| Войска Южного фронта, прикрывающие северо-кавказское направление и Сталинград, несли огромные потери от наступающего врага. 28 июля 1942 г. Южный фронт был расформирован, а его оставшиеся части переданы Северо-Кавказскому фронту . 29 июля 1942 г. о. Пимен был контужен. Почти четыре месяца лечения в военном госпитале 292 дали результат. 26 ноября 1942 года он был назначен заместителем командира роты 702 Стрелкового полка, находившегося в резерве. 23 февраля 1943 года полк в составе 213-й Стрелковой дивизии отбыл на фронт. 4 марта 1943 г. началась Харьковская оборонительная операция. Войска Воронежского фронта под командованием генерала-полковника Ф.И. Голикова, имея огромные потери, понесенные в ходе попытки наступления, перешли к обороне. Им противостояли элитные части СС, входившие в группу армий «Юг», под командованием фельдмаршала Манштейна. Противник стремительно рвался к Белгороду. Чтобы остановить врага, Ставка начала выдвигать для усиления Воронежского фронта стратегические резервы . 13 марта 1943 года полк ст. лейтенанта Извекова выгрузился на станции Валуйки и вошел в состав 7 Гвардейской армии. 25 марта наступление врага было остановлено. Попытка врага взять реванш за Сталинград не удалась. В кровопролитных сражениях марта-апреля 1943 г. под Харьковом участвовал заместитель командира 6-й роты по строевой части С. М. Извеков. 16 апреля 1943 года о. Пимен был вновь контужен. Авиабомба взорвалась рядом с местом, где укрывалась рота, которой командовал ст. лейтенант Извеков. Солдатики мои были щуплые, маленькие. А у меня спина широкая, я и прикрыл их собой», — рассказывал потом Святейший Патриарх Пимен, когда боли в спине давали о себе знать . После этого в том же году ст. лейтенант Извеков был назначен адъютантом командира дивизии 7 Гвардейской армии генерал-майора Ф.И. Шевченко . Во время Курской битвы именно Воронежский фронт, куда входила 7-я гвардейская армия, в которой воевал будущий Патриарх, испытал наибольший удар врага. Немцы выставили против фронта почти полмиллиона солдат. |
| «Нас ради распятаго…» 1937 год. Автограф Кондак и икос утрени и повечерия Великого Пятка «Нас ради распятаго» (музыкальная фактура народного причитания). Автограф. Надпись на 1 листе слева: 5/1937. В конце партитуры подпись и печать автора. Протодиаконская выкличка (за Литургией). Solo [протодиакона] с хором. Посвящается М. К. Холмогорову. 1929 г., февраль. Копия переписчика. Перед песнопением даны подробные ремарки к исполнению с подписью автора. «Спаси, Боже, люди Твоя» для диакона с хором Копия переписчика. В конце партитуры дата: 3.XII 1922. Рукопись из библиотеки регента С. И. Беликова. Судя по упоминанию в тексте великомученика Никиты, песнопение тоже связано с М. К. Холмогоровым, который в это время служил в одноименном московском храме. Опубликовано в 2013 году в сборнике «У святого престола» издательства «Живоносный Источник». «Спаси, Боже, люди Твоя» То же, с подписью автора на первом листе. Отсутствует окончание. «Се Жених» и «Чертог Твой» Копия переписчика, печать автора. В конце партитуры: Казань. Н. Иванов. Что можно сказать о стиле композитора, опираясь хотя бы на эти точно атрибутированные хоровые партитуры 1920–1930-х годов? Как и ранее, Извеков работает в разных стилистических ракурсах, отдавая, однако, безусловное предпочтение «знаменному» стилю. Обозначено песнопение как «обработка» (этого термина сам Извеков вообще не употребляет, указывая только роспев и глас) или нет, оно исходит из попевок древних роспевов, чаще всего именно знаменного, — трактуемых как элементы авторского языка. Совершенно отсутствуют те две «стихии», которые преобладают в клиросном творчестве данного периода: стихия, так сказать, минорной романсовости и стихия эмоциональных соло — «выступлений» певцов с аккомпанементом хора. Солирование у Извекова встречается нередко, но в совершенно ином качестве, всегда связанном с содержанием данного текста, даже данной фразы; солирование часто применяется в отдельных фрагментах песнопения как темброво-фактурная краска: солисты могут выделяться как «голоса из хора» и потом пластично возвращаться в него (такую же технику, кстати, нередко использует Н. С. Голованов). Общее же звучание песнопений Извекова этого периода — «уставное», часто строгое и величественное, часто мажорное по тону (чему способствует и обилие «хвалитных» песнопений). Мажорное по тону в данном случае не означает обязательно мажорное по ладу: язык Извекова в этом смысле сложнее, поскольку опирается на роспевную ладовость. Отсюда и обилие унисонов и «пустых» кварто-квинтовых аккордов. |
| Очевидно стремление автора к решению сложнейшей проблемы нахождения для каждого гласа индивидуального многоголосного решения. В наследии Извекова несколько осмогласных циклов («Блажен муж» на 8 гласов, «Достойно есть» на 8 гласов, «Милость мира» на 8 гласов, ирмосы воскресных канонов на 8 гласов и др.). Среди них, по-видимому, наиболее интересны ирмосы канонов: здесь трудно говорить о каком-то определенном роспеве, довольно часто встречается сочетание знаменных и обиходных попевок; не только для каждого цикла ирмосов одного гласа, но и для каждой песни того или иного канона автор ищет свое образное (гармоническое, фактурное) решение. Собственно, новые каноны — продолжение того, что делал Извеков в молодые годы, когда, издавая в Праге Канон 1-го гласа, предпослал каждому ирмосу тексты соответствующих библейских песен , и того, что он делал позже в Торжественном каноне Рождеству Христову (Киреев, 1916), где на обороте титула издания подробно излагается содержание каждого ирмоса и даются некоторые музыкальные указания в связи с этим содержанием. Совершенно понятно, что многое приходится считать утерянным навсегда или пока не разысканным. Например, имеется «Достойно есть» 1932 года из Греческой литургии — очень изящное песнопение, с прихотливо перебрасываемыми из голоса в голос исонами (органными пунктами), со своеобразной интонационностью. По-видимому, была написана и сама Литургия; вопрос — для какого храма? Известно, что в это время славился хор греческой посольской церкви в Ленинграде под управлением А. П. Рождественского, в котором пели профессиональные артисты и протодиакон был в прошлом оперным певцом. Возможно ли, что Греческая литургия была написана для этого коллектива? Другая загадка — три песнопения для мужского монастырского хора (одно — с альтом) 1925–1926 годов. Они показывают, что Извеков, вообще любивший развернутую многослойную хоровую фактуру с «тембризацией» в духе Нового направления, мог писать и в достаточно аскетичном стиле, не упрощая при этом свой язык. Особенно привлекательна Херувимская, обозначенная в рукописи как «Извековская», написанная, можно сказать, по сложной модели знаменной Херувимской, с бесконечным длением мелодической линии. Какой монастырский хор мог иметься в виду? И что еще могло быть написано для этого хора? В связи с «аскетичным» стилем можно заметить, что среди песнопений Извекова, и ранних, и более поздних, есть очень просто изложенные, в том числе, среди рукописей, «Милость мира» калужская для «соло контральто и народного пения» (дата пока неизвестна). |
| Муравьева об учреждении в Вильне православной духовной академии, но даже признаю такое заведение совершенно необходимым, как одну из радикальных мер к укреплению в северо-западных губерниях господствующей в России церкви и к распространению здесь образования в православном и чисто русском направлении, при этом, однако же, полагаю, что духовная академия ограничивающаяся только тесным кругом богословских наук исключительно для лиц духовного сословия и приготовляющая единственно для духовного поприща не только не принесет желаемой пользы, но едва ли может иметь достаточное число слушателей; с расширением же курса академии учреждением при ней отделения, в котором могли бы приготовляться наставники для семинарий и гимназий по предметам историческим и филологическим и хотя неполного курса юридических наук, по преимуществу отечественного законоведения, с целью образования чиновников для средних инстанций, заведение это сделалось бы в высшей степени полезным; 2) одобряя в главных основаниях предположения Комитета относительно высшего училища при Литовской духовной семинарии, представленные гр. Муравьеву епископом Александром от 9 сентября 1864 года, я считаю долгом присовокупить, что для прохождения предполагаемого курса, по моему мнению, необходимо не менее трех лет и что при назначении стипендий, за удовлетворением всех других требуемых условий, воспитанники семинарий и гимназий северо-западного края должны иметь первенство пред воспитанниками прочих семинарий и гимназий; 3) на удовлетворение расходов, потребных на содержание означенного заведения, не имеется в виду никаких других источников, кроме сумм государственного казначейства. Об этом пр. Макарий донес священному Синоду. Так дело об академии в Вильне не подвинулось вперед и доселе. Сообщил священник Н.Д. Извеков. Читать далее Источник: Несколько документов по вопросу об открытии православной духовной академии в г. Вильне/[Сообщ. свящ. Н.Д. Извеков]. - Сергиев Посад : 2-я тип А.И. Снегиревой, - 23 с. Поделиться ссылкой на выделенное |
| " Командир у меня был добрый. Под пули меня не посылал. Но, однажды, пришлось переправляться через реку... " (Имеется в виду переправа под обстрелом врага через реку Уду, приток Северного Донца, возле города Мерефа, недалеко от Харькова) 28 августа 1943 года операция была закончена. Но среди выживших старшего лейтенанта Извекова не нашли. В штатно-должностной книге офицерского состава полка 30 сентября 1943 г. была сделана запись: " старший лейтенант Извеков Сергей Михайлович пропал без вести 26.8.43 Мерефск[ий] р[айо]н Харьк[овской] обл[асти] " . Однако о. Пимен был жив, хотя его военное командование не знало об этом. Он был направлен в госпиталь в Москву , где проходил лечение после ранения . Согласно послужному списку, о. Пимен (Извеков) прошел лечение в госпитале после ранения и был комиссован из армии . В Москве проживал на Сущевском валу у двух монахинь. 24 ноября на встрече с архиереями-участниками Архиерейского собора , прошедшего в Москве 21-23 ноября, глава Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпов заявил, что " все священнослужители, состоящие на службе в церковных приходах, освобождаются от призыва по мобилизации, независимо от возраста " . Вероятно, зная о потеплении отношений Церкви и государства, о. Пимен надеялся вернуться к священнослужению и не пришел в военкомат после лечения в госпитале. Таким образом, он не мог быть назван дезертиром, так как подлежал освобождению от службы как священнослужитель. Но еще 18 ноября 1944 года, Л.П. Берия направил записку И.В. Сталину о том, что работники госпиталей выдают справки об освобождении от военной службы без достаточных оснований . Начались проверки. 29 ноября 1944 года был задержан милицией в Москве и доставлен в 9-е отделение милиции для установления личности. Задержание было произведено за нарушение паспортного режима, т.к. у него не было нужных документов. Было предъявлено обвинение в том, что он " скрывался от ответственности под видом служителя религиозного культа " . Этот эпизод остается не проясненным до сих пор. Протоиерей Виктор Шиповальников утверждал: " Это работа СМЕРШа " . |
| Другой рассказ военных лет повествует об этом так: " Подразделение, к которому он принадлежал, попало в окружение. Спасение пришло, по словам будущего Патриарха, от Самой Божией Матери: он увидел на тропе неожиданно появившуюся плачущую женщину, подошел спросить о причине слез и услышал: " Идите прямо по этой тропе и спасетесь " . Войсковой командир, которому отец Пимен передал сказанное, внял совету и воины действительно вышли из окружения. " . Адриан Егоров пересказывал слышанную им от патриарха историю: " Однажды о. Пимен (ему поручили доставить командованию пакет с донесением) помолился, перекрестился и сел в седло. Лошадь звали Судьба. Как рассказывал потом Патриарх Пимен, опустил он поводья и тронулся в путь. Дорога лежала через лес. Благополучно прибыл в часть и вручил пакет. Его спрашивают: " откуда прибыл? " , — и он в ответ показывает рукой направление. " Нет, - говорят ему, - оттуда невозможно приехать, там все заминировано. " " . 29 июля 1942 года был контужен. Почти четыре месяца находился на лечении в военном госпитале 292. 26 ноября того же года был назначен заместителем командира роты 702 Стрелкового полка, находившегося в резерве. 23 февраля 1943 года полк в составе 213 Стрелковой дивизии отбыл на фронт. 4 марта 1943 года началась Харьковская оборонительная операция. 13 марта 1943 года полк старшего лейтенанта Извекова выгрузился на станции Валуйки и вошел в состав 7 Гвардейской армии. Участвовал в кровопролитных сражениях марта-апреля 1943 года под Харьковом . 16 апреля 1943 года был вновь контужен. Авиабомба взорвалась рядом с местом, где укрывалась рота, которой командовал старший лейтенант Извеков. " Солдатики мои были щуплые, маленькие. А у меня спина широкая, я и прикрыл их собой " , — рассказывал потом патриарх Пимен, когда боли в спине давали о себе знать . В том же году старший лейтенант Извеков был назначен адъютантом командира дивизии 7 Гвардейской армии генерал-майора Ф.И. Шевченко . Патриарх Пимен впоследствии рассказывал о своем командире: |
| Механически переписывая архивные дела в свое „исследование“, автор не трудится передавать их на современный язык и сам начинает писать языком „времен Очаковских и покорения Крыма“. Приведу лишь самые необходимые примеры, которые, при желании, можно увеличить значительно. „Потребована смета на устройство иконостаса. В виду же замедления представления оной, министр вторично от 7 января того же года потребовал оную“ (Ц-вь Рожд. Богор., 20). „Старое наружное крыльцо отломать и, вместо оного, с западной стороны сделать новое и над оным крыльцом устроить арку для колоколов, а под оным палатку для клажи“ (Ц-вь Рожд. Пред, Ю). В то же время о. Извеков употребляет неупотребительные слова: „заделание“ (рядом „заделка“ Верхосп. соб., 31), „обтянутие“ (Спас на Бору, 42) „вынутие“, „нишь“ вм. „ниша“ (Ц-вь Рожд. Бог., 13 и 41). По местам речь нескладная до непонятности. „В трех окнах вставим (вероятно, ставни) сгнили, печь израсчатая и железная труба, разогревавшая теплоту (sic!), также были ветхи“ (Верхосп. соб., 21). „Каждому, определенному на то или другое место в приходских церквах, определялась, патриархом испытание, и уже только после оного давалось благословение“ (Книги 85 стр.). К стыду автора, ему недостает даже элементарной грамотности. Напр., любопытно употребление им слова „придел“ в смысле – добавочный храм или алтарь. На первой, же странице большой книги о. Извеков начинает колебаться и ставит в оглавлении то „предел“, то „придел“, далее в книге правописание правильное, но в брошюрах исключительно – „предел“. Нередко автор пишет по-старинному, а то просто по-своему: „рещик“, „расчет» (Ц.-вь Рожд. Бог., 20; Ц-вь Воскр. Хр., 8), „грамотей“ (Книги 220). „гаубвахта“ (Ц-вь Полож. Ризы Богом., 17) „на руси“ (Благов, соб., 101), „недолито быть“, „темные, а неяркие, „неотличался“ (Ц–вь Рожд. Богор. 23, 14, Книги 220 стр.) —432— В заключение я должен сказать, что прот. Н. Д. Извеков представил на соискание докторской степени труд по вопросу, мало разработанному, следовательно, благодарному для исследователя, любопытному для археолога и историка, но труд далекий от совершенства. |
| В «Триоди Цветной» издания Московской Патриархии (1975/77) в нотном приложении в обработке Г. Я. Извекова дано «Христос Воскресе» Волоколамского напева (до-мажор, первые такты – в женском исполнении). Светских произведений у Извекова, очевидно, немного. Нам известно местонахождение лишь одного из них: свадебной песни Калужской области «Говорила калинушка», изданной в 1930 году (отдел хранения рукописей Московской консерватории). «Как духовный композитор, Извеков примыкал к новой русской школе; в ряде своих сочинений («Херувимская песнь» Мотольская, «На реках Вавилонских», «Благообразный Иосиф», «Достойно есть» 8 гласов Знаменного распева) всецело стоит на платформе принципов гармонизации Кастальского. Особенную ценность представляет «Благообразный Иосиф» – единственное после Кастальского глубоко-молитвенное и художественное переложение, так верно передающее состояние верующего в утро Великой Субботы (для исполнения требуется большой хор). «Достойно есть» – нетрудно по изложению, с прозрачной гармонизацией, не затушевывающей мелодию и доступно к исполнению средним хором. «В новом стиле» (слова Извекова) написаны «Ирмосы Рожд[ества] Хр[истова]», пасхальный концерт «Снисшел еси», и «Да исправится молитва моя» (обычная мелодия, Solo – тенор и хор). В них сохранен дух старинного пения, как в мелодии, так и в гармонизации (унисоны, двухголосие, окончание на квинте и т. д.), но налицо и современная гармония: ходы секстами, полные аккорды, «концертная» форма чередования партий в хоре и т. д. «Ирмосам Рожд[ества] Хр[истова]» предпослано объяснение музыкального содержания каждого ирмоса. Многие сочинения И[звекова]. («Хвалите имя Г[осподне]», «Многая множество», «Хотех слезами омыти») написаны в новой манере творчества 20-го века: усложненная гармония, драматизм и экспрессия, но все это сглаживается благородностью звучания и доступностью к исполнению Поздний выход в свет (предвоенные годы – 1914 и годы безбожной власти) помешали широкому распространению его произведений. «На реках Вавилонских» и «Ирмосы воскресные» исполнялись в концертах» 29 . |
| —404— Дьячку поручают даже сказать Благовещенскому протопопу, что он, дьячок, не желает учиться у киевских „чернцов“, потому что кто по латыни научился, тот с правого пути совратился“ (стр. 210). Вообще нужно сказать, что часть культурно-бытовая в произведении о. Извекова „Московские кремлевские дворцовые церкви“ читается с интересом, благодаря умелому комбинированию подлежащего материала. Видно хорошее знакомство автора с подлинным материалом, из которого приводимые отрывки всегда красочны, рельефны. Предоставляя эту вторую часть труда о. Извекова – церковно-историческую – прямому вниманию специалиста по русской церковной истории, я считаю своим долгом остановиться на первой части, где идет речь о дворцовых церквах, оценить работу автора со стороны историка-археологической. Научная ценность того или другого предмета, который подлежит археологическому анализу, зависит главным образом от того, известна ли и принимается ли в расчет та обстановка, в которой находился последний? На самом деле, что сказать, например, о деревянном резном кресте, „похожем“ на патриаршие кресты посошные, если неизвестно, откуда такой предмет взят, есть ли на нем какой-нибудь графический элемент и пр.? Конечно, можно принять относительно его только одно: он ...похож“ на помянутые патриаршие кресты, но откуда он, какое его назначение, какова датировка – все это вопросы, которые в данном случае остаются без ответа и, следовательно, самый крест теряет какую бы то ни было научную ценность. Можно составить два больших тома описания этого креста, подробно говорить о его форме, устанавливать его место в эволюции креста вообще, предполагать место его происхождения и художника, снабдить описание внушительными примечаниями, и, однако, получится не ученое сочинение, а каталог выставки. Здесь можно удовлетворить свое любопытство, но не научный интерес. И раз неизвестна историческая конъюнктура этого предмета, он не может дать темы археологу. Ученое сочинение, претендующее дать исчерпывающее, полное обследование того или другого предмета в археологическом отношении, должно прежде всего дать отчет относительно исторической конъюнктуры его, если |
| —413— строения. Но говорить так о неважном ремонте 1849 года – нет никакой надобности. Это задача не ученого историка-археолога, а хроникера. И если исключить весь такой материал, напр., из описания Ризположенской церкви, то останется очень немного на долю собственно историко-археологического труда. Несмотря на то, что автор уделяет много внимания даже таким неважным вопросам, как недавний ремонт, его исследованию недостает именно того, чем должно отличаться ученое сочинение. Это – исчерпывающая полнота. На авторе лежала обязанность познакомить читателя не только с тем, что бросается в известном памятнике в глаза, в наличности чего нет нужды убеждать зрителя, а, главным образом, с тем, что недоступно для поверхностного обозревателя данного предмета, что придает особенное значение тому или другому предмету. Вместо того, чтобы подробно рассказывать, как представлен Страшный Суд на стенах и сводах Благовещенского собора, автору нужно было определить место этого изображения в иконологии, показать, чем оно оригинально, что нового дал иконописец и т. д. Обозреватель Благовещенского собора часто недоумевает пред некоторыми непонятными изображениями, напр., языческих поэтов, историков, сивилл и пр. И разве не странно, что в исследовании, на которое сам автор смотрит, как на руководство при обозрении Благов. собора („Моск, придв. Благ. соб.“ стр. 3) автор нисколько не помогает в данном случае купившему его книжку? Можно в кратких словах дать характеристику или объяснение предмета; можно слегка коснуться последнего, но читателю будет ясно, что автор дает исчерпывающее решение вопроса, все объясняет, на все нужное обращает внимание. Вот этого то именно и нет у о. Извекова. Бели от ученого произведения, представленного на степень доктора. мы должны требовать этой исчерпывающей полноты, то в сочинении, автор которого в предисловии к своему труду обещает дать полное и исчерпывающее обследование своей темы, не должно быть таких пропусков, какие мы находим у о. Извекова. В качестве подтверждения этого я позволю себе указать на только что изданный большой и интересный труд А. И. Успенского „Царские иконо- |
|
|
