобное же догматическое недоразумение получается в Римской доктрине о «непорочном зачатии» Богоматери, фактически пресекающем связь Христа с нашим человечеством). Однако такого полного тожества нет, а есть только приближение, и необходимо установить не только черты сходства, но и различия. Прежде всего, нельзя Адама отделять от всего мира, который есть периферическое тело человека. Последствия грехопадения распространились на весь мир и изменили все отношение человека к природе («проклята земля за тебя» Быт. 3, 17 ), и это уже само по себе усилило немощи» человеческого естества и его зависимость от природного мира: от голода, холода, жажды и т. д. Господь пришел не в сад Эдемский, где поселен был первозданный Адам, но в этот мир, как землю стенающей и ждущей избавления твари. Он «на земли явися и с человеки поживе», и чрез это отягчил Свою плоть тягостью мирового бытия. |
| Если бы это предположение соответствовало действительности, то было бы достаточное основание признать, что для «первейшего из светов», как называет падшего ангела Григорий Богослов 380 , был повод к преткновению, к преувеличенному мнению о своём достоинстве, превосходящем, как ему показалось, достоинство Сына Божия. Но дело в том, что самое это предположение коренится только на предварительном убеждении, что именно гордость была первой причиной падения ангела, и на желании указать возможный повод к обнаружению этого греховного чувства. По поводу этой попытки объяснить падение ангела можно заметить следующее: если ангел был в состоянии прозреть будущее уничижение Сына Божия, то почему он не мог прозреть и будущее Его прославление? Если же он прозревал и последнее, то не исчезал ли повод к горделивому сомнению в Его Божестве?.. Предполагают ещё, что денница «не восхотел поклониться Сыну Божию, позавидовав Его преимуществам» 381 . Предположение о невоздании чести Сыну Божию поклонением имеет как бы некоторое основание в Свящ. Писании. Ап. Павел свидетельствует, что «когда Бог вводил Первородного во вселенную, сказал: да поклонятся Ему все ангелы Божии» ( Евр.1:6 ). Ангелы конечно поклонились. Но все ли? Этого никто не знает, и что «денница» тогда не воздал чести Сыну Божию – это одно предположение. Но здесь заслуживает внимания новый момент, вводимый в процесс падения ангела – зависть, которая представляется предшествующей гордости. Падший дух есть вместилище всех пороков. Но исторически, по засвидетельствованию слова Божия, в нём в особенности проявились: зависть (Прем.Сол.2:24), гордость ( Ис.14:13–14 ) и ложь, или клевета, лукавство ( Ин.8:44 ), от чего он получил и своё имя, диавол 382 . В них заключается основа всех других его злых качеств. «Завистью диавола вошла смерть 383 в мир», говорит премудрый Соломон. Хотя здесь указывается начало зла в чувственно-духовном мире через падение человека, но не позволительно ли думать, что та же зависть была началом зла и в чисто духовном мире? Если диавол своё отношение к новому виду духовного бытия, к человеку, начал именно с зависти: то не значит ли, что здесь проявился более первичный порок его, чем гордость, – порок, послуживший началом падения его самого? Во всяком случае, мнение о зависти, как первом греховном движении в чистом существе ставшего на путь погибели ангела, отмечает и преосв. |
| Есть только жизнь, и все, что существует, существует лишь в свете жизни. Вещи, т. наз. мертвая природа, т. е. все то, в чем по-видимому отсутствуют признаки жизни, есть только минус жизни, отрицательный ее коэффициент, но вне этого, хотя и отрицательного, однако выраженного в терминах жизни. Определения они превращаются в призраки, улетучиваются. Они и заметны лишь в свете жизни, как предметы выделяются из мэонической тьмы небытия (потенциального бытия) при восхождении солнца, при наступлении же ночной тьмы опять погружаются в небытие. Даже и смерть существует лишь благодаря жизни и в свете ее, смерть есть не-жизнь, отрицание жизни есть ее единственное определение, она лишь тень жизни, и вне жизни она ничто, ее нет - " Бог не сотворил смерти " ( Прем. Сол. I, 13), в ней нет своей силы бытия. Нельзя сказать, что абсолютное ничто (ουκ ν, в отличие от положительного, хотя и неопределенного μη ν) есть, оно влачит условное существование как тень бытия или его зеркальное отображение, для своего призрачного существования нуждающееся в каком-нибудь подлинном бытии. Тем не менее борьба жизни и смерти, света и тени, живого и вещного проникает всю нашу жизнь, делая ее несовершенною, ограниченною, неабсолютною. Если борьба жизни и смерти так непримирима на поверхности мирового бытия, то это возможно лишь потому, что она идет и внутри бытия, в самом сердце мира, способного поддерживать только смертную жизнь, т. е. жизнь хотя и абсолютную, вневременную по своему метафизическому характеру, но, в полном противоречии этому своему естеству, временную, неабсолютную в фактическом существовании. Метафизически смерть живого не только не естественна, но противоестественна, противоречива, а потому и логически недомыслима: мы не можем продумать этого понятия в силу закона противоречия, и однако эмпирически она стала законом естества, наиболее общим и глубоким. В этом противоречии загадка для мысли. Мы так привыкли к смерти, к самой идее смертной жизни, что нас уже не поражает это противоречие, которое, однако, гораздо глубже и радикальнее, нежели в таких, напр., сочетаниях, как: горячий лед, холодный зной, черная белизна и т. |
| Как же быть тем, о которых сказано: «многи раны грешному» (Пс.31:10)? И таким не должно отчаиваться, а без смущения и с упованием на милосердие Божие благодушно простираться к покаянию и смирению, подражая мытарю, который, видя во всем свою неисправность, взывал ко Господу: «Боже, милостив буди мне грешнику» (Лк.18:13). Стараясь жить благочестиво, должно помнить и никогда не забывать, что все читаемое и разумеваемое должно относить к себе, а не к другим, к себе быть благоразумно строгим, а к другим снисходительным. Благоразумно строгим быть значит не смущаться безтолково. Пример сего мы можем видеть в детях различнаго возраста, которым оказывается снисхождение, по мере их понятий. Есть и дети духовныя, которых возраст считается не по годам или морщинам, а положительно сказано: «возраст старости — житие нескверное» (Прем.Сол.4:9). Скоро ли доживем до такого возраста старости. А не доживши все мы требуем друг от друга снисхождения, по любви о Бозе: снисходительно слышать, снисходительно видеть, снисходительно судить о виденном и слышанном. Все это продиктовано лишь к сведению, чтобы неразсудно не устрашаться. На самом же деле придется многое перечувствовать, потому что человек не вдруг стяжавает безстрастие. А где страсти, там и скорби со многими недоумениями и недоразумениями. Некоторые общие наставления старца Амвросия Мы должны жить на земле так, как колесо вертится, — чуть только одной точкой касается земли, а остальными непременно стремится вверх. Чтобы жить в монастыре, надо терпения не воз, а целый обоз. Жить можно и в миру, только не на юру, а жить тихо. Царствие Божие не в словах, а в силе, нужно меньше толковать, больше молчать, никого не осуждать, и всем мое почтение. Где просто, там ангелов со сто; а где мудрено, там ни одного. Спасение наше должно соделоваться между страхом и надеждою. Никому ни в каком случае не должно предаваться отчаянию, но не следует и надеяться чрезмерно. Креста для человека (т. е. очистительных страданий душевных и телесных) Бог не творит. И как ни тяжек бывает у иного человека крест, который несет он в жизни, а все же дерево, из которого он сделан, всегда вырастает на почве его сердца. |
| Памяти архимандрита Григория. Биографические сведения. Последние дни жизни. Кончина. Погребение. Речи Источник Архимандрит Григорий (18 ноября 1893г.) Скончався вмале исполни лета долга: угодна бо бе Господеви душа его: сего ради потщася от среды лукавствия (Прем. Сол. IV, 13. 14). Эти слова Премудрого вполне применимы к почившему 18 ноября сего 1893 года настоятелю посольской церкви в Константинополе, отцу архимандриту Григорию, бывшему инспектору Московской Духовной Академии, который действительно, скончався вмале, т. е. в короткое время достигши совершенства, исполни лета долга, в непродолжительное время своей жизни совершил то, чего многие не успевают совершить в несколько десятилетий, и почти юношею почил от многих трудов своих: ибо душа его была угодна Господу; потому и ускорил он удалиться из среды лукавствия (πονηρας). Архимандрит Григорий, в мире Николай Ивановичи Борисоглебский, сын священника соборной Успенской церкви уездного города Новосиля Тульской губернии, родился 19 марта 1867 года и, следовательно, скончался двадцати шести с половиною лет. Еще в младенчестве лишился он отца 1 и рано стал сознавать нужду, собственными усилиями развивать свой ум и сердце. К счастью его, Господь одарили сироту Борисоглебского выдающимися способностями, которыми Николай Ивановичи, как бы предчувствуя свою недолговечность, воспользовался наилучшим образом. Он рано начали обнаруживать, при таких способностях, и неутомимое трудолюбие, так что, в виду природной слабости его здоровья, оказывалось нужным не столько побуждать и поощрять его к усидчивости в занятиях, сколько удерживать от чрезмерного прилежания. Будучи от природы живым, он однако же всегда отличался и замечательною скромностью. При обладании такими достоинствами он, после домашней подготовки, проходил и курс школьного образования сначала (в 1875–1877 гг.) в Новосильском уездном училище министерства народного просвещения 2 , затем (1877–1881 гг.) в Ефремовском духовном училище и наконец (1881–1887) в Тульской духовной семинарии, всюду обнаруживая, наряду с отличными успехами в учении, и образцовое поведение и уже за это более, нежели по сиротству, пользуясь казенным содержанием. |
| Под бессмертием души часто разумеют и признают бессмертие лишь в том смысле, что со смертью тела не уничтожается духовное начало (субстанция) в человеке, что оно продолжает жить, но не допускают личного (индивидуального) бессмертия. О такого рода бессмертии, бессмертии просто духовной сущности, говорится обычно в системах пантеистической философии. Но такое бессмертие, в сущности, есть отрицание того бессмертия, в которое все люди верили и верят и которого ожидают, есть уничтожение человека, как личности. Под бессмертием в истинном и собственном смысле нужно разуметь бессмертие не просто духовной сущности, но и всего ее духовного содержания, приобретенного во время связи с телом, бессмертие этой отдельной души, мыслившей, любившей, действовавшей, страдавшей в течение более или менее продолжительной земной жизни. Откровение учит, что бессмертие, даруемое Богом душе человеческой, не есть бессмертие только по ее существу (субстанции), но именно бессмертие личное. Истина о личном бессмертии и личной загробной жизни души в откровении связана с целым вероучением. Она предполагается учением о человеке, как образе Божием. Богу принадлежит вечное и нескончаемое бытие, а человека Бог создал для нетления и сделал образом вечного бытия Своего (Прем Сол 2, 23). Смерть – явление случайное, временное, простирающееся лишь на тело, но не на душу; душа не могла бы быть образом Божиим, если бы не имела бессмертного назначения. Та же истина предполагается и требуется учением об искуплении: вся вера наша была бы суетна, мы были бы самые несчастные существа в мире, если бы не было бессмертия, если бы мы только в этой жизни надеялись на Христа ( 1Кор.15:14–19 ). И вообще действия промысла Божия о человеке могут быть понятными лишь при убеждении в личном бессмертии души. Но в откровении и в прямых и ясных выражениях утверждается бессмертие человеческой души. Уже самые обозначения телесной смерти, как только изведение души из темницы ( Пс.101:8 ), разрешение ее от уз тела ( Филип 1, 23 ), исход ( Лк.9:31 ; 2Пет 1, 15 ; Евр.13:17 ), отшествие ( 2Тим 4, 6 ) из настоящего временного мира в другой, вечный ( 2Кор.5:1 ), возвращение души к Богу ( Еккл.12:7 ), указывают на ее бессмертие, – по крайней мере в смысле неразрушимости и самостоятельности бытия (против материализма). |
| 55) Не будь пристрастен к разнообразным и дорогим яствам и не питайся ими пространно; ибо питающаяся пространно, говорит Писание, жива умерла (1 Тим. 5, 6). Да и недорогими яствами, если можно, избегай насыщения. Ибо написано: не прельщайся насыщением чрева (Прит. 24, 15). 56) Часто бывать вне кельи не позволяй себе, если ты избрал себе безмолвное житие; потому что это очень вредно, — отъемлет благодать, омрачает мысли, ослабляет ревность. Почему и сказано: парение похоти пременяет ум незлобив (Прем. Сол. 4, 13). Пресеки же сношения с внешними, чтоб ум твой не сделался парительным и не возмущал порядков безмолвия твоего. 57) Сидя в келье, не совершай деланий своих бессмысленно, и времени не иждивай в праздности: ибо бесцельно, говорят, путешествующий — всуе протрудится. Но стяжи себе благое делание, собери ум свой, пред очами имей всегда последний час смертный, помни о суетности мирской, как она обольстительна, и, вместе, как не тверда и ничтожна, помышляй об обстоятельствах страшного на суде испытания, как наши горькие обличители будут видимо представлять тогда наши дела, слова и помышления, которые они влагали, а мы принимали, приводи себе на мысль и адские мучилища, и то, как в них заключены будут души, представляй также великий оный и страшный день, — разумею, день общего воскресения, предстания пред Богом, и окончательного определения Судьи неложного, воображай имеющие объять грешных мучения, стыд и обличение совести, и то, как будут они отвержены Богом и ввержены в огнь вечный, к червю неусыпающему, во тьму непроницаемую, где плач и скрежет зубов, обозревая же все другие мучилища, не переставай, стеная, обливать слезами лице свое, одеяние свое и место, на котором сидишь. Такими помышлениями, как я видал, многие стяжали себе обилие слез, и дивно очищали все силы души своей. 58) Помышляй также о благах отложенных праведным, поставление их одесную Христа, благословенными их нарицающий глас Владыки–Господа, наследие Царства Небесного, превышающие ум дары им, свет оный сладчайший, радость, конца не имеющую, и никакой печалью не пресекаемую, обители оные небесные, сожительство Ангелов и всё другое, обетованное боящимся Господа. |
| Все те существенности или совершенства, начатки которых сообщены сотворенным существам, могут и должны быть усвоены природе Божественной, если только можно отделить от них всякое ограничение. Рассматривая существа ограниченные, мы видим, что в них есть существенности (realitates), есть совершенства (perfections). Но ни в каком из них нет совершенно полных; и чистых существенностей. Во всех существах мира есть примесь ограниченности, недостатки, во многих примесь зла к добру. Во всех ограниченных существах бытие связано с небытием, потому они сами собою не могут поддерживать своего бытия; как они извлечены из ничтожества в бытие, так имеют возможность возвратиться в ничто. В частных их действиях непрестанно выражаются неполнота, недостатки, что видно из их переменчивости, или перехода из состояния в состояние. И превосходнейшие из ограниченных существ не останавливаются на одной степени развития, тем не менее, не достигают до полноты того совершенства, какое возможно им по сущности. Что возможно для них по сущности, выражают в жизни своей преемственно, одно за другим, возрастают в силе, ведении и совершенствах воли. Эта переменчивость, сопровождающаяся переходами из состояния в состояние, показывает недохождение до всего того, что возможно по их сущности, иначе сказать, недостатки (defectus). Таким образом, положительное с отрицательным, существенное с небытием, совершенное с недостатками связано во всех ограниченных существах, не исключая чистейших и превосходнейших. А во многих существах добро соединено со злом. Впрочем, недостатки, уклонения, отрицания там только могут быть, где предшествует положительное и совершенное. Откуда же ограниченные существа имеют свои существенности и совершенства? Конечно, от Всесовершенного, в котором нет никаких недостатков. Если они получают бытие свое от Самосущего, то все качества, силы, совершенства, которыми наполняется бытие их, должны заимствовать от Него же. Но древние говорили: nemo dat, quod non habet. Насаждей ухо, не слышит ли? Или создававши око, не сматряет ли? ( Псал. 93, 9 ). Итак, справедливо мы приписываем Богу все те совершенства, от которых можно отделить ограничения и несовершенства. Это путь eminentae. Выражение его можно находить у Премудрого: ихже аще убо красотою услаждающиеся, сия боги возмнеша, – говорит он о язычниках, – да увидят, колико сих Владыка есть лучший: красоты бо Родоначальник созда я. Аще же сим и действию удивишася, да уразумеют от них, колико сотворивый сия сильнейший есть: от величества бо красоты созданий сравнительно Рододелатель их познавается. (Прем. Сол. 13, 3–5). |
|
|
