| Однако, Экзаптериг разъяснил ученикам «все пиитические хитрости и искусство сочинения ораторских речей». Вторым учителем Акрополита в Никее был Никифор Влеммид, лучший знаток философии; у него Акрополит изучал логику, которая много содействовала его развитию. Император внимательно следил за его образованием. Императрица Ирина, в свою очередь, живо интересовалась вопросами знания. По характеристике Акрополита, она отличалась рассудительностью и истинно царским величием, любила вести научные беседы и с удовольствием слушала людей учёных, которых чрезвычайно уважала, как и видно из одного факта, рассказанного историком. «Однажды, – пишет Акрополит, – во время солнечного затмения, случившегося около полудня, я пришёл во дворец, и императрица спросила меня о причине затмения. Хотя я и не мог в точности объяснить ей, так как в то время лишь начинал своё знакомство с тайнами философии, под руководством учёного Влеммида, однако, от своего ума, насколько мог в ту минуту сказать, говорил, что причина затмения есть помещение Луны между Землёй и Солнцем, что нам только кажется, будто Солнце затмилось, а на самом деле тут бывает не полная утрата блеска, и т. д. Так как наш разговор затянулся надолго, то мои слова начал опровергать врач Николай, человек мало сведущий в философии, но искусный в своём деле; опровергая меня, он говорил очень много, а императрица во время этих разговоров назвала меня “глупеньким ( μωρς)”, а потом, как бы поняв, что сделала нехорошо, обратилась к императору и сказала: “Неприлично я сказала, назвав его глупеньким”. “Ничего, – ответил царь, – он ещё юноша ( μειρκιον)”. Мне был тогда 21 год, – продолжает Акрополит, – и потому нельзя сказать, чтобы это название вовсе не шло ко мне». «Тем не менее, – возразила императрица, – всё же нам не следует так называть человека, который ведёт философские речи». «Я, – замечает историк, – рассказал об этом для того, чтобы показать, как императрица любила рассуждения и уважала тех, кто умел вести их». 361 Император Феодор II Ласкарис (1254–1258), по свидетельству Акрополита, был весьма образован. |
| Оппозицию монастырскому направлению в византийской эстетике составляла антикизирующая эстетика, Ее представители сохранили и в чемто продолжали традиции дохристианской эллинистической эстетики. Это направление существовало практически на протяжении всей истории Византии и поддерживалось в основном придворной неклерикальной интеллигенцией, в том числе и многими императорами. Свое прочное место в византийской культуре оно занимает со второй половины IX в., когда даже образованные клирики самого высокого ранга начинают проявлять научный интерес к памятникам античной литературы и искусства. В период XXV вв. в трудах многих византийских мыслителей и историков, у авторов романов и в поэзии мы встречаем многочисленные реминисценции античных эстетических идей, получивших, однако, новые оттенки в духовной культуре средних веков. Большой вклад в антикизирующую эстетику внесли такие мыслители и писатели, как патриарх Фотий, Симеон Метафраст , Михаил Пселл , Анна Комнина, Евстафий Солунский , Феодор Продром, Феодор Метохит, Никифор Влеммид, авторы византийских романов, получивших широкое распространение в XIIXIII вв. Две главные проблемы стояли в центре внимания представителей этого направления-красота и искусство. Историографы и авторы византийских романов воздают должное видимой, физической красоте человека. Никита Евгениан, Евматий Макремволит и другие романисты возрождают гедонистический аспект физической красоты, на котором основывают хорошо разработанную эстетику эротизма. В романах XIIXIII вв. много внимания уделено описаниям красоты юношей и девушек, возбуждающей непреодолимое любовное влечение, описанию любовных игр и переживаний влюбленных, их авторы размышляют о смысле и значении чувственной любви в жизни человека. На основе античных и библейских эстетических принципов в этом направлении формируются собственно византийские идеалы мужской и женской красоты и закрепляются в стереотипных формулах. Эти идеалы, по мнению Анны Комниной, несовместимы со знаменитым «Каноном» Поликлета, ибо последний ничего не давал для выражения внутреннего мира человека, а для византийца и внешняя красота должна обязательно нести на себе отпечаток духовных и душевных движений человека. Традиционные для греко-римского мира атрибуты видимой красоты-гармония членов и приятный цвет-органично сочетались в этом направлении с восходящими к библейской эстетике признаками прекрасного: сиянием, звучанием, возвышенностью красоты до такой степени, что на нее и смотретьто невыносимо. |
| О византинизме в церковно-историческом отношении») и в большом очерке о Никифоре Влеммиде (раздел IV «Епархиальные архиереи, клирики и монахи – на служении духовному просвещению и богословской науке...»), но в основе своей «Лекции...» – вполне самостоятельное и самодостаточное произведение. Более того, наличие научного аппарата делает несомненным намерение автора в дальнейшем опубликовать свой труд. «Лекции...», увы, остались незавершёнными (они обрываются на разделе VII. 4 «Аскетика и мистика», на изложении подвижнических трудов и воззрений преп. Григория Синаита ), как не осуществились в силу текущих (начало Первой мировой войны), так особенно и дальнейших обстоятельств (Октябрьский переворот 1917г.) многочисленные научно-исследовательские планы И. И. Соколова , находившегося в то время в самом расцвете сил. Можно только сожалеть, что этот грандиозный, задуманный на широкой концептуальной основе, с привлечением колоссальных фактических данных труд не получил своего логического завершения. Вряд ли учёный византинист видел в своих «Лекциях...» некий труд всей своей жизни, своеобразное подведение всех и всяческих итогов, но фактически получилось именно так. Даже в том варианте текста, что мы сегодня имеем, возможно предельно точно обозначить основные идеологические и методологические приоритеты всего научного творчества И. И. Соколова . Основная идея «Лекций...» – историческая удача Византии как цельного и монолитного государственно-церковного организма. Как это не покажется странным, даже падение Византии в 1453г. не стало ни смертью, ни даже постепенным затуханием жизненных и творческих начал византинизма (как это думал, например, другой известный церковный историк и старший товарищ И. И. Соколова – А. П. Лебедев , с которым и явно, и исподволь наш автор полемизирует на протяжении всех страниц своей неизданной книги). Как и всякая сверхзадача, – а сверхзадачей Византии, по твёрдому убеждению И. И. Соколова , было построение идеального (симфонического) союза Церкви и государства на основе духовного руководительства Церкви, руководимой, в свою очередь, её главой – Господом Иисусом Христом, построение своего рода Царства Божьего здесь, на земле, – и эта сверхзадача оказалась невыполнима во временной перспективе земного, дольнего существования рода человеческого. |
| С другой стороны, на поздней византийской эстетике отразилась общая тенденция к поляризации духовных движений в культуре палеологовского времени: распределение духовных сил между гуманистами, объективно тяготевшими к секуляризации культуры, и исихастами, проповедовавшими сугубо индивидуальный путь мистического делания, далекий от всего мирского, земного, преходящего. Из трех потоков эстетического сознания, достаточно отчетливо существовавших в период IX–XII bb, теперь, пожалуй, имеет смысл говорить только о двух: антикизирующем и монастырско-церковном. Умеренное богословско-церковное направление практически утратило в эстетике свою автономию и как бы распределилось между этими полярными потоками. Эстетика разумных оснований Ядро первого направления составляли высокообразованные представители византийской интеллигенции, как правило ученые универсального типа — полигистры, многие из которых имели и церковный сан. Энциклопедические знания приобрели у них самодовлеющее значение; всестороннее образование стало предметом гордости. Ещё большее внимание, чем в X–XII bb. уделяется в этот период изучению античных авторов, притом не только греческих, но и римских. Все науки и искусства, известные античной Греции и Риму (философия, математика, астрономия, музыка, история, география и т. п.), опять занимают свое достойное место на страницах многочисленных сочинений византийских гуманистов . Активизируются их контакты с итальянскими деятелями культуры. Дух полемики, интеллектуального состязания процветает в среде византийских гуманистов XIV–XV bb. Платоники активно дискутируют с последователями Аристотеля; неоплатонизм процветает в своем почти первозданном виде, теснит традиционное православие; многие из гуманистов резко выступают против отдельных положений исихазма в паламитской интерпретации; продолжается полемика по отдельным богословским вопросам среди ортодоксальных теологов. Никифор Влеммид (XIII b.), например, сочиняет трактаты против сторонников предопределенности смертного часа каждого человека . |
| Составленная из этих подобий и образов (частью — вечных, а частью — смертных) вселенная образует совершенное единство. Главным принципом единения является стремление менее совершенных подобий к подражанию более совершенным, устремленность к их красоте (например, людей — к красоте богов). Высшее же наслаждение в этом беспрестанном процессе подражания более прекрасным существам достигается при познании их и высшего среди них — Зевса; «затем всей Вселенной, а также познанием нас самих в этой вселенной» . Итак, в сущности своей эстетические представления Плифона мало чем отличаются от эстетики христианского неоплатонизма, хотя демонстративное обращение к языческому пантеону, теоретическое возрождение древнего культа свидетельствуют о том, что каноны традиционной эстетики, связанной с христианским культом, некоторым гуманистам казались уже тесными для эстетического сознания времени, и они направили свои усилия на их разрушение. Радикальное неоязычество Плифона в целом не было характерным явлением даже для последнего поколения византийских гуманистов, не говоря уже об их предшественниках. Общей и главной для византийцев рассматриваемого здесь периода оставалась тенденция, близкая и их итальянским коллегам проторе-нессансной ориентации — стремление к снятию всех и всяческих Противоречий в духовной культуре, к объединению и согласованию всех знаний, добытых человечеством в течение всей его истории, как на путях науки, так и в процессе религиозного опыта. Типичным представителем этого движения был Никифор Влеммид. Он с одинаковым пристрастием писал огромные трактаты по логике и физике, сочинения по географии и истории, труды по догматике, литургике, аскетике и т. п. Понятно, что в сочинениях естественно-научной и философской ориентации он больше опирается на античных авторов, прежде всего — на Аристотеля, но также — на Платона, Порфирия и других языческих писателей; в трудах богословских он с неменьшим уважением цитирует Св. Писание и отцов церкви. Особенно в работах полемической направленности. |
| Четвёртую группу богословских произведений Влеммида составляют сочинения литургические и церковно-поэтические. Наиболее важны литургические труды Влеммида, которые занимают первое место после догматических его произведений. Из литургических произведений Влеммида первенствующее значение принадлежит сочинению « κλογ κ τς ββλου τν ψαλμν», по названию Гейзенберга, или « κλογ στχων κ το ψαλτηρου», как оно надписывается в одной рукописи афонского монастыря Дохиара Труд сохранился во многих греческих рукописях, но в печати он ещё не издан. По своему содержанию это сочинение Влеммида представляет собрание взятых из Псалтири отдельных стихов, которые расположены применительно к праздникам целого года и предназначены к пению за всенощным бдением, после полиелея. Будучи предназначено для богослужебных целей, « κλογ» Никифора Влеммида первоначально применялось за богослужением только в его обители Бога Сущего, а затем стало применяться и в других монастырях Византии, но уже после смерти Влеммида, когда его монастырь потерял самостоятельность и был упразднён, а монахи разошлись по другим византийским обителям. С течением времени « κλογ» Влеммида мало-помалу вошло в состав всенощного бдения как необходимая его часть, и к концу XIV b. стало употребляться в монастырях всей Византии. Сделавшись составной частью всенощного бдения в Греческой церкви, « κλογ» Никифора Влеммида потом стало применяться за богослужением и в других Церквах. Сначала оно появилось в южно-славянских Церквах, а затем и в Русской. По этой причине « κλογ» Влеммида можно находить во многих славянских и русских рукописях богослужебного характера и Следованной Псалтири. " κλογ κ τς ββλου τν ψαλμν« Влеммида представляет собой так называемые «Псалмы избранные в праздники Господские, и во дни нарочитых святых», или точнее – «Избранные от псалмов стихи», которые «поются по полиелеи, во владычныя праздники, и во все святыя имущия полиелей». Теперь избранные псалмы печатаются в русских богослужебных книгах (Следованная Псалтирь и Ирмологий) без имени Никифора Влеммида, но в славяно-русских рукописях они надписываются его именем. Нашему автору известно до 60 рукописей, в которых избранные псалмы надписаны именем Никифора Влеммида. Кроме того, существует немало таких рукописей, в которых избранные псалмы не надписаны именем Никифора Влеммида, но принадлежность их последнему несомненна, ввиду тождества их по содержанию с избранными псалмами, надписанными именем Влеммида. |
| Никифор Влеммид (Βλεμμδης а не Βλεμμδης) родился в 1197 г. в Константинополе в интеллигентной византийской семье (его отец занимался медициной) и в семь лет переселился вместе с родителями в вифинский город Прусу, – после того как Константинополь оказался во власти латинян. Первоначальное образование он получил в элементарной школе города Прусы, под руководством дидаскала Монастериота, впоследствии Ефесского митрополита. Хорошо изучив здесь грамматику, Влеммид, отличавшийся склонностью к наукам, потом отправился в Никею, где изучал пиитику, риторику – по руководству известных греческих риторов Исократа (V в. до Р. X.), Гермогена (II в. по Р. X.) и Афония (IV в. по Р. X.) и, наконец, логику. В 1213 г. Влеммид отправился для занятий в Смирну и изучал здесь логику под руководством «ипата философов» Димитрия Карика. Здесь же он пользовался покровительством ученого митрополита Николая. В 1215 г. Влеммид посвятил себя изучению врачебного искусства и в течение семи лет знакомился с ним то в Смирне, то в Ефесе, а потом вместе со своим отцом стал заниматься и врачебной практикой. В 1222 г. Влеммид, под влиянием одной неудачи личного свойства, оставил Смирну и поселился в Нимфее близ Никеи, где некоторое время проживал при царском дворе, а потом отправился в город Скамандр и здесь посещал школу известного дидаскала Птохопродрома. Под руководством этого дидаскала Влеммид в течение небольшого времени (менее года) изучал арифметику, физику, оптику, катоптрику и астрономию и достиг больших успехов в логике и философии. Однако духовная жажда Влеммида не была удовлетворена и этими успехами. Но, не находя среди современных ученых таких дидаскалов, которые могли бы дать ему более широкое образование, Влеммид возвратился в Нимфей и стал самостоятельно заниматься науками. На первом плане у него были в этом отношении речи знаменитых ораторов и труды из области медицины. В это же время он изучил и юриспруденцию. Познания Влеммида были настолько уже серьезны, что в Смирне он имел ученый диспут с бывшим своим дидаскалом Димитрием Кариком и не оказался побежденным в этом ученом споре. Из Смирны Влеммид удалился в один из монастырей в области реки Скамандра и здесь сосредоточился на изучении Св. Писания и святоотеческих творений. Эти занятия доставили ему полнейшее удовлетворение. Влеммид наконец нашел то, что он так долго и старательно искал. В монастыре, под влиянием чтения слова Божия и творений святых отцов, Влеммид подготовился и к общественной жизни и деятельности (С. 1–9). |
| Никифор Влеммид ( Βλεμμδης, а не Βλεμμδης) родился в 1197г. в Константинополе в интеллигентной византийской семье (его отец занимался медициной) и семи лет от роду переселился вместе с родителями в вифинский город Прусу, – после того как Константинополь оказался во власти латинян. Первоначальное образование он получил в элементарной школе города Прусы, под руководством дидаскала Монастериота, впоследствии Ефесского митрополита. Хорошо изучив здесь грамматику, Влеммид, отличавшийся склонностью к наукам, потом отправился в Никею, где изучал поэтику, риторику – по руководству известных греческих риторов Исократа (V b. до P. X.), Гермогена (II b. по P. X.) и Афония (IV b. по P. X.) и, наконец, логику. В 1213г. Влеммид отправился для занятий в Смирну и изучал здесь логику под руководством «ипата философов» Димитрия Карика. Здесь же он пользовался покровительством учёного митрополита Николая. В 1215г. Влеммид посвятил себя изучению врачебного искусства и в течение семи лет знакомился с ним то в Смирне, то в Ефесе, а потом вместе со своим отцом стал заниматься и врачебной практикой. В 1222г. Влеммид, под влиянием одной неудачи личного свойства, оставил Смирну и поселился в Нимфее, близ Никеи, где некоторое время проживал при царском дворе, а потом отправился в город Скамандр и здесь посещал школу известного дидаскала Птохопродрома. Под руководством этого дидаскала Влеммид в течение небольшого времени (менее года) изучал арифметику, физику, оптику, катоптрику и астрономию и сделал большие успехи по логике и философии. Однако духовная жажда Влеммида не была удовлетворена и этими успехами. Но, не находя среди современных учёных таких дидаскалов, которые могли бы дать более широкое образование, Влеммид возвратился в Нимфей и стал самостоятельно заниматься науками. На первом плане у него были в этом отношении речи знаменитых ораторов, сочинения философов и труды из области медицины. В это же время он изучил и юриспруденцию. Познания Влеммида были настолько уже серьёзны, что в Смирне он имел учёный диспут с бывшим своим дидаскалом Димитрием Кариком и не оказался побеждённым в этом учёном споре. Из Смирны Влеммид удалился в один из монастырей в области реки Скамандра и здесь сосредоточился на изучении Священного Писания и святоотеческих творений. Эти занятия доставили ему полнейшее удовлетворение. Влеммид наконец нашёл то, что он так долго и старательно искал. В монастыре, под влиянием чтения слова Божия и творений святых отцов, Влеммид подготовился и к общественной жизни и деятельности. |
| По окончании собора 1234 г. Никифор Влеммид возвратился в Ефесский монастырь, а в следующем году, будучи 38 лет от роду, принял монашество. Ефесский митрополит Манассия, совершивший пострижение Влеммида, через восемь дней рукоположил его в иеромонахи. С величайшею точностью и суровостью Влеммид исполнял правила монашеской жизни. Он даже уклонился от посещения умиравшего отца и не обратил внимания на то, что имущество последнего было расхищено. «Я желаю быть наследником не того, что принадлежит земным родителям, а того, что принадлежит Богу», – говорил Влеммид в ответ на убеждения принять меры к возвращению похищенного имущества. На некоторое время Влеммид удалился для подвигов на уединенную гору Иду, близ Ефеса, а потом поселился в ефесском монастыре Паксамадии. На третьем году пребывания в иноческом звании Влеммид, по примеру многих других подвижников средневековой Византии, совершил (1237 г.) паломничество во Св. Землю; по возвращении из Палестины, он поселился в ефесском монастыре св. Григория Чудотворца , где и занялся научными работами. В это время он уже выступил в звании «учителя философии». В монастыре св. Григория он основал школу и преподавал здесь философию. В числе его учеников был Георгий Акрополит, будущий историк и выдающийся общественный деятель. Школа Влеммида пользовалась покровительством императора Иоанна Дуки Ватаци. К своим ученикам Влеммид относился очень строго, так что не все из его питомцев были довольны своим суровым дидаскалом. За добродетельную жизнь и за высокий научный авторитет Влеммид был избран игуменом монастыря св. Григория Чудотворца . Но на некоторое время Влеммид, под влиянием возникшего в обществе недовольства суровой дисциплиной в его школе, должен был оставить Ефес и удалился на остров Самос, где поселился в т. н. Пифагоровом общежитии (τ Πυθαγρου σπλαιον). Отсюда он был вызван императором Иоанном Дукою, который не только особым хрисовулом восстановил его в должности игумена монастыря св. Григория, но и возложил на него научную миссию – собрать священные и другие книги во Фракии, Македонии, Фессалии и на Афоне, иные из них купить на средства императора, а о других сообщить ему сведения, касающиеся их содержания. |
| Вопреки ожиданию Фригги, Влеммид не только не оказал ей никакого внимания, но приказал монахам прекратить богослужение, а безнравственной фаворитке василевса – удалиться из храма, так как «этот праведный муж считал несправедливым, что бесстыдная женщина своими скверными и преступными ногами попирала священный пол» (Никифор Григора). В страшном озлоблении и гневе на Влеммида Фригга принесла жалобу василевсу и побуждала к мщению. Но Иоанн Ватаци отнесся к этому столкновению с истинно царским достоинством и величием: он не только не склонился на просьбу о наказании Влеммида, но чистосердечно раскаялся в своем грехе и весь в слезах и в полном сокрушении о своих грехах сказал: «Зачем вы советуете мне наказывать человека праведного? Я сам дал повод бесчестить себя и свое достоинство и получаю приличное возмездие: дурные семена приносят свои плоды» (Никифор Григора). Дерзновенное обличение Никифором преступного поведения василевса только возвысило его авторитет в представлении современного общества. В 1249 г. Влеммид построил собственный монастырь в Имафиях, близ Ефеса, и поселился в нем (С. 28–42). Поселившись в своем монастыре, храм которого был посвящен Богу Сущему (Θεο το ντος), Влеммид привлек сюда многочисленных подвижников и учеников. Став во главе обители, он намерен был всецело предаться научным занятиям, но современные церковные обстоятельства вновь выдвинули его на поприще церковно-общественной деятельности. Поводом к этому послужила новая униональная попытка, состоявшаяся при участии никейского императора Иоанна Дуки Ватаци и римского папы Иннокентия IV. Последний в 1249 г. прислал своих послов в Никею, где в следующем году состоялся собор для обсуждения вопроса о соединении Церквей. Прения касались, главным образом, учения о исхождении Св. Духа, причем от лица Греческой церкви на соборе 1250 г. первенствовал Влеммид, который без затруднения опроверг все доводы и возражения латинян в пользу Filioque. В том же году Влеммид вел прения с еретиками-теопасхитами, прибывшими в Никею из Киликии; они учили, что божество Иисуса Христа подверглось страданию, и утверждали, что песнь «Трисвятое» относится не ко всем трем лицам Пресвятой Троицы, а только к одному второму, поэтому они и внесли в «Трисвятое» прибавку «Христе». |
|
|
