| И в тех реках он Василей, рыбу ловил и промышляет сильно, не ведомо по какому Указу. Да по твоему ж, Великого Государя Указу, ходят в тот Еконской погост на кречатей промысел Еким Матфеев сын Ивашиленской с товарищи, и тот, де, кречатей помощник Еким с товарищи емлет с новокрещенных Лопарей нормы насильством, не против твоего, Государева, Указу в двое и в трое, оленей лутчих и с кожами и с салом, а сверх того, что у кого увидят, то емлют; и они, де, новокрещенные Лопари, от того их, Васильева и Екимова, насильства в конец погибают и хотят врознь росбрестися, да от того ж их насильства монастырскому рыбному промыслу чинится поруха большая беспромыслица, а монастырю и промышленным людем убытки и проести и волокиты чинятся большие. А по Указу блаженные памяти отца твоего, Государева, Великого Государя Царя и Великого Князя Михаила Федоровича, всея Руси, и по твоему, Великого Государя, Указу и по грамотам, к тем новокрещенным Лопарем из Кольского острогу данщиков, и целовальников, и сотников, и стрелецких, и стрельцов с кабацким продажным питьем в реки и в острова и в погосты не посылали, и другие дани, и подводы, и посулов с них имать и кабацкого питья наметывать и насильства чинить никакова не велено. Милосердый Государь Царь и Великий Князь Алексей Михайлович, всея Великие, и Малые и Белые России Самодержец, пожалуй меня, богомольца своего, не вели, Государь в те монастырские угодья, к тем новокрещенным Лопарем в Еконской погост из Кольского острогу данщиков, и целовальников, и сотников стрелецких, и стрельцов посылать, и грамоты блаженные памяти отца твоего, Государева, Великого Государя Царя и Великого Князя Михайла Феодоровича, всея Руси, и своей, Великого Государя, грамоты нарушить, и в их Лопские в реки и в ручьи, и в рыбные ловли, посадцкому Василью Звягину вступатца и насильством отнимать и владеть, и озарничать, и напрасно обижать, и изгонять и грабить, и кречетному помошнику Якиму Матвееву с товарищи великих кормов имать непротив своего, Государева, Указу, не вели, и про тот его, Васильев, приезд и про насильство, и про запись, и про грабеж вели, Государь, сыскать, и по сыску свой, Государев, Указ учинить, и о том обо всем, против моего, богомольца твоего, челобитья, по своему, Государеву, милостивому жалованью, вели, Государь, дать свою, Великого Государя, грамоту в Кольской острог к Воеводе Царь Государь, смилуйся, пожалуй! |
| И то есть от Бога ж, что восхотели было они сотворити над вашими украйнами, и то им Бог воздал самим. Третие знамение, что здеся прислали ляхи меншово посла и Офонасей Осипович да Тихон Васильевич были у везиря у Магмет-паши и говорили ему, что б он им и их лукавым речам веры не давал, и он, везирь, того литовсково посла принял нечестно, и то есть Божие же изволение и многие то узнали, что Божия сила есть с великим твоим царствием и преблаженством твоего святительства. И ныне поехали к вам Офонасей Осипович да Тихон Васильевич с добрыми ответы, да им же, послом вашим, говорил везирь Магмет-паша, как учинял войну против литовскаго короля, и в те поры вам, великому государю Михаилу Феодоровичу всеа Руси, и вам, пресвятейшему патриарху Филарету Никитичу Московскому и всеа Руси, с Литвою не помириться, а только вы с Литвою помиритеся и их отставити прочь и с Литвою б их не ссорили. И послы великаго твоего царствия Офонасей и Тихон говорили везирю, что тому не быти, в том они заложат головы свои и на том постановили и имеем упование на силу всесильнаго Бога и на молитву и счастье великаго твоего царствия и преблаженства твоего, да будут дела ваша все во благом счастьи. А здесь во Царьграде вести из Литвы что большие паны меж собою в великом колеблении и в непостоянстве, не хотят Владиславу помогати супротив твоего великаго царствия, и спустил Бог на них великое межусобство и пролил на них свой праведный гнев, про то мы ведаем подлинно. А послы великаго твоего царствия Офонасей да Тихон исправили добрые дела, да с ними ж труды полагал толмач Анастасей и много тружался о делех великаго твоего царствия. А ныне они поехали к вашему царствию, а с ними вместе Мурат Салтаново величество послал посла своего, единаго агу везирьаземова капучиларке хаясы, а имя ему Алей-ага, мы его знаем добрым человеком. А как Ахмет-ага, что приехал с послы великаго твоего царствия с Офонасьем Осиповичем да с Тихоном Васильевичем, а тот Ахмет-ага, приехав, здесь говорил и вознес вас и царствие твое и преблаженство твое и благодарил милость вашу и от того Ахмет-аги во многих окрестных государствах ваши царские имена и царствие ваше возношается и славится к вашей царской чести и повышенью. |
| Учреждение патриаршества не произвело никаких существенных перемен в правах русского первосвятителя. Общий иерархический строй Церкви остался таким же, каким был при митрополитах. Вся разница сводилась лишь к тому, что он сравнялся с другими православными патриархами по своей самостоятельности, и по преимуществам его иерархической чести. Прежния богослужебные преимущества первосвятителя – белый клобук и саккос (с 1675 г.) – перешли ко всем митрополитам нового патриархата. Патриарх стал от них отличаться крестом на митре и на клобуке, бархатной цветной мантией с образами на скрижалях, саккосом с нашивной епитрахилью, преднесением пред ним креста и в церковных ходах свечи. Во время служения он облачался среди церкви, тогда как прочие сослужившие ему архиереи – в алтаре. Один только он садился на горнее место, наконец один только причащался сам, прочие же архиереи принимали причащение из его рук. В своей административной деятельности патриарх окружал себя большой пышностью и величием, в особенности по успокоении России от смут при царе Михаиле Феодоровиче. Прежде все дела по церковному управлению митрополиты поручали вести разным доверенным лицам. Теперь место этих лиц заступают целые учреждения – приказы на подобие царских. Состояли каждый из них из боярина, дьяков и подъячих. Дела решались по докладу патриарху. Таких приказов в течение почти всего XVII века было три: 1) судный, или разряд, заведовавший судебной частью. После 1667 г. в нем образовалось отделение специально для духовного суда под именем духовного приказа, состоявшее под начальством доверенного духовного лица или судьи. 2) казенный, ведавший всякие церковные сборы патриарха. 3) дворцовый, заведовавший вотчинами и домовым хозяйством патриаршего дома. К концу XVII в. явился еще четвертый приказ – церковных дел – по делам церковного благочиния. По примеру патриарха стали заводить у себя приказы и другие архиереи. Но в епархиях заводились обыкновенно только по два приказа, – духовный для епархиального управления и суда и казенный, сосредоточивавшийся около личности архиерейского казначея. |
| —67— одежде. Отсюда, становится совершенно понятен и жест ангела, указывающего подвижнику на эту последнюю. Я высказал предположение, что Пахомий на нашей фреске изображен в двух одеждах: коловий и милоти. Это вполне подтверждается древнейшими редакциями русского иконописного подлинника. Так, напр., в Софийском подлиннике новгородской редакции XVI в. говорится так об одежде пр. Пахомия: «сед, аки Власий. От колен монатьа узлом связана, ряска дымчата». Я уже отмечал, что, действительно, верхняя накидка Пахомия связана своими концами, которые спускаются от пояса. Несомненно, что этот подлинник кодифицирует раннейшую традицию, быть может, эпохи расцвета новгородской иконописи – конца XIV и начала XV века. Итак, на левом столпу Звенигородского собора изображено явление пр. Пахомию Великому ангела, со слов которого, по преданию, он составил свои правила для монахов. Этот сюжет был кодифицирован подлинником и для афонских росписей. Однако, в подлиннике Дидрона мы имеем, несомненно, позднейшую композицию, отмеченную некоторой драматичностью. Так, согласно Дидрону, подлинник представляет ангела, пред Пахомием, с изображением монаха в полной одежде и с мафорием на Голове; ангел читает в свитке, на который показывает пальцем монах: «о, Пахомий, всякая плоть спасется в этой одежде». Наша фреска, таким образом, дает композицию более естественную, простую и сильную по содержанию. Переходим к фреске на правом столпе. Там сохранилось изображение старца, беседующего с юношей. Лица персонажей совершенно стерты, одежды сохранились лучше. К сожалению, нужно отметить, что реставрация стенописи собора, после литовского нашествия в сентябре 1618 г. при Михаиле Феодоровиче, оставила свои неудачные следы на этой фреске. Я разумею подправки к верхней одежде старца, которые превратили ее в род далматика (широкие рукава) или рясу. Эти подправки, наложенные очень резко, исказили самый тип одежды. Старец изображен в грязно-зеленом хитоне, с черным паллием. На хитон надета широкая мантия коричневатого |
| От него поступали и впоследствии значительные суммы на всякое доброе дело, напр. на стипендии. Но он не щадил и личных трудов в пользу Братства, вкладывая, можно сказать, всю душу в жизнь Братства. Не смотря на слабые силы, он приезжал из Москвы на все почти заседания Совета Братства, принимая живое участие в его рассуждениях и совещаниях. Он сам зачастую привозил оо. Московским благочинным подписные листы для сбора пожертвований на Братство и приезжал к ним, чтобы получить обратно листы с подписями и пожертвованные деньги. Им обыкновенно совершались в Москве денежные операции по делам Братства. Его хлопотами устроены были в 1882 и 1883 годах духовные концерты в Москве, давшие Братству свыше 1.500 р. прибыли. Протоиерей Алексей Феодорович Некрасов не принимал столь живого участия в деятельности Совета Братства, как Павел Михаилович; но был столь же щед- —57— рым жертвователем на нужды Братства, пожертвовав, кроме 1.000 р., внесённых при открытии Братства, ещё свыше 500 р. Но, в особенности, важно то, что, благодаря стараниям его, как председателя епархиального свечного завода, Братство, ежегодно, начиная с 1885 года, получает в пособие из прибылей завода 300 р. Из членов Совета протоиерей Николай Васильевич Благоразумов нёс обязанности члена неизменно в течение всего истекшего двадцати-пятилетия Братства. С 1892 года и до настоящего времени он состоит ещё председателем Московской Братской Комиссии, заботящейся о вспомоществовании бывшим воспитанникам Академии, но присутствует обыкновенно и на Общих Собраниях Братства, своей опытностью и авторитетом содействуя наилучшему решению дел на них. В течение долгого времени состояли членами Совета Братства, также, профессоры: П.И. Цветков и Г.А. Воскресенский . Казначеи Братства сменялись довольно часто; в течение двадцати пяти лет их было шесть: Д. Ф. Голубинский , П.И. Цветков , Н.А. Заозерский , И.Н. Корсунский , И.В. Попов и И.Д. Андреев . Более долгое время пробыл казначеем, оставив по себе самую добрую память в Братстве своим усердием в должности, профессор И.Н. |
| Говоря о подсудности духовенства, надо обратить особое внимание на те грамоты, которыми определялось положение Патриаршей области. Михаил Феодорович дал особую несудимую грамоту в 1625 г. Патриарху Филарету. В ней сказано, что по царскому указу до тех пор ведали духовных Патриаршей области судом и управой во всех делах, кроме духовных, в Приказе Б. Дворца. Теперь, вместо того, Патриарху предоставлено право судить духовных своей Патриаршей области во всех делах, кроме смертоубийства, разбоя и воровства, и притом как по жалобам духовных между собой, так и по жалобам на них от мирян; но духовные Патриаршей области должны были искать на посторонних в тех царских приказах, которым подсудны были их ответчики; встречные иски всегда разбирались там, где первоначальный иск. «После смерти Филарета, пишет Неволин в отделе об Управлении Церковном (в 6 т. своих сочинений), до издания Уложения Алексея Михайловича, не давалось Патриаршему престолу новых несудимых грамот, и не подтверждались прежния. Основываясь на смысле Уложения, надо было бы думать, что в этот промежуток духовные Патриаршей области были судимы во всех делах, кроме духовных, в Приказе Б. Дворца. Но из других свидетельств явствует, что и в это время на духовных Патриаршей области суд давался Патриархом и лицами, от него назначенными. Во всяком случае духовные Патриаршей области, не освобожденные от суда Патриарха особыми несудимыми царскими грамотами, в делах между собой подлежали суду Патриарха и лиц, им назначенных. С этого времени Патриаршая область явно начала выделяться из круга прочих епархий: здесь все духовенство, белое и черное, по всем своим делам, духовным и гражданским, оставалось в подчинении Патриарха, тогда как в других епархиях и церковные причты, и особенно монастыри по делам гражданских все больше освобождались через несудимыя грамоты от подсудности своим Архиереям и подчинялись Приказу Б. Дворца (Макарий)». В 1657 году Патриарх Никон исходатайствовал от царя подтверждение грамоты 1625 г., так что подсудность духовенства ею и определялась в Патриаршей области. Это духовенство судил Патриарший разряд – один из Приказов Патриарха. ix) Система приказов в церковном управлении |
| Сходство между ними только в стремлении насадить в России западное просвещение, но это слишком общая черта сходства между ними, а в других и притом, существенных чертах, они радикально отличаются одна от другой. – Учителями Симеона были, между прочим, иезуиты, сам он был окатоличен и пропагандировал в России католические идеи: учителем Петра был Лефорт, протестант и Петр проводил дни и ночи в немецкой слободе, среди многочисленных приятелей своих, немцев-протестантов; сам Петр имел лютеранский образ мыслей, главным иерархом в его царствование был Феофан Прокопович , богослов лютеранствующий, крайне враждебно относившийся к католичеству; лютеранствующее богословие его царило в духовных школах во всей России в течение всего 18 в.; вслед за царем и русское общество усвоило лютеранские обычаи. Симеон вносил польско-католическое влияние: Петр немецко-лютеранское. Далее, Симеон вводил на Руси науку схоластическую, школьную, бесплодную риторику и еще более бесплодное салонное стихоплетство, одним словом насаждал знания, далекие от практической жизни: Петр, напротив, хотя и покровительствовал знаниям теоретическим, но больше всего, почти исключительно, заботился о распространении в России практических сведений: военного и мореплавательного искусства, разных ремесел прикладной математики и т. п.; в этом он подражал вовсе не Симеону, который практических наук не знал, а деду своему Михаилу Феодоровичу, который писал Олеарию: «ведомо нам учинилось, что ты гораздо научен и навычен астрономии, и географус, и небесного бегу, и землемерию, и иным многим подобным мастерством и мудростям, а нам, великому государю, таков мастер годен» (20 с.). Наконец, плоды суетливой деятельности Симеона были уничтожены частью при нем самом, частью по смерти его и даже она вызвала результаты, противоположные тем, к которым стремился Симеон: а результаты могучей деятельности Петра разве таковы? – По личному характеру эти два деятеля были тоже противоположны. Симеон был аристократ, белоручка, салонный болтун, льстец, лицемер, двоедушный, хитрый, ничтожный по характеру: Петр, не смотря на то, что был царем многомиллионного народа, был демократ, чернорабочий с мозолистыми руками, любил полезные труды, а не болтовню, был груб и суров, но за то прямодушен, прост, открыт, искренен, салонности не терпел лесть, и ложь ненавидел, слово не расходилось у него с мыслью и делом, двойственность, колебания, сделки с своей совестью и с людьми для него были невозможны, к намеченной цели он шел на пролом, волю имел могучую. |
| В прошлом 1620 году велел Турецкий Царь в своей области по всем городам на Патриархах, и на Митрополитах, и на Архиепископах, и Епископах и по монастырям на архимандритах, игуменах и иноках, править многие деньги, был он сам на правеже и не стерпя бежал в Царьград к Патриарху Кириллу, просил его, чтобы отпустил в Российское государство бить челом Великим Государям Царю и Великому Князю Михаилу Феодоровичу всея Руси и отцу его Святейшему Патриарху Филарету Никитичу о милостыне, и грамоту бы дал ему отпускную, за своею рукою Патриаршей и за Митрополичьими руками, что Патриарх и исполнил, по совету Ираклийского Митрополита Неофита, Филиппопольского Иоасафа, и Навпактского Гавриила. Они дали ему грамоту во все Христианские государства для ради вспоможения его нищете, чтобы ему племя свое от насилия Турскаго освободить; ибо остались у него в Дуррахионе мать и сестра, два сына и дочь, и боится, что их из-за него до смерти побьют или в темнице уморят. Получив от Патриарха грамоту, он еще оставался в Царьграде полтора года, и когда в 1623 году поехали оттуда Французские послы, он умолил их взять его с собою на корабль. Из Французской земли поехал с торговыми Немцами в Германскую землю, оттуда в Английскую и Датскую, а из Датской в Ирландскую, и во всех сих местах давали ему проезжие листы за королевскими печатями, и милостыню собирал он по городами, которую послал в Царьград. Из Ирландии приехал с торговыми Немецкими людьми в Свейскую землю в город Стекольно (Стокгольм) в Декабре 1630 года по Июль месяц. Свейский Король Густав Адольф дал ему милостыню и проезжий лист, и так он отплыл с Немецкими людьми на Або, Ригу и Колывань (Ревель); а как поехали из Колывани Новгородские торговые люди, он просил их, чтобы его взять с собою в великий Новгород; во всех тех местах, где он был, от Стекольно и до Орешка, все тихо и морового поветрия нет. Грамот с собою Патриарших он не привез; прямо же из Царьграда на Волошскую землю или на Дон идти не посмел, потому что у Турского Царя с Польским Королем война. |
| С принятием христианства древняя языческая рота стала называться при употреблении в общежитии божбою, а в официальном языке верою и крестным целованием, сменившимся в XVII в. польским словом «присяга», которое раньше было обозначением идольского капища (стр. 39). Затем известные исторические условия образования русского государства и обстоятельства его внешней судьбы породили идею государственной присяги, верноподданнической и служебной. История сохранила присягу народа даже семибоярщине. Вообще сознание необходимости и важности верноподданнической присяги совершенно ясно выразилось в смутную эпоху русской истории конца XVI и начала XVII в. Михаил Феодорович и Алексей Михайлович узаконили обычай этой присяги, как священный обычай, долженствующий сопровождать восшествие на престол нового государя, а также присоединение или покорение новых народов; служение царю, начальнику Божию, должно было предваряться призыванием особенной помощи Божией и священным обрядам (стр. 42 и дал.). Таким образом, в русском праве древнего периода присяга получила определенное выражение в виде особого богослужебного чина, отправляемого при восшествии на престол нового государя (для всего народа), при определении на службу отдельных лиц и в некоторые моменты судебных дел; в каждом из чинов был свиток уверения и клятвенное обещание для присягающих. Г. Завьялов приводит в своей книге три таких чина присяги по старопечатной книге, хранящейся в синодальном архиве (стр. 46–60). Петру Великому принадлежит редакционное исправление клятвенного обещания (в генеральном регламенте 1720 г.), а Императору Александру II последний наиболее целесообразный закон об употреблении присяги в судебных делах (в Судебных Уставах 1864 г.). Петровская формула присяги остается доныне и в Судебных Уставах, она только сокращена по предложению Св. Синода (стр. 63–65, 76 и дал.). Будущему церковному законодательству о присяге предстоит исправление пережившей 180 лет присяжной формулы, согласно последовавшему за это время изменению языка и уяснению религиозного и юридического значения присяги. |
| Как русских послов сердили речи шведских о королевиче Филиппе, так шведских сердило требование русских, чтоб король уступил царю Лифляндию. На съезде 7 января, услыхав это требование, шведы встали из-за стола и сказали: «Если б мы знали, что вы и теперь про лифляндские города будете поминать, то мы бы и на съезд не поехали, то и был бы у нас разрыв». Третьи уняли их; шведы опять уселись и опять начали говорить о королевиче Филиппе; русские по-прежнему рассердились: наконец шведы обещались не говорить о королевиче, и начались толки об уступке земель. Русские требовали возвращения лифляндских городов и Новгорода, потому что все это изначала отчина великих.государей российских: шведы отвечали: «Не только что Лифляндская земля отчина государя вашего, но и Новгородом недавно вы начали владеть, а Лифляндскою землею московские государи завладели неправдою, и за то Бог им месть воздал...» Русские: Лифляндия за нами от прародителей государей наших, от государя Георгия Ярослава Владимировича, который построил Юрьев Ливонский в свое имя; а Новгородское государство было за российскими государями во времена Рюрика и ни за кем, кроме российских царей, не бывало. Шведы: видали ль вы Юрьев Ливонский? Ливонских городов вам за государем своим не видать, как ушей своих. Русские: вы так говорите, снимая помощь с бога: а мы, прося у Бога милости, будем доискиваться своего; не отдадите без крови – отдадите с кровью. Шведы: оставьте говорить высокие слова: Лисовский не Бог знает кто, обычный человек, и тот с невеликими людьми прошел все Московское государство; рати ваши, русские и татарские, мы знаем. Русские: вы наши рати знаете, а помните, как ваш государь нашему государю Феодору Ивановичу отдал города Иван-город, Копорье и другие, и когда государь наш велел стрелять по Ругодиву (Нарве), то немцы ваши все тотчас замахали с города шляпами и били челом, чтоб государь кровь их пролить не велел; а когда государь послал князя Федора Ивановича Мстиславского, то помогает, а не в правде сокрушает». |
|
|
