| Князь воспринимался не как монарх, а как должностное лицо; новгородцы имели право его менять по собственной воле. В 1156 г. произошла еще одна очень существенная перемена в политическом строе Новгорода. Если раньше Новгородские владыки избирались на кафедру княжеской властью, а потом поставлялись митрополитом Киевским, то после смерти архиеп. свт. Нифонта новый владыка свт. Аркадий был избран новгородцами, очевидно на вече (НПЛ. C. 29, 30). К 1193 г. относится 1-е прямое летописное известие о процедуре избрания архиепископа с помощью жребия на престоле Софийского собора (НПЛ. С. 231–232; о достоверности этого известия см.: Гиппиус. 1997. С. 26). Впоследствии такой порядок избрания владыки становится постоянным (с незначительными видоизменениями). Последовательное избрание архиепископов по жребию из 3 кандидатов упоминается в летописи только с сер. XIV в. (Paul M. C. Episcopal Election in Novgorod, Russia 1156–1478//Church History: Studies in Christianity and Culture. 2003. Vol. 72. N 2. Р. 259). Избрание владыки в самом Новгороде превращало его в одного из выборных должностных лиц, что представляло собой еще один важный шаг на пути формирования республиканской политической организации. Существенными элементами политической жизни Новгорода стали противостояние и ожесточенная борьба между группировками, ориентировавшимися на тех или иных князей. Как правило, эти группировки носили кланово-территориальный характер: их возглавляли представители знати, часто связанные родственными узами; они опирались на жителей определенных сторон — Софийской и Торговой (2 частей Новгорода, разделенных р. Волхов), концов (районов Новгорода) или улиц. Если стороны были в основном территориальными понятиями, то концы и улицы представляли собой самоуправляющиеся территориальные единицы, а их полноправные жители являлись политическими коллективами. В раннее время существовали 3 конца (Неревский и Людин на Софийской стороне, Славенский — на Торговой). Завершение формирования кончанской системы относится, по-видимому, к кон. XIII в., когда складываются Плотницкий конец на Торговой стороне и Загородский на Софийской (Дубровин. 2016. С. 231–235), однако сама кланово-территориальная основа внутриполитической борьбы и др. взаимодействий в Новгороде прослеживается уже с XII в. |
| Немудрено, что такое положение тревожило Константинополь, который не мог не предпринимать усилий к примирению. В 1148 г. произошло не вполне понятное событие: чешский князь Владислав II (1140–1172), возвращаясь на родину из крестового похода, почему-то предпочел сделать это кружным путем «через Русь» («per Ruziam») (Vine. Prag., a. 1148. P. 663; ДРСЗИ. Хрестоматия 4. С. 264), то есть, очевидно, через Киев Изяслава Мстиславича. Историки затрудняются предложить внятное объяснение столь необычному поступку Владислава Чешского, ограничиваясь указанием на его свойство с Изяславом (Флоровский 1935. С. 65, 83–87; Пашуто 1968. С. 184). Действительно, Владислав приходился «сватом» Изяславу (ПСРЛ 2. Стб. 385) благодаря браку Святополка Мстиславича, младшего брата Изяслава, с сестрой оломоуцкого князя Оты (Оттона) III (1140–1160), Владиславова брата (троюродного по мужской линии и двоюродного – по женской) (НПЛ. С. 27, 213; ДРСЗИ. Хрестоматия 4. С. 263. Примеч. 11), который, к слову сказать, в свое время воспитывался на Руси и был женат на русской княжне 71 . Выходит, чешский князь заехал в Киев, чтобы навестить свою двоюродную – троюродную сестру, не подозревая, что ее муж княжит в далеком Новгороде (Владислав был в Праге уже в первой половине 1148 г., тогда как Святополк был выведен из Новгорода только осенью: НПЛ. С. 28, 214). Вряд ли такое объяснение можно счесть достаточным. Вояж Владислава выглядит странным даже в предположении, что князьям надо было обсудить какие – то политические дела – обычно для подобных целей использовались все же послы. Однако комментаторы упустили один существенный и даже, как кажется, решающий для правильного понимания случившегося момент: Владислав отправился на Русь после встречи в 1148 г. в Константинополе с византийским императором Мануилом I (1143 – 1180), в которой едва ли позволительно сомневаться, учитывая упоминание «правителя народа чехов» (« μν το Τζχων κατρχεν θνους») рядом с германским королем Конрадом III, удостоившимся в начале 1148 г. длительного пребывания в императорском дворце на обратном пути из неудачного крестового похода (Cinn. II, 18–19. Р. 84, 86; Dvomi " k 1928. S. 58–67). Невозможно отрицать, что на этой встрече могла обсуждаться, скажем, судьба напряженных тогда византийско – венгерских отношений (впрочем, сколько-нибудь заметное участие Праги в них не прослеживается: Макк 1989. Р. 42–62) или та поддержка, которой пользовался при византийском дворе полурусский претендент на венгерский престол Борис Кальманович, внук Владимира Мономаха и, тем самым, двоюродный брат Изяслава Мстиславича (еще в 1145 г. Владислав II принимал личное участие в судьбе Бориса: Ott. Fris. Chron. VII, 34. P. 367; ДРСЗИ. Хрестоматия 4. С. 241). Но вряд ли то были темы, которые требовали личного визита Владислава II в Киев. А вот в крайне деликатной проблеме переговоров императора с находившимся под церковным отлучением киевским князем посредничество свояка и союзника Изяслава выглядело бы вполне уместным. |
| В этом повествовании, историческом в основе, использован ряд эпических мотивов: перемещение кораблей на колесах по суше (см., напр.: Saxo Gram. Gesta. IX. 4.21. Р. 259; Саксон Грамматик. Т. 1. С. 330; Haralds saga Sigurarsonar, kap. 58// Snorri Sturluson. 1951. Bd. 3. Bls. 139-140; о др. аналогиях см.: Пчелов. 2018. С. 72-75); отказ от отравленного вина (пищи) (см., напр., в исл. «Саге об Эгиле Скаллагримссоне» - Egils saga. Kap. 44); щит на воротах К-поля в знак победы (см. напр.: Óláfs saga Tryggvasonar. Kap. 85// Snorri Sturluson. 1941. Bd. 1. Bls. 333; Рыдзевская. 1978. С. 183); противопоставление качества (цвета, размера) в данном случае тканей, из которых изготовлены паруса для кораблей «руси» и словен флотилии О. (см.: Рыдзевская. 1978. С. 182-183). Устное предание о походе О., изложенное, вероятно, в сильно сокращенном виде (Там же. С. 179), было дополнено летописцем различными по происхождению текстами. Описание в ПВЛ зверств, чинимых войском О. в окрестностях К-поля, частично совпадает с описаниями в НПЛ походов кн. Игоря под 920 г. и О. под 922 г., за исключением упоминания о перекрытии залива Золотой Рог (входа в Боспор, как полагает Кузенков - см.: Кузенков. 2011) и о «затворении» К-поля - эти описания основаны на рассказе о походе кн. Игоря 941 г. в ПВЛ. Греки сравнивают кн. Олега со св. Димитрием Солунским. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (БАН. F.IV.151. Л. 1088 об.) Греки сравнивают кн. Олега со св. Димитрием Солунским. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (БАН. F.IV.151. Л. 1088 об.) К тексту Начального свода, видимо, относится сопоставление О. с вмч. Димитрием Солунским (дословно совпадает в ПВЛ и НПЛ), к-рое следует за эпизодом с отравленным вином: «И убояшася греци и рша: «Нсть се Олегъ, но святый Дмитрей, посланъ на ны от бога»». Оно противоречит контексту повествования: вмч. Димитрий считался покровителем Фессалоники и в целом византийцев, помогал им побеждать на поле брани (напр., являлся на белом коне впереди визант. войска и вел его на врагов), тогда как О. выступает не просто противником, но победителем греков. Источник этой фразы неизвестен, но, очевидно, она была включена в летопись не позднее 90-х гг. XI в. и читалась в Начальном своде. По наиболее вероятному предположению И. Чековой, комплиментарная параллель О.- вмч. Димитрий вряд ли может восходить к визант. источнику. Она полагает, что популярность вмч. Димитрия на Руси уже в XI в. и представление о нем как о покровителе рус. воинов могли подсказать составителю Начального свода (или летописцу более раннего времени) ввести в текст эту параллель, к-рая возвеличивала О. в глазах христ. аудитории ( Чекова. 1994. С. 76). |
| Вопрос о том, был ли заключен один договор (2 сент. 911), текст к-рого составитель ПВЛ разбил на 2 части, или 2 договора (что принято большинством исследователей) - «полевой», завершивший поход (907), и окончательный, полноформатный (911), остается дискуссионным (см.: Сахаров. 1980; Литаврин. 2000. С. 61-153). Наряду с беспрецедентно выгодными для Древнерусского гос-ва условиями торговли в Византии (право беспошлинной торговли и др.) договор предусматривал защиту купцов и их собственности (в т. ч. береговое право), а также включал ряд политических статей (установление мирных отношений, обмен посольствами, свободный наем визант. властями воинов-русов) и дипломатических процедур (обмен клятвами и др.). Завершает цикл повествований об О. предание о его смерти «от коня», предсказанной волхвами: О. отсылает от себя коня, но после похода на К-поль возвращается к останкам коня, наступает на его череп и умирает от укуса змеи, выползшей из черепа. Сюжет имеет многочисленные фольклорные и лит. параллели (см.: Халанский. 1902-1903; Stender-Petersen. 1934; Рыдзевская. 1978. С. 185-194), наиболее близкая - судьба Одда Стрелы в одноименной древнеисл. саге (Örvar-Odds saga). Сюжет в целом сложился на Руси в сканд. дружинной среде, а затем был принесен в Скандинавию возвращавшимися на родину варягами. На Руси предание сохранилось в неск. вариантах. Согласно ПВЛ, О. умер в Киеве, где и был похоронен, по НПЛ - «иде Олегъ к Новугороду, и оттуда в Ладогу… есть могыла его в Ладозе» (НПЛ. С. 109). Видимо, ПВЛ сохранила киевский (официальный) вариант сказания, тогда как новгородский летописец привел ладожско-новгородскую его версию. Однако в Новгороде бытовали и др. его варианты: «Друзии же сказають, яко идущю ему за море». Уход О. «за море» противоречит началу повествования: О. получает предсказание, находясь в Киеве, в Киеве же он оставляет своего коня и только здесь и может встретить свою смерть; этот вариант роднит сказание с историей Одда, к-рый из Гардарики возвращается в заброшенную усадьбу приемного отца в Норвегии, где он получил предсказание и где находятся останки убитого им коня. |
| Opera omnia. Cracoviae, 1877. Т. 13. P. 624. НПЛ. С. 421. AS. P. 144–145. Бучиньский Б. Cmyдii...//Записки Наукового товариства iм. Шевченка. Т. 35. С. 31. AS. Р. 41. AGZ. 1883. Т. 13. S. 89. Ibid. S. 107, 209, 239–241, 246. См. также: Мопиак J. Florentine ecumenism... P. 183–184. Следует учитывать, что киевский князь не был принципиальным противником католиков. Сохранились сведения о его пожалованиях киевским доминиканцам (Клепатский П. Г. Очерки по истории Киевской земли. Одесса, 1912. Т. 1. С. 54) и католическому храму в Слуцке (KDKW. Т. 1. N 413). AS. P. 69. Ibid. P. 71–72. Голубинский Е. Е. История РЦ. Т. 2. 1-я пол. С. 451. Там же. С. 451. НПЛ. С. 421. Якубовский И. Земские привилеи Великого княжества Литовского//ЖМНП. 1903. Апрель. С. 279 и сл. Цит. по: Любавский М. К. Очерки истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. М., 1910. С. 346. J. Mistrz Jakyb z i uniwersytet krakowski. Krakyw, 1900. T. 1. S. 162 i n. Lewicki A. Unia florencka w Polsce//Rozprawy Akademii Umiejkmnosci. Wyd. hist.-filoz. Krakyw, 1899. Ser. 2. T. 13. S. 230–231. Текст речи Эльгота сохранился среди бумаг митрополита Исидора (Mercati G. Scritti d’Isidoro il cardinale Ruteno. Roma, 1926. P. 28; ср.: Ziegler A. Die Union des Konzils von Florenz... S. 89–90). J. Mistrz Jakyb.1900. T. 2. S. 35. Ibid. Т. 1. S. 437. На этом правильно акцентировал внимание Циглер: Ziegler A. Die Union des Konzils von Florenz... S. 50–51. J. Mistrz Jakyb... T. 2. S. 29. KDKW. Т. 1. N 154 i n. Ibid. N 157. Подробный разбор этого свидетельства см.: Lewicki A. Unia florencka...//Rozprawy Akademii Umiejetnosci. Wyd. hist.-filoz. Ser. 2. T. 13. S. 235. О роли и позиции епископа Матвея подробно см.: Ziegler A. Die Union des Konzils von Florenz... S. 127–128. Об этом известно из сохранившегося письма папе Збигнева Олесницкого, взявшего епископа Матвея под защиту. Реконструкцию соответствующего пассажа из письма (по разным текстам) см.: Lewicki A. Unia florencka//Rozprawy Akademii Umiejkmnosci. Wyd. |
| за период XI – 1-й половины XII в.: «А се новгородчкыи архиепископы: пръвыи архиепископ Новгородьскыи Аким Корсунянин, Лука, Стефан, Федор, Герман, Никита, Иван Попиан, тъседив 20 лет, отвержеся архиепискупьи; Нифонт» (НПЛ. С. 163). читается, в частности, среди статей, предшествующих Комиссионному списку НПЛмл.: «А се Новгородскыи епископы. Аким Корсунянин бе в иепископстве лета 42; и бе в его место ученик его Ефрем, иже нас учаше. Лука Жидята бысть епископом лет 23; положен за святою Софьею в Новегороде; а преставися, едя с Киева, на Копысе, октоврия месяця в 15. А Стефана в Киеве свои холопе удавишя; бе в иепископьи 8 лет. А Феодора свои пес уяде и с того умре; бе в епископьи лет 9. А Герман преставися в Киеве; бе епископом 18 лет. А Никита преставися месяца генуаря в 30, и положен бысть в Новегороде, в святеи Софии, в пределе святую праведнику Акима и Анны; бе в иепископьи 13 лет. Иван Попьян, седев 20 лет, отвержеся архиепископья; сего не поминают. А Нифонт преставися в Печерьском манастыре, априля в 21; бе епископом 25 лет» (НПЛ. С. 473). Т. В. Гимон опубликовал пространную редакцию по Новороссийскому списку Новгородской четвертой летописи (70–80-х гг. XV в.), содержащему, согласно исследователю, наиболее древний текст; он, однако, не имеет за рассматриваемый здесь период каких-либо существенных отличий от текста Комиссионного списка ( Гимон Т. В. Историописание раннесредневековой Англии и Древней Руси: Сравнительное исследование. М., 2012. С. 598–599; о н же.События XI – начала XII в… С. 607–608). А. С. Хорошев, первый исследователь, посвятивший специальную работу спискам Новгородских владык, обосновал, что ранней их редакцией следует считать именно пространную, составленную в первоначальном виде, по его мнению, между 1325 и 1352 гг. (после кончины архиепископа Давида, но до смерти Василия Калики, которая в тексте не указана) (Хорошев А. С. Летописные списки Новгородских владык//НИС. Вып. 2(12). Л., 1984. С. 127–132). В Комиссионном списке 40-х гг. XV в. перечень был, согласно исследователю, пополнен вплоть до начала XV в. включительно и представляет собой 2-й извод памятника). Среди современных исследователей получила преобладание точка зрения о довольно раннем происхождении начальной части пространной редакции. С. М. Михеев допускает составление списков первых епископов и князей Новгорода уже в конце 1070-х гг., при епископе Германе ( Михеев С. М. Кто писал «Повесть временных лет»? М., 2011. С. 131–133). По Т. В. Гимону, первоначальный список Новгородских владык был составлен между 1095 и 1106 гг., одновременно с первым новгородским летописным сводом ( Гимон Т. В. События XI – начала XII в… С. 606–613, 686). К близкому времени, а именно к 1117 г., относил первоначальную редакцию перечня («летописи Новгородских владык») М. Х. Алешковский ( Алешковский М. Х. Повесть временных лет: Судьба литературного произведения в Древней Руси. М., 1971. С. 119–120). |
| 2018. С. 63–88). Постепенно упоминания о словенах исчезали из источников, а население Новгорода и Новгородской земли стали обозначать политонимом «новгородцы». Под 947 г. в начальной летописи говорится об установлении блгв. кнг. Ольгой (Еленой) в ходе ее поездки в Новгород погостов по р. Мсте для сбора дани (НПЛ. C. 113; ПСРЛ. Т. 1. Стб. 60). Новгород показан здесь как центр княжеского властвования над прилегающими территориями. Примерно этим же временем датируются и первые мостовые в Новгороде, свидетельствующие о формировании в нем городской структуры. Последние исследования показали, что, возможно, тогда же были возведены и древнейшие стены Новгородского кремля (Детинца) (Олейников О. М. Вел. Новгород. Детинец//Города, поселения, некрополи: Раскопки 2016. М., 2017. С. 126–131; Олейников О. М., Долгих А. В. Новые данные по датированию оборонительных укреплений у Пречистенской башни Новгородского детинца//Новгород и Новгородская земля. СПб., 2018. Вып. 31. С. 176–181; вопрос о времени возведения первых укреплений в новгородском Детинце спорен, см.: Родионова М. А., Антипов И. В. Новгородский детинец и Владычный двор в XI–XV вв.: (По данным археол. исслед.)//Новгородский детинец и Владычный двор в XI–XV вв. СПб., 2017. С. 226–236). В 1-й пол. X в. Киевские князья начали сажать на княжение в Новгородской земле своих сыновей. Первое свидетельство об этом имеется в сочинении визант. имп. Константина VII Багрянородного «Об управлении империей», согласно к-рому в «Немогарде» (Новгороде) сидел кн. Святослав Игоревич (Константин Багрянородный. Об управлении империей: (Текст, пер., коммент.). М., 1989. С. 44–45). Под 970 г. в летописи говорится об определенной политической активности новгородцев (НПЛ. C. 121; ПСРЛ. T. 2. Стб. 57). Возможно, уже в это время новгородцы начали собираться на вече: ко времени новгородского княжения св. равноап. кн. Владимира (Василия) Святославича сканд. сага об Олаве I Трюггвасоне относит созыв «тинга» — народного собрания (Saga Tryggvasonar aff Oddr Snorrason munk. |
| 488 Рыцарь (riddari). – Исходное значение слова – «всадник». Как титул, riddari введен в Норвегии позднее, чем была написана «Сага о Хаконе Хаконарсоне», – в 1277 г. (Cleasby, Gudbrandr Vigfusson 1957. Р. 497). Использованный сагой термин указывает на то, что путь русского посольства в Норвегию лежал по суше. 490 Восточные кирьялы. – Термин не встречается нигде более в источниках. Он позволяет думать, что норвежцы имели представление о каких-то подразделениях карельского племени. Вероятно, под «восточными кирьялами» следует понимать приладожскую корелу, представители которой совершали торговые, военные и промысловые экспедиции на север и северо-запад со своей коренной территории. 491 Кристин, дочь конунга Хакона (Kristin Hákonardóttir). – Из саги известно, что она родилась на 17-м году правления конунга Хакона, т. е. в 1234 г. В 1258 г. выдана замуж за будущего архиепископа Севильи Филиппа. Умерла Кристин в Испании, как следует из анналов, в 1262 г. 134). 492 Князь Александр Ярославич проводил активную внешнюю политику, и в описанном сагой сватовстве можно усмотреть один из шагов князя на пути к укреплению (среди прочего, и путем династических браков) русских границ с владениями Швеции, Дании и Норвегии, что обеспечивало бы безопасность Новгородской Руси на северо-западе (см.: Шаскольский 1945; Пашуто 1974; Джаксон 2000а. С. 207–216). 493 Василий Александрович впервые упомянут в источниках при описании событий 1253 г. (НПЛ. С. 80). В 1256 г. Василий получил из рук отца новгородский стол (ПСРЛ. T. I. Стб. 474; НПЛ. С. 81). и стал владетельным князем. 494 Т. е. путь их шел через Берген, а значит, вокруг Скандинавского полуострова и далее Восточным путем через Балтийское море в Хольмгард (Новгород). 495 Плавания из Норвегии, как следует из «Королевского зерцала», начинались не ранее второй декады апреля. Путь из Тронхейма в Новгород протяженностью ок. 4 тыс. км мог занять, с учетом навигационных особенностей того времени, до трех месяцев (Славяне и скандинавы. С. 95–98). |
| II, стб. 842). 155 ПСРЛ, т. II, стб. 511 (1161 г.); ср. т. I, вып. 2, стб. 351 (1160 г.); НПЛ, стр. 30 (1160 г.). 156 НПЛ, стр. 219 (1166 г.); ср. стр. 42 (1195 г.), 43 (1197 г.: «передний мужи и сътьскии»); ПСРЛ, т. II, стб. 529 (1168 г.). 159 ПСРЛ, т. II, стб. 660 – 661 (1188 г.). «Мужи " -бояре заправляли тогда делами в городе (там же, стб. 664, 666). 162 Важную роль сыграли горожане в борьбе за политическое единство Галицко-Волынской Руси (см. В. Т. Пашуто. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси, стр. 183 – 185, 186 – 187, 194, 203, 206 – 207, 211, 215, 217). 168 Слово Даниила Заточника. – «Памятники древнерусской литературы», вып. 4. Изд. Н. Н. Зарубин. Л., 1932, стр. 11. 172 Киев, как и Новгород, умел держать сразу по нескольку князей – в столице и в пригородах; так, одно время Вячеслав сидел «на велицем дворе», а Изяслав – «под Угорскым» (ПСРЛ, т. XXV, стр. 54, 1151 г.); см. М. К. Каргер. Древний Киев, т. I. М. – Л., 1958, стр. 269. 176 Ср. ссылки на подобные же нарушения этой Правды в Киеве в последние годы княжения Всеволода Ярославича, когда тиуны разоряли народ, мешая ему дойти до княжого суда, а «земля оскудела от ратей и продаж» (ПСРЛ, т. II, стб. 207 – 208, 1093 г.). Княжение Святополка лишь усугубило произвол, и дело кончилось народным восстанием 1113 г. 182 Послы Изяслава передали его слова: «Не мене одиного хотели убити, но и вас искоренити» (ПСРЛ, т. II, стб. 349). 183 Полнее сохранил описание происшедшего переяславский источник. Перед сидящими в Софии киевлянами князь Владимир сообщает митрополиту Климу: «Се прислал брат два моужа киянина, ат и молвять та к братии своей». Добрынко и Рядило, послы Изяслава (конечно, основываясь наего грамоте), прямо призывают убить Игоря: «Целовал тя братия, митрополиту поклонялъся. А зде есть ворог князя нашего и вашь, а хочем и оубити, то же поидем бится за свой князь с детми» (ЛПС, стр. 58). 184 Может быть, так, как Святополк расправился с Василько в 10 верстах от Киева (ПСРЛ, т. II, стб. 234). 188 Борьба феодальных группировок иногда очень глубоко затрагивала и город и волость. |
| Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 78–88. Молчанов А. А. Новгородские события 1054–1064 и возникновение посадничества нового типа//Вестник Московского университета. Сер. 9. История. 1974. 6. С. 81–87. См. также об этой гипотезе: Дубровин Г. Е. Петрятин двор и проблема раннего посадничества в Новгороде//Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2007. 1(27). С. 49. См.: Гимон Т. В. События XI – начала XII в… С. 595–606. Исключение составляет только Гюрята, который указан как некое должностное лицо (вполне вероятно, что как посадник) в берестяной грамоте 907, относящейся к самому началу XII в. ( Янин В. Л., Зализняк А. А., Гиппиус А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1997–2000 гг.). Т. 11. М., 2004. С. 99–101). См.: НПЛ. С. 164, 471–472 (списки «А» и «Б», по классификации В. Л. Янина); Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 23–63. Древнейшую часть перечня, от Гостомысла до Добрыни, Т. В. Гимон обоснованно датировал 10–60-ми гг. XII в. ( Гимон Т. В. События XI – начала XII в… С. 613–615). Дубровин Г. Е. Петрятин двор... С. 49. Михеев С. М. Указ. соч. С. 133–135. Следует отметить и гипотезу Н. И. Милютенко, которая полагает, что в 1078 г. в Новгороде был создан первый летописный свод, следы которого читаются в уникальных тестах 1-й подборки Новгородской Карамзинской летописи XV в. ( Милютенко Н. И. Новгородский свод 1078 г. в составе первой подборки Новгородской Карамзинской летописи//Труды Отдела древнерусской литературы/Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН (далее – ТОДРЛ). Т. 58. СПб., 2008. С. 586–606). Т. В. Гимон, привлекая тот же комплекс данных, датирует первый новгородский свод серединой 90-х гг. XI в. ( Гимон Т. В. События XI – начала XII в… С. 651–678, 685–686). НПЛ. С. 473; ср. в летописях новгородско-софийской группы под 6603 (1094/95) г.: «Иде владыка Герман к Киеву и тамо преставися» (ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 137; Т. 42. С. 71–72). А. С. Хорошев, отмечая, что смерть Новгородских владык в XI в. так или иначе связана с их поездками в Киев (Лука, Стефан, Герман), выдвинул смелое предположение, что «это ярко свидетельствует об успешном применении на Руси византийских методов избавления от неугодных радикальными средствами – заточение, убийство, отравление» ( Хорошев А. |
|
|
