| Авимелех же не прикасался к ней и сказал: Владыка! неужели ты погубишь [не знавший сего] и невинный народ? (Быт. 20, 4). Авимелех, как царь своей земли, отлично понимает, что если кара от Бога падет на него, то через него кара придет и на весь его народ, потому что царь в языческих представлениях – это некий тотем собственного народа. Древние цари Ханаана были одновременно и царями-жрецами, они выполняли жреческие функции. Но в любом случае, если правитель впадает в какие-то согрешения, это сказывается на его подданных. Известно, что государю Иоанну Васильевичу Грозному запретили вступить в очередной брак: у него несколько жен умерли, и он решил опять жениться, а по канонам это было недопустимо, поскольку это был уже четвертый, кажется, брак, – поэтому Церковь не дала ему благословения. И тогда он обратился к духовенству, сказав: «Неужели вы хотите, чтобы государь впал в блуд? Тогда и все государство погибнет!» – настолько ответственно он относился к этой ситуации. Ему запретили венчаться в Кремле. И он пошел венчаться в храм, который называется храм «Николы Мокрого» . Это маленькая церквушка, беленькая, которая и сейчас стоит на берегу Москвы-реки рядом с бывшей гостиницей «Россия» , ближе к Москве-реке. И вот царь Герара Авимелех понимает, что действительно невинный народ через его грех, грех правителя, может пострадать. Это очень важно – иметь такой пример ответственного отношения к тому положению, которое ты занимаешь в обществе! И далее Авимелех говорит: Не сам ли он сказал мне: она сестра моя? И она сама сказала: он брат мой. Я сделал это в простоте сердца моего и в чистоте рук моих (Быт. 20, 5). Ну, мы уже установили меру его вины, иначе бы не было такого вразумляющего предупреждения. И здесь он испытывает страх – он собеседует с Богом, и Бог отвечает ему: И сказал ему Бог во сне … – здесь как раз и есть отличие от великих пророков, потому что дважды повторяется: во сне – мы видим это в 3-м и 6-м стихе (то есть то, что носит случайный и неожиданный характер). Это подчеркнуто для того, чтобы показать отличие ночного общения Авимелеха от того, как пророки днем общались и собеседовали с Господом. |
| На Ирину худая трава из поля вон (выжигают покосы, луга) . 6. Иова горошинка, росенника. Иов росы распустил. Сеют горох: приходи работать на белые горохи. Сею, сею бел горох: уродися, мой горох, и крупен, и бел, и сам-тридесят, старым бабам на потеху, молодым ребятам на веселье. Большая роса – к урожаю огурцов. Ясный день – к тому же. 8. На Ивана Богослова посев пшеницы (южн.): паши под пшеницу. Пекут обетные пироги, на угощение странников и нищих. В некоторых местах Ивана Купала празднуют 8 мая вместо 23 июня. 9. Овес и пшеницу сей, ранние – с Николина дня, поздние – с Пахомиева (15 мая. Нижег.) . Лягушка квачет – овес скачет (условно: если). Средний посев яровых. С Николы вешнего сади картофель (нижегор.) . Велика милость Божья, коли в Николин день дождик польет. От Николы осталось двенадцать морозов (утренников), коли не весной, то до Семена дня (1 сентября) . Накануне Николы трутся в первый раз коропы (сазаны; южн.) . Никола осенний лошадь на двор загонит, Никола весенний откормит. Егорий с ношей, Никола с возом (см. 25 апреля) . Не хвались на Юрьев день посевом, хвались на Николин день травою. Никола вешний с теплом. Никола теплый. Два Николы: теплый и холодный; два Егорья: холодный и голодный. До Николы крепись, хоть разопнись: с Николы живи, не тужи. Городи городьбу после Николина дня (околицу) . В Николин день без вожжей поезжай (распутица) . Выгоняют лошадь на починки, на пашницу, на ночной подножный корм. Ребята празднуют ночь с лошадьми в поле. Праздник конюхов в Белоруссии. Никольская неделя с ветром; выжигают нивы. 10. На Симона Зилота земля именинница: грех пахать. Сей пшеницу на Симона Зилота – родится, аки золото (западн.) . На апостола Симона копают коренья на зелье (южн.) . 11. Мокия мокрого. В день Мокия мокро, все лето мокрое, и наоборот. Туман на Мокия – к мокрому лету. Восход солнца багряный – грозное и пожарное лето (тульск.). На память обновления Царяграда не сеют, чтоб градом не выбило хлеба. 13. Лукерии комарницы: появляются комары (эамосков.) . |
| Из книги Ермаковой С.О. Владимир и Суздаль. – М.: Вече, 2005. Стр. 97-98 Протокол заседания Малого Президиума Облисполкома Ивановской промышленной области, состоявшегося 29 марта 1930 года. § 45. СЛУШАЛИ: О ликвидации церкви «Николы Мокрого» в г. Владимире. Инд. 19/160. ПОСТАНОВИЛИ: Принимая во внимание ходатайство ряда общественных организаций о закрытии этой церкви с целью использования ее здания под культурные и производственные нужды кооперативно-промысловой артели «Птицепродукт», которая испытывает чрезвычайную нужду в помещениях для этих целей, наличие в городе еще ряда церквей, а в непосредственной близости от указанной церкви другой церкви – Вознесенской, в которой верующие данного района города вполне могут удовлетворить свои религиозные потребности - договор с группой верующих на пользование церковью «Николы Мокрого» расторгнуть и передать ее Владимирскому Горсовету для использования на указанные нужды. Предложить Владимирскому Окрисполкому принять меры к объявлению настоящего постановления группе верующих и к изъятию из пользования церкви с соблюдением постановления ВЦИК и СНК от 8/IV – 1929 г. «О религиозных объединениях». Протокол заседания Малого Президиума утвержден на заседании Президиума 33 от 03.04.1930 г. § 10. (Вероятно, позднее постановление о закрытии было отменено, т.к. в 1930-е гг. храм действовал) К началу 1938 г. в городе осталось 4 действующих церкви: Казанская (Ямская), Сретенская (Солдатская), Николо-Галейская и обновленческая Князь-Владимирская (Кладбищенская). Положение Николо-Галейской церкви было более чем неопределенным. Община, после того как был арестован священник, пыталась найти другого (в августе 1938 г. поиски все еще продолжались), но безуспешно. Горсовет тем временем проводил работу по закрытию храма. Отсутствие священника было достаточным основанием для этого, но, видимо, по вполне понятным причинам оно было нежелательным. Тогда общине поручают провести ремонт. 3 июля 1938 г. верующие пишут в горсовет письмо о том, что смета на ремонт получена, ремонт производить будут, а т.к. община-двадцатка есть и налоги уплачены, то просят не препятствовать в службе и зарегистрировать священника. Финансовые же органы совсем не считали, что налоги общиной уплачены: 19 августа инспектор массовых платежей Альбицкий опросил церковную старосту А.Н. Волгину по вопросу уплаты налога со строения за 1938 г. в сумме 768 рублей и составил акт, что налоги оплачиваться не будут, т.к. обряды в церкви не проводятся второй год за отсутствием служителя культа и денег у общины нет. В то время далеко не всегда верующие проявляли готовность содержать храм сами. Обычно эту обязанность возлагали на священника, которых уплачивал все налоги из сумм, полученных за исполнение треб, т.е. к храму относились как к самоокупающемуся предприятию. Отсутствие священника очень часто приводило к прекращению всех выплат, после чего следовало закрытие храма. |
| Сим именем огласилась вдруг и Дума и Красная площадь. Не все избирали, но никто не отвергал избираемого – и 19 Маия, во втором часу дня, звук литавр, труб и колоколов возвестил нового Монарха столице. Бояре и знатнейшее Дворянство вывели Князя Василия Шуйского из Кремля на лобное место, где люди воинские и граждане, гости и купцы, особенно к нему усердные, приветствовали его уже как отца России... там, где еще недавно лежала голова Шуйского на плахе и где в сей час лежало окровавленное тело расстригино! Подобно Годунову изъявляя скромность, он хотел, чтобы Синклит и Духовенство прежде всего избрали Архипастыря для Церкви, на место лжесвятителя Игнатия. Толпы восклицали: «Государь нужнее Патриарха для отечества!» и проводили Шуйского в храм Успения, в коем Митрополиты и Епископы ожидали и благословили его на Царство. Все сделалось так скоро и спешно, что не только Россияне иных областей, но и многие именитые Москвитяне не участвовали в сем избрании – обстоятельство несчастное: ибо оно служило предлогом для измен и смятений, которые ожидали Шуйского на престоле, к новому стыду и бедствию отечества! В день Государственного торжества едва успели очистить столицу от крови и трупов: вывезли, схоронили их за городом. Труп Басманова отдали родственникам для погребения у церкви Николы Мокрого, где лежал его сын, умерший в юности. Тело Самозванца, быв три дня предметом любопытства и ругательств на площади, было также вывезено и схоронено в убогом доме, за Серпуховскими воротами, близ большой дороги. Но Судьба не дала ему мирного убежища и в недрах земли. С 18 по 25 Маия были тогда жестокие морозы, вредные для садов и полей: суеверие приписывало такую чрезвычайность волшебству расстриги и видело какие-то ужасные явления над его могилою: чтобы пресечь сию молву, тело мнимого чародея вынули из земли, сожгли на Котлах и, смешав пепел с порохом, выстрелили им из пушки в ту сторону, откуда Самозванец пришел в Москву с великолепием! Ветер развеял бренные остатки злодея; но пример остался: увидим следствия! |
| Денщик-белорус Валясик выглянул из окна и стремительно распахнул парадное. Заспанное, всегда благодушное лицо его, напоминавшее капитану мочалку в тесте, — такое оно было рыжевато-мохнато-мягкое, — смотрело с укоризной. — Покушать запоздали, ваше высокоблагородие. А я куренка варил, все дожидал… Спросил барыню, а она ничего не говорит… а потом говорит, ничего надо. А я сам уж, куренка сварил. Вот мы и ждали, ваше высокоблагородие! — Кто ждал? — спросил капитан, прислушиваясь к чему-то в доме. — А я ждал, супик какой сварил… — лопотал Валясик, бережно вешая фуражку. — Сапоги-то как отделали, дозвольте сыму, почистить. — Почта была? — спросил капитан, не видя почты на подзеркальнике. — Было письмецо, на кухне лежит. А я в роту хотел бежать, забеспокоился… долго вас нет чего-то. Письмо было от старого полковника, из «Яблонева». Капитан не спешил прочесть. Он прошел в салончик, красную комнатку, заставленную стульчиками и пуфами, вазочками, букетиками, этажерочками, с веерами и какими-то птичьими хвостами на бархатных наколках, с плисовыми портьерами, с китайскими фонарями с бахромой. Пахло японскими духами и кислой какой-то шкурой, купленной ею на Сухаревке, в Москве. Оглянул с отвращением — и остановился у большого портрета на мольберте. Долго глядел, вспоминая черты живой: страстный и лживый рот, чуть приоткрытый, жаждущий, — все еще дорогой и ненавистный; матовые глаза невинности — девочки-итальянки, похожие на вишни, умевшие загораться до бесстыдства и зажигать, — и маленький лоб, детски-невинный, чистый, с пышно-густыми бровками, от которых и на портрете тени. Эти бровки! словно кусочки меха какого-то хитрого зверушки… Вспомнил: когда Люси появилась в городе и делала визиты, командирша определила томно: «ничего, мила… так, на случай!» Вспомнил и про слухи, приползшие с губернатором из Вятки, которые назывались «вятскими», — и все-таки все забыл! За салончиком была спальня, с итальянским окном к Заречью. За площадкой с куртинками падал к реке обрыв, с зарослями черемухи, рябины, буйной крапивы и лопуха, с золотыми крестиками внизу — церкви Николы Мокрого. Соловьи начинали петь, и даже теперь, в дожде, щелкали сладко-сладко. |
| После этого раздались в толпе крики: «Бей, руби его!». В это время один из заговорщиков выстрелил в Лжедимитрия, сказав: «что толковать с еретиком; вот я благословлю польского свистуна».– Другие так обезобразили труп, что трудно было узнать знакомые черты. Его потащили на Красную площадь. Туда же притащили и тело Басманова. Здесь оба трупа лежали три дня. Толпа потешалась над ними, наносили удары даже мертвому «еретику», каким считали его по внушению Шуйского с соумышленниками. Тело Басманова было похоронено родственниками у Николы Мокрого. Труп же самозванца отвезли к дому призрения убогих, за Серпуховскими воротами. Пошли разные слухи, что над могилою творится что-то невероятное. Между прочим говорили, что морозы в мае стоят, благодаря волшебству расстриги. «Пока тело его не будет уничтожено, не избыть беде Московской земле», – говорили в Москве. Несчастное тело через четыре дня вырыли и сожгли там же, за Серпуховскими воротами, на месте «Котлы». Потом собрали пепел, всыпали в пушку и выстрелили в ту сторону, откуда Лжедимитрий пришел в Москву. «Теперь, – говорили москвичи, – он не встанет и не наделает нам беды». Но как горько ошиблись московские люди. XI. Избрание на царство Василия Шуйского. Начало его царствования. Слухи о втором самозванце. Поиски второго самозванца. Болотников в роли самозванца. Борьба Шуйского с Болотниковым По низвержении самозванца бояре думали, как бы сговориться со всей землей и вызвать в Москву из городов всяких людей, чтобы «по совету выбрать государя такого, который бы всем был люб». Но князь Василий Шуйский не надеясь на избрание выборными от всего государства, посоветовал обойтись без Земского собора. Со времени убиения Лжедимитрия прошло два дня. Рано утром 19 мая купцы, разносчики, ремесленники толпились на Красной площади. Пришли туда и бояре, чины придворные и духовенство. В числе собравшихся на Красной площади у Лобного места стояли единомышленники Шуйского. Разговор начали бояре с того, что вместо патриарха Игнатия, ставленника расстриги, нужно избрать другого, но в толпе раздались голоса, что царь нужнее патриарха – невозможно нам оставаться без царя. |
| Немного сохранилось архиерейских вне-алтарных тронов от старых времён в греческих и югославянских церквах, да и те не все приведены в известность и описаны. В пример их можно указать на приписываемую преданием св. Иоанну Златоусту кафедру из чёрного дерева в константинопольской патриаршей церкви и на архиерейский трон в кафедральном Охридском соборе св. Климента, устроенный в мае 1528 года болгарским архиепископом Прохором, с иконой Спасителя, украшенной ещё в XIII в. не безызвестным в канонической области архипастырем Димитрием Хоматином. Были в старое время вне-алтарные архиерейские „места“ и у нас на Руси по соборным, монастырским и привилегированным приходским церквам. В летописях и особенно в Чиновниках и вообще в уставах нашей соборной службы они очень часто упоминаются и в отличие от бывшего среди церкви „служебного“ места или „облачального амвона“ изредка называются „святительским местом, что у столпа“ 1379 . Патриаршее кирпичное место у первого от иконостаса южного столпа в Большом Успенском московском соборе, деревянное святительское место на той же стороне, в св. Софии в Новгороде, резное из дерева место патриарха Никона в ярославской церкви Николы Мокрого и другие немногие до сих пор сохранились и дают наглядное представление о том, как устроялись и украшались вне-алтарные кафедры русских святителей в XVI–XVII столл. 1380 . —573— В некоторых наших монастырях, например в Троице-Сергиевой лавре, до недавнего совсем времени существовал, к сожалению, оставленный теперь обычай ставить у правого клироса особое место на случай приезда их священно-архимандритов. Митрополичье место в нашей лавре не древнее, вероятно, современное учреждению в ней наместничества; но оно являлось любопытным остатком от нашего старинного церковного убранства 1381 . Литературных сведений об архиерейских вне-алтарных местах сохранилось несравненно больше, чем древних образцов их. В теперешнем священническом Служебнике лишь глухо говорится, что диакон, получив благословение от священника, с обычного места остановки входа (то есть, со средины храма) „отходит ко святителю или игумену, и целуют евангелие, аще предстоит; аще же ни, целует сие священник“ 1382 . Но если от этого краткого и неясного упоминания обратиться к более подробным на этот счёт предписаниям нашего Типикона и другим древним памятникам литургической, паломнической и т. п. литературы, то не только обрисуется вполне рассматриваемая принадлежность старинных греко-русских церквей, но и определится подробно её назначение. Из греческих и славянских литургийных чинов, древнерусских уставов соборной службы 1383 и наших старых путешественников по востоку, особенно из приложенного старцем Арсением Сухановым к Проскинитарию „Тактикона, еже есть Чиновника“ 1384 ясно видно, что в старину у |
| В то время как толпа ругалась над обезображенным трупом самозванца, другие толпы разделывались с ненавистными поляками. Все утро в Кремле, Китай-городе и по всей Москве, где только жили поляки, кипел бой и совершались убийства и грабежи при непрерывном звоне колоколов и неистовых криках народа. Уцелели лишь посланники, которых велено было охранять, и те, кто в состоянии был защититься. Всего, говорят, поляков убито было до двух тысяч, да и русских не меньше тысячи. Бояре решили прекратить неистовства толпы. Князья Шуйский, Мстиславский, Ромодановский, И. Н. Романов, Шереметев и другие бояре разъезжали по городу, везде стараясь остановить кровопролитие и успокоить народ. За час до полудня прекратилась резня. Страшный шум и крики мало-по-малу сменились на улицах мёртвой тишиной, и только валявшиеся повсюду трупы свидетельствовали о недавнем кровопролитии. Три дня труп самозванца лежал на Красной площади и три дня чернь издевалась над обезображенным расстригой и еретиком. Ему положили на грудь грязную маску, найденную во дворце, и говорили: – Вот твой Бог! Ему совали в рот дудку и приговаривали: – Долго мы тебя тешили, теперь сам нас позабавь! Резали труп ножами или секли его плетьми и говорили: – Сгубил ты наше царство и разорил казну! По прошествии трёх дней Басманова похоронили у церкви Николы Мокрого, а самозванца отвезли за Серпуховские ворота и там зарыли в убогом доме. Но в народе пошли странные слухи. Говорили, что над его могилой творится что-то невероятное. Говорили, что сильные морозы, вдруг ударившие в это время, стоят потому, что расстрига был чернокнижник и колдун. Тогда труп его вырыли из могилы и сожгли на Котлах в той самой крепости, которая называлась адом. Пепел собрали, зарядили им пушку и выстрелили им из пушки в ту самую сторону, откуда пришёл самозванец. Так печально закончилась судьба злосчастного расстриги Григория Отрепьева. Лишь в Польше и Риме пожалели самозванного царя, готовы были проливать „бесконечные слёзы», и 23-го сентября кардинал Боргезе произнёс надгробное слово о погибшем, которое закончил так: „Злосчастная судьба, постигшая Димитрия, служит новым доказательством превратности человеческой судьбы. Да примет Господь его душу в царство небесное и да окажет Он нам таковую же милость " … |
| Обезображенные и обнаженные тела убитого царя и Басманова лежали субботу и воскресенье. Москвичи ругались над ними и приговаривали: «Ах ты, расстрига, б... сын! Сколько ты зла натворил в нашей земле! Всю царскую казну промотал, веру нашу хотел искоренить!» Его измазали дегтем и всякой дрянью. Московские женщины ругались над ним самым бесстыднейшим образом. Наконец велено было прибрать оба трупа. Басманова выпросили родственники и похоронили у Николы-Мокрого. Тела Димитриева некому было выпросить, и не дали бы его. Его считали чернокнижником, отступником. Говорили, когда он лежал на площади, что в полночь слышны были около него бой бубнов, играние на сопелях, пение песен. «Это, – говорит наш хронограф, – бесы приносили честь любящему их расстриге и радовались о пришествии своего угодника!» Другие говорили, что около тела его ночью показывались из-под земли огоньки; когда караульные подходили, огонек исчезает, а потом, как отойдут, огонек опять появляется. В понедельник его свезли в убогий дом. Но только что его вывезли, как поднялась ужасная буря, сорвала кровлю с башни на Кулишках и разломала деревянную стену у Калужских ворот на Замоскворечье. Похожее явление бури случилось при въезде его в Москву; в воображении народном эти события совпадали между собой как-то странно. Толпа любопытных шла за ним. Его бросили в яму, куда складывали нищих, замерзших и опившихся. Но вдруг по Москве разнесся слух, что тело его невидимой силой вышло из той ямы и очутилось на просторном месте; над ним видали двух голубков: только что подойдут к нему, голубки исчезают; только что отойдут – опять появляются и сидят на теле. Велели зарыть по глубже в землю. Прошло семь дней, и вдруг тело убитого царя очутилось невредимо на кладбище, в четверти версты от убогого дома. Это известие потрясло всю Москву. «Ну, видно (говорили москвичи), он не простой был человек, когда земля его тела не принимает! Он колдун, учился у лопарей колдовать; а они такое средство знают, что сами себя велят убить, а потом оживут» 421 . «Он, – говорили иные, – в Польше продал бесам душу и написал рукописание: бесы обещали его сделать царем, а он обещал тогда от Бога отступиться» 422 . «Да не сам ли он бес? – говорили некоторые. – Он явился в человеческом виде, чтоб смущать христиан и творить себе смех и игрушку с теми, которые отпадут от христианской веры». Иные говорили, что он мертвец, некогда живший, а потом умерший и оживленный бесовской силой на горе христианству. |
| На Красной площади выставлены были оба трупа в продолжение трех дней: Лжедимитрий лежал на столе в маске, с дудкою и волынкою, Басманов – на скамье у его ног. Потом Басманова погребли у церкви Николы Мокрого, а самозванца – в уБогом доме за Серпуховскими воротами, но пошли разные слухи: говорили, что сильные морозы стоят благодаря волшебству расстриги, что над его могилою деются чудеса; тогда труп его вырыли, сожгли на Котлах и, смешав пепел с порохом, выстрелили им из пушки в ту сторону, откуда пришел он. В то время как одни толпы народа ругались над обезображенным трупом того, кто незадолго величался красным солнцем России, другие разделывались с ненавистными гостями. Прежде всего были побиты польские музыканты, найденные во дворце; потом бросились к домам, занятым их единоземцами; мужчин били, женщин уводили к себе, но воевода сендомирский, сын его и князь Вишневецкий отражали силу силою до тех пор, пока им на помощь не подоспели бояре, которые, имея только в виду разделаться с самозванцем, вовсе не хотели заводить войну с Польшею бесполезным убийством ее панов. Послов польских не тронули: бояре послали сказать Олесницкому и Гонсевскому, что им, как послам, опасаться нечего, и с своей стороны послы и люди их не должны мешаться с другими поляками, которые приехали с воеводою сендомирским в надежде завладеть Москвою и наделали много зла русским. Гонсевский отвечал: «Вы сами признали Димитрия царевичем, сами посадили его на престол, теперь же, узнав, как говорите, о самозванстве его, убили. Нам нет до этого никакого дела, и мы совершенно покойны насчет нашей безопасности, потому что не только в христианских государствах, но и в бусурманских послы неприкосновенны. Что же касается до остальных поляков, то они приехали не на войну, не для того, чтоб овладеть Москвою, но на свадьбу, по приглашению вашего государя, и если кто-нибудь из их людей обидел кого-нибудь из ваших, то на это есть суд; просим бояр не допускать до пролития крови подданных королевских, потому что если станут бить их пред нашими глазами, то не только люди наши, но и мы сами не будем равнодушно смотреть на это и согласимся лучше все вместе погибнуть, о следствиях же предоставим судить самим боярам». |
|
|
