| —183— ченно-черновой характер работы г. Тихомирова делом случайных обстоятельств, не дававших автору возможности в течение данного срока изучить весь научный материал предмета, а изученный обработать и привести в беловой вид, – считаю возможным признать автора заслуживающим степень кандидата богословия». 21) Заслуженного ординарного профессора Александра Беляева о сочинении студента Щетинина Александра на тему: «Русский религиозный мистицизм последней четверти XVIII-ro и первой XIX-ro веков»: «Сочинение составлено на основании источников, т. е., мистических сочинений данной эпохи, и пособий, или исследований о мистицизме и о мистических сочинениях. Из мистических сочинений г. Щетинин обратил внимание на некоторые статьи Христианского Чтения за первые годы его существования, за 1821, 1822 и 1823 годы, на несколько проповедей митрополита Филарета, написанных и произнесенных им, когда он еще был ректором С.-Петербургской Академии, на проповеди архиепископа Черниговского Михаила (Десницкого) , впоследствии митрополита Петербургского и некоторые другие произведения мистического направления. Но в особенности он подробно ознакомился с мистическими статьями «Сионского Вестника», масонского журнала, издававшегося А. Ф. Лабзиным. Извлечения из книжек этого журнала за 1806, 1817 и 1818 годы и обсуждение высказанных в нём идей составляют почти половину всего сочинения. Из пособий г. Щетинин пользовался сочинениями и статьями о масонстве и мистицизме Галахова, Незеленова, Соколовской, Пекарского, Пыпина, Катетова, Ельчанинова, а также сочинением профессора Знаменского; «Чтения из историй русской церкви за время царствования императора Александра I». Но ни разу он не ссылается на сочинение Лонгинова о Новикове и московских мартинистах. Остался он в неведении и об очерке С. Т. Аксакова: «Моя встреча с мартинистами», в котором хотя и нет изложения учения мартинистов, но за то ярко и правдиво описаны нравы и характер их, и в частности характер Лабзина. Нет у него ссылок и на статью по |
| «1. Комиссии путем личного расследования и опроса экскурсоводов усыпальницы А.В. Суворова удалось выяснить и установить точное местонахождение могил: митрополита Антония (Вадковского). митрополита Исидора (Никольского) и Палладия (Раева) - перенесенных на Никольское кладбище из б. Исидоровской лаврской церкви; архиепископа Иннокентия (Беляева), архиепископа Николая (Налимова), архиепископа Николая (Зиорова) и епископа Анастасия (Александрова). Могилы перехороненных на кладбище епископов: Бориса (Плотникова). Гермогена (Добронравова) и др. иерархов найти не удалось... 2. О прахе погребенных в быв. Духовской церкви Петербургских Митрополитов: Михаила (Десницкого). Серафима (Глаголевского). Антония (Рафальского), Никанора (Клементьева) и Григория (Постникова) нами установлено, что прах вышеназванных Архипастырей остался на месте их первоначального погребения в б. Свято-Духовской церкви, а именно: а) Митрополит Михаил (Десницкий) - погребен на месте, где стоял жертвенник церкви. Доска с барельефом Владыки, находившаяся на наружной стене алтаря, хранится в Музее городской скульптуры в б. ризнице Благовещенской лаврской церкви. б) Митрополит Серафим (Глаголевский) - был погребен пред местною иконою «Сошествия Св. Духа». Доска с надписью находится в Музее-усыпальнице Суворова. в) Митрополит Антоний (Рафальский) - погребен перед иконою Божией Матери в церкви Св. Духа. Доска с надписью находится в Музее - усыпальнице Суворова. г) Митрополит Никанор (Клементьевский) - погребен в царских вратах Свято-Духовской церкви. Доска мемориальная хранится в Музее городской скульптуры; вторая доска с надгробным словом Епископа Макария Булгакова хранится в Музее городской скульптуры. д) Митрополит Григорий (Постников) - погребен (по указанию Рункевича в «Истории Александро-Невской Лавры» стр. 904), в алтаре Свято-Духовской церкви, а по данным «Историко-статистических сведений о СПб Епархии» выпуск 8, стр. 74, СПб. 1884 г. - в Лаврской Благовещенской церкви. Мемориальная доска и доска со словом ректора Семинарии Архимандрита Платона - не сохранились. |
| В миру Дмитрий Россов (1778–1855). В 1793 г. поступил в Троице-Сергевскую духовную семинарию, затем перешёл в Вифанскую духовную семинарию, где и окончил курс. 7 августа 1807 г. определён учителем в Перервинскую духовную семинарию. 10 мая 1809 г. пострижен в монашество, 16 мая рукоположен во иеродиакона и 15 августа назначен проповедником в Московскую духовную академию. 12 августа 1810 г. рукоположен во иеромонаха. 18 ноября 1812 г. причислен к соборным иеромонахам Александро-Невской лавры с назначением законоучителем Санкт-Петербургского коммерческого училища. С 5 сентября 1814 г. – архимандрит Серпуховского Высоцкого Мужского монастыря. В 1816 г. вызван в Санкт- Петербург на чреду свяшеннослужения и проповеди слова Божия. В Петербурге получил два перемещения: 30 марта назначен в Московский Данилов монастырь, а 3 июля определен настоятелем Троице-Сергиевой пустыни под Санкт-Петербургом. 27 мая 1819 г. переведён в Новгородский Юрьев монастырь. 14 декабря 1819 г. хиротонисан во епископа Старорусского, викария Новгородской епархии. В 1821 г., после смерти митрополита Санкт-Петербургского Михаила (Десницкого) , временно управлял Новгородской епархией. С 6 ноября 1821 г. – епископ Тульский и Белёвский. На Тульской кафедре прослужил 30 лет. В 1850 г. возведён в сан архиепископа и назначен в Петрозаводск, но от назначения отказался и, согласно прошению, был уволен на покой. 7 февраля 1851 г. получил в управление Белёвекую Введенскую Жабинскую пустынь Тульской епархии, где и скончался]. 117 [Анфия. впоследствии Магдалина – казначея и старица Крестовоздвиженского Белёвского монастыря (1798 – 17 декабря 1858 г.). В миру Анастасия Кононова, из мещан г. Дмитриевска Орловской губернии. Подвизалась под руководством старцев Леонида и Макария в Троицком Севеком монастыре, духовником которого был в то время преп. Макарий. 13 ноября 1831 г. (по другим данным – 24 октября 1835 г.) определена послушницей Белёвского Крестовоздвиженского монастыря. 28 ноября 1836 г. облечена в рясофор, исправляла должность церковницы. |
| Вестника. Из печатных проповедей мистическим пошибом отзываются проповеди священника. А. Малова (1822–1821 г.) и м. Михаила Десницкого . Почтенный святитель, сам пострадавший не мало от фанатизма мистиков, конечно не разделял их противоправославных воззрений, но склад его мыслей, образовавшийся еще в молодости под влиянием лекций Шварца, постоянно склонял его к разработке с церковной кафедры тем, особенно любимых мистиками, о духовном рождении в нас Христа, о степенях восхождения души в небесный храм Господень т. п. Направление его характеризуют отчасти самые названия его сочинений и сборников бесед: Плач человека христианина над духовным пленением Израиля, Изображение ветхого, внешнего, плотского, – и нового, внутреннего, духовного человека, О внутреннем состояний человека. Труд, пища и покой духа человеческого. В духовно-учебных заведениях мистические издания были почти обязательным чтением воспитанников. В петербургской академий студенты, по свидетельству Фотия, зачитывались Ю. Штиллингом, «иноверцем бесным». Академический журнал Христианское Чтение, первый по времени дух. журнал, начавший издаваться с 1821 г., года два или три своим направлением близко напоминал С. Вестник. Подобно последнему он очень много говорил о чудесных действиях Слова Божия, чудесных исцелениях разных лиц, обращениях к жизни о Христе и т. п. (Статьи 1821 г.: Сила слова Божия, Чудесные приключения с одним негром, Чудесное Исцеление одной девицы в Нижнем, Сила молитвы, Чудесное исцеление одного инвалида, Обращение одного проповедника; в 1822 г.: Благотворные действия от чтения Нового Завета, Чудесное исцеление и т.д.) Большая, часть его статей занята разрешением вопросов о возрождении, о степенях и плодах его, о молитве, чистой любви, отношении возрожденного к внешнему закону и других предметах, занимавших современный мистицизм (1821 г.: Назидательные мысли и чувствования, Напоминание о всеобщем соединении христиан для молитвы и испрошении излияния св. Духа, Блаженство доставляемое молитвой, О кн. |
| Как например, можем указать на биографии: Августина Виноградского (I., 1–2), Авраамия Флоринского (I., 10), Афанасия Иванова (I., 58–59), Георгия Конисского (I., 92), Димитрия Сеченова (I., 138), Иринея Клементьевского (I., 204–5), Иринея Фальковского (I., 208–210), Павла Пономарева (II, 144–5), Михаила Десницкого (II., 75–78), Симона Лагова (II., 223–224) и Феофилакта Русанова (II., 330–332). Третьи, наконец, биографии до того кратки, что некоторые из них не заслуживают и названия биографий. Например: «Аммон, инок, сочинил канон преп. Иосифу Волоколамскому. Список оного есть в новгородской Софийской библиотеке» (I, 34), – и только! Нет даже указания на век, в котором жил Аммон, и на монастырь, в котором писал или спасался. Или: «Иоасаф, седьмой патриарх российский, возведен на патриаршество из архимандритов Троице-Сергиева монастыря 1667 г., дек. 29; а скончался в 1672 г., февр. 17» (I., 296), – и больше ничего о жизни этого патриарха. «Иона, м. московский и всея России, скончавшийся 1461 г., марта 31. Его несколько посланий находится в библиотеках патриаршей и гр. Толстова» (I, 304), – больше ни слова! Еще 4 образчика: «Герасим Данилович».. (только, а дальше идет перечень его литературных работ, – I., стр. 96), «Димитрий Грек».. (тоже самое, – I., 114), «Каллист, еп. полотский и витебский» (I. 318) – все тут, кроме перечня сочинений «Нил, еп. тверской с 1509 по 1521 г. бывший».. (тоже, – II., стр. 139). Подобные биографии читатель может встретить еще на следующих страиицах Словаря: т. I., 20, 37, 42 (две биографии), 57, 58, 59, 61, 62, 76, 88, 97, 104, 110, 143, 164, 171, 172, 186, 193, 194, 197, 210, 228, 229, 304 (две биографии), 339 и 340; II т., 1, 5, 8, 22, 23, 71, 74, 194, 206 и 284. – Положим, на всех этих страницах идет речь о писателях мало известных и как бы не имеющих права на более обстоятельные их биографии (хотя и это ложный взгляд) 567 , но как смотреть на такую вот биографию писателя, весьма недюжинного? «Захария Копыстенский, пишет Болховитинов, архим. |
| литературных движений времени в качестве выдающегося члена известных литературных обществ и кружков того времени – „Беседы любителей русского слова“, основанной Шишковым, кружка, собиравшегося у А. Н. Оленина и друг., и обращают на него, таким образом, взоры всего образованного общества. В литературном мире Филарет-проповедник занимает, в сознании многих, место рядом с Карамзиным. Знаменитый граф Сперанский, по поводу рассуждения Шишкова „о старом и новом слоге“, заявляет: „я не знаю ни того, ни другого: я знаю только слог Карамзина и Филарета“ 300 . Уже в самом начале, своего церковно-иерархического служения – на посту профессора и ректора Петербургской Академии – Филарет затмил собою славу всех современных ему выдающихся церковных витий (как например архиепископа Феофилакта Русанова , митрополита Михаила Десницкого) : и во все последующее время жизни Филарета, до 60-х годов, его проповедь представлялась в сознании образованного общества и особенно духовенства недосягаемым образцом проповедничества, достойно помериться с которым дерзнул только один младший современник Филарета, гениальный церковный вития – Иннокентий. (Борисов), архиепископ Херсонский, но даже и это дерзновение последнего, несмотря на его очевидные на то права, долго смущало большинство церковного общества, которое никак не могло примириться с мыслью, чтобы какой-либо церковный вития мог стать вровень с Филаретом. И даже до наших дней старшее поколение духовенства от столиц до самых глухих углов провинции живет памятью о Филарете, как недосягаемом образце проповедничества. Мы, молодое поколение, с ранних лет, еще до лет школьного образования, в домах своих отцов и дедов привыкли слышать имя Филарета в окружении чувств удивления и преклонения пред недосягаемыми достоинствами его проповедей, и эти чувства бессознательно, глубоко впитали в себя, и живем ими до настоящего дня. И я смею думать, что из пришедших на настоящее наше учено-общественное поминовение великого иерарха, многих, как и меня, привлекли сюда |
| Материалы к истории Иерусалимской Патриархии. С. 63–64. 17. Донесение митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского Михаила (Десницкого) Св. Синоду С.-Петербург 4 сентября 1818 г. Копия Иерусалимский архимандрит Арсений, имеющий пребывание в России, в поданном мне прошении прописывая, что по указу Святейшего Правительствующего Синода и по данной из оного книге имеет он денежный сбор во всей Российской Империи на возобновление в Иерусалиме храма Воскресения Христова, где Гроб Господень, в пользу которого им собрано 76 080 руб., которые, по представлении г. тайному советнику, министру духовных дел и народного просвещения и кавалеру Александру Николаевичу Голицыну, и отправлены Его Сиятельством чрез посредство Государственной коллегии иностранных дел и г. тайного советника графа Нессельроде к Иерусалимскому Патриарху Поликарпу, и именно: в декабре 1815 г. 600 рублей, в августе 1816 г. 10 480 руб. и 4 червонца, в августе 1817 г. 40 000 руб. и в августе же сего 1818 г. 25 000 руб. Поскольку же суммы оной на удовлетворение нужд в означенном храме недостаточно; то по сему и за истечением срока данной книге, хотя просил он Святейший Синод и меня о выдаче ему новой книги на два года для того же сбора, представляя тогда же и прежде выданную книгу, но, как в ней взноса выше прописанной суммы не означено, а значится оный в других книгах, и хотя указом Святейшего Синода дозволено ему продолжать сбор чрез два года, но книги на оное время не выдано, а посему и сбора иметь ему не удобно, – просит ходатайства моего у Святейшего Синода о выдаче ему новой книги сроком на два года для сбору доброхотного подаяния по Российской же Империи, а прежде выданную книгу обязывается он представить в Святейший Синод, по собрании других книг, в коих означен взнос упомянутой суммы, и по внесении из них в нее собранных всех денежных пожертвований после. Я, с своей стороны не находя препятствия на выдачу архимандриту Арсению просимой им книги, особенно, что собранная по прежней книге сумма препровождена уже к Иерусалимскому Патриарху, книгу же прежнюю обещается он представить в Святейший Синод по собрании точно других книг и по внесении из них собранной суммы, мнение мое полагаю, что, по уважению нужд в иерусалимском храме, можно снабдить его, архимандрита, просимою книгою, и для того представляю об оном Святейшему Правительствующему Синоду на благоусмотрение. |
| Между тем, мнение другого из наших богословов, митр. Михаила Десницкого , склоняется к тому, что научение важно именно как условие вступления в церковь: в своих катехизических собеседованиях Михаил рассуждал: «все первенствующие христиане так ревностно старались о просвещении людей Словом Божиим, что без познания христианского учения, без разумения Закона Божия и не без некоторых опытов, без показания на самом деле в добродетелях познания своего, не допускали к таинствам, и не принимали в сообщество свое» и проч. (Беседы, изд. 1825, т. VII. стр. 16–17). 403 Это – западные энтузиастические общества квакеров и др., отголоски учения которых, как известно, проникали и к нам. Заметим здесь, что на это намекал покойный А.В. Горский в слове надгробном митр. Филарету: «являлись искушения самообольщенного мудрования проложить каше то свои пути ко внутреннему соединение с Богом, помимо пути, указуемого церковью». 405 Златоуст в беседах о священстве, как известно, между прочим занимается решением вопроса о том, нужны ли слова, т.е. устная проповедь, когда есть дело, т.е. научение жизни. 412 Много лет спустя Макарий, как мы уже замечали, повторяя сущность этих мыслей в академической церкви, говорил, что «в непостижимых истинах Откровения одними естественными средствами мы убедиться не в состоянии вследствие чего спасительная вера и называется даром Духа Святого» (Слова москов. стр. 18). Если – убедиться не в состоянии: то возможно ли утверждать, что мы в состоянии убедить, и потому – признать проповедь средством самодовлеющим? 413 «Чрез веру мы как бы отверзаем нашу душу для принятия божественных сил и для их спасительных в нас действий», а при неверии – «душа наша остается как бы замкнутою для этих действий», Слова, 1891, стр. 273. 418 Себя самого на кафедре называет «учителем веры Христовой». Слова, 1891, стр. 452:454. Ср. стр. 306 о самом установлении церкви для того, чтобы она изъясняла нам истины Откровения и оберегала нас от всяких заблуждений». 419 Слова москов. стр. 3. Ср. |
| Мистицизм в русском обществе девятнадцатого века был, в сущности, продолжением масонства восемнадцатого века. В обществе ещё тлели влияния старого масонства. Еще живы были Репнин, Гамалея, Новиков и иже с ними, а госпожа Крюднер продолжала проповедовать грядущую «золотую пору» христианства, хотя барон Фетингоф и соперничал с нею в выборе направлений. Из модных мистических салонов идеи реформаторов сначала шагнули в кабинет министра духовных дел Голицына 327 , а оттуда совершили триумфальное шествие на страницы столичных журналов и в лабзинском «Сионском Вестнике» получили завершение. Ортодоксальная верхушка духовенства пребывала в блаженном усыплении, пока мистическая литература совершала открытое нападение на православие, и кто знает, сколько бы продолжался анабиоз, если бы сами новые реформаторы – враги Церкви на радостях не потеряли чувства меры. Выпустив «Воззвание к человекам о последовании внутреннего влечения духа Христа» – этот непревзойдённый дифирамб мракобесию и обскурантизму, возбуждавшему простое православное сознание и настраивавший его на мистический лад, они срубили сук, на котором сидели. Воззвание пробудило от мертвенного усыпления православных людей, и все вдруг с ужасом увидели, какой страшный подкоп сделан под величественное здание святой Церкви. И надо отдать справедливость церковному обществу того времени, объединившемуся вокруг митрополита Михаила (Десницкого) 328 и архимандрита Иннокентия (Смирнова) 329 , чтобы встать стеною на защиту православия. Церковные люди ясно себе представили, какую разрушительную борьбу с Церковью ведут чуждые Церкви люди, и с бесстрашием обрушились на врагов. Правда, архимандрит Иннокентий поплатился за это почётной ссылкой в сане епископа в Пензу, а митрополит Михаил умер, как утверждают современники, от огорчений, причиненных ему Голицыным, хотя и сам Голицын, к счастью для Церкви, вскоре потерял свой министерский портфель. Церковь одержала победу. Но это не означало, что страсти улеглись и что враги Церкви сложили оружие. |
| Многие из высшего священноначалия вначале смотрели на появление мистицизма довольно снисходительно, считая, что распространение религиозного чувства, пусть даже в такой извращенной форме, все же лучше, чем полное неверие, поразившее образованную часть общества и выразившееся в создании тайных, беззаконных организаций. Архимандрит Иннокентий стал одним из первых, кто поднял свой голос против мистиков, масонов и сектантов. Как член Комитета духовной цензуры он внимательно следил за всеми новинками переводных мистических сочинений, подвергая их критике с позиций православного вероучения. Ректор Петербургской академии архимандрит Филарет (Дроздов) , впоследствии митрополит Московский, остерегал Иннокентия от прямого выступления в защиту чистоты православной веры, зная, с какими силами придется тому сражаться. «Нам, двум архимандритам, – говорил он, – Юрьевскому и Пустынскому, не спасти Церковь , если в чем есть погрешности, а лучше обратиться к Преосвященному Митрополиту Михаилу, которого голос имеет более силы, нежели наши оба». Но Иннокентий, под влиянием своего ученика, будущего архимандрита Фотия, все же решил начать неравную борьбу, прекрасно понимая, чем все это ему грозит. Прежде всего он решил урезонить главного распространителя мистицизма А. Ф. Лабзина, а когда это не удалось, добился учреждения цензуры над его «Сионским вестником», а затем и запрещения его печатания. Но попытка образумить самого Лабзина ни к чему не привела. Более того, тот стал хлопотать о возобновлении выхода своего издания. Тогда Иннокентий обратился в 1815 году с письмом к А. Н. Голицыну, указав на те, пагубные для православного сознания, заблуждения, которые распространял своими статьями «Сионский вестник», призывая князя «залечить раны, которыми он сам уязвил Церковь ». Такое обвинение не могло пройти для Иннокентия даром. Самолюбивый Голицын представил письмо Иннокентия на суд Санкт-Петербургского митрополита Михаила (Десницкого) , который посоветовал извиниться перед князем. И хотя примирение состоялось, и князь вроде бы был удовлетворен, но, как оказалось, затаил на Иннокентия зло, решив при первом удобном случае избавить столицу от слишком ревностного служителя Церкви. И такой повод вскоре представился. Ссылка |
|
|
