| «Заберите этого профессора, чтобы я его не видел» Откуда он такой взялся, Георгий Менткевич? Бескомпромиссный, неуживчивый. Лечит не так, как принято, а так, как лучше. Воюет с теми, кто ему это делать не дает. Ни одной секунды не почивает на лаврах, а в свои 62 года продолжает совершенствоваться в специальности, узнавать новое и читать, читать, читать. — Как вам удалось так хорошо выучить английский? Боюсь, этим не может похвастаться и половина наших российских врачей. — У нас прямо во дворе, на улице Мневники, была английская спецшкола. Как ни странно, там прилично преподавали английский. Правда, потом, в Америке, выяснилось, что реальный язык совершенно другой. Но американцы — очень добрые люди. Они говорили со мной медленно и четко. Я их понимал, да и выбора особо не было. По-русски не общался никто. …1989 год. В Институт детской онкологии, где работает Менткевич, по приглашению директора, Льва Абрамовича Дурнова, приезжает светило мировой детской онкологии, профессор Стюарт Сигал из Лос-Анджелеса. Переводчиков нет. Дурнов вызывает Менткевича: — Английский знаешь? — Немножко знаю. — Тогда вот тебе профессор Сигал с женой, сделай так, чтобы они тут не появлялись. А то с ними никто объясниться не может. Менткевич выпросил у отца машину и стал «гулять» профессорскую чету: Кремль, Пушкинский музей, Загорск. Говорили обо всем на свете, иногда — про детскую онкологию. В последний день Георгий Людомирович повез профессора на Ленинградский вокзал. Стали прощаться. Стюарт спросил: «Чем я могу тебя отблагодарить? Хочешь, устрою стажировку в Америку?» «Конечно!» — сказал молодой врач и тут же забыл. А через шесть месяцев его вызвали в Первый отдел (представительства КГБ тогда были на всех крупных предприятиях). «Серьезный человек в штатском протянул мне вскрытое письмо, где на чистом английском языке было написано, что меня приглашают на стажировку в Лос-Анджелес за счет принимающей стороны. Вот так я поехал, пути назад не было», — вспоминает Менткевич. — Хочешь у нас остаться? — спросил Сигал через полгода. |
| Питер Стоунер оценивает вероятность случайного исполнения пророчеств 1–7, перемножая соответствующие вероятности для каждого предсказания: «1/10 (разрушение Вавилона) х 1/100 (никогда не будет вновь населён) х 1/200 (арабы не будут разбивать там своих шатров) х 1/4 (отсутствие овечьих пастбищ) х 1/5 (дикие звери будут обитать в развалинах) х 1/100 (камни не будут использоваться при строительстве других зданий) х 1/10 (люди не будут проходить мимо останков города). Это приводит нас к вероятности, составляющей один шанс из пяти миллиардов.» Рассматривая пророчества о Вавилоне и Ниневии как связанные друг с другом, следует сделать два небольших замечания. Первое касается городских укреплений. Даже во времена Первой мировой войны укрепления, подобные вавилонским и ниневийским, могли бы полностью остановить целую армию. Городские стены потеряли своё оборонительное значение лишь с изобретением самолётов и разработкой мощной артиллерии. Ещё раз вспомним, какие это были оборонительные сооружения: Вавилон: площадь около 500 кв. км была окружена кольцевым рвом и двойными стенами высотой в 30-этажное здание и толщиной в 25 м. По таким стенам могло бы проехать в ряд одиннадцать современных автомобилей. Стены были снабжены 100 воротами из литой бронзы, а внутри города лежало достаточно земли для обработки. Ниневия: ров вокруг города достигал 45 м в ширину, стенные башни – высоты 20-этажного здания. Высота стен составляла 30 м, ширина –15м. По таким стенам могло проехать в ряд три боевых колесницы или 6 автомобилей. Из этого следует простой вывод. Нет на свете достаточно высоких или толстых стен, нет таких глубоких крепостных рвов и нет таких надёжных укреплений, которые помешали бы Господу осуществить Его суд. Человеку не спрятаться от Бога ни за крепостными стенами, ни за атеистическими измышлениями. Второе наблюдение касается вероятности падения этих двух городов. Хотя между Ниневией и Вавилоном и имелось некоторое сходство, были между ними и различия, как между двумя любыми городами современности, скажем, Нью-Йорком и Лос-Анджелесом (или Москвой и Хабаровском). И если сегодня задать кому-то вопрос о том, какой из этих двух городов сохранится, а какой погибнет, то отвечающий скажет, что либо не погибнет ни один из них, либо погибнет один, а другой сохранится. Вряд ли ответом будет предсказание о гибели обоих городов. Полное опустошение древнего Вавилона и Ниневии – настолько же поразительно, как полное разрушение одновременно Нью-Йорка и Лос-Анджелеса в наши дни. И всё же оба они медленно погибли – и никогда не возродились. |
| В 1903 году Пархем прибыл в курортный город Колорадо-Спрингс (штат Колорадо), известный тем, что воды реки Колорадо помогают излечиваться от многих недугов. Несомненно, Пархему помогла эта всеобщая атмосфера ожидания исцеления. Пархем приглашал больных на свои молитвенные собрания, и многие после этого действительно получали облегчение. Молва о том, что появился человек, наделенный необычайной целительной силой, разнеслась по всей стране. Газеты того времени множили весть об исцелениях и «мощных духом» религиозных собраниях, теперь уже проводимых Пархемом в городе Галена (штат Миссури). Здесь, по сообщениям газет, он исцелил более 1000 человек и обратил в веру более 800. Вскоре Пархем основал еще одну школу, откуда весть о проповеди «полного Евангелия» разнеслась уже по всему миру. «Именно в эту школу пришел учащийся, которому суждено было стать вторым важнейшим лицом истории пятидесятничества, им был В.Д. Сеймур, рукоположенный служитель-негр». В 1906 году Сеймур направился в Калифорнию, где его приглашают пастором в негритянскую общину «святости» в Лос-Анджелесе, здесь он начинает проповедовать «третье благословение» и глоссолалию. Конгрегация отлучает его, изгоняет из общины, ибо ожидала от него совсем не такой проповеди. Сеймур продолжает проповедовать в заброшенном здании методистской церкви на улице Ацуза 312, «…которая для многих является исходным пунктом всемирного пятидесятнического движения». Два свидетеля рассказывают об этом пробуждении: «Три дня и три ночи они ликовали. Это было на Пасху. Люди были отовсюду. На следующий день невозможно было пробраться к этому дому. Кто все-таки хотел попасть в дом, падал под силой Божьей; весь город был на ногах. Они до того ликовали, что фундамент дома стал колебаться, но никто не был поранен.». 18 Пастор Франк Бертельман, который тоже должен был стать ключевой личностью в распространении этого пробуждения, свидетельствует:«Я пошел на одно собрание на улице Бонни Брей в Лос Анжелесе. Горстка черных и белых верующих во время Пасхи ежедневно находилась там в молитвенном ожидании. Некоторые из них говорили «на языках». В четверг, 19-го апреля, мы молились в одном зале. Внезапно пол под нами начал колебаться. Тяжело описуемое чувство прошло по помещению. Мы сидели полные страха |
| Если поначалу это и было актерством, то оно служило подготовкой к настоящим переменам. Ведя себя как святой, Херд мог стать таковым и на самом деле. Хотя Кришнамурти произвел сильное впечатление на Хаксли и Херда, они уже были последователями другого, более ортодоксального гуру, Свами Прабхавананды, главы Ордена Рамакришны в Лос-Анджелесе 345 . Индуистские миссии были открыты в Америке в конце XIX века учениками Рамакришны, селившимися в основном на Западном побережье. Сначала они обслуживали индийских рабочих, а затем начали обращать и местных жителей. Прабхавананда, ученик Брахманандры, бывший, в свою очередь, учеником самого Рамакришны, был почти ровесником Хаксли: он родился в Бенгалии в 1893 г. В Америку он был послан, когда ему было тридцать лет, чтобы возглавить одну из миссий, основанных Вивеканандой другим учеником Рамакришны – во время его второго визита в Соединенные Штаты в 1899 г. Вскоре после этого визита одна из последовательниц Вивекананды, овдовевшая Кэрри Мид Викхофф, подарила Свами свой дом в Голливуде. В этом доме на Айвар-авеню, на холмах, выходивших на Голливуд-Бульвар, был основан лос-анджелесский Веданта-Центр. В 1938 г. в окружавшем дом саду был построен храм с куполами луковкой. В это время миссис Викхофф была еще жива и известна под монашеским именем сестры Лалиты 346 . Прабхавананда преподавал доктрину Веданты. Основанная на священных текстах Вед, древнейших индийских писаний, составивших основу религии и философиии индуизма, Веданта – что буквально переводится как «конец Вед» означает как сумму, так и высшую степень человеческого знания. Цель Веданты – «мокша», или «освобождение». Она учит, что «атман» (самосознание) и Абсолют едины, истинная реальность доступна только интуиции, а не логической мысли, и так называемый реальный мир является иллюзией. В процессе обучения ученик должен научиться отличать вечное от временного, освободиться от недуховных желаний, практиковать самоконтроль и добиваться состояния мокши. Поначалу обращенных было мало. |
| «Прежде чем я умру…» Эти фотографии печальны, но не нагоняют тоску. Это не напоминание о смерти – это часть жизни. 29 октября, 2015 Эти фотографии печальны, но не нагоняют тоску. Это не напоминание о смерти – это часть жизни. Американский фотограф Эндрю Джордж сделал проект о людях, жить которым осталось несколько дней. Двадцать портретов, сделанных в хосписе Лос-Анджелеса. Двадцать фотографий тех, кто стоит на пороге смерти. «Идея этого проекта у меня родилась после похорон матери моего друга. Я тогда был поражен, как сильно и искренне любили люди эту простую женщину. Она была прекрасным человеком. Очень обаятельная, хохотушка…Она с таким сердечным интересом относилась к друзьям. Так любила путешествовать… Но она ведь не была знаменитостью – и все это ушло вместе с ней», — рассказывает Эндрю. И тогда фотограф решил запечатлеть на фото уходящих. Чтобы осуществить свою идею, фотограф стал искать хоспис, в котором бы ему разрешили поговорить с пациентами и сделать их портреты. Во многих хосписах ему отказали. В хосписе медицинского центра Святого Креста в Лос-Анджелесе доктор Килани поговорил с пациентами, и некоторые из них согласились встретиться с Эндрю. С каждым фотограф провел несколько часов – знакомясь, узнавая, что за человек перед ним, слушая их рассказы. Люди делились с ним своими воспоминаниями, сожалениями, страхами. Эндрю намеренно не спрашивал, кем человек был по профессии и о том, чем он болен – чтобы ничего не отвлекало от самой личности. «У всех этих людей путь к смерти начался с ерунды: странный зуд в затылке, что-то колет в левом боку, какой-то комок обнаружился во время принятия душа…И приходит время, когда игнорировать эти вещи становится невозможно. Человек идет к врачу, надеясь, что все эти симптомы – ерунда, мелочь. А ему ставят диагноз – «неизлечим». Кто-то принимает болезнь сразу, кто-то говорит: «Да ну нет, я буду бороться, и я справлюсь», — рассказывает о своих пациентах доктор Килани. «Найти красоту в довольно-таки сером больничном быте – непросто. Но именно эта «обесцвеченность», однообразие заставляли Эндрю подолгу работать над каждым портретом. И фотографии его получились настолько впечатляющими, так сильно они затрагивают душу…», — продолжает он. |
| В общей сложности связанные с событиями акции прошли в 60 странах мира и более чем в 2000 городов в США и за их пределами. Тем не менее, уникальность и историческая значимость этих протестов и беспорядков состоит вовсе не их масштабах. США знали масштабные негритянские беспорядки и до этого: восстание в Уоттсе (Лос-Анджелес) в августе 1965 года, бунт в Детройте в июле 1967 года, Лос-анджелесский бунт к конце апреля – начале мая 1992 года, во время которого погибли 63 человека и был нанесён материальный ущерб на сумму около 1 миллиарда долларов, беспорядки в Фергюсоне, происходившие с августа по декабрь 2014 года и другие. Во всех этих случаях сценарий был одинаков: после того, как полиция или реже просто гражданин в порядке самообороны уничтожали негритянского уголовника, толпа негров принималась грабить магазины, поджигать дома и машины и нападать на белых людей. Через какое-то время полиции удавалось справиться с погромщиками, мародёрами и прочей негритянской уголовной публикой. В 2020 произошло нечто иное: в условиях раскола американских элит и недавно произошедшей «революции», в результате которой президентом США стал не вполне системный политик, негритянский бунт был поддержан... значительной частью американского политического истеблишмента и стоящих за ним финансовых элит. Начать стоит с того, что за считанные дни уголовник-рецидивист, вор, грабитель, фальшивомонетчик, распространитель наркотиков и наркоман стал своего рода идолом и предметом культа – чем-то средним между «национальным героем» и «святым мучеником». Его хоронили в позолоченном гробу, сперва выставив для массового поклонения в Миннеаполисе, потом в Рафорде, где он родился, и, наконец, в Хьюстоне, где новоявленный кумир получил в своё время свои пять или шесть судимостей и где его труп, наконец, в итоге закопали. За эти три дня тысячи людей пришли к его гробу на поклонение (в одном только в Хьюстоне – более 6 тысяч человек): негры – чтобы засвидетельствовать свою верность «его делу», белые – чтобы на коленях (!) выразить покаяние за свои привилегии и признать коллективную вину. |
| После поста и молитвы Баррат получает желанный дар, а пять недель спустя и «огненные языки». В одном собрании говорящих «на языках» он попросил одного из них возложить на него руки и помолиться о нем. – «Тут я почувствовал столь сильное воздействие, что склонился и лег на пол... Я попросил одного норвежца и жену пастора Лос-Анджелесской общины помолиться о мне. Едва они начали молитву, как моя нижняя челюсть непроизвольно пришла в движение. Тоже произошло и с моим языком. Затем молящиеся увидели над моей головой свет, преображающийся в огненный венец, а пред ним огненный язык длиной с мою руку... Я почувствовал в себе какую-то странную силу и продолжал беспрерывно говорить на иных языках. В ту ночь я говорил, по меньшей мере, на восьми языках. Откуда мне было известно, что это разные языки? Я ощущал различное положение моего рта. Моей челюстью и языком владела сила и произносила звуки языков ясно и отчетливо». Незадолго перед новым 1907 годом Баррат возвратился в Норвегию и там стал свидетелем явлений, подобных Лос-Анджелесским. «В диком экстазе «крещенные Духом» бросались на пол, так что порой он буквально был завален лежащими людьми». Очевидец свидетельствует: «Впереди меня сидел один старик. Все его тело сотрясалось. Какой-то молодой человек время от времени вздрагивал, качая головой со стороны в сторону. Я спросил: делают они это нарочно или непроизвольно? В ответ мне сказали, что они просто не в силах остановиться. Один человек, сидевший где-то позади в зале говорил что-то, а голова его при этом моталась со стороны в сторону с неимоверной скоростью. С той же скоростью молодой человек на сцене двигал вверх-вниз челюстью...» В Норвегии говорящие «на языках» сразу же стали говорить от первого лица – от имени Бога. «Я – Господь. Иегова имя Мое, и я пришел посетить землю». Драма в Германии Весть о пробуждении в Норвегии донеслась в Германию к Э. Майеру, руководителю Пляжной миссии. Он в то время испытывал страдания от того, что Бог не славится чрез него. Майер сразу же выехал в Норвегию, чтобы исследовать феномен пробуждения. Участвуя в собраниях, проводимых Барратом, он стал свидетелем того, как одна молодая девушка лет восемнадцати, «изменившись в лице, стала подергивать головой и плечами. При молитве вздрагивание усиливалось, и она начинала стучать зубами». |
| В 1943 г. супружеская пара переехала в Лос-Анджелес, где Матрёна работала машинистом и оператором сверлильного станка на верфи Сан-Педро (С.В. Фомин.Сплетение судеб). В 1945 году ей, с учётом заслуг военного времени, было предоставлено американское гражданство. В том же году Матрёна Григорьевна развелась с Григорием Бернадским. Она продолжала работать на оборонных предприятиях вплоть до 1955 года, пока не получила пособие по возрасту (пенсию). «Выйдя на пенсию», она продолжала подрабатывать няней, санитаркой в больнице, давала уроки русского языка, общалась с журналистами, которых интересовал её отец. В этот период времени судьба свела Матрёну с некоей журналисткой Патрисией Энн Бархэм (Пэт Бархэм), как пишет историк С.В. Фомин, «известной журналистской, дочерью газетного магната Фрэнка Бархэма из Лос-Анджелеса, воспитывавшейся в семье его друга - еще более известного газетного короля - Уильяма РэндольфаХерста. Ко времени знакомства с Матрёной Пэт успела уже побывать на войне в Корее, описать потрясшие американцев наиболее кровавые уголовные преступления, собрав и издав рассказы о них в книге «Операция Кошмар». Похоже, Бархэм, следуя западному принципу «всё на продажу», решила воспользоваться именем дочери знаменитого Распутина не ради доброго отношения к ней и её отцу, но ради известности и продвижения своей собственной карьеры. Эксплуатируя природные свойства её характера: добродушие, простоту, открытость, играя на её одиночестве и преклонном возрасте, Бархэм легко подружилась с Марией Григорьевной, и воспользовавшись её доверием, как пишет Фомин, «на потеху любящей сенсации и скандалы американской публики», соединила двух знаменитостей - дочь «безумного монаха» Матрёну Распутиной и Анну Андерсон, выдававшей себя за спасённую Великую Княжну Анастасию Николаевну. Это произошло во второй половине 1960-х годов.Пэт Бархэм повезла Матрёну Григорьевну в Виргинию, где в городе Шарлоттсвилл жила Анна Андерсон. Встреча между ними состоялась 13 августа 1968 г. во вторник. Для публики результаты встречи были представлены в виде презентаций, подготовленных Пэт Бархэм и нашедших отражение в газетных репортажах. «Вскоре в одном из августовских номеров журнала «Тайм» появился снимок с претенциозной подписью «Анна и Мария». |
| Осенью 1975 г. я сошел на берег вместе с командой, т. к. штаб-квартира была основана теперь на суше, во Флориде. Я стал заместителем Хаббарда по связям. Занимался его письменными приказами и теми, что посылались по телексу, ежедневно с ним встречался и давал ему отчет о работе. Потом я был командирован в Лос-Анджелес с заданием основать тайную базу секты. Там я имел несчастье возразить секретарю Мэри Сью-Хаббард – третьей жены Хаббарда, и Хаббард приказал запереть меня на замок в разведцентре Лос-Анджелеса. Потом меня перевезли во Флориду, где снова заперли. Я испытал на себе сайентологическую систему наказаний – Отряд реабилитационных проектов (ОРП). Мы ее называли сайентологическим ГУЛАГом. В ГУЛАге я провел следующие 17 месяцев. Правила поведения там таковы: вы не имеете права ни с кем заговаривать, только отвечать на вопросы; если что-то приказывают, исполнять приказание нужно бегом. Ходить нужно в специальном черном комбинезоне. Все контакты с внешним миром полностью пресекаются. Нельзя читать газеты, слушать радио, смотреть телевизор. Ваш срок пребывания совершенно не определен во времени. Едите вы только объедки, остающиеся от остальных, время сна ограничено. Спать вас кладут на полу, обычно в подвале. 10 часов в день заняты самой грязной работой. Треть часов в день посвящается проверке на «социальную безопасность». Этот сайентологический термин означает допросы с использованием сайентологического детектора лжи. Как только я вышел из ГУЛАГа, меня перебросили в Калифорнийскую пустыню на тайную базу, где Хаббард снимал свои собственные фильмы. Там я провел 8 месяцев, занимаясь съемками, пока опять не попал в заключение, потому что Хаббарду показалось, что я пошутил. На этот раз я «просидел» 8 месяцев, после чего был приписан к отряду, который занимался помощью Хаббарду по дому. В начале 1980 года возникла опасность обыска квартиры Хаббарда со стороны правоохранительных органов США. Нам было приказано уничтожить все свои записи. И вот когда шло это уничтожение, я обнаружил большое количество записей из прошлого Хаббарда и попросил у него разрешение разобраться в них. Хаббард разрешил, и следующие 2 года я занимался его личным архивом. Когда я изучал эти документы, мне стало ясно, что Хаббард лгал относительно своего образования, заслуг, военного геройства, своей технологии «душевного здоровья». Я понял, что вся сайентология – это фальшивка. Меня обжулили на двенадцать с половиной лет жизни. |
| — Разве каждая клиника в Штатах не решает сама, как лечить? — Если 90-95% взрослых онкологических пациентов каждый крупный центр лечит по собственным протоколам, то 95% детей лечатся по протоколам общеамериканским. В течение 24 часов каждая клиника должна подать в главный регистр информацию о том, что выявлен больной, который начинает получать лечение по такому-то утвержденному стандарту. Все эти клиники объединены в Children’s Oncology Group под патронажем Национального ракового института — огромного статистического центра, построенного в 1989 году в Лос-Анджелесе, куда стекаются данные со всей страны. Эта железная дисциплина привела, с одной стороны, к тому, что почти везде в Америке детскую онкологию лечат хорошо. — А с другой? — Но есть и издержки – например, очень трудно стало ввести новый протокол. А без внедрения новых протоколов не будет прогресса. 85% вылеченных детей — это хороший показатель. Но остается еще 15%. Поэтому в Штатах вывели такую систему: детская клиника Лос-Анджелеса, Сент-Джуд и ряд других могут лечить детей по собственным научно-исследовательским протоколам, которые отличаются от стандартов Детской онкологической группы. Хотя, конечно, и они проходят все те же ревизии, уточнения, критику. Таким образом, при большой централизации остается поле для эксперимента. — А что у нас? Если какая-то новая схема не рекомендована, то она фактически запрещена? — Раньше на это никто особо не обращал внимания. Но потом случилась реформа здравоохранения, и было решено, что есть протокол, шаг вправо — шаг влево — расстрел. А что такое протокол? Это, по сути, гарантия, что ты не сделаешь больному хуже. Но ты же должен стремиться сделать как можно лучше! Та же немецкая группа BFM ведет свой протокол 5 лет, за это время какие-то подходы меняются на более прогрессивные. Мне в жизни очень повезло, что я попал в американскую систему здравоохранения и что через нее прошли и многие мои врачи. Мы прекрасно понимали, что надо постоянно совершенствовать программу лечения. Лейкоз у нас был 40% выздоровлений — стал 85%; лимфома Ходжкина — практически 99%; лимфосаркома В-клеточная — 97%, независимо от стадии. Опухоли ЦНС, медуллобластома у нас излечивалась у 70% пациентов. Ничего бы этого не было, если бы мы ни на шаг не отступали от так называемых стандартов протокола. |
|
|
