| Аннотация В настоящей статье рассматривается рецепция и своеобразная экзегеза античного речения «Познай самого себя» в византийской традиции, которое, наряду с ветхозаветным призывом «Внемли себе», оказалось ключевым в учении о самопознании, означавшем, с точки зрения христианской аскетики и мистики, очищение для восстановления в себе подлинного образа, то есть образа и подобия Божия. Смысл данного речения максимально созвучен христианской экзегезе евангельского стиха: «Царство Божие внутрь вас есть " 1 . Прп. Никита Стифат (XIb.), монах, а затем игумен Студийского монастыря, в корпусе своих аскетических сочинений неоднократно обращался к теме самопознания, которое является одновременно познанием Бога по мере достижения идеала святости. Учение Стифата находится в согласии с предшествующей традицией, имеющей, очевидно, античные и библейские истоки. Введение Речение «Познай себя» является одним из классических крылатых выражений античности, унаследованных христианской традицией, в которой оно считается важнейшим способом богопознания 2 . Согласно одной из версий, это высказывание Сократа, учителя Платона, – тем самым оно находится у истоков всей философской мысли и культуры 3 . Свт.Василий писал свт. Григорию Назианзину во втором послании, которое считается самым ранним в аскетическом корпусе этого автора 4 : «Ум, не рассеиваемый вовне и не изливающийся в мир через чувства, возвращается к себе самому, а через самого себя восходит к мысли о Боге» 5 . Хотя в данном случае свт.Василий не цитирует прямо античное речение, в его словах содержится именно тот подход, который сформировался при изучении принципа «Познай себя»: через самопознание и познание в себе «внутреннего человека» 6 прийти к богопознанию. В настоящей статье мы постараемся выявить в корпусе прп. Никиты Стифата 7 , аскетического автора XIb., ряд мест, в которых цитируется или используется логика данного речения, и рассмотреть их в более широком контексте византийской традиции. Как известно, прп. Никита Стифат был учеником прп. Симеона Нового Богослова . В отличие от учителя, прп.Никита был в большей степени компилятивным автором, опиравшимся в своем главном сочинении – «Трилогии» 8 – на прп. Иоанна Дамаскина , «Ареопагитики» и свт. Григория Богослова . Помимо «Трилогии», аскетическое учение Стифата лучше всего передают «Сотницы» 9 , написанные в более живом, но тоже отчасти компилятивном жанре, хотя установить источники «Сотниц» значительно труднее. 1.Цитирование Стифатом античного речения «Познай себя» в «Сотнице» 2, 35 |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание НИКИТА ВИЗАНТИЙСКИЙ [Никита Византиец; греч. Νικτας Βυζντιος] (IX в.), богослов, автор полемических сочинений, направленных против зап. христиан, армян-антихалкидонитов и мусульман. Жизнь Единственным источником биографических сведений о Н. В. являются его труды и схолии к ним. В рукописях «Силлогических глав» имеется схолия, в к-рой сказано, что он «процветал» со времени имп. Михаила III (842-867) вплоть до правления Льва VI Мудрого (886-912). Однако на основе косвенных указаний, содержащихся в текстах Н. В., а также в сочинениях др. авторов, исследователи предлагают доводить верхнюю границу его активной деятельности лишь до времени Василия I Македонянина (867-886). Н. В. упоминается в рукописях как философ, дидаскал (учитель) и патрикий. М. Ульбрихт, опираясь на нек-рые выражения, употребленные Н. В., предположил, что тот был монахом ( Ulbricht. 2012. P. 37). По мнению ряда исследователей, Н. В. мог состоять на дипломатической службе. В лит-ре его иногда отождествляют либо с одним из аристократов, содержавшихся в араб. плену в Самарре (на территории совр. Ирака) с 838 по 845 г., когда византийцы выкупили или обменяли их на захваченных ранее арабов (в агиографических источниках сер. IX в. сообщается о казни визант. пленных, см. ст. Аморийские мученики ), либо с патрикием, к-рый находился с дипломатической миссией в пограничном г. Лулоне (Каппадокия) и был передан его жителями арабам в 860 г. ( at-Tabari. Annales/Ed. M. I. de Goeje et al. Ser. 3. Lugd. Batav., 1884. Vol. 3. P. 1447; см.: Khoury. 1969. Р. 118; Abel. 1974), однако обе гипотезы подвергаются обоснованной критике (см.: Rigo. 2006. P. 183-187). Согласно др. т. зр., в 878 г. Н. В. возглавил посольство имп. Василия I к князю князей Армении Ашоту I Багратуни ( Thompson R. W. The Historical Compilation of Vardan Arewelc " i//DOP. 1989. Vol. 43. P. 186; см.: Adonz. 1934. P. 246; Rigo. 2006. P. 162). Сочинения |
| Патриарх Фотий 58 занял Константинопольскую кафедру при довольно исключительных обстоятельствах. Он вступил в управление Церковью при живом заместителе кафедры, известном своей аскетической жизнью патриархе Игнатии, который происходил из царского рода. В 813 г. по случаю низвержения Михаила Рангави два сына его, Феофилакт и Никита, были сделаны евнухами и сосланы в монастырь. Никита, принявший по пострижении имя Игнатия, в 847 г. был возведен царицей Феодорой в патриархи и десять лет оставался во главе Церкви. В 857 г. по случаю резкого столкновения с кесарем Вардой и царем Михаилом III, который требовал от патриарха утверждения церковным авторитетом принятых им жестоких мер против своей матери и сестер, без церковного суда Игнатий лишен был власти и свободы и сослан в заточение на остров Теревинф на Мраморном море. При этих обстоятельствах выступила кандидатура на патриарший престол протоспафария Фотия, человека, происходившего из высших рядов византийской аристократии и имевшего связи при дворе. Нет сомнения, что Фотий, принимая посвящение и прошедши с необычной скоростью все церковные степени, должен был отдавать себе отчет в том, что законность его возведения в епископы может подвергаться сомнениям и спорам, пока не решен канонически вопрос о бывшем патриархе, который продолжал носить титул и сан и имел много приверженцев среди церковных людей. Поэтому Фотий обращался с предложением к Игнатию ради церковного мира дать письменный акт об отречении, но не имел успеха и в самом конце 858 г. принял посвящение от руки Сиракузского архиепископа Григория Асвесты. Этот последний, проживавший в Константинополе по случаю арабских нападений на Сицилию, состоял в оппозиции к патриарху Игнатию и, как глава враждебной ему партии, был неоднократно присуждаем к лишению сана. Хотя это последнее обстоятельство оспаривается Фотием и его приверженцами, тем не менее в последующей истории церковных сношений между Востоком и Западом вопрос о законности рукоположения Фотия от руки Сиракузского архиепископа продолжает иметь важное значение и служить одним из главных средств в борьбе Римского папы с Фотием. Не входя здесь в обсуждение оснований, на которые опирались стороны, мы должны признать не соответствующим ни обстоятельствам, ни положению Фотия и его партии такой ход дела, чтобы при посвящении преемника Игнатия не соблюдены были элементарные условия, требуемые каноническими правилами. В известительном послании о посвящении Фотия, отправленном Михаилом III в Рим, не названо лицо, совершившее церемониал, об нем упоминается в первый раз в сношениях между Римом и Константинополем в 863 г., когда назрел ряд других вопросов, обостривших отношения между Церквами. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание НИКИТА СЕИД (2-я пол. XI - нач. XII в.), визант. богослов, автор 2 сочинений против латинян и др. богословских и научных трудов. О происхождении Н. С. данных нет. Он писал, что во время создания им речи против Евстратия у него от старости дрожали руки и ослабло зрение. На основании этого Ф. Зисис предположил, что Н. С. род. в 40-х или 50-х гг. XI в. Согласно рукописи Hieros. Patr. 404, Н. С. был «ритором», т. е. преподавателем риторики; в рукописи Athen. Bibl. Nat. 483 он назван «иконийским грешником». Вероятно, Иконий (ныне Конья, Турция) был местом рождения Н. С. Возможно, обозначение Н. С. себя как «грешника» указывает на его монашеский сан. Также он сообщил, что однажды ему пришлось пережить смерть сына, к-рая принесла ему много горя. Возможно, Н. С. принял монашество после этого. В речи против Евстратия Н. С. сказал, что находится вне священнического чина, и упомянул, что кто-то из архиереев его некогда порицал, но не за догматические ошибки. Сочинения 1. «Импровизированное слово к римлянам, показывающее две вещи - что новое более почтенно, чем старое, и что Св. Дух исходит от одного Отца, а не от обоих Отца и Сына, как они говорят». Время его создания определяется между 21 марта 1112 и 20 марта 1113 г. (6620 г. от Сотворения мира), скорее всего в нач. 1113 г. (см.: Бармин. 2006. С. 309-318). Сохранилось в рукописях Athen. Bibl. Nat. 483; ГИМ. Син. греч. 240; Sinait. gr. 521; Paris. Suppl. gr. 620. Поводом к его написанию стали публичные диспуты в К-поле между Миланским архиеп. Петром Гроссоланом и визант. богословами. Скорее всего сочинение Н. С. было одним из 7 произведений греч. богословов, подготовленных по указанию византийского имп. Алексея I Комнина . На то, что «Слово...» было написано наскоро, указывает его обозначение как σχεδιασθες (подготовленный экспромтом). «Слово...» разделено на 4 «стояния» (στσεις). Первое имеет подзаголовок «Обе Церкви отличаются многими беззакониями». |
| священник Николай Ким Скачать epub pdf 2. Отношение к святоотеческой традиции Преподобный Никита выступает как строгий хранитель церковной традиции, поэтому в его трактате очень много заимствований и прямых цитат Отцов Церкви, что отнюдь не является недостатком или свидетельством «скудомыслия» автора, по мнению некоторых современных критиков, а, наоборот, указывает благочестивое желание сохранить преемственность с многовековым святоотеческим наследием. Такой подход вообще характерен для византийского богословия Средних веков. Так, в письме Григорию софисту он подчеркивает: «Ибо мы дерзаем говорить что-либо не сами по себе, но во всех божественных и человеческих делах мы созвучны с отцами и учителями прежде нас, уча всему подобно с ними, соблюдая в этом деле распоряжение Господа апостолам, так говорящего: «уча их соблюдать все, что Я повелел вам» ( Мф.28:20 ), и кроме того зная, что страшно или от самих себя другое что-либо присоединить к евангельскому учению и сказать то, чего не говорили очевидцы Слова, учащие Церковь Христову, или убавить от учения Евангелия и апостолов и опустить (хотя бы) одну полученную заповедь Христа или научить иначе, чем те научили верных, как Христос и Бог наш говорит: Нарушивший " одну из моих заповедей сих малейших... малейшим наречется в Царстве Небесном «( Мф.5:19 ), и в другой раз возлюбленному своему ученику: «И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей: и если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог меру от древа жизни и участие в святом граде и в том, что написано в книге сей» ( Откр.22:18–19 )» (письмо 5.10). Вообще, для преподобного Никиты авторитетность того или иного церковного учителя зависит от того, насколько близко он стоит к источнику Божественного Откровения. Например, говоря об апостоле Павле и Дионисии Ареопагите , преп. Никита указывает: «Так как в самом деле, как ты видишь, служащие Слову ничуть не сомневаются относительно них (ангелов), будем присоединяться (к ним), не потому, что мы пренебрегаем божественным отцом Григорием – отклони, такое даже помыслить нам невозможно! – но потому, что те имеют старшинство богословия, ибо они научены Словом Божиим и от Него введены более определенно в тайны и божественного, и человеческого» (письмо 4.2). |
| Фрагмент о приобщении «Знанию и мудрости» в трактате «Об иерархии» (32–40) преподобного Никиты Стифата и его контекст Источник Аннотация 1 В данной статье анализируется фрагмент о приобщении «знанию и мудрости» в трактате «Об иерархии» (32–40) прп. Никиты Стифата , византийского аскетического писателя XI в., и его предшествующий и последующий контекст. Вслед за своим учителем, прп. Симеоном Новым Богословом , прп. Никита подчеркивает харизматический и духоносный характер подлинного подвижника, который по своему духовному состоянию может оказаться выше епископа. Данное утверждение не стремится ниспровергнуть иерархию или навести иной порядок в Церкви. Скорее, оно является напоминанием и призывом к святости для тех, кто избрал путь монашеского жития. Приобщение «знанию и мудрости» – это особая способность наиболее близких к Богу небесных чинов Херувимов, которые в силу своей особой способности к зрению 2 и стали символом духовного знания и близости к Богу. Фрагмент трактата «Об иерархии» (32–40) оказывается важным примером встречи античной и библейской традиций в XI в. Ключевые слова: мудрость, ведение, небесные силы, Херувимы, монашество, иерархия, епископат, чистота, святость, мера приобщения, глаза, око души. И кому дан ум Христов в слове премудрости, в тех обретается и необуреваемая животворящая мертвенность в знании Бога. Преподобный Никита Стифат . Сотница 2, 20 В сочинениях аскетического греческого автора XI в. прп. Никиты Стифата (XI в.) 3 неоднократно встречается описание того, как подвижник приобщается Божественным «мудрости» и «знанию». Это приобщение описывается не как интеллектуальный процесс, но как результат приближения к идеалу святости и обожения. Лейтмотив приобщения «мудрости» и «знанию» побуждает задуматься о его более широком контексте и конкретных источниках, так или иначе повлиявших на мысль автора. В качестве конкретного материала для исследования выбраны 9 глав из последнего трактата так называемой Трилогии «Об иерархии» (32–40) 4 , где особый акцент делается на том, что представитель низшего чина иерархии, в том числе и монах, может достичь больших «мудрости» и «знания», чем вышестоящие чины. Такое утверждение, с одной стороны, опровергает представления об идеальной иерархии, изложенные в основном открытом источнике Стифата по данному вопросу – в Ареопагитиках 5 , однако подтверждает основные истины христианства о равнодоступности идеала святости для всех. Уяснение контекста данного отрывка позволяет глубже оценить учение о достижении святости прп. Никиты Стифата и его учителя прп. Симеона Нового Богослова в контексте предшествующей библейской, античной и святотеческой традиции. |
| Учение прп. Никиты Стифата о «Четырех главных добродетелях» в контексте античной и византийской литературы Источник Часть I Для цитирования Дионисий (Шленов) , игум. Учение прп. Никиты Стифата о «четырех главных добродетелях» в контексте античной и византийской литературы. Часть I//Богословский вестник. 2019. Т. 32. 1. С. 192–209. doi: 10.31802/2500–1450–2019–32–192–209 Аннотация В XI в. монах Студийского монастыря прп. Никита Стифат в аскетико-богословском корпусе своих сочинений неоднократно пользовался выражениями «главные добродетели» и «главные страсти». В статье делается попытка раскрыть смысл выражения «главные добродетели», систематизировать представления автора о четырех главных добродетелях, известных ему от античной традиции через посредство христианских авторов, продолжавших и далее свободно пользоваться этим выражением. Общий контекст позволяет выявить своеобразие автора, который сравнивает «четыре главные добродетели» с четырехчастностью человеческой души как великого мира по сравнению с внешним, малым, миром, состоявшим, согласно античным представлениям, из четырех первоэлементов. Особо рассматривается еще более детализированное сравнение четырех добродетелей с четырьмя способностями высшей части души – разума. Наряду с этим, автор сопоставляет пять чувств тела и пять разумных сил души. Для прп. Никиты четыре главные добродетели являются основополагающими, что не исключает особого внимания автора к ряду других ключевых добродетелей, таких как смирение и любовь. Учение о четырех главных добродетелях отсутствует в корпусе сочинений учителя прп. Никиты – прп. Симеона Нового Богослова , что сильнее подчеркивает более «школьный» и компилятивный характер наследия Стифата. Учение Стифата рассматривается в контексте античной и византийской литературы. Ключевые слова: аскетика, Студийский монастырь, добродетели, страсти, главная добродетель, символика числа четыре, аретология. Введение В античной традиции, начиная с Платона и Аристотеля, утвердилось представление о «четырех 1 главных добродетелях» (τσσερις γενικα ρετα) и в меньшей мере – о «двух» или «четырех главных страстях» (τσσερα γενικ πθη). |
| I. Историк Никита Хониат , рассказывая об отношении византийского императора Исаака II Ангела (1185–1195 и 1203–1204 гг.) к церкви, свидетельствует, с одной стороны, о произволе, который допускался этим царем в церковных делах 1 , а с другой – об уважении его к церковным канонам, о горячей вере в Бога и предстательство святых, о необыкновенной щедрости к храмам, монастырям и благотворительным учреждениям, которые он в изобилии строил, о любви к монахам 2 . Характеристика Никиты вызывает двойственное впечатление относительно церковной политики Исаака. Несомненно, историк дает повод говорить о цезаропапизме Исаака, но с другой стороны, в его труде имеются несомненные данные и для отрицания системы цезаропапизма в церковной политике родоначальника византийской династии Ангелов. Ясно, что для правильной оценки вопроса необходимо привлечь в научный оборот и другие исторические памятники, проливающие свет на положение церкви в Византии в царствование Исаака. Настоящий этюд и имеет эту задачу, причем для её осуществления привлекаются материалы давно опубликованные, но, насколько известно, еще не обследованные в том специальном отношении, какое определяется нашей задачей. Прежде всего, от императора Исаака Ангела сохранились две новеллы, характеризующие de jure его отношение к византийской церкви. Обе новеллы относятся к 1187 году и касаются – одна избрания архиереев, а другая – пострижения в монашество жен кандидатов на архиерейские кафедры 3 . Новеллы весьма любопытны по своему содержанию. Кто не обличает грех брата своего, говорится в первой из них, тот, по Писанию, оставляет яд в укушенном ядовитою змеею. А с какою целью наше царство предваряет свою речь таким предисловием, это весьма ясно будет видно из последующего, замечает Исаак. И дальше рас- сказывается, что 7 сентября 1187 года к царю явился митрополит Кизика Иоанн, сообщил, что в синодальных заседаниях его собраний нарушаются священные и божественные каноны и благочестивые законы, и просил царя позаботиться о сохранении их совместно с святейшим господином и вселенским патриархом, так как царь, в силу помазания на царство, получил и значение епистимонарха церкви и имеет возможность исправлять (вместе с патриархом) то, что происходить вопреки церковным канонам. |
| ВИЗАНТИЙСКИЕ ТОЛКОВАТЕЛИ ВЕТХОГО ЗАВЕТА X-XV СТОЛЕТИЙ После св. Фотия в Византии на протяжении некоторого времени мы не встречаем ни одной сколько-нибудь значительной личности, которая в богословие вообще и в экзегезу в особенности внесла бы что-нибудь новое и оригинальное, что нам не было бы уже известно из истории экзегезы до этого периода. Выше мы уже помянули имя Арефы Кесарийского († около 944 года) 163 , который в своем знаменитом «Толковании на Откровение Иоанна» находит аналогии между Вавилоном, описанным в нем, и современным ему Константинополем. Он очень интересуется святоотеческими источниками и толкованием святых отцов Священного Писания. Он истолковывает псалмы Давида и как будто имеет намерение дополнить толкование св. Василия Великого . Тексты из Ветхого Завета он истолковывает в виде вопросов и ответов таким образом, который встречается в схолиях и катенах. Как мы уже сказали, он по своей богословской и экзегетической методике следует св. Фотию. Значительным экзегетом в Византии XI века был Феофилакт Охридский († 1108) 164 , ученик Михаила Пселла . Феофилакт занимался толкованием и Ветхого, и Нового Заветов. Он не составлял катен, как некоторые из его предшественников, но только толкования, в которых следует, прежде всего, методу Иоанна Златоуста . Из толкований ветхозаветных книг сохранились его неопубликованные толкования малых пророков (Осии, Аввакума, Ионы, Наума и Михея). Следует напомнить, что его толкованиями много пользовались балканские славяне, сербы и болгары, о чем свидетельствуют рукописи перевода на старославянский его экзегетических работ. Одним из последних составителей катен ( σειρα) считается Никита Гераклийский (Серский, † около 1100 года) 165 , который был профессором в Патриаршей школе. Свои экзегетические катены, или сиры, он основывает, главным образом, на свв. Иоанне Златоусте и Кирилле Александрийском . (В качестве последователя в составлении схолий у него появляется только в XVI веке Макарий Хрисокефал 166 .) Известны его схолии на псалмы (опубликован только пролог к ним). В одном стихотворении, написанном в его честь, сказано, что он писал катены на великих пророков, но в настоящее время в науке признается, что эти катены принадлежат не ему, а другому автору – Иоанну Друнгарию 167 . Его интерес к Григорию Богослову и [способ] толкования [в] его работах показывают, что в экзегезе он следовал методике каппадокийских святых отцов. |
| Представления о «царском пути» в византийском богословии и аскетике на примере учения о шествии души к Богу прп. Никиты Стифата Источник Аннотация В статье рассматриваются употребление словосочетания «царский путь» ( βασιλκ δς) в греческой христианской литературе. Данное словосочетание восходит, с одной стороны, к античным представлениям о соразмерности, с другой стороны, имеет чисто библейское происхождение (см. Чис. 20:17 ). Получив яркое раскрытие в эгзегезе Филона Александрийского, оно оказалось более чем востребованным при изложении догматического и аскетического учения Церкви как царского пути во избежание вероучительных или нравственных крайностей. Подробное описание пути души у византийского аскетического автора XI в. прп. Никиты Стифата можно интерпретировать как продолжение темы царского пути: не столько как пути между крайностями, сколько единственного идеального пути, ведущего к Богу. Ключевые слова: путь, душа, царь и царский, крайности, мера, середина, Филон Александрийский, догматика, аскетика, Византийская империя, прп. Никита Стифат . Введение В античной традиции упоминание «царского пути» ( βασιλικ δς) либо носило конкретный характер указания на реальные императорские или царские дороги, либо обозначало меру, золотую середину, призыв к добродетели. «Лучшее – мера во всем» (πν μτρον ριστον) и «ничего сверх должного» (μηδν γαν) 2 – эти своеобразные девизы античной соразмерности нашли себе самую благоприятную среду в новых реалиях христианской веры. Принцип избегания крайностей был воспринят и максимально развит в христианской традиции. В настоящей статье мы постараемся проследить основное смысловое содержание понятия «царского пути» на конкретных текстах из греческой, прежде всего христианской, литературы 3 , в год трагического столетия (1917–2017) дополнительное обращение к царской теме 4 , рассматриваемой в контексте византийского богословия и аскетики, может побудить к покаянному осмыслению и отечественной истории, и личной жизни 5 . Согласно самой распространенной точке зрения на начало византийской истории, Византийская империя получает свое неповторимое лицо в IV в., воздвигнув новую столицу и приняв христианскую веру 6 . В IV же веке появляется монашество как институт, который будет солью христианской жизни, и церковное вероучение, определяемое Соборами и постоянно защищаемое отцами Церкви. Тем самым представление о царском пути окажется востребованным в вероучительной и нравственной жизни новосозданного христианского государства. Античное представление о совершенстве, соразмерности, мере, избегании крайностей найдет в среде христианской империи и жизни самую благоприятную почву. «Царский путь» в переносном значении стал одним из устойчивых отображений понятия о совершенстве и совершеннейшем пути 7 как таковом и о совершенстве как избегании крайностей. 1. Описания царского пути |
|
|
