| Так, в Белобережскую пустынь, перешли постриженики прп. Паисия – иеросхимонах Клеопа и схимонах Феодор, где встретили послушника Льва Даниловича Наголкина, принявшего постриг в 1801 г. с именем Леонид, которому передали учение старца Паисия об «умном делании»; затем они вместе подвизались на Валааме и в Александро-Свирском монастыре. По кончине своих наставников о. Леонид (в схиме – Лев) († 1841) переселился в 1829 г. в Оптину пустынь, где стал великим духовником, положившим начало оптинскому старчеству. Вслед за иеросхимонахом Львом в Оптину пришел и молодой послушник, будущий святитель Игнатий (Брянчанинов) († 1867), ревнитель аскетики и духовный писатель. Ранее, в 1800 г., в Оптиной пустыни поселился ученик прп. Паисия Феофан († 1819). Упоминавшийся выше сотрудник прп. Паисия схимонах Афанасий (Охлопов) († 1811) после издания «Добротолюбия» жил в Рославльских лесах, а с 1805 г. – в Свенском монастыре, где оказал «духовное влияние на проживавшего там некоторое время будущего настоятеля Оптиной пустыни Тимофея Путилова», 553 впоследствии знаменитого архимандрита Моисея († 1862), 30 лет возглавлявшего пустынь. «Там же имел возможность узнать от старцев умное делание ...впоследствии ... Киевский митрополит, покровитель монашества и старчества знаменитый Филарет» 554 (Амфитеатров) († 1857), инициатор создания Предтеченского скита Оптиной пустыни. Ревностным почитателем прп. Паисия был восстановитель Оптиной пустыни митрополит Московский Платон (Левшин) († – 1812). Известным выходцем с Афона был и прп. иеросхимонах Василий Кишкин († 1831). С 1795 г. с двумя своими учениками (Арсением и Израилем) он подвизался в Ильинском скиту, усваивая опыт умной молитвы. Позже о. Василий поселился в Нямецком монастыре, где многочисленные ученики старца Паисия хранили его заветы. Вернувшись в Россию, о. Василий подвизался во многих обителях, осуществляя духовное окормление братии, в частности, был настоятелем Белобережской пустыни, когда в ней принимал постриг будущий прп. Лев Оптинский . |
| Имеется в виду прп. Афанасий Афонский, игумен Великой лавры, а не свт. Афанасий Александрийский. Очень хорошо о положении Валаама, располагающем к подвижнической жизни, сказано в «Описании Валаамского монастыря и подвижников его»: «Отделенный от материка широкою пучиною вод, не имеющий вблизи себя мирских обитателей, Валаам не видит сует мира и своим обитателям открывает полную возможность всегда зреть пред очами Господа. Видно место это, столь скудное удобствами материальной жизни, Творец, все приспособлявший к созданию и искуплению человека, искони назначил для созерцательно-духовной жизни иноков, которые ради Царствия Небесного, оставляют добровольно все земные радости, мужественно решаются сносить всякие нужды и ничего не искать в жизни своей, кроме соединения с Господом» с. XXIII]. Схимонах Феодор (в миру Феодор Ильич Пользиков) родился в г. Карачеве. Был женат. Овдовел. В 1782 г. поступил в Нямецкий монастырь. В 1784 г. пострижен в монашество архимандритом Паисием Величковским с именем Филимон. В 1798 г. пострижен в схиму. 22 августа 1802 г. определен в Трубчевской Челнский монастырь без права рукоположения. 31 мая 1805 г. переведен в Брянскую Белобережскую пустынь, где настоятелем был старец Леонид. В 1808-1809 гг. вместе со старцами Клеопой и Леонидом подвизался в уединенной келии недалеко от Белобережской пустыни. С 1811 по 1817 г. жил на Валааме. 28 мая 1817 г. перешел в Заднее-Никифоровскую пустынь, приписную к Александро-Свирскому монастырю. Иеросхимонах Лев (в миру Лев Данилович Наголкин) родился в г. Карачеве Орловской губернии. В 1799 г. определен в послушники Белобережской пустыни. 14 сентября 1801 г. пострижен в монашество игуменом Трубчевского Спасского монастыря Кесарием. 22 декабря 1801 г. рукоположен в иеродиакона, 24 декабря того же года – в иеромонаха. В сентябре 1804 г. определен строителем Белобережской пустыни. 10 марта 1808 г. по слабости здоровья уволен от должности. 10 октября 1811 г. определен по желанию в число братства Валаамского монастыря. Был смотрителем Большого скита. 28 мая 1817 г. перешел в Заднее-Никифоровскую пустынь, приписную к Александро-Свирскому монастырю. Принял схиму с именем Лев. Старец Леонид поступил в Оптину пустынь в апреле 1829 г. и поселился в скиту. Скончался 28 сентября 1841 г. Незадолго до его кончины в 1839 г. к нему прибыл игумен Варлаам (Давыдов), с которым они жили в валаамском скиту. 27 июля 1996 г. иеросхимонах Лев вместе с двенадцатью другими оптинскими старцами был причислен к лику местночтимых святых Оптиной пустыни, а в 2000 г. прославлен Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви для общецерковного почитания. |
| Скончался архим. Исаакий в 1894 г., 85 лет от роду. Первым, установившим особенности подвижничества Оптиной пуст., был иеросхимонах Леонид (Наголкин), в схиме Лев, ученик учеников Паисиевых. В мире Лев, он род. в 1768 г., был мещанином г. Карачева, орловской губ.; в молодости занимался торговлей. В 1797 г. он ушел в Оптину пуст. и, прожив там два года, перешел в Белобережскую пуст., где сблизился со своим земляком Феодором, учеником Паисия. Братия избрала Леонида настоятелем. Таковым он пробыл недолго и поселился в соседнем лесу, в уединенной келии, вместе с единодушными старцами Феодором и Клеопой. Потом он подвизался в Валаамском и Александро-Свирском монастырях. По смерти в 1822 г. Феодора, он перешел в Челнский мон. орловской еп., а затем в Оптину пустынь. Поселившись в 1829 г. в скиту Оптиной пустыни, о. Леонид сделался средоточием духовной жизни обители, ее первым старцем. Он отличался необычайной живостью и яркостью внутренней жизни, но старался прикрывать свои дарования некоторым видом юродства. В нем не было ничего напускного, заученного, формального. Народ любил его и теснился к нему. Епархиальное начальство относилось к нему недоброжелательно, налагало на него разные ограничения, запретило даже носить схимническое одеяние. Но защитниками его являлись игумен Моисей и оба митрополита Филарета. Старец Лев скончался в 1841 г., 72 лет от роду. Известны ученицы старца Льва, благодаря которым обычай руководства старцами перешел в начале сороковых годов в Крестовоздвиженский Белевский женский мон. Тульской еп. Ученицами его там были: Павлина — настоятельница, Магдалина — казначея и Анфия. За семь лет до кончины старца Леонида в скит прибыл иеромонах Макарий (Иванов). Дворянин орловской г., он родился в 1788 г.; обучался в приходском училище, дополнив свое образование в семействе своих родных Предельских; занимался потом хозяйством. В 1810 г. он, по склонности к монашеской жизни, удалился в Площанскую пуст.; где подвизался десять лет под руководством старца Афанасия (Захарова.), по смерти которого установил переписку с старцем Леонидом. |
| Когда вбивали поочередно гвозди то в одну руку, то в другую, он сквозь сон ощущал невыносимую боль. В сделанной им записи этого сна далее следует: «Затем подали другой гвоздь, подобный первому, и начали вбивать его в левую мою руку. Здесь хотя я и ощущал боль, только несравненно легчайшую первой. Подали третий гвоздь, которым назначено было прибить ко кресту правую мою ногу. Видя, как этот гвоздь был устремлен на меня, я поколебался в духе и хотел воскликнуть: “Помилуйте!”. Но, будучи удержан изнеможением собственного духа, ощутив свой недостаток в терпении, за коим, однако ж, следовало в сердце большее первого желание претерпеть, я обратился умом своим ко Всемогущему Богу, имея в душе неизъяснимую уверенность в том, что Он мне поможет. С такою надеждою я мысленно просил Бога об укреплении: трепетал, желал претерпеть и боялся неустойки, сообразной слабости непостоянного моего духа. Вонзили гвоздь. В духе я весьма ослабел; однако ж, невольно вынесши боль, я скоро начал чувствовать облегчение, потом умеренную болезнь... Подали четвертый гвоздь... Подали пятый гвоздь, который прямо приближался против моего сердца. Начали забивать. Душа, как будто собрав в себя пораженные слабые силы, оставила меня без чувств на кресте и, излетев из тела, держима была несколько минут каким-то невидимым и неизъяснимым существом. Глаза мои омертвели и закатились. Голова склонилась...» 113 . Выслушав этот рассказ, отец Леонид сказал, что сон – благодатный, так как бесы, могущие изобразить не только во сне, но и наяву Самого Христа, Ангелов и святых, не могут изобразить святого Креста, на который диавол, трепещущий от него, не смеет и взглянуть. «Воля Господня да будет! – сказал старец. – Иди, не беспокойся. Верен Бог!» Видя скорбь своего ученика, преподобный Леонид позволил ему молиться за наложившего на себя руки отца, исполняя этим «долг любови и обязанности сыновней». На вопрос отца Павла, как надо в таком случае молиться, старец ответил: «По духу добродетельных и мудрых так: “Взыщи, Господи, погибшую душу отца моего; аще возможно есть, помилуй. |
| Старец имел истинно евангельскую любовь к ближним. Ради этой любви он терпел большие скорби. Послушников своих называл как чадолюбивый отец «деточками», для него все были равны, для всех у него было одинаковое, без особых пристрастий, отношение. Даже родную сестру свою, пришедшую в Оптину, он встретил наравне с другими паломниками, не оказав ей никакого предпочтения. К обращавшимся к нему он имел разумную строгость. «Если спрашивать меня, – говорил он, – так и слушать, а если не слушать, так и не ходить ко мне!» Обладая великим смирением, он называл себя «многогрешным мнимым старцем», «ничтожеством», «непотребнейшим иеромонахом Леонидом», что не было простым смиреннословием, словесными фигурами. Письма свои он не подписывал одним своим именем. При отце Феодоре он рядом ставил имя старца Феодора; по смерти его – имя отца Антиоха, ученика своего (хотя он совсем не участвовал в написании письма), или так: «Иеромонах Леонид с приверженною братиею». Отца Леонида никто не видел в раздражении, гневе, унынии. Но он при случае смело исповедовал свои убеждения, не боясь никаких гонений. Отец Феодор называл его «смиренным львом». Он имел дар прозорливости. Через его учеников известно, что он читал в душе каждого из них, иногда обличая их в невысказанных помыслах, напоминал забытые или скрытые исповедующимся грехи, прибавляя: «А этого-то что же не говоришь?». Был у старца и дар исцелений: он лечил так называемой горькой водой (которая после его кончины перестала помогать больным). Иных посылал к мощам святителя Митрофана Воронежского (после 1832 года) и помазывал больных и бесноватых елеем от неугасимой лампады, теплившейся в его келии перед Владимирской иконой Богоматери, которой благословил его старец Феодор (а того в свое время преподобный Паисий). Даже давал этот елей пить. «Было очень много поразительных случаев исцелений», – как говорится в житии старца 99 . Один из его учеников спросил: «Батюшка! Как вы захватили такие духовные дарования, какие мы в вас видим?». Старец отвечал: «Живи попроще – Бог и тебя не оставит». Потом прибавлял: «Леонид всегда был последним в обителях; никогда ни от какого поручения настоятеля не отказывался. В навечерие великих праздников другие, бывало, стремятся в церковь , а Леонида посылают на хутор за сеном для лошадей приезжих гостей, а потом усталого и без ужина посылают на клирос петь, и он безропотно повиновался. Старайся и ты так жить, и тебе Господь явит милость Свою» 100 . |
| мон. Тихвинской жен. пуст. Курской губ. Антонии Труновой//Там же. К. 51. Ед. хр. 6. Нач. 1900-х гг.; Воспоминания о старце Леониде (Льве). 2-я пол. XIX в. Написаны мон. Троицкого Севского монастыря//Там же. Ф. 214. Ед. хр. 297 (2). Свидетельства прозорливости старца, не вошедшие в жизнеописание, содержатся в «Келейных записках игум. Варсонофия» (Там же. Ед. хр. 319). Еще в XIX в. Л. предсказывал разорение Оптиной пуст.: «…придет время, когда скит наш запустеет, и в нем будут жить одни кошки» (РГБ. Ф. 214. Ед. хр. 319. Л. 354-354 об.). Эпистолярное наследие Л. полностью не издано. В рукописях хранится ок. 1,5 тыс. писем (в т. ч. совместных писем и списков) старца более чем 80 адресатам. После кончины Л. по просьбе обители мн. адресаты прислали в Оптину пуст. сохранившиеся у них письма: в автографах и копиях. Эпистолярное наследие Л. можно разделить на неск. групп: письма-автографы старца; письма-автографы старца Макария с подписями-автографами старцев Л. и Макария; писарские и писарские с подписью-автографом Л.; списки писем; отредактированные письма, подготовленные к изданию. В 1860 г. иером. Леонид (Кавелин) подготовил отдельное издание - «Советование к сохранению заповедей», составленное по письмам Л. (позже перепечатано в «Калужских епархиальных ведомостях» (1862. 9. С. 127-132) и «Троицких листках» (1880. 24. С. 105-108)). «Советование...» было написано в форме послания к некоему адресату о сущности духовной жизни в мон-ре и в миру. В 1862 г. во 2-м издании «Исторического описания скита Оптиной пуст.» было опубликовано 30 писем Л. (С. 143-211), к-рые затем были приведены в жизнеописании старца, составленном схиархим. Агапитом (Беловидовым). В «Историческом описании Белёвского девичьего Крестовоздвиженского третьеклассного монастыря», составленном иером. Леонидом (Кавелиным), в Приложении опубликованы письма Л., адресованные ближайшим ученицам. Иером. Леонид (Кавелин) готовил к печати также «Письма (в списках) старца иеросхим. Льва (Леонида) (Наголкина)» (РГБ. Ф. 214. |
| Питирима. Иером. Василию было предписано «пребывание иметь в оной же пустыни для вспомоществования советом и наставлениями новоопределенному строителю». Вскоре братия, возмущенная тем, что новый настоятель притеснял о. Василия, потребовала отстранения его от должности. С общего согласия настоятелем был избран постриженик иером. Василия иером. Леонид (Наголкин). По поручению еп. Досифея 17 нояб. 1805 г. иером. Леонид «с согласия всей братии» письменно изложил устав пустыни («общежительное чиноположение»), в его составлении по образу правил афонских и молдав. обителей участвовали иером. Мелхиседек (Сокольников) и ученики прп. Паисия (Величковского) : схим. Афанасий, схим. Феодор и иеросхим. Клеопа. Устав Б. п. стал образцом для мн. мон-рей России и впосл. был издан архим. Мелхиседеком (Сокольниковым) при описании Пустынно-Рыхловского мон-ря Черниговской епархии (ГА Брянской обл. Ф. 7-ОДФ. Оп. 1. Д. 22. Л. 42). В 1817 г. в Б. п. проживало 30 насельников. При иером. Леониде (1804-1808) и последующих настоятелях игум. Мелхиседеке, иером. Моисее был сооружен больничный корпус с ц. в честь иконы Божией Матери «Троеручица» (1809). В 1820-1824 гг., при строителях Амвросии и Серафиме, Б. п. пришла в упадок, житницы опустели, капитал был издержан на содержание братии. В 1824 г. по просьбе братии настоятелем был вновь поставлен иером. (с 1847 архим.) Моисей, благодаря к-рому благосостояние обители улучшилось, в праздники пустынь принимала до 5 тыс. богомольцев. В 1824 г. была построена каменная двухэтажная трапезная, вмещавшая ок. 200 чел., в 1828 г.- каменная ограда с башнями по углам и 3 воротами, в 1837 г. расширен Троицкий собор, на 2-м этаже устроен новый придел в честь иконы Богоматери «Взыскание погибших», а на 1-м - во имя Трех святителей. Одновременно были построены каменные корпуса гостиницы, братских келий, конного двора, столярной и др. Выстроенная в 1836 г. колокольня при храме 22 сент. 1840 г. из-за непрочности грунта рухнула, в 1847 г. была восстановлена. При игум. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КЛЕОПА II (Антонов Кирилл; 1749, с. Гвинтовое Путивльского у. Севской пров. Белгородской губ.- 19.05.1816, Валаамский в честь Преображения Господня мон-рь), иеросхим., ученик прп. Паисия (Величковского) . Происходил из малороссийских дворян. О жизни в миру сведений нет. В 1790 г. прибыл в Молдавию, в 1793 г. пострижен в схиму архимандритом Нямецкого в честь Вознесения Господня мон-ря Паисием (Величковским). По возвращении в Россию в 1802 г. был определен в Чёлнский в честь Преображения Господня мон-рь Трубчевского у. Орловской губ. 10 окт. 1804 г. еп. Орловским и Севским Досифеем (Ильиным) рукоположен во диакона, 15 окт. того же года - во иерея. 19 авг. 1805 г. К. по собственному прошению был переведен в Белобережскую брянскую пустынь вместе со схим. Феодором (Пользиковым; † 1822), также учеником прп. Паисия. В этой обители, управляемой иером. Леонидом (см. ст. Лев (Леонид) (Наголкин) , прп. Оптинский), К. проходил «послушание при церкви в служении и клиросной должности» (ГАБО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 34. Л. 45 об.). Иером. Леонид убедил К. принять на себя послушание 2-го духовника обители. Современники свидетельствовали, что он отличался «великим трезвением и совершенным нестяжанием». С 1806 по 1811 г. К. подвизался в 2 верстах от Белобережской пуст. в лесной келье, построенной для тяжелобольного схим. Феодора, где вместе с прп. Леонидом ухаживал за ним. Но популярность среди паломников, ищущих духовного окормления у К., а также раздражение настоятеля Белобережской пуст. Мелхиседека и светского начальства вынудили пустынников искать др. место жительства. В 1811 г. К. заболел, вместе с иером. Леонидом перешел в Спасо-Преображенский Валаамский мон-рь с июля 1811 г. проживал во Всехсвятском скиту обители, в 1812 г. к ним присоединился и схим. Феодор. Здесь К. нес чередное послушание - священнослужение и клиросное пение в скитском храме. Годы, проведенные на Валааме, называют лучшими в духовной жизни К. и его спутников. |
| Все большее сближение с монашеством вызвало, наконец, существенное противодействие со стороны отца. Дело в том, что при Дмитрии жил старый слуга Дормидонт, который извещал родителя о частых хождениях сына в лавру. Теперь-то отец вспомнил высказанное сыном желание идти в монахи и попросил высокопоставленных петербургских знакомых воспрепятствовать намерению сына. В итоге Дмитрий Брянчанинов вынужден был лично предстать пред Петербургским митрополитом Серафимом (Глаголевским). Он выразил искреннее желание стать монахом. Примечательно, что митрополит Серафим, первоначально подозревая в нем только честолюбивые планы, объявил, что Брянчанинов, как не обладающий ученой степенью духовных академий, не может быть возведен в церковной иерархии выше сана архимандрита. На это молодой человек ответил, что ищет не санов, а единственно спасения души, состоящего в бегстве от мира. Это было действительно так. Ни разу святитель не выразил желания занять какой-нибудь высокий пост. А митрополит после беседы с юношей позволил ему продолжать общение с монахами Александро-Невской лавры. Это было первым положительным поворотом на пути к духовному служению. Впрочем, для окончательного разрыва с миром нужно было что-то такое, что произвело бы последний решительный переворот в душе молодого молитвенника. Весной 1826 года святитель заболел тяжкой грудной болезнью, имевшей все признаки чахотки. Лучшие петербургские врачи считали его положение крайне опасным, а сам Дмитрий Брянчанинов полагал, что находится уже на пороге смерти, постоянно читал творения святых отцов и молился. Эта болезнь стала для него настоящим преддверием монашества. Как только его здоровье поправилось, он поспешил в Александро-Невскую лавру, и здесь неожиданно совершилась судьбоносная встреча. В это время в лавру прибыл известный старец преподобный Леонид (Наголкин), будущий старец Оптинский (в схиме Лев), и Дмитрий в уединенной беседе с ним «почувствовал такое влечение к этому старцу, что как бы век жил с ним: это были великие минуты, в которые старец породил его духовно себе в сына» . Именно преподобный Леонид Оптинский своим духовным влиянием произвел в душе Дмитрия окончательный разрыв с миром, именно он повлек за собой юного святого к всецелому посвящению жизни богоугодному деланию души. Правда, далось это, по мирским понятиям, очень дорогой ценой. |
| В последнюю минуту блаженный Старец, взглянув на предстоящих в безмолвном благоговении учеников, приподняв правую руку, благословил всех, и предал Дух свой с миром в руце Божии. Тело его стояло в соборном храме три дня, не издавая никакого смертного запаха; во все это время церковь с утра до ночи была полна народом, приходившим сотворить последнее целование тому, кто был, при жизни, их духовным отцем и безмездным врачем. Погребение совершено Игуменом Моисеем соборне, со всеми наличными Иеромонахами и Иеродиаконами, 13 Октября. Внутри монастыря из соборной церкви, против придела св. Николая Чудотворца, стоят два колоссальные памятника одинаковой формы, вылитые из чугуна, украшенные позолотою, и обведенные чугунною же решеткою; под одним покоится блаженный Старец Леонид, под другим – друг его о Господе, бывший Болховский помещик Алексей Иванович Желябужский, поживший в обители с 1836 года, и скончавшийся несколькими месяцами ранее о. Леонида, именно: 11 Июня 1841 года. На памятнике о. Леонида посетитель прочтет следующия надписи. 1) Кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти: но блаженни умирающии о Господе, ей, почиют от трудовь своих. 2) Памятник сей покрывает тело почивающаго о Господе с миром Иеросхимонаха Леонида (Льва), понесшаго благое Христово иго в монашестве 46 лет, родом был из Карачевских граждан, по фамилии Наголкин. 3) Уснул сном смерти в надежде воскресения и жизни вечныя. – Оставил о себе память в сердцах многих, получивших утешение в скорбех своих. 4) Скончался 11 Октября 1841 года; всего жития его была 72 года. Изложив в кратком обзоре главные черты внешней жизни великого Старца, я уступаю перу, более опытному и красноречивому, ознакомить читателей с духовною деятельностью того, кто 30 лет подвизался подвигом добрым в безмолвии пустынном, и наконец, как светильник веры, благодатию Божиею поставлен был на свещнице, да светит всем, иже во храмине суть мира сего ( Мф. 5, 15 ). Предлагаемый очерк сообщил мне ученик блаженного Старца, проживающий ныне в северных пределах нашего отечества. |
|
|
