| Можно думать, однако, что есть и другая, внутренняя связь между возмущением Враны и славянской войной: в числе предводителей войска Враны упоминается скиф Елпум; сторонники Алексея Враны, когда их дело не удалось, ищут убежища у Петра и Асеня 565 . Как бы то ни было, рассказ о болгарских делах, прерванный на 491 стр., возобновляется лишь в начале II книги Исаака, на стр. 515. Но. Никиту снова отвлекает цесарь Конрад, при чем сообщаются известия об его недовольстве царем, отправлении в Палестину, об его смерти; убийца Конрада, из племени хашишей, наводит писателя на мысль-дать известия и об этом племени 566 . Наговорившись довольно о Конраде, Никита обращается к Исааку, выступившему против болгар и стоявшему в Таврокоме. Поход описан с замечательными подробностями, потому что сам Никита принимал в нем участие. Холодное время и глубокие снега не дали царю возможности подавить движение болгар и проникнуть в страну их. Оставив там войско, чтобы на весну прямо начать поход в горы, царь возвратился в столицу. Весной, действительно, поход состоялся, но император употребил три месяца на осаду крепости Ловча и возвратился, не окончив предприятия. «Дела пошли еще к худшему», прибавляет Никита. Затем, на стр. 561, снова начинается рассказ о делах болгарских. «Между тем, как на западе дела продолжали становиться все хуже...., снова отправляется царь на болгар и команов». Но этот поход был самым несчастным из всех военных дел Исаака: не только византийцы не сделали ничего для безопасности своих владений, но, по крайней неосторожности, позволили окружить себя в теснинах, где под ударами неприятеля пало множество воинов, «как домашний скот, запертый в хлеве» 567 . В последующее время, когда набеги болгар стали повторяться чаще и опасность от них увеличивалась, император дал новое устройство филиппопольской теме, поручив управление ею своему двоюродному брату Константину, с титулом дукса флота и стратига. Но и эта мера, посредством которой военная и гражданская власть сосредоточивалась в руках одного лица, повела только тому, что Константин получил возможность набрать себе сильную партию и стремиться к царской власти. |
| Труд Беккера по изданию Никиты едва-ли может быть поставлен на ряду с трудами Вольфа и Фаброта. Для критики и очистки текста Беккер пользовался теми же рукописями, что и Вольф; но мы знаем, как эти рукописи попорчены. Разночтения, приводимые Беккером внизу каждой страницы текста, заставляют желать разъяснения того, как произошли такие резкие особенности и различия, и кому они принадлежат – Никите или его читателям и переписчикам Последнее издание доказало, что требуется проверить текст истории Никиты не по двум спискам, а по всем, какие существуют в разных библиотеках 15 . После трудов Вольфа и Фаброта изучение Никиты не подвинулось ни на шаг. Достаточно сказать, что не все сочинения его изданы и по настоящее время; филологу и историку предстоит мало возделанное поле, ждущее его усилий и трудов. С своей стороны мы поставили себе весьма ограниченную задачу – определить значение Никиты как писателя и общественного деятеля, и разъяснить метод исторического изложения в его труде. Там, где приходится касаться других сторон его истории, мы предлагаем лишь попытки и домыслы, может быть не всегда удачные. II. Воспитание Никиты и некоторый черты из его жизни Мы затрудняемся назвать биографией те скудные сведения, которые имеем в виду сообщить об нашем писателе. Нельзя сказать, чтобы мало было известий об Никите; его история могла бы представить довольно данных для биографии, равно речь брата его Михаила, известная под именем Μονψδι α. Но эти источники – с одной стороны сам писатель, а с другой, родной брат его – во всяком случай не свободные от пристрастия и односторонности, оставляют в читателе желание проверить их показаниями других лиц: известные же нам современники и ближайшие потомки Никиты не оставили об нем никаких свидетельств. Как в истории Никиты мы не имеем определенных хронологических указаний, так и относительно его жизни можем дать не много хронологически точных фактов 16 . Полное имя его-Никита Акоминат из Хон, Nicetas Acominatus Choniates. Первоначальное воспитание Никита получил в доме отца своего, который жил во Фригии, в городе Хонах, ранее носивших название Колоссы 17 . Можно догадываться, что отец его имел значительное состояние и обширные связи как в самом Цареграде, так и в разных провинциях империи 18 . У знатных византийцев было в обычае давать детям своим хорошее воспитание. И Никита девятилетним мальчиком отправлен был в Цареград, чтобы начать здесь курс образования под надзором старшего брата своего Михаила. |
| Для получения высшего образования он вскоре после 842 г. прибыл в Византию и здесь слушал лекции в высшей школе при патриархии: по математике (астрономии, геометрии, арифметике и музыке), логике 709 (диалектике и риторике, совместно с классическими студиями, 710 наконец по философии и богословию. По окончании здесь курса он в 50-х годах IX столетия принял иночество под именем Никиты. Это может значить, что Давид был пострижен от руки патр. Игнатия, в мире называвшегося Никитою, или что он ревновал подвигам своего земляка-современника, св. Никиты († 837 г.). 711 Направление литературной деятельности этого писателя стояло в прямой зависимости от условий современной ему среды: при благоприятных обстоятельствах литературный талант его развивался в хорошую сторону, при неблагоприятных он окрашивался злобою и терял много в своей ценности. Из двух течений одно было тихое, православное, другое бурное и предосудительное. Никита-Давид при вступлении во иночество избрал себе идеалом патр. Игнатия, которого считал образцом всех добродетелей и святым. Пока патриарх находился у кормила духовной власти, талант Никиты-Давида развивался на пользу церкви. Это был первый, положительный период его жизни, его характера, его деятельности. Говорить о литературной деятельности Никиты-Давида, это значит становиться на зыбкую почву, ибо вопрос этот сопряжен с большими трудностями. Прежде всего об имени автора. В VI в. известен византийский писатель Νικτας φιλσοφος κα Δαυδ μετωνομασθες, известный своим пересказом Порфириева Введения в категории. 712 В IX–X в. одновременно жило двое или даже трое Никит Пафлагонян, из которых двое были даже и философами византийской литературы и оставили свои сочинения: наш писатель, называющий себя то Νικτας κα Δαυδ Παφλαγν, δολος ησο Χρστου, φιλσοφος, то πσκοπος Δαδβρων, то ρχιεπσκοπος Παφλαγονας, и Νικτας Παφλαγν, φιλσοφος. Казалось бы, такое определение вполне достаточно для различения двух писателей; но беда в том, что рукописное предание не всегда вещь надежная: иногда сочинения несомненно нашего автора надписаны и просто: Νικτα το Παφλαγνος. Без всякого сомнения, сами авторы обозначали себя точно, но копиисты не редко путали, сокращая первое надписание и отожествляя таким образом обоих писателей. Но если даже в X в. возможны были ошибки, то в позднейшее время они могли только увеличиться. Превосходный византинист К. von Boor останавливался на личности Никиты и Никиты-Давида Пафлагонян и после некоторого колебания все-таки признал, что наш писатель должен быть отличен от того Νικτας Παφλαγν, который играет роль в «Vita Euthymii». Для отличия этих трех писателей мы предложили – автора VI в. писать: Никита Давид (без соединительной черточки), нашего автора: Никита-Давид (посредством черточки) и третьего, его современника: Никита Пафлагонянин. 713 |
| Прежде нежели касаться Никиты-Давида, необходимо остановиться на довольно распространенном византийском термине καθ’ μς γενε. Прежние исследователи говорили о нем недостаточно ясно, ибо не восходили к классической литературе, где он имеет определенный и точный смысл. Мы первые разгадали его истинное значение, найдя что агиографы этим термином обозначали довольно определенную дату события. В самом деле, подобно тому как человеческая жизнь у древних римлян и греков была точно разграничена (по семилетиям), 704 она делилась еще и на более крупные периоды-возрасты, поколения, на aetates и γενεα: человеческий возраст равнялся в общем 30 годам. Напр. про 25-летнего юношу говорили, что он живет в первом возрасте, про 40-летнего мужчину, что он живет во втором поколении, про 65-летнего старика, что он живет уже в третьем человеческом возрасте и т. д. Такое понятие из Рима перешло и в Византию. Византийские писатели также говорят иногда о нашем возрасте, о нашем поколении. 705 Само собою разумеется, что в этом случае 30-летнее соответствие относилось только к году рождения лиц, а не к году их смерти. Таким образом общая формула может быть представлена в несложном виде: если А род. в х г., то В род. в х + 30 году. Прежние ученые полагали, что словами πρ τς καθ’ μς γενες Никита-Давид хотел только сказать, что патр. Игнатий жил (то есть умер) до времени агиографа, 706 поэтому, хотя личность патриарха и известна в более или менее точных хронологических рамках, время жизни самого агиографа представлялось им в неопределенном положении. В самом деле, что можно было сказать хронологически определенного про человека, который говорит, что патриарх жил до него, или что агиограф живет после этого патриарха? Зная, что Игнатий родился около 798 г., 707 мы при посредстве приведенной формулы можем теперь легко найти, что Никита-Давид род. около 828 года. Сын по-видимому состоятельных родителей, в мире Давид, во иночестве Никита, Никита-Давид родился в Пафлагонии. Первоначальное воспитание он получил на родине, причем сначала мальчик отличался неспособностью, за что подвергался насмешкам товарищей и побоям со стороны учителей. 708 Дарование открылось ему как-то сразу, и он вскоре догнал и перегнал своих соучеников. |
| Власть помрачает их рассудок и заставляет забывать, чем были они за несколько времени 217 . Так и император Мануил, не имея никаких причин к неудовольствию на протостратора Алексея, стал однако подозревать его, подчинившись клеветникам. Алексей был весьма любим стратигами воинами, великодушен и щедр ко всем, обладал значительным состоянием – этих причин было достаточно, чтобы внушить подозрение Мануилу. Он приказал неожиданно напасть на Алексея, взял в казну имущество и заставил его постричься в монахи. Клеветники и наушники помогли царю оправдаться в общественном мнении, так как против Алексея явились улики в волхвовании. «Супруга Алексея, отличавшаяся горячей любовью к мужу и целомудрием, служила украшением пола и была известной красавицей; в тоске по мужу она покушалась на самоубийство. Во время удержанная от этого, она пала к ногам своего дяди-царя, плакала,– умоляла и испрашивала сострадания к своему мужу, свидетельствуясь Богом, что он ни в чем не виновен. Император прослезился на ее мольбы и жалкий вид, но не изменил своего определения. С тех пор, проводя печальную жизнь, подобно целомудренной горлице, она оглашала покои жалобным воплем и лила горькие слезы в своем одиночестве. Чрезмерная скорбь надломила ее силы: она сошла с ума и, наконец, истаяла, оставив двух мальчиков» 218 . Знатность происхождения. Высшими достоинствами человека считаются такие, которые не всем равно доступны. В редких случаях низкое происхождение не кладет мрачного пятна на всего человека. Следовательно, порицая высший класс, тем не менее Никита успокоивает на нем свои надежды и ожидания. Известной долей исключительности и односторонности воззрений на человека Никита обязан своим понятиям о древнем мире. Оттого-то почти никто из современников не подходил к его идеалу. Однако, мы попытаемся отметить то, что можно считать в его истории одинаково прочным и постоянным в суждении о человеке, вообще. Почти каждый раз, выводя новое лице Никита знакомит нас с происхождением его; при чем благородным происхождением оправдываются частью добрые умственные и нравственные качества выводимого лица; в человеке незнатного происхождения подвергаются суду его только непосредственные физические качества. |
| Алексей Врана, соперник Исаака Ангела, выстроив на холмах, в виду Цареграда, свое войско, привлек все население столицы-посмотреть и подивиться на чудную картину хорошо вооруженного войска, освещенного яркими лучами солнца 353 . Противоречия в нравственных воззрениях Никиты Мы нашли, что по взглядам на правительство и общество, равно как по отношению к людям и по оценке их достоинств, Никита должен был стать в разлад с современною ему действительностью. Жизнь не представляла пищи к развитию и укреплению его идеалов, он должен был постоянно подогревать себя чтением древней литературы, чтобы верить в идеи, навеянные на него воспитанием. Но Никита не был человеком кабинетным; напротив, занимая высшия государственные должности при Ангелах, он принимал деятельное участие в политике, боролся, отстаивал свои идеи, следовательно, он нашел возможным сделать уступку в своих высоких требованиях от современной жизни, или притвориться таким. Мало зная жизнь того времен мы затрудняемся делать общие выводы; позволяем лишь себе указать на некоторые аналогические явления. В самом деле, едва ли в другую какую эпоху было более обращено внимания на внешность в слове и в жизни, чем у византийцев X-XII вв.; едва ли в каком народе была такая резкая противоположность между задачей и осуществлением ее, между возможностью и способом исполнения, между умом и волей, теорией и практикой, чем в византийском народе. Но всего бесцеремоннее обращались они со словом; коварство и обман их вошли в пословицу, уменье опутать врага изворотливостью в слове, внешним блеском и обещаниями склонить его на свою сторону – сделались преданьем в политике и практиковались в сношеньях с варварами востока и запада Никита не стоял выше современннков в этом отношении. Убеждения его построены на зыбкой почве; несоответствие теории с практикой ставить его часто в ложное положение и по отношению к нему самому, и по отношению к потомству. Мы ограничимся здесь указанием на двойственность Никиты в религиозном и нравственном отношениях. |
| Есть возможность до некоторой степени уравновесить резкий приговор Никиты современной ему правительственной системе его же собственными словами, разбросанными по разным местам истории. Мы уже имели случай указывать, что, при всем нерасположении к латинянам, Никита находит, однако, возможным указать на сочувственные и похвальные черты в характере и жизни их: ужели одна только темная сторона византийского общества отразилась в его истории? Так чуткий к пониманию действительных отношений, так беспристрастный в суждении о врагах, мог-ли Никита быть слепым и односторонним относительно правительства, которому он служил, и общества, в исправлении которого никогда не отчаивался? Никита не забывает, что как-бы ни был человек порочен и бессердечен, все-таки в нем найдутся и хорошие качества: в известиях об исторических лицах он отмечает это свойство человеческой природы. Поэтому в своих характеристиках действующих лиц он так часто ссылается на психическое, умственное и нравственное состояние, на постороние влияния, развитие страсти и т. п. Рассмотрение исторического метода Никиты покажет нам, что его история составлялась не за один раз, что вообще в ней не достает единства редакции: один за другим следуют у него эпизоды, не соединенные ни последовательностью времени, ни содержанием. Если подобный метод мог не благоприятным образом отозваться на всем историческом произведении, то в нем же лежит объяснение и тех кажущихся противоречий, которые иногда замечаются в отзывах Никиты об некоторых лицах. Исследователь часто может подвергаться опасности-на основании известия Никиты сделать неверный вывод, если он ограничится одним данным местом: случается, что через несколько страниц тот же писатель или предлагает объяснение ранее сообщенному факту, или открывает новую точку зрения на него. Оттого-то произведением Никиты можно доказывать иногда противоположные выводы; на которую сторону известий его – сочувственную или несочувственную – читатель обратить особенное внимание, ту и будет считать важнейшею. |
| Намереваясь перейти реку Меандр, на протпвоположномъ берегу которой собрались значительный турецшя силы, Конрад держит речь к своему ополчению. Не много найдется летописных известий, которые бы, по сочувствию к идее, походов, по теплоте веры и геройской преданности предпринятому делу, могли сравняться с этою, без сомнения, вложенною Никитою в уста Конрада 296 речью. Как дополнение к ней, подтверждающее взгляд Никиты на дело крестоносцев, описывается и чудесный переход немцами реки Меандра. За Конрадом стремительно бросилась в реку вся конница, копытами лошадей рассечена река, и крестоносцы посуху перешли на другой ее берег, подобно тому, как некогда евреи переправились через реку Иордан 297 . Сочувственное отношение писателя к крестоносцам не ограничивалось его внутренним убеждением, но проводилось даже в императорскую политику, когда Никита мог по своему положению влиять на распоряжения двора. Таково именно было значение его во время III крестового похода, когда, в качестве правителя филиппопольской области, он поставлен был в непосредственные сношения с крестоносцами. Повести дело открыто, честно выполнить обещания – Никите мешали, с одной стороны, глупость и нерадение военных людей Исаака Ангела 298 , а с другой-разноречивые приказания самого императора. Понимая, что малая война, какую предприняли царские полководцы с ведома императора, равно опасна для римского и крестоносного войска, Никита лично доложил императору, что много мешает правильному ходу дел взаимное недоверие, что в немецком лагере передаются оскорбительные для царя слухи, будто он изменил союзу с христианами во имя клятвы, данной сарацинам, которую скрепил страшным языческим обрядом 299 . И действительно, ему удалось убедить царя, чтобы он переправил поскорее крестоносцев на азиатский материк. Заметно, что Никита в душе более обвинял соотечественников за несчастные столкновения с крестоносцами, чем иностранное ополчение. Заветная мысль его об этом высказывается по следующему случаю. Встречая по большей части нерасположение местных жителей, в Лаодикии фригийской Фридрих неожиданно нашел радушие и гостеприимство. |
| Конец XII b., когда византийский престол занимала династия Ангелов (Исаак II Ангел – 1185–1195г., Алексей III Ангел – 1195–1203г., Исаак II вторично – 1203–1204г. с сыном Алексеем IV и Алексей V Дука Мурзуфл – 1204г.), был временем упадка духовного просвещения, так как Империя переживала критическое время вследствие нашествия крестоносных западных ополчений и внутренних нестроений и смут. Однако, насколько возможно, императоры охраняли интересы просвещения. Об Исааке Ангеле известно, что он обладал достаточным образованием, знал Св. Писание, читал творения св. отцов. Один из латинских вождей, Балдуин, с целью унизить Исаака как военачальника, упрекал его в том, что он вместо военных действий «занимался суетным ученьем, ходил с детских лет в школу к учителю и, вместо щита, держал в руках орудие письма» (Никита Хониат, 15). Очевидно, грубому латинскому вождю школа и наука представлялись праздным занятием, недостойным для басилевса делом. Так различны были воззрения латинян и византийцев на духовное просвещение. При царе Алексее III в Константинополе существовала целая корпорация учёных, которую расточительный царь обложил, наравне с другими классами византийского общества, дополнительными налогами; но это вызвало большой протест, так что царь поспешил сложить эти налоги (Никита Хониат, 176). А когда возник богословский спор о тленности или нетленности Евхаристии, то в нём принял участие и Алексей, который держался церковного учения по этому вопросу. В 1204г. Константинополь был завоёван латинянами, и царский византийский престол был перенесён в Никею. Историк Никита Хониат горько оплакал падение Константинополя, который, по его характеристике, был вождём веры, путеводителем Православия, «попечителем просвещения» ( λγων μλημα), вместилищем всякого блага. Теперь приютом греческого просвещения сделалась новая столица Империи – Никея, где под покровительством императоров стали мало-помалу возникать школы, не имевшие недостатка в учителях, которые прибыли сюда из Византии. |
| Глава III. Исследование Ф. И. Успенского в области истории общественно-политической идеологии в Византии Исследования в области истории общественно-политической идеологии и философско-религиозной борьбы в Византии составляют в научном творчестве Ф. И. Успенского также большой и значительный раздел, вносящий в мировую историографию по византиноведению много свежих и интересных страниц. Первым трудом Ф. И., которым он решительно перешёл к исследованиям по византийской истории, была работа, относящаяся к источниковедению и вместе с тем к истории византийской образованности. Эта работа, представленная им к защите в качестве магистерской диссертации, была посвящена анализу творчества византийского писателя Никиты Акомината 143 . Никита Акоминат привлёк внимание Ф. И. потому, что его историческое произведение было посвящено чрезвычайно интересному и сложному периоду в истории Византийской империи. Никита в своей истории начинает изложение с 1118 г., когда умер Алексей I Комнин, и кончает 1206 г., охватывая события четвёртого крестового похода и образования Латинской империи. Ценность его исторического труда состоит в том, что он занимал видное положение при византийском правительстве и был очевидцем описываемых им событий. Как говорит Ф. И. в предисловии к своему исследованию, Никита Акоминат заслуживает особого внимания потому, что он „в своей истории занимается важнейшей эпохой средних веков, когда враждебные отношения Запада к Востоку достигли самой высокой степени напряжения, разразившись крестовым походом и основанием Латинской империи в Царьграде». В главе о воспитании Никиты Акомнната и его биографии Ф. И. Успенский рисует нам картину развития умственной жизни в Византии в IXXII вв., 144 в частности – состояния высшего образования в эту эпоху. Ф. И. делает совершенно правильный вывод, что рост культуры в Византии в IXXII вв., появление высокообразованных людей, выдающихся деятелей византийской литературы, ряда учёных работ, – всё это свидетельствует о том, что Византия имела достаточно средств образования – школ, библиотек, преподавателей 145 . |
|
|
