| «Я вспоминаю о нем каждый день…» 1 мая 2005 г. 12:00 Интервью протоиерея Николая Соколова, настоятелем московского храма святителя Николая в Толмачах, порталу «Патриархия.ru» о покойном патриархе Пимене (Извекове). — Отец Николай, Вы были близким человеком патриарху Пимену? Расскажите, как Вы с ним познакомились? — Можно сказать, что да. Я был близок ему, но не родственно, а больше по работе. Познакомился я с ним еще в детстве, когда Патриарх (тогда он еще был митрополитом Крутицким и Коломенским) приехал служить в нашу деревню. Он хорошо относился к нашему отцу и это отношение перенес на нас со старшим братом, пригласив через восемь лет, когда он уже стал Патриархом, иподьяконствовать у него. — Вы сейчас часто вспоминаете о времени работы с ним? — Каждый день. Дело в том, что очень много из полученного от него житейского опыта, из его слов и поступков помогает мне сейчас и в светской жизни и в духовной. Поэтому я вспоминаю его и на молитвах, и в церкви и в разговорах. — Чему самому главному Вы научились у него? — Молчанию. Уметь молчать. Уметь скрыть в себе самые тяжелые переживания, которые могут низвести человека в могилу. Как сейчас говорят, Патриарх, был человеком, проверенным жизнью. Он умел молчать и никогда не показывал свои эмоции. Порой это молчание было красноречивее всяких слов. — Какой он был в общении с людьми, окружавшими его? — Вообще патриарх Пимен был немногословным человеком. Я работал с ним на протяжении двенадцати лет. Мой кабинет находился рядом с его кабинетом, и хорошо, если за день от него услышишь десятка два слов, а то и вообще не услышишь. Когда можно было обойтись без слов, он без них обходился — просто писал на листе бумаги поручение референтам, давал прочитать, и этим ограничивался. — В исторической литературе можно встретить характеристики иерархов советского периода, например, патриарха Тихона называют молитвенником, патриарха Сергия — богословом и церковным администратором, митрополита Евлогия Георгиевского — борцом за свободу Церкви. |
| Мы сейчас вспоминаем о сорока мирных послевоенных годах как о явном свидетельстве благодати Божией над Россией, - а ведь благодать эта была явлена в ответ на человеческие усилия. И Патриарх Пимен не последнюю скрипку сыграл в советском миротворческом движении - кажется, не было такой мирной конференции в 70-80-е годы, в которой он не принял бы участия. И внутри Церкви он ратовал за покой, сдерживая властною рукою и почитателей инославия, и ревнителей не по разуму. ...Говоря о Святейшем Пимене, нельзя не вспомнить о том, что он воевал. А он воевал, да ещё как! И что особенно интересно: будучи монахом, отсидев в лагере, он, тем не менее, попал на фронт, да ещё и стал старшим лейтенантом Красной Армии. Где ещё такое видано: монах - и старший лейтенант!.. Ему не повезло: почти вся его война прошла возле Харькова, в тех гибельных, неудачных боях, которые никому славы не принесли, - там он был тяжело ранен, попал в госпиталь, а затем его комиссовали... О службе офицера-иеромонаха рассказывают много легенд - теперь не знаешь, чему и верить. Говорили, что по его молитвам полк выходил из окружения. Говорили, что отцу Пимену являлась на фронте Сама Матерь Божия. Кто знает? Сам он очень не любил рассказывать о себе. Но вот случай, записанный с его собственных слов. Однажды послали лейтенанта Извекова с донесением к командованию. Он сел на лошадь и тронулся в путь. Кличка у лошади была необычная - Судьба. Отец Пимен решил полностью довериться этой Судьбе и отпустил поводья - едет шагом, читает про себя молитвы... Прибыл благополучно в штаб, там его спрашивают: «Какой дорогой следовали?» - «Через лес...» А в ответ смеются: «Такого быть не может! В лесу всё заминировано, там и тропинки безопасной нет!» Выходит, вывезла Судьба. Тут, как на ладони, виден весь жизненный путь Святейшего: потихоньку, шагом, углубясь в молитву, - да по минному полю, где никто бы пройти не смог! Каким он запомнился своей пастве? Спокойным и властным, без тени показного фанатизма, но с уверенной твёрдостью во взгляде. Вспоминают о том, каким великим молитвенником он был, даже говорят, что главная его деятельность на посту Патриарха заключалась не столько в явных глазу делах, сколько в тайной и сугубой молитве. Вспоминают богослужения с его участием: как он читал, отчётливо произнося каждое слово, - да не просто отчётливо, а так, чтобы оно ложилось на душу всем в храме. Он весьма славился своим чтением - до сих пор православные с пользой для души слушают записи Великого Покаянного канона, прочитанного Патриархом Пименом. |
| Мы знаем, как много священников и монашествующих подвизались на поле брани, чтобы наш народ и наша земля увидели эту Победу. На Рождественских чтениях, посвященных 75-летию окончания Великой Отечественной войны, прозвучали доклады о том, как трудились люди Церкви в оккупации: это Псково-Печерский монастырь , вписавший в историю войны героическую страницу, связанную с Псковской миссией, это и Пюхтицкий женский монастырь , насельницы которого помогали выживать военнопленным расположенного рядом с обителью лагеря… Находившиеся в тылу священнослужители собирали пожертвования на оборону, и никто не уклонялся от труда, необходимого для Победы. Именно поэтому многие были отмечены правительственными наградами, и память об этой войне навсегда осталась в их сердцах. Сегодня мы говорим о том, что Церковь всегда пребывала со своим народом и в горе, и в радости, потому что люди Церкви любят свою Родину и свою землю. Этот завет продолжает жить в наших сердцах. Наследуя память предков, новое поколение монашествующих точно также чувствует сыновнюю связь с Отечеством земным и никогда не оставляет его, молитвами и делами созидая настоящее и будущее Святой Руси. — Владыка, известно, что на военное время пришлись годы гонений на Церковь. Священнослужители и монашествующие зачастую из лагерей отправлялись на фронт, а с фронта снова возвращались в лагеря. Протоиерей Николай Соколов в своем выступлении, посвященном Святейшему Патриарху Пимену (Извекову) , рассказывал, как, побывав в немецком окружении, будущий Предстоятель Церкви после войны снова был отправлен в лагерь как «неблагонадежный элемент» для советского общества. Невзирая на такое отношение со стороны государства, христиане осознавали необходимость защищать Отечество. Все это довольно трудно бывает понять современному человеку… — Наши пастыри и монашествующие, имея Христа в своих сердцах, обретали просвещенный разум и хранили трезвомыслие. Они понимали, что внутреннюю неустроенность своей страны надо отличать от угрозы ее разорения внешними врагами. Внутреннее противостояние красных и белых не помешало гонимым жестокой властью христианам осознать, что Россия после нападения фашистской Германии на Советский Союз оказалась на грани жизни и смерти. У фашистов не было места для русского народа в том будущем, которое они себе рисовали. Патриарший местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский) , обратившись в первые дни войны к своей пастве, назвал фашистов жалкими потомками врагов христианства: Батыя, Карла шведского, Наполеона — и благословил всех православных христиан, вдохновившись примерами Александра Невского и Димитрия Донского, встать на защиту границ своей Родины. |
| «Мы занимались в классах Новодевичьего монастыря, в храме. Надо сказать, что обстановка тогда была нелегкая: после войны была разруха и карточная система». В 1948 году Духовная школа сменила место своего пребывания, переместившись из Москвы в Троице-Сергиеву Лавру, и возобновила свою деятельность под кровом преподобного Сергия. В 1950 году Иван Павлов окончил Духовную семинарию. Затем он поступил в Московскую Духовную академию, которую окончил в 1954 году, представив выпускную работу «Учение о таинствах в творениях отцов Церкви I–II веков христианства». На каникулах в период учебы батюшка ездил к себе домой, в Маково. Там продолжал служить протоиерей Иоанн Кузьменко, который наставлял семинариста Ивана Павлова и еще больше укреплял его в намерении послужить Богу в священном сане. Так, отец Иоанн благословлял находившегося на каникулах Ивана готовиться к проповеди. И все его первые проповеди были произнесены в родном храме в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Впоследствии, будучи уже в священном сане, отец Кирилл каждый год после Радоницы ездил на родину, служил панихиды на могилах родителей и родственников. Затем обязательно заходил в храм и всегда служил литию возле алтаря на месте упокоения отца Иоанна. В день последнего экзамена выпускник Академии Иван Павлов подал прошение наместнику Лавры архимандриту Пимену (Извекову): «Имея давнее влечение к иноческому образу жизни, я имею сердечное желание в настоящее время после окончания Духовной академии поступить в обитель преподобного Сергия и нести все послушания, какие будут на меня возлагаться. Поэтому прошу Вас, отец наместник, принять меня в число послушников братии Троице-Сергиевой Лавры». Иван Павлов был пострижен в монашество в честь прп. Кирилла Белоезерского (память 9/22 июня). Так его монашеские именины пришлись на день начала Великой Отечественной Вскоре последовало прошение наместника на имя Патриарха о пострижении послушника в монашество. 25 августа 1954 года архимандритом Пименом (Извековым) Иван Павлов был пострижен в монашество с именем в честь преподобного Кирилла Белоезерского (память 9/22 июня). Так промыслительно монашеские именины отца Кирилла пришлись на день начала Великой Отечественной войны. В этом же году осенью, на праздник преподобного Сергия Радонежского, митрополит Ростовский и Каменский Вениамин (Федченков) в Успенском соборе Лавры рукоположил его во иеродиакона, а 30 ноября, в день памяти преподобного Никона Радонежского, епископ Псковский и Порховский Иоанн (Разумов) в Трапезном храме рукоположил отца Кирилла во иеромонаха. В 1954–1955 годах отец Кирилл исполнял послушание пономаря в Троицком соборе, лаврского кассира, помощника казначея, а впоследствии и казначея Лавры. |
| Сначала пономарил, потом пригласили меня иподиаконствовать немного, потом пригласили иподиаконствовать к епископу Пимену (Извеков ; впоследствии патриарх Московский и всея Руси. — Ред. ). Обновленцы и «сидельцы» — Вы впитали в детстве богослужебные традиции Москвы. Если сопоставить то время и наше, как изменилась литургическая жизнь столицы? — После войны была такая ситуация. Многие батюшки были из обновленцев, которые, как они говорят, вернулись в Патриаршую Церковь. Они привносили с собой некоторые новшества. Так, на Евхаристическом каноне они стояли на коленях с воздетыми руками, с воздетыми руками совершали и другие священнодействия. После войны многих священников отпустили из заключения. На этих священников можно было любоваться: они были очень спокойными, не обращали на себя особого внимания, служили без особых внешних проявлений, благодатно. Служил у нас такой отец Вонифатий Соколов, к нему часто владыка Питирим (Нечаев) на исповедь приезжал. Помню, он ходил в пиджачке, а под ним телогреечка, а сверху подризник надет — и все это в 30-градусную жару. Другие батюшки до майки, а то и больше раздеваются… Спрашиваю: «Батюшка, не жарко ли Вам?» — «Ничего, ничего». Ботиночки стоптанные. «Батюшка, там новые купили». — «Нет, ничего, спасибо». Непонятно нам, ребятишкам, в то время было, улыбались, смотрели на это как на юродство. Потом узнали через его близких, почему он так одевается, как и другие прошедшие заключение. Они говорили: «Нас отпустили, наверное, ненадолго. Опять возьмут…» Так оно и было до этого. Поэтому в чем застанут, в том и возьмут. Не дадут одеться. «Если я пойду в хорошем, там шпана отберет. А к этому уже тело привыкло, лучше в этом». Представьте себе, каково же было их настроение, если они служили Литургию как последнюю: вот прям сейчас за мной придут. Поэтому, естественно, какое горение было у них, когда они совершали Литургию и Таинства. Они старались побольше находится в алтаре, как бы надышаться этим воздухом. Они так соскучились по этому, старались на любой зов пойти навстречу, подсказать, подбодрить, утешить. И действительно, люди уходили после беседы с ними преображенными. На этих людей приходилось обращать особое внимание. |
| После первого года обучения семинарист Иван Павлов два месяца с конца июня по конец августа 1947 г. был в Псково-Печерском монастыре: «жил и работал в обители, неся клиросное и общие послушания». А потом уже в 1948 г. Духовную школу из Москвы вернули в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру. Здесь он окончил не только Семинарию, но и потом Духовную академию. В день последнего академического экзамена, 15 июня 1954 г., выпускник Иван Павлов написал прошение наместнику Лавры архимандриту Пимену (Извекову): «Имея давнее влечение к иноческому образу жизни, я имею сердечное желание в настоящее время после окончания Духовной академии поступить в обитель Преподобного Сергия и нести все послушания, какие будут на меня возлагаться. Поэтому прошу Вас, отец Наместник, принять меня в число послушников братии Троице-Сергиевой Лавры». Будущий Патриарх Пимен прошение принял, а потом в качестве послушания благословил ныне просящего принять его Патриаршее прошение стать его духовником. 25 августа этого же 1954 г. послушника Иоанна, впрочем, уже испытанного за годы учебы в Академии, постригли в монашество с именем преподобного Кирилла Белозерского (†9/22 июня 1427 г.), чья память по новому стилю приходится на день начала Великой Отечественной войны. Любовью покрывайте все. И приводите людей к Богу! В том же 1954 г. отца Кирилла на день его рождения и на праздник осеннего Преподобного Сергия 8 октября митрополит Ростовский и Каменский Вениамин (Федченков) в Успенском соборе Лавры рукоположил в сан иеродиакона, а 30 ноября на память преподобного Никона Радонежского епископ Псковский и Порховский Иоанн (Разумов) в Трапезном храме рукоположил его в сан иеромонаха. Так началось более чем полувековое пастырское служение всероссийского батюшки отца Кирилла – духовника трех Патриархов, множества епископов, монахов, священников, мирян. Милующий к другим, батюшка был строг к себе, так что даже святитель Афанасий (Сахаров) писал в 1962 г. в Лавру: «Берегите его и наложите на него строгое послушание: беречь себя, лучше питаться, уменьшить подвиги свои. А Вас прошу, нельзя ли поставить вопрос об освобождении его от всяких нагрузок, особенно нагрузок хозяйственно-административных?» Ибо главное его призвание – душепопечение, унаследованное у Преподобного Сергия «дело нравственного воспитания народа». |
| Существуют свидетельства очевидцев жизни преподобного Симеона, относящиеся к периоду Великой Отечественной войны. В годы, когда Печоры оккупировали немецкие войска, монахи прятали в пещерах и куполах Успенского храма наших Так, известно, что именно преподобный Симеон носил скрывавшимся тогда в Псково-Печерском монастыре бойцам хлеб В марте 1944 года, в связи с активным наступлением Красной армии, немецкие оккупационные власти вывезли в Германию сокровища монастырской ризницы. Готовясь к отступлению, немецкое командование потребовало от настоятеля обители письменного согласия на эвакуацию всех насельников в Германию. Монастырь предполагалось взорвать. В ночь перед назначенной немцами насильственной эвакуацией братии и запланированным взрывом зданий все насельники обители собрались в Успенском пещерном храме перед мощами преподобномученика Корнилия и чудотворной монастырской иконой Успения Пресвятой Богородицы и молились о том, чтобы угроза миновала; соборную молитву в ту ночь возглавлял преподобный На следующий день твердое нежелание братии подчиниться оккупационным властям и приближение советских войск спасли Псково-Печерский монастырь от уничтожения. 11 августа 1944 года Печоры были освобождены. В послевоенные годы преподобный Симеон, находясь уже в преклонных летах, целиком посвятил себя келейной молитве, храмовым богослужениям (ежедневно причащался) и пастырским трудам — окормлению многочисленных духовных чад. Говорил он всегда просто и доступно, с любовью и в то же время с отеческой твердостью наставляя в соблюдении Христовых заповедей. По многочисленным свидетельствам, в этот период его жития по молитвам святого совершались многочисленные исцеления — от паралича, рака, желудочных и глазных болезней и многих других недугов; также известны и неоднократные случаи его прозорливости. По свидетельству казначея обители архимандрита Нафанаила (Поспелова), старец предрек будущему Предстоятелю Русской Православной Церкви архимандриту Пимену (Извекову), являвшемуся с 1949 по 1954 год наместником Псково-Печерского монастыря, его Известно, что преподобный Симеон пользовался особым уважением наместника обители игумена Алипия (Воронова; наместник с 1959 по 1975 год). |
| В письмах от 1 и 26 декабря 1958 года отец Пимен сообщает о своем успешном ходатайстве перед Святейшим Патриархом Алексием I о приглашении совершить богослужение в Лавре епископа Афанасия. Он отмечает важность того, что величайшие изменения в жизни владыки происходили под кровом преподобного Сергия - постриг Сергея Сахарова и хиротония во иеромонаха были совершены в 1912 году тогдашним ректором МДА епископом Феодором (Поздеевским; 1876-1937). В единственном сохранившемся ответном письме к отцу Пимену от 3 января 1959 года святитель Афанасий пишет: «Глубоко благодарен Вам за Ваше предстательство пред Святейшим священноархимандритом Лавры о разрешении мне служения в родной Лавре. Думаю, если Бог благословит и если с Божией помощию буду жив и здоров, после Крещения побывать в родной Лавре, поклониться Великому Авве нашему, помолиться в храмах, усладиться беседою усты к устом с Вами и с благоговейными иноками, коими не скудна и ныне обитель Сергиева». 9 февраля 1959 года архимандрит Пимен ездил в Петушки, а епископ Афанасий после этого ходатайства 7 марта 1959 года отслужил в Лавре Божественную литургию, а спустя пять дней, 12 марта 1959 года, там же состоялась хиротония во епископа отца Никона (Лысенко; 1890-1972), совершенная Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием I в сослужении епископов Афанасия (Сахарова), Серафима (Шарапова) и Пимена (Извекова) . Отражаются в ответных письмах отца Пимена просьбы владыки Афанасия о заупокойных молитвах братии Лавры, в частности об архимандрите Исидоре (Скачкове; 1883-1959), иеромонахе Иераксе (Бочарове; 1880-1959) (см. письмо 6, с. 85). Различные темы поднимались в переписке архимандрита Пимена с епископом Афанасием. О том, сколь высоко ценил это общение отец Пимен, свидетельствует то, что составление этих писем он прямо именует благочестивым делом (см. письмо 12, с. 88). В мае 1961 года отец Пимен пишет: «Живу несбывающейся мечтой о поездке к Вам в гости на часок с о[тцом] благочинным. Хочется верить, что эта мечта все же сбудется». |
| Как правило» батюшка предлагал своим духовным чадам выпить у него стакан чая – и тут они, по молитвам батюшки, через освященную монастырскую воду также очищались от скверн духа и тела, даже не помышляя об этом (старец сам именно таким образом и разъяснял иногда – наиболее близким ему людям – смысл подобных скромных «чаепитий»). Во всех повествованиях об отце Симеоне он неизменно предстает перед нами истинным сердцеведцем, как бы улавливавшим своей чуткой и зоркой душой промыслительные «смотрения Божии» о каждом приходящем к нему человеке – так что и сам он с любовью и добротой мог принимать, по Божественной благодати, участие в судьбах духовных чад, с отеческой осторожностью направляя их всех ко Спасению. Важнейшим и совершенно необходимым условием «старческого окормления» отцом Симеоном своих чад являлся дар прозорливости – способность старца к духовному как бы «просвечиванию» (порой мгновенному) человеческой личности, к выявлению ее прошлых путей и возможных будущих судеб. О прозорливости иеросхимонаха Симеона сохранилось немало рассказов его современников. Известно, что отец Симеон предсказал будущему Первосвятителю Русской Церкви Пимену (Извекову), являвшемуся наместником Псково-Печерской обители в 1949–1954 годах, его патриаршество. Вот, что рассказал об этом отец Давид (Попиков): «...У отца Симеона в келье был как-то раз отец Пимен, тогдашний наместник монастыря. Минут через пять после его ухода зашел к старцу отец Нафанаил и заговорил о нем с отцом Симеоном: «Какой видный и разумный у нас наместник – он, пожалуй, мог бы быть и архиереем». Отец Симеон возвел глаза вверх – к иконам – и сказал задумчиво: «Он будет не только архиереем» но и Патриархом». Так и случилось». В эти годы продолжает проявляться и полученный от Господа дар преподобного старца изгонять бесов из одержимых ими несчастных людей. Бесы испытывали страх и трепет от одного присутствия старца Симеона. Свидетельство о таком страхе бесов перед печерским подвижником сохранилось и в записках архимандрита Серафима (Розенберга). |
| И вот какая мысль явилась у меня. Не найдется ли среди студентов нашей академии талантливый и благоговейный проповедник (а вместе и историк), который бы в качестве кандидатского сочинения взял тему: «Слово похвальное на Собор всех святых, в земле Русской просиявших»» 66 . К сожалению, святитель не был услышан в академии, и не только по этому вопросу. Предложения разбивались о равнодушие, если не сказать более. Владыка вынужден был в сухом официальном письме просить адресата, ставшего уже епископом, вернуть ему все предложения через нарочного. Однако были и высокие оценки трудов владыки. Когда святейший ознакомился с его солидной работой «О поминовении усопших по уставу Православной Церкви», то заметил, что автору следует присвоить звание магистра богословия. С соизволения патриарха архиепископ Владимирский и Суздальский Онисим (Фестинатов) представил отзыв об этом труде, в котором ходатайствовал о присвоении епископу Афанасию ученой степени магистра богословия и сана архиепископа. Узнав об этом, владыка немедленно пишет письмо управляющему делами Московской Патриархии архиепископу Пимену (Извекову) с горячей просьбой убедить патриарха не делать этого: «…Для меня это будет не утешение, а великое огорчение. На степень магистра богословия я не имею права претендовать... У серьезного читателя этой брошюры легко может сложиться впечатление, что степень магистра присвоена мне не за жиденькую брошюру, а по каким-то другим соображениям... Для меня это будет и огорчение, и оскорбление, ибо я писал эту статью без всяких корыстных расчетов, с одной только мыслью, что, может быть, она будет кому-либо полезна. И большой наградой для меня и лучшей оценкой моей статьи были бы добрые отзывы о ней читавших ее. Если теперь и Святейший Патриарх находит ее заслуживающей внимания и доброго отзыва, то самой лучшей, самой дорогой наградой для меня будет разрешение напечатать ее... потому что, как мне кажется, моя статья может быть с интересом прочитана теми из наших священнослужителей, которые ревнуют о возможном приближении современного богослужения к уставному идеалу и для которых эта статья может быть небесполезна. |
|
|
