| Но такой блюститель уже был, именно Черниговский епископ Лазарь Баранович. В верности Барановича едва ли сомневалось московское правительство: он достаточно доказал ее. Но по тогдашним обстоятельствам Малороссии оно могло находить его не вполне соответствующим своим намерениям. В Малороссии, по левой стороне Днепра, не было тогда гетмана, а были три искателя гетманства: полковник и наказный гетман Самко, полковник Золотаренко и запорожский кошевой Брюховецкий. Они враждовали между собою, спорили, доносили друг на друга в Москву, производили смуты между казаками, волновали население. Получать достоверные сведения о положении этой страны, заправлять делами ее для ее же блага и в своих собственных видах московское правительство не могло чрез одних своих воевод, приходивших туда из Москвы и вовсе не знавших местного края. И вот оно остановилось на мысли иметь в лице церковного администратора в Киеве и политического деятеля человека, который бы не только вполне был верен московскому государю, но близко был знаком с духом и характером малороссийского народа, с тогдашним настроением его мыслей и желаний, со взаимными отношениями тогдашних главных лиц и партий между казаками и всем этим мог служить московскому правительству и благотворно содействовать ему в управлении краем. Таким человеком признали в Москве нежинского протопопа Максима Филимонова. Он обратил на себя внимание московских властей еще в 1654 г., когда Малороссия и Белоруссия присоединялись к Великой России, своими речами, из которых одну он сказал (23 генваря) царским послам при въезде их в город Нежин для приведения жителей к присяге, а другую произнес (27 сентября) пред самим государем под Смоленском, где находился вместе с казацкими полками в походе. В обеих речах и особенно в последней он показал свой ум и образование, а еще более свою приверженность к православной России . С того времени он всячески старался, насколько мог, способствовать утверждению московской власти в Малорусском крае, писал в Москву к окольничему Федору Михайловичу Ртищеву, к царским воеводам в Киеве и Путивле, сообщал им известия о настроении умов в Малороссии, о движениях крымских татар, о воинских действиях поляков и сношениях их с шведами, о замыслах и происках гетмана Выговского, давал советы скорее поставить в малорусских городах московских воевод и под. |
| Лазарь Баранович заступился за себя и за своего приятеля Демьяна Игнатовича и написал государю: «Преосвященный Иосиф Тукальский, митрополит киевский, домогается у Демьяна Игнатовича, чтобы духовенство восточной стороны находилось в его послушании и повинности. Я отписал ему, что Демьян Игнатович без ведома, воли и указу вашего царского величества ему этого позволить не может. Что ж случилось? Пои романовский (Роман Ракушка), который перед тем в Нежине был козаком, зашедши на ту сторону Днепра, поехал от митрополита Тукальского в послах к св. Мефодию, патриарху константинопольскому, и хитростию выправил на гетмана Демьяна Игнатовича неблагословенный лист, чтобы, его этим неблагословением застращавши и мир в обиду подавши, смуту на сей стороне Украйны учинить. Хотя гетман вашего царского величества и не находится под зависимостью константинопольского престола, однако нельзя же не обращать внимания на имя и власть вселенского патриарха. Демьян Игнатович удивляется вместе со мною так неосторожно выданному патриархом неблагословению, что не может не оскорбить и ваш пресветлый престол, потому что Демьян Игнатович вашего войска гетман. Он бьет челом, чтобы ваше царское величество ходатайствовало пред патриархом константинопольским о благослонении ему и чтобы вперед патриарх так неосторожно клятвенных листов не выдавал. Достойнее клятвы тот, кто ее обманом у св. патриарха выправил и вашего царского величества престол укорить дерзнул: в этой патриаршей неблагословенной грамоте Демьян Игнатович и гетманом не назван, назван простым именем – Демком Игнатенком: мало ли есть Демков Игнатенков, но гетман один – Демьян Игнатович. Митрополит Тукальский хочет завладеть духовенством восточной стороны Днепра; но здесь духовенство и мирские люди все хотят быть под моею паствою: я отдаю это дело на вашего царского величества высокое рассмотрение – ведать ли мне все духовенство на сей стороне Днепра, как гетман ведает мирского чина людей? Потому что трудно духовенству, пребывающему на вашей царского величества стороне, переезжать к митрополиту на другую, королевскую сторону; в этом разделении могло бы что-нибудь и недоброе возрасти. |
| Архиепископ напрасно так беспокоился. Дорошенко, занятый у себя усобицею, не мог быть очень страшен для восточной стороны. В Запорожье явился ему новый соперник, Ханенко, которого польское правительство провозгласило гетманом западной стороны, где он и утвердился в Умани и некоторых других местах. Суховей начал помогать Ханенку. Юрий Хмельницкий, скинувши монашескую рясу, соединился с ними. Ханенко писал Многогрешному, чтобы помогал ему на общего неприятеля, Дорошенка. Но из Москвы Демьяну Игнатовичу дали знать, чтобы не вмешивался в эту усобицу. «Указ вашего царского величества исполнять готов, – отвечал Многогрешный, – понеже между собой раздор учинили, пусть сами и расправятся». Гетман понял мысль царя и успокоился. Но Лазарь Баранович, теперь, по удалении Мефодия, единственный архиерей на восточной стороне, считал своею обязанностию заботиться об интересах Малороссии, не допускать нарушения Глуховских статей. В конце года приехал от него в Москву игумен Иеремия с жалобами: 1) В Глуховских статьях постановлено, что по первому или второму прошению гетмана государевы войска явятся на защиту Украйны: теперь все лето гетман просил войска – и не обрел милости, отчего великая поднялась молва в людях. 2) В Глуховских статьях постановлено отпустить всех узников, засланных в Москву Брюховецким, также всех козаков, взятых на бою, и деревенских крестьян: теперь многие малороссияне ходили в Великую Россию отыскивать своих родственников и возвратились ни с чем. 3) Вопреки Глуховским статьям взятые воеводами войсковые и городские пушки до сих пор не отданы, что нелюбо козакам. 4) Не отданы церковные утвари и сосуды. 5) В Глухове постановлено, что без козацких послов комиссия с поляками не будет отправляться; а теперь комиссия не только отправлялась без козацких послов, но и, как видно из комиссарских писем к Дорошенко, совершено, отчего встала большая смута. Архиепископ бьет челом: если еще комиссия не окончилась, то чтобы государь велел отправить на нее послов гетманских, да утолится жителей украинских малодушие. |
| Казаков М.М. Христианизация Римской империи в IV веке. Смоленск, 2002. Казанский П.С. История православного монашества на Востоке. М., 2000 (переизд.). 2 т. Карнеев А. Материалы и заметки по литературной истории Физиолога. СПб., 1890. Карташёв А.В. Вселенские соборы. М., 1994 (переизд.). Клауде Д. История вестготов/Пер. с нем. СПб., 2002. Кобищанов Ю.М. Северо-Восточная Африка в раннесредневековом мире (VI – середина VII в.). М., 1980. Корсунский А.Р. Готская Испания. М., 1969. Корсунский А.Р. , Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств (до середины VI в.). М., 1984. Кошеленко Г.А. Греческий полис на эллинистическом Востоке. М., 1979. Кривушин И.В . История между порядком и хаосом: концепция политических конфликтов Феофилакта Симокатты. Иваново, 1996. Кривушин И.В Ранневизантийская церковная историография. СПб., 1998. Культура Византии, [I]: IV – первая половина VII в. М., 1984. Культура раннефеодальной Армении (IV-VII вв.). Ереван, 1980. Курбатов Г.Л. Основные проблемы внутреннего развития византийского города в IV-VII вв.: (Конец античного города в Византии). Л., 1971. Курбатов Г.Л. Ранневизантийские портреты: К истории общественно-политической мысли. Л., 1991. Лазарь (Афанасьев), мон. (ред.). Аскетирион: Монашеская жизнь в Египте IV-V вв. М., 2003 (2 изд.). Лебедева Г.Е. Социальная структура ранневизантийского общества: (По данным кодексов Феодосия и Юстиниана). Л., 1980. Лебедева Г.Е. Стефан Византийский и его эпоха: (К истории византийской науки VI в.). СПб., 2003. Липшиц Е.Э. Право и суд в Византии в IV-VIII вв. Л., 1976. Луконин В.Г. Древний и раннесредневековый Иран. М., 1987. Лурье В.М. Призвание Авраама: Идея монашества и ее воплощение в Египте. СПб., 2000. Лурье В.М. , Баранов В.А. История Византийской философии: формативный период. СПб., 2006. Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии. М., 1979. Манандян Я.А. Новеллы Юстиниана о порядке наследования у армян. Ереван, 1952. Митрофанов А.Ю. История церковных соборов в Италии (IV-V вв.). М., 2006. |
| Доставленное гетману в апреле наставление гласило, что ему следует покончить с делом немедленно: «Советовав с духовными всех малороссийских городов, со старшиной генеральной и со всеми полковниками, выбрать мужа в Божественных писаниях искусного, тихого и разумного, из тамошних природных обывателей, а не из приезжих. А как тому митрополиту поступать, и какое послушание оказывать святейшему кир Иоакиму патриарху Московскому и всея Руси и его преемникам, как судить, по каким причинам и тягостям власть Константинопольского патриарха отложить, в каком почитании гетмана и все войско Запорожское иметь, и о всяких церковных делах писать к святейшему патриарху Московскому. А к святейшему Константинопольскому патриарху ни о чем не писать и не посылать, почитания никакого к нему не иметь, под послушанием у него не быть и из–под его пастырства за расстоянием дальнего пути совершенно отстать… Киевскому митрополиту, — говорилось в инструкции, — иметь у себя в области духовных всех малороссийских городов. По степени — митрополии быть первой между российскими митрополиями. Обо всем этом написать статьи со всякой крепостью и осторожностью, подписать их митрополиту и всему освященному собору, также гетману, старшине, всем полковникам, есаулам и сотникам, и печатями укрепить, и новоизбранного митрополита для архипастырского рукоположения отпустить в Москву». Гетман и немалая часть украинского духовенства «обретались, аки в растерзании ума». Грамота патриарха Никифора уже не действовала: на смену ему в Константинополе пришел патриарх Иаков, который по прошению духовенства польских областей вполне мог предать проклятию нового митрополита и всех избравших его. Самойлович не прибыл на выборы; отказался ехать и не пустил духовных своей епархии Лазарь Баранович; темные слухи ходили о нраве гетманского ставленника епископа–князя Гедеона. Но организация выборов была поручена войсковому есаулу Ивану Мазепе — и дело сладилось. То возмущаясь, то трепеща, выборщики 8 июля 1685 г. единогласно избрали митрополитом Гедеона. |
| В январе 1677 года, на третий день после Богоявления, в Батурине начался суд над протопопом Адамовичем и полковником Рославцем; от Барановича присланы были черниговского Елецкого монастыря архимандрит Иоанникий Голятовский, игумен киевского Кириллова монастыря Мелетий Дзик и трое протопопов. Выслушав свидетелей, суд. приговорил Адамовича и Рославца к смертной казни, советника их, бывшего генерального писаря Карпа Мокриева, выслать вон из Украйны, бывшие полковники – переяславский Дмитрашка Райча и прилуцкий Лазарь Горленко должны присягнуть, что к Протопопову и Рославцеву злому умыслу не приставали. Но на другой день гетман прислал государевы грамоты, в которых говорилось о помиловании преступников. Выслушав грамоты, духовные особы и генеральная старшина сказали: если протопопа смертью не карать, то велеть его постричь. Сам Адамович бил челом, чтоб его постригли. «Я и прежде этого желал, – говорил он, – да не исполнил, верно, за это меня Бог и смиряет». Приговорили протопопа постричь, а Рославца несколько лет держать за караулом. Адамовича для пострижения отправили с бунчужным Леонтием Полуботком в Чернигов к архиепископу Лазарю Барановичу; но тут протопоп объявил, что не хочет постригаться. «Не хочу иночества, – говорил он, – да не будут последняя горше первых». Тогда Баранович лишил его священства и отдал Полуботку уже как мирского человека под мирской суд. Полуботок велел посадить его в «тесное узилище». Не вытерпев тесноты, Адамович объявил, что даст подробное показание о своих замыслах и соучастниках. Полуботок созвал к себе многих духовных и светских особ, и в их присутствии Адамович показал: «Дмитрашка Райча говорил, что застрелит гетмана из пистолета в войске; в другой раз говорил, что пойдет в Запорожье и там станет бунтовать. Карп Мокриевич дважды говорил, что пойдет с Дмитрашкою в Запорожье бунтовать против гетмана. Я Дорошенку советовал и наказывал, чтоб спешил на эту сторону с Войском Запорожским и своим, обещая ему гетманство. Рославец говорил мне: порадеем о здоровье господина гетмана за то, что он ко мне не милостив. Когда я встретился с ним в селе Семеновском (я ехал из Москвы, а он в Москву), то он велел мне идти на Украину бунтовать запорожцев и Дорошенка для исполнения нашего намерения. Дмитрашка говорил, что вместе с гетманом надобно убить судью и бунчужного. Мы решили, что, убивши гетмана, жить не под царскою рукою, но поддаться хану». Адамович подписал это показание. |
| Еще при Богдане Хмельницком, духовенство неохотно шло под московскую протекцию. Привычные к польскому образу управления и польскому обряду, происходя из шляхты, духовные, особенно знатные, слишком много имели в себе польского. … Образование их роднило с Польшей и удаляло от Московии. Религиозные распри на время вооружали их против католической Польши, но когда дело дошло до отторжения от Польши, тут увидели они, что, несмотря на единство веры, они далее отстоять нравственно от единоверческой Московии, чем от католической Польши. В эпоху присоединения кое-как заглушались нерасположение и боязнь, но вскоре начались с московской стороны такие движения, которые возбудили прежнее недоверие. Сильвестр Коссов умер. Бутурлин, по наказу московского правительства, сейчас же изъявил духовным – епископу Лазарю Барановичу и печорскому архимандриту Гизелю – царское желание, чтоб духовенство малороссийское «поискало милости государя и показало совершенно правду свою к великому государю: захотело бы идти в послушание к святейшему Патриарху Московскому». Украине предстоял выбор митрополита. По древним обычаям, не нарушаемым со стороны поляков, надобно было избирать нового архипастыря вольными голосами. Воеводы настаивали, чтоб избрания не было, пока не испросят благословения патриарха и царского дозволения. Лазарь и архимандрит печорский должны были поневоле показать вид согласия. Это было тотчас по смерти Хмельницкого, еще до погребения его тела. Но сам покойный Хмельницкий на дело это смотрел не так, и по стародавним обычаям написал к епископам луцкому, перемышльскому и львовскому, чтоб они ехали для выбора нового митрополита в Киев. Украина с Киевом отдалась московскому господарю, а эти епископы русские остались под польским владением, но в то же время под духовным первенством киевского митрополита. Признать над собой власть Московского Патриарха они ни за что не хотели, да и не могли, если б даже и захотели. Требование московского правительства должно было разорвать связь в Южно-юрской Церкви. В то время как Бутурлин в Киев старался склонить Лазаря и киевское духовенство к зависимости Никону, епископы польско-русские испрашивали у короля дозволение ехать в Киев для избрания митрополита, и король дозволил им по старым их обычаям, за которые они всегда так крепко держались. Еще тело Хмельницкого не было погребено, Бутурлин писал к Выговскому, выставляя указ государя, чтоб не допускать епископов до избрания митрополита; а писарь ссылался на старые права, и, не говоря о покорности Никону, извещал, что пошлет казацких послов на избранье митрополита, а потом уже о новоизбранном напишет к государю. |
| Не нашел Адриан правильным и способы осуществления значительно более важного решения Варлаама, поддержанного гетманом Мазепой — о восстановлении старинной Переяславской кафедры, но не в качестве полноправной епископии, а для викария, который будет помощником митрополиту. Дело, начатое в марте 1695 г., безрезультатно тянулось до кончины патриарха, поскольку киевские власти никак не могли выполнить предписанные им для осуществления их желаний церковные правила. Может сложиться впечатление, что Адриан только реагировал на прямые обращения. Это не так, хотя очевидно, что подобным образом инициируется большая часть решений любого крупного администратора. Внимательно рассматривая поступающие к нему дела, патриарх, бывало, делал собственные далеко идущие выводы. Например, в конце 1694 г. в патриархии просил священнического места украинец, посвященный, как выяснилось, «в праздность» (то есть ни к какому храму), да еще каким-то бродячим греческим «архидонским патриархом». Рассмотрев дело, Адриан ужаснулся множеству странствующих по Украине и служащих в храмах неведомых «греческих архиереев». В том же 1694 г. патриарх предписал властям Киевской митрополии запретить таковым церковное служение и поставление в священные степени, отменить возглашение их имен и «титулов» в молитвах, назначить греческим «властям» местожительство в монастырях (дабы не скитались по мирским домам и не унижали архиерейский сан), наконец, воспретить всем вновь приезжающим совершать богослужение без его патриаршего благословения и свидетельства. О помощи в исполнении сего предписания Адриан, несмотря на возражения Варлаама, попросил особой грамотой и гетмана. В данном случае дело касалось православного благочестия и отношений со вселенским православием, то есть выходило за рамки суда Киевского митрополита. Также и относительно своей патриаршей ставропигии — Киево-Печерской лавры — Адриан отдавал распоряжения так, как считал нужным, без вмешательства митрополита. Незлобивость патриарха, вкупе с его наклонностью к справедливости, хорошо видна в отношениях с Феодосием Углицким, получившим, как мы помним, выговор за нападки на Варлаама Ясинского. Став ближайшим помощником престарелого архиепископа Черниговского и Новгород-Северского Лазаря Барановича, Феодосии, по просьбе последнего, был в 1693 г. посвящен Адрианом в сан архиепископа, только не получив, пока жив был Лазарь, ставленной грамоты. Явив такую милость к человеку, заслужившему от него строгое порицание, патриарх был добр, но справедлив к тем, кого любил, например, к Афанасию Холмогорскому, часто тревожившему Москву заботами своей епархии. |
| Олеарий (1633–36 г.), вообще замечающий, что в России незнакомы с латинским языком, тем не менее, рассказывая о пристрастии русского посла в Персии, А. С. Романчукова к математике, упоминает, что Романчуков хорошо знал латинский язык 313 . Около этого же времени входит в обычай писать русские слова латинскими или польскими буквами 314 . Котошихин рассказывает о толмачах при посольском приказе, знавших между прочим латинский и польский язык 315 . Некто Степан Олябьев в 1650 г. заявлял, что он хотел было учиться по латыни у Арсения Грека, но когда того сослали на Соловки, то он перестал учиться и азбуку изодрал 316 . Симеон Полоцкий по прибытии своем в Москву в 1664 г. по указу самого царя давал уроки латинского языка по Альвару 317 . Дядя известного Ф. М. Ртищева старец Спиридон (Симеон) Потемкин († 1665) «умел греческий и латинский язык до конца и польский, ученый бе человек и вся дни живота своего над книгами просидел» 318 . Русские послы в Испании и Франции, Лихачев и Потемкин, хотя и плохо, объяснялись по латыни 319 . А. Ф. Ордын-Нащокин желая образовать сына окружил пленными поляками. Сам он был обучен латыни еще отцом своим 320 . Наш резидент Тяпкин, живучи в Польше, лично произносил речи на латино-польском языке и сына своего отдал в польскую школу 321 . Известный Спафарий учил сына Артемона Сергеевича Матвеева латинскому и греческому языку литерам малой части 322 . Царевич Алексей Алексеевич объяснялся с польскими послами по-латыни и по-польски 323 . Борис Голицын владел латинским языком и держал у себя польских музыкантов и домашних учителей 324 . Лазарь Баранович писал в 1671 году царю Алексею Михайловичу, что «сигклит царскаго пресветлаго величества польскаго языка не гнушается, но чтут книги ляцкия в сладости» 325 . Андрей Артемонович Матвеев в 1681 году, будучи в ссылке, писал жития святых на польском, латинском и русском языках 326 . Для обучения сына по латыни он держал при себе поляка из меньшего польского шляхетства Ивана Лаврентьева сына Поборского 327 . |
| соб. и Киев. иер. в прибавл. (стр. 227) сказано, что он с 1650 по 1657 г. был вместе ректором и кирилловским игуменом, и что по произведении в епископа черниговского именовался еще ректором киевским; там ректорствовал после Иннокентия Гизеля, a после Лазаря в академии был ректором с 1660 года Иоанникий Голятовский. Скажем здесь о разноречиях, допущенных киевским митрополитом Евгением и сочинителем статьи «Лазарь Баранович». О последних годах архиепископа Лазаря Барановича: первый в Словаре писателей духовного чина (II,5) говорит, что Лазарь 1694 года получил отставку и скончался того 1694 г. сентября 3. Сочинитель же статьи увольнение от епархии утверждает в 1693 г. Кончина же в обоих изданиях Истории росс. иерархии, равно и у того сочинителя, показана 1694; – и увольнение и смерть означены несправедливо. Святитель Димитрий, митрополит Ростовский, в дневных своих записках говорит: «1692 года, сентября 13, Феодосий Углицкий, архимандрит Елецкий и Черниговский посвящен в Москве в архиепископы на престол черниговский, живу сущу настоящему черниговскому преосвященному Лазарю Барановичу, а декабря 9 в Батурин приехал, возвращаяся из Москвы. 1693 года сентября 3 преставился архиепископ черниговский Лазарь Баранович, великий столп церковный». Это современное свидетельство подкрепим актами: 1) Черниговские воеводы от 20 марта 1693 года писали царям в Москву, что архиепископы Лазарь Баранович и Феодосий Углицкий в Чернигове молебствовали о рождении царевны Анны Иоанновны (Госуд. грам. VI, 636,) 2). Феодосий Углицкий в звании уже архиепископа 8 апреля 1693 года писал царям о церковных своей епархии делах, – как это видно из ответной на то ему грамоты от царей, находящейся подлинником в архиве Черниговского архиерейского дома. (Статья «Лазарь Баранович» в Журн. Мин. Нар. Просв. за август 1852 г., стр. 101). Что Лазарь скончался не 1694, а 1693 года, приведем на это несомненное доказательство, именно письмо патриарха Адриана архиепископу Феодосию Углицкому по случаю смерти Лазаревой: «нынешняг 6202 лета», – следовательно 1693, – «в месяце декемврии подал еси нашей мерности извещение, яко Лазарь Баранович, архиепископ Черниговский, успе о Господе в месяце сентемврии 6 дне». Это письмо также подлинником хранится в том архиерейском архиве. (Статья: Лазарь Баранович стран. 102) . Удивительно, сочинитель при составлении статьи о Лазаре Барановиче, прекрасной во многих отношениях, но ошибочной по части хронологии, имел под руками дневные записки свят. Димитрия Ростовского , но почему увольнение Лазаря от епархии означил 1693 года, допустил на это странное объяснение, у него одного из новейших писателей встречаемое, (стр. 93, примеч. 171), именно, что «у святителя Димитрия 1692 год показан по прежнему летосчислению, начинавшемуся с сентября, а по нынешней хронологии он соответствует 1693, и что тут нет разности», то есть сказать 1692 или 1693 года – это все одно! Этим способом не достигнешь до истины, – и запутанности все останутся запутанностями. |
|
|
