| (Dipl. Rein. Р. 73–76) 1226 Райнальд Дассельский, канцлер германского императора Фридриха I Барбароссы с 1156 г., избранный по настоянию императора в 1159 г. на кёльнскую кафедру, один из наиболее влиятельных политиков середины XII в., активный защитник интересов Фридриха I во время так называемой «папской схизмы», когда после 1159 г. папе Александру III последовательно избирались прогерманские антипапы Виктор IV и Пасхалий III. 1227 Это значит, что Медебах, располагавшийся юго-восточнее Зоста, находился не просто в составе Кёльнской архиепископии, но и, подобно Зосту, входил во владения архиепископа как феодального сеньора. 1228 Имеются в виду прежде всего установления в связи с предоставлением Медебаху городских прав при кёльнском архиепископе Арнольде, в 1144 г. 1229 Вместо Rucia предлагалась конъектура Rugia (славянский остров Рюген по соседству с Данией), но она не имеет под собой достаточных оснований и не удержалась в науке. Вряд ли подлежит сомнению, что кёльнские канцеляристы, составлявшие грамоту, подразумевали столь желанное ввиду доходности участие медебахского купечества в международной торговле по Балтике. Она получила новый стимул, после того как в 1134 г. германский император Лотарь III взял под покровительство империи готландское купечество. Поэтому вполне вероятно, что нормы, относящиеся к дальней торговле жителей Медебаха, присутствовали уже в грамоте архиепископа Арнольда 1144 г. (см. предыдущее примеч.). О том, что русские торговые ладьи в то время доплывали до Готланда и Дании (а соответственно, и наоборот), прямо свидетельствует «Новгородская первая летопись» под 1130 и 1134 гг. (НПЛ. С. 22–23). Особо следует остановиться на выражении «в Дании или на Руси». Как видно из непосредственно далее следующих слов «или в другой стране», Дания и Русь названы только в качестве примеров – быть может, как крайние, западая и восточная, оконечности балтийского торгового ареала. Вместе с тем, оборот «в Дании или на Руси» («in Datia vel in Rucia»), образующий скрепленную ассонансом топонимическую пару, производит впечатление устойчивой формулы. Она имеет параллели и в картографии XII-XIII вв.: на так называемой карте Генриха Майнцского и Хер(е)фордской карте, где встречается легенда «Dascia et Russia», «Dacia. Нес et Rusia» (Чекин 1999. С. 129, 155 [§ 23], 202). Однако локализация этих легенд на картах показывает, что под Da(s)cia в данном случае имелась в виду античная Дакия в низовьях Дуная, так что Rus(s)ia заступала место «Готии», модернизируя характерный для средневековой картографии оборот «Dacia ubi et Gothia» («Дакия, где и Готия»). Допустимо думать, что кёльнские книжники могли иметь под рукой карту типа карты Генриха Майнцского с модернизированной таким образом легендой и применили картографическое клише к ситуации на Балтике, где им также были известны и «Дакия»-Дания, и Русь. |
| Г. Зименс обратил внимание, что К. в «Учении...» вычисляет пасхальное полнолуние по 19-летним циклам, тогда как в летописи представлены наблюдения за реальными фазами луны, он указал на неточность месяцесловной датировки в летописи. Скепсис относительно участия К. в летописании высказывают Симонов и др. Однако совпадение дат (одновременно - в 1136 г., после вокняжения Святослава,- в Новгороде составляется «Учение...» К. и появляется столь нетривиальная датировка в летописи) представляется очень убедительным. Кроме того, Лихачёв обратил внимание на интерес летописца к каноническим вопросам, нетипичный для летописания, но естественный для автора «Вопрошания...» (владычная летопись отмечает, что в 1136 архиеп. Нифонт не благословил княжеский брак, а в 1145 не позволил отпевать 2 утонувших священников - НПЛ. С. 24, 27). Нельзя не отметить, что хронологические рамки деятельности летописца (1132-1156) коррелируют со временем написания 2 сочинений К. (1136, 40-50-е гг. XII в.). Впрочем, не исключено, что К. и летописец все же были разными лицами, а их принадлежность к одному кругу обусловливала общность их интересов. В XIX - нач. XX в. высказывалось мнение, что К. перевел с греческого Пятикнижие Моисеево и «Летописец вскоре» К-польского патриарха Никифора I . Обе эти гипотезы основаны на соседстве текстов в рукописях. Так, в списках «Учению...» предшествует краткий хронологический расчет всемирной истории (число лет от Адама до потопа, от потопа до разделения языков и т. д.), возможно тоже составленный К. и основанный на какой-то из визант. «малых хроник» (но не на «Летописце вскоре»). В рукописи РНБ. Погод. 76 «Учение...» К. входит в лит. конвой Пятикнижия, однако из этого факта никак не следует, что К. был его переводчиком; библейский текст не имеет здесь редакционных отличий от др. древнерус. списков XV-XVI вв. Соч.: ПДРКП. Стб. 21-62 [«Вопрошание...» по древнейшему списку ГИМ. Син. 132, кон. XIII в.]; Смирнов С. И. Мат-лы для истории древнерус. покаянной дисциплины: Тексты и заметки. |
| О. И. также является одним из главных героев «Повести о Николе Заразском», которая входит в окончательно сложившийся лишь к 1560 г. цикл произведений о Николе Заразском ( Комарович. 1947. С. 57-72; Клосс Б. М. Избр. тр. М., 2001. Т. 2: Очерки по истории рус. агиографии XIV-XVI вв. С. 411-463; Он же. История создания Повести о Николе Заразском//Зарайск: Сб. ст./Науч. ред.: Я. Е. Водарский, В. А. Кучкин. М., 2002. Т. 1: Ист. реалии и легенды. С. 114-177; Кучкин В. А. Ранняя история г. Зарайска и проблема ее источников//Там же. С. 105-107), включающий неск. отдельных повестей, рассказов и записей чудес, созданных в разное время разными авторами ( Лихачёв. 1963. С. 48; Лобакова. Проблема соотношения. 1993. С. 37). По наблюдениям Лихачёва, появление основных частей «Повести...» относится к 1-й пол. XIV в. или же ко времени не позднее кон. XIV в. ( Лихачёв. 1986. С. 236, 239). Согласно версии «Повести...», вобравшей в себя как сведения более ранних письменных источников (напр., рязанские известия НПЛ старшего извода), так и местные рязанские фольклорные мотивы ( Комарович. 1946. С. 74-77; Он же. 1947. С. 57-72; Лихачёв. 1963. С. 48-51), в конце нояб.- нач. дек. 1237 г. в Рязани О. И. принимал участие в совете правителей Рязанской земли во главе с рязанским кн. Юрием Игоревичем. После убийства отправленного в ставку хана Батыя сына Юрия, кн. Феодора, О. И. «плакашеся» вместе с родственниками и жителями Рязани о гибели членов рус. посольства. После этого он принимал участие в новом совете рязанских князей. На этом совете было принято решение дать бой захватчикам «близ предел резанских», т. к. монг. войска уже сосредоточились в Ср. Подонье на р. Воронеже. Во время сражения О. И. был тяжело ранен и попал в плен ( Лобакова. 1997. С. 140-145). Лихачёв считал, что рассказ в «Повести...» о героической гибели О. И. носит характер вставки ( Лихачёв. 1949. С. 257-264; Он же. 1963. С. 51; Он же. 1987. С. 335) и анахроничен, т. к. «в действительности же князь попал в плен, возвратился из Орды в 1252 г. и умер в 1258 г. ...» ( Он же. 1987. С. 335). |
| (прим. 272). С. 52–58; (Аноним). Жития св. Авраамия, муч. Меркурия и благоверного князя Андрея, смоленских чудотворцев. Смоленск, 1899. С.3–22; Макарий (Булгаков) (прим. 21). Т.З. С.64–67; Голубинский Е. (прим. 19). T.I/1. С.772; Редков Н.Н. (прим. 495). С.З 106; Смирнов С. Древнерусский духовник. Μ., 1914. С. 139–142 (перепеч.: England, 1970); Федотов Г.П. (прим. 276); он же. (прим. 311). С.65–76; idem. (прим. 430). Vol. 1. Р. 158–169; Philipp W. (прим. 419). S.43–48; Heppel Μ. (прим. 615). Р. 81; Будовниц А.Н. (прим. 302). С. 274–282 [см. также: Буланин Д.М. Ефрем//СлККДР. Вып. 1. С. 126–128 (литер.). – Прим, изд. (А.Н.)]. 670 Начиная с Василия Великого эта метафора, поясняющая способ обхождения с мирской словесностью, повторяется во множестве монашеских сочинений: Podskalsky G. (прим. 430). S.41 [ср.: Буланин Д.М. Античные традиции в древнерусской литературе XI–XVI вв. (Slav. Beitr. Bd.278). München, 1991. С.249–263. – Прим. изд. (К.А.)]. 674 Это неопределенное выражение, применимое к любому вторжению, послужило основанием для датировки Жития временем после нашествия татар в 1237 г. 676 Ключевский В.О. (прим. 272). С. 26–38; Титов А.А. Ростов Великий и его святыни. СПб. 1895. С.39–43; Барсуков Н. (прим. 474). С. 1–5; Димитрий (Самбикин) (прим. 474). Вып.2–3 (октябрь-ноябрь). Каменец-Подольский, 1893/1894. С. 224–228; Макарий (Булгаков) (прим. 21). Т.1. С. 13–16, 261–265; Васильев В. (прим. 310). С. 107 (канонизация); Кадлубовский А. К вопросу о житии преп. Авраамия Ростовского//РФВ. 1897. Т.37. С. 117–159 (относительно зависимости от Ефремова Жития св. Авраамия·. см. прим. 667); Голубинский Е. (прим. 19). С.201. Прим.1; С.763–776 [см. также: Буланина Т.В. Житие Авраамия Ростовского//СлККДР. Вып.2. 4.2. С.237–239, где дополнит, литер. – Прим. изд. (А.Н.)]. 677 НПЛ. С. 20 (под 1117 г.), 21 (под 1119, 1125 гг.), 22 (под 1131 г.), 27 (под 1147 г.); кроме того, под именем Антония Римлянина дошли две грамоты (до 1147 г.): ГВНП. С. 159–161 102:103); относительно их подлинности см.: Валк С.Н. |
| Изучение документов, появившихся в конце 20-х — начале 30-х гг. XIII в. в ходе контактов между католическими государствами Севера Европы и папским престолом, показывает, что в кругах, организовавших и направлявших экспансию, попытки Новгорода отстаивать свои интересы воспринимались как помощь и пособничество язычникам, что в свою очередь служило идейным оправданием репрессивных мер, направлявшихся против этого государства. Именно в документах, обосновывавших такие меры, впервые появились враждебные характеристики русских как «неверных», как «врагов Бога и католической веры». Хотя решающего сдвига в сторону глубокой и всесторонней конфронтации между приверженцами двух конфессий в рассматриваемый период еще не произошло, предпосылки для такого сдвига были уже подготовлены ходом событий. В последующие годы развитие отношений между Русью и латинским миром, однако, заметно отклонилось от наметившейся схемы. Причиной, вызвавшей к жизни изменения в отношениях сторон, стало монголо-татарское нашествие и образование мощной кочевой державы — Золотой Орды в непосредственной близости от католической Европы. Примечания См.: Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. С. 46–49 (далее: НПЛ). См.: Gill J. Byzantium and the Papacy. P. 32–34. Documenta Pontificum Romanorum Historiam Ucrainae illustrantia. Romae, 1953. T. 1: (1075–1700). N 3 (далее: DPR). См.: VMHH. T. 1. N 1. См.: Monumenta Poloniae Vaticana. Cracoviae, 1914. T. 1. N 3. См.: Чубатий М. Зaxiдha i Рим у XIII в. у cboix змаганнях цepkobhoi yhii//Записки Наукового товариства iм. Шевченка. Льbib, 1917. Т. 123. С. 16–17. См.: Рамм Б. Я. Папство и Русь в X–XV вв. М.; Л., 1959. С. 133–134. ПСРЛ. 1949. Т. 25. С. 110. См.: Чубатий М. Зaxiдha Наукового товариства iм. Шевченка. Т. 123–124. С. 20. См. там же. С. 17. О деятельности «провенгерской» группировки галицкого боярства см.: Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950. С. 196 и сл. См.: Насонов А. Н. История русского летописания (XI — начало XVIII в.). М., 1969. С. 212–213. |
| См.: Лихачев Д. С. «Устные летописи» в составе Повести временных лет//Исторические записки. Т. 17. М.; Л., 1945. С. 207; он же. Русские летописи. С. 142, примеч. 1. См. киево-печерский некролог на кончину князя Глеба под 6586 (1077/78) г.: «В се же лето убьен бысть Глеб, сын Святославль, в Заволочии. Бе же Глеб милостив убогым и страннолюбив, тщанье имея к церквам, тепл на веру и кроток, взором красен» (ПВЛ. С. 85). Там же. С. 80; ср.: НПЛ. С. 201. Возможно, в Киеве во время своего новгородского княжения Глеб был также в 1073 г., после вокняжения своего отца в русской столице в конце марта этого года (он изображен среди членов великокняжеской семьи на миниатюре «Изборника» Святослава 1073 г.), или еще ранее, в 1072 г., при переносе мощей святых Бориса и Глеба в Вышгороде, когда он вполне мог (и даже обязан был) почтить своим присутствием торжество в честь своего небесного покровителя. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 281; Т. 2. Стб. 257; ПВЛ. С. 119. Исследовавший летописный рассказ о Глебе и волхве в связи с изучением истории новгородского веча П. В. Лукин не исключает того, что «рассказы Яня Вышатича лежат в основе и известия о новгородском волхве. Янь, скорее всего, служил в это время отцу Глеба Святославича – черниговскому князю Святославу Ярославичу, расправился от его имени с волхвами в районе Белоозера и, естественно, должен был знать, как в аналогичном случае поступил сын его сюзерена в Новгороде» ( Лукин П. В. Новгородское вече. С. 118). Ср.: Гимон Т. В. Янь Вышатич и устные источники древнерусской начальной летописи//ДГВЕ, 2011. М., 2013. С. 95–96 (исследователь отмечает, что рассказ о Глебе и волхве «непосредственно» следует за повествованием о подавлении Янем движения волхвов, что на самом деле не совсем так, «вводится схожими словесными формулами (приведенная Т. В. Гимоном параллель, однако, относится к рассказу о чудском кудеснике.– М. П.) и, вполне возможно, записано одновременно с ним, пусть и со слов другого информанта»). См.: Шахматов А. А. Разыскания… С. 455–457. Ср.: он же. Повесть временных лет. Т. 1. Пг., 1917. С. 221–230; Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947. С. 108, 91; Насонов А. Н. История русского летописания XI – начала XVIII в.: Очерки и исследования. М., 1969. С. 52; Приселков М. Д. История русского летописания… С. 69–70. |
| Л.В. Черепнин предполагал, что к Василию II могли благосклонно относиться жители Коломны и Мурома (см.: Черепнин Л.В. К вопросу о роли городов в процессе образования Русского централизованного государства//Города феодальной России. М., 1966. С. 113). Он писал, что сторонники Василия II, стекаясь в Коломну, «очевидно... находили там благоприятную обстановку и в посадской среде» (С. 113). Но ведь коломничи не пустили в свой город Ф.В. Басенка, который ограничился тем, что «пограбил» посад (ПСРЛ. Т. 23. С. 153). Отождествлять же. позицию наместников Мурома с настроениями горожан, как это делает Л.В. Черепнин (см.: Черепнин Л.В. К вопросу о роли городов... С. 116), нам не представляется возможным. Подробнее см.: Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. ПСРЛ. Т. 26. С. 199. ПСРЛ. Т. 23. С. 153. Там же. С. 155. Там же. С. 151. Там же. С. 154. ПСРЛ. Т. 26. С. 207. НПЛ. С. 425. ПСРЛ. Т. 23. С. 152. Там же. С. 152. См.: Инока Фомы слово похвальное... С. 45. «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла. М.; Л., 1966. С. 549. ПСРЛ. Т. 26. С. 204. См.: Приселков М.Д. Троицкая летопись: Реконструкция текста. М.; Л., 1950. С. 445. В 1463—1465 гг. русские рабы ценились на генуэзском рынке по 180-195 лир при средней цене здорового молодого раба 170-187 лир, а породистого арабского коня — 250-300 лир (Heers V. Génes au XV ciécle. Paris, 1961. Р. 656). Впрочем, формула «яз холоп твой» известна только из более поздних источников. По Медоварцевскому летописцу, И.Д. Всеволожский в 1432 г. говорил: «А мне, холопу великого князя, зде того не мощно... Дмитров отдати» (Лурье. С. 10). Подробнее см.: Зимин А.А. Холопы на Руси (с древнейших времен до конца XV в.). М., 1972. Бушуев В. Опыт применения точного измерительного прибора — весов к историческому исследованию, к истории Суздальско-Нижегородского княжества в первой половине XV в. (Рукопись. 1941 г.). Цит. по: Смирнов П.П. Образование Русского централизованного государства в XIV—XV вв. С. 88. |
| Ист.: Попов А. Н. Историко-лит. обзор древнерус. полемических сочинений против латинян (XI-XV вв.). М., 1875. С. 374-375; Dlugosz J. Opera omnia. Cracoviae, 1877. Т. 13. S. 624-625; LECUB. 1889. Alt. 1. Bd. 9; 1436-1443. N 267; ПСРЛ. Т. 23. С. 149; Т. 26. С. 192, 194; РИБ. 19082. Т. 6. 62, 87; Acta Alexandra. Kraków, 1927. S. 391-393; Halecki О. W drodze na Sobor Florencki//Oriens. 1939. Bd. 7. P. 66-70; Псковские летописи. М., 1955. Вып. 2. С. 44-46; Epistolae pontificiae ad Concilium Florentinum spectantes/Ed. G. Hofmann. R., 1944. Vol. 2. S. 72. N 176; N 202-204, 233; НПЛ. 1950. С. 419, 421-422; Древнерусские княжеские уставы XI-XV вв./Подгот.: Я. Н. Щапов. М., 1976. С. 179-181; Acta slavica Concilii Florentini: Narrationes et documenta/Ed. J. Krajcar. R., 1976; Prochaska A. Nieznane documenta do unii Florenckiej w Polsce//Ateneum Wileskie. Wilno, 1983. S. 66-67; РФА. 1986. Вып. 1. C. 71-73, 5. Лит.: PLP, N 8300; Karge P. Die Reise der russische Konzilsgesandten durch die Ordenslan: 1438. Januar-Mai//Altpreussische Monatsschrift. Königsberg, 1895. Bd. 32. S. 488-504; Lewicki A. Unia Florencka w Polsce//Rozprawy Polskiej akademii umiejtnoci. Wydzia hist.-filizoficzny. Kraków, 1899. Т. 38. Ser. 2. T. 13. S. 217-224, 230-231, 235-236; Голубинский. История РЦ. 1900. Т. 2. Ч. 1. С. 423-478; Бучиньский Б. Cmyдiï з icmopiï церковноï yhiï//ЗНТШ. 1908. Т. 85. С. 21-42; Соколов П. П. Был ли Московский митр. Исидор папским легатом для Москвы//ЧИОНЛ. 1907. Кн. 20. Отд. 2. Вып. 2. С. 23-38; Пирлинг П. Россия и папский престол/Пер. с франц.: В. П. Потемкина. М., 1912. Кн. 1. С. 48-142; Mercati G. Lettere di un Isidoro, arcivescovo di Monnembasia e non di Kiev//Bessarione. R., 1916. Vol. 32. P. 198-211; idem. Scritti d " Isidoro il cardinale ruteno, e codici a lui appartenuti. R., 1926. (ST; 46); Ziegler A.W. Isidore de Kiev, apôtre de union Florentine//Irenikon. 1936. Vol. 13. P. 393-410; Welykyj A. G. Duae epistolae cardinalis Isidori ineditae//Analecta OSBM. 1949. Vol. 1(7). |
| (Vine. Prag. 1868. Р. 663–664 Vine. Prag. 1874. Р. 417–418) 1236 По смерти 15 февраля 1140 г. Собеслава I пражским князем становится его племянник Владислав II, сын чешского князя Владислава I. Эта краткая статья составляет начало «Анналов». 1239 Ничего определенного об изгнании Владислава не известно, но можно догадываться, что Собеслав I, придя к власти против желания старшего брата Владислава I и стараясь оставить престол своему сыну Владиславу, не жаловал сыновей своего предшественника, что в какой-то момент могло повести к изгнанию старшего из них, будущего Владислава II. 1241 Оту (Оттона) III, князя оломоуцкого, сына оломоуцкого князя Оты II. Следует обратить внимание на разницу в титулатуре: пражского князя Винцентий именует dux, а оломоуцкого – princeps, как и «других знатных людей». 1242 Оты II Черного, князя оломоуцкого, сына оломоуцкого князя Оты I, основателя оломоуцкой княжеской ветви Пржемысловичей. 1245 Собеславом I, ставшим чешским князем в 1125 г. В то же время с претензиями на пражский стол выступил Ота II Оломоуцкий, поддержанный Германией в лице нового короля Лотаря III. В битве у Хилмца в конце 1125 г. немецкое (саксонское) войско было разгромлено, а Ота II погиб. 1246 В 1125 г. сыну Оты II было всего три года, следовательно, к 1141 г. ему исполнилось 19 лет. Примерно современные «Анналам» Винцентия «Градичанские», или «Опатовицкие анналы» (ведшиеся в 1140–1160-х гг. сначала в монастыре Градиско под Оломоуцем, а затем – в монастыре Опатовице) датируют возвращение Оты «из Руси» («de Ruzia») 1140 г. (Ann. Gradic. Р. 651). Почему чешские сторонники Оты II не рискнули оставить его сына под опекой Лотаря III, примирившегося с Собеславом I, понятно. Но почему они решили укрыть его именно на Руси и где именно, неясно. Казалось бы, естественнее это было бы сделать при польском дворе Болеслава III, женатого на Саломее, сестры которой, Рихенца и София, были замужем за Владиславом I Пражским и Отой II Оломоуцким соответственно. Следовательно, тот факт, что будущий Ота III был увезен куда-то на Русь, заставляет предполагать какие-то достаточно тесные связи между оломоуцким двором при Оте II и кем-то из русских князей – скорее всего, киевским князем Владимиром Мономахом или его сыном Андреем, занимавшим с 1119 г. волынский стол. Во всяком случае, среди потомства Оты III обнаруживается сын по имени Владимир, которое в остальном было совершенно не свойственно чешской княжеской династии – факт, в свою очередь, указывающий на то, что еще на Руси или сразу по возвращении из нее Ота III женился на русской княжне из рода Мономаховичей. Вполне вероятно, что этот брак был парным с тем, о котором сообщают древнерусские источники: новгородского князя Святополка Мстиславича (внука Мономаха), который в самом начале 1143 г. «приведе жену из Моравы» (НПЛ. С. 27); в ней принято видеть сестру Оты III Евфимию (Грот 1889. С. 81–82; Флоровский 1935. С. 62–63; Пашуто 1968. С. 183). |
| Здесь необходимо разъяснение относительно имен Дионисия и Гавриила, которые начиная с XV–XVI вв. встречаются в списках митрополитов между Никифором и Матфеем. Оба древнейших каталога митрополитов имеют новгородское происхождение: один восходит к 20-м годам XV в. и знает только Дионисия; второй датируется серединой XV в. и включает также имя Гавриила. Не говоря уже об оправданности паузы между смертью Никифора II и поставлением Матфея, традицию, донесшую до нас оба имени, нельзя признать достоверной. Появление имени Дионисия между именами Никифора II и Матфея легко объяснить, если принять во внимание метод составления каталога: составитель попросту выискивал имя следующего митрополита в различных летописях. В одной из них под 1210 г. он обнаружил митрополита Дионисия (см. Типографскую летопись: ПСРЛ. Т. 24. Пг., 1921. С. 85), упомянутого здесь в том же контексте, что и Матфей в других летописях, откуда очевидно, что упоминание Дионисия объясняется ошибкой переписчика. Сложнее объяснить появление имени Гавриила во втором каталоге, но и здесь причина кроется в дополнениях, внесенных составителем каталога, не удовлетворившегося данными летописей и расширившего список за счет имен, найденных им в других документах. В одном из них ему, должно быть, и встретилось имя какого-то митрополита Гавриила (такое имя носил, например, третий галицкий митрополит в первой половине XIV в.). Ясно, что составитель легко мог принять галицкого митрополита за киевского, хотя и не совсем понятно, почему в каталоге он отнесен ко времени, примерно на сто лет более раннему. Возможно, в середине XV в. последовательность митрополитов XIV в. была настолько хорошо известна, что свободное место для Гавриила составителю пришлось искать в предыдущем столетии. См.: НПЛ. С. 163, 471 (перечни митрополитов); Памятники древнерусского канонического права. 4.1. Прилож. С. 126. 22 (документ 1370 г., упоминающий Гавриила); об истории возникновения каталогов митрополитов см.: Янин В.Л. Новгородские посадники. Μ., 1961. С. 14–15; Голубинский Е. История... T.I/1. С.289. |
|
|
