| Вал вышиною в 4? сажени. Вход во внутренность пространства, ограждённого валом – в 2 сажени. На площади, окружённой валом, при самом входе, по правую и левую сторону, стоят два кургана, длиною в 45 саженей, шириною в 4 сажени. Не вдали от этих курганов ещё два кургана, один от другого в 10 саженях. Между ними две ямы, по народному отзыву, бывшие погребами. По левую сторону дороги ещё пять курганов, но вышиною только в 3 сажени, шириною в 4 сажени, а в окружности 26 сажень Местные жители знают об этих курганах только то, что на них стояли караулы, наблюдавшие за Татарами. Но самое расположение их показывает, что они первоначально имели другое назначение и происхождением своим одолжены отдалённой древности. Если не ошибаемся, место, окружённое валом, было городом, где жили посадники черниговского князя, собиравшие дань с живших по реке Сейму, и откуда наблюдали они за Половцами и другими подобными неприятелями. Здесь-то, как думаем, посадники Ярополка, овладевшего Посемьем, в 1125 году остановили послов половецких, возвращавшихся от Всеволода черниговского. Лаврентьевский список, стр. 130. «Сташа (Половцы) у Ратьмире дубравы за Вырем, послали бо бяхуть послы к Всеволоду и не пропустиша их опять, Ярополчи бо бяхуть посадницы по всей Семи, – и изымаша послы их на Локне». О населении и названии черкасской Юноковки по документам юноковского Отчинного Правления и по преданию народному известно, что прежде на этом месте поселился сумского полка сотник Семён Андреевич Юнок; на земли, занятые им, по его приглашению, скоро поселились «вольные черкасы» – выходцы из-за Днепра. Так составилось поселение, по сотнику Юноку названное Юноковкою. Сотник Семён Андреевич продал Юноковские земли Михаилу Голицыну, знаменитому фельдмаршалу Петра Великого. Молва говорит ещё, что большие пространства земли, смежные с участками Юнока, полковник Кондратьев вынужден был подарить Голицыну, чтобы избавиться от беды за казацкую расправу с каким-то русским чиновником. Как бы то ни было, – при Голицыне совершилось самое сильное население Юноковки. |
| По Батюшкиным молитвам и благословению владыка Борис привез из Ленинграда мощи Черниговского святителя Феодосия. «Я, — сказал Батюшка, — буду молиться и встречать вас». Так и произошло. Мощи были в целости доставлены и с честью положены в кафедральном соборе. И было устроено большое торжество, Батюшка пел «Христос Воскресе». Батюшка говорил: «Если нужно тебе уйти с Литургии, то уходи после «Отче наш». А если уже вышли с Причастием Тела и Крови, то стой со страхом и молись на месте, потому что здесь присутствует Сам Господь со Архангелами и Ангелами. И если можешь, то пролей хоть малую слезу о своем недостоинстве. А Ангел твой Хранитель будет рад за тебя. Если кто тебя спросит о чем-либо, ответь ему, но очень кратко. А сама стой, как свеча, в храме». Батюшка всех любил, всех уважал, готов был каждому помочь. Это чувствовали все окружающие его. За ним; ходили толпами люди, чтобы что-то сказать, о чем-то спросить. Он иногда устраивал обеды, ожидая простого народа, и сам служил им. Много рассказывал интересного, ближе народ был к нему со своими нуждами и скорбями. Батюшка говорил, что в последнее время кто призовет имя Божие — спасется. Особенно девственники восполнят число падших Ангелов. Еще говорил, что Господь такой милостивый, что и истинных евреев, которые живут, по заповеди Моисея, в последние дни помилует и вселит их на третье небо. Батюшка призывал всех своих чад к миру и любви. Он говорил: «Если которая сестра «горячая», вспыльчива характером и не может сдержаться в слове, то прежде чем подымать скандал, сними с себя пояс, подрясник, положи четки и тогда уже начинай доказывать свою правоту. Если так будете поступать, никогда не будете ругаться». «Если кто в течение дня не сдержал себя в мире и любви к ближнему и поссорился с кем-либо и имеет на кого неприятное чувство, до заката солнца должен обязательно примириться, то есть попросить прощение». Батюшка имел дар прозорливости. Однажды (во время послевоенной разрухи, 1945 г.) владыка Борис не был дома. Вдруг Батюшка благословляет немедленно готовиться к встрече Владыки. Сестры говорят, что мосты разрушены, он скоро приехать не может. А Батюшка на своем настаивал. И верно, случайно на какой-то дрезине Владыка в тот день приехал. Все удивились прозорливости старца. |
| По Батюшкиным молитвам и благословению владыка Борис привез из Ленинграда мощи Черниговского святителя Феодосия. «Я, — сказал Батюшка, — буду молиться и встречать вас». Так и произошло. Мощи были в целости доставлены и с честью положены в кафедральном соборе. И было устроено большое торжество, Батюшка пел «Христос Воскресе». Батюшка говорил: «Если нужно тебе уйти с Литургии, то уходи после «Отче наш». А если уже вышли с Причастием Тела и Крови, то стой со страхом и молись на месте, потому что здесь присутствует Сам Господь со Архангелами и Ангелами. И если можешь, то пролей хоть малую слезу о своем недостоинстве. А Ангел твой Хранитель будет рад за тебя. Если кто тебя спросит о чем-либо, ответь ему, но очень кратко. А сама стой, как свеча, в храме». Батюшка всех любил, всех уважал, готов был каждому помочь. Это чувствовали все окружающие его. За ним; ходили толпами люди, чтобы что-то сказать, о чем-то спросить. Он иногда устраивал обеды, ожидая простого народа, и сам служил им. Много рассказывал интересного, ближе народ был к нему со своими нуждами и скорбями. Батюшка говорил, что в последнее время кто призовет имя Божие — спасется. Особенно девственники восполнят число падших Ангелов. Еще говорил, что Господь такой милостивый, что и истинных евреев, которые живут, по заповеди Моисея, в последние дни помилует и вселит их на третье небо. Батюшка призывал всех своих чад к миру и любви. Он говорил: «Если которая сестра «горячая», вспыльчива характером и не может сдержаться в слове, то прежде чем подымать скандал, сними с себя пояс, подрясник, положи четки и тогда уже начинай доказывать свою правоту. Если так будете поступать, никогда не будете ругаться». «Если кто в течение дня не сдержал себя в мире и любви к ближнему и поссорился с кем-либо и имеет на кого неприятное чувство, до заката солнца должен обязательно примириться, то есть попросить прощение». Батюшка имел дар прозорливости. Однажды (во время послевоенной разрухи, 1945 г.) владыка Борис не был дома. Вдруг Батюшка благословляет немедленно готовиться к встрече Владыки. Сестры говорят, что мосты разрушены, он скоро приехать не может. А Батюшка на своем настаивал. И верно, случайно на какой-то дрезине Владыка в тот день приехал. Все удивились прозорливости старца. |
| Начали домик взакидку, потом поштукатурили, сделали печку, кое-как потолочек почти глиняный, а сверху толем покрыли, а крышу уже потом. Так по благословению старца о. Лаврентия я и поныне проживаю с мамой в том же домике. И уютно мне, и тепло, и молитвенно, даже просторно». Рассказывала м. П. «Заболели зубы у меня так сильно, что нельзя было терпеть. Уже несколько дней боль не унималась ни днем, ни ночью. Я такая была недоверчивая по своей природе. Не верила ни себе, ни людям. Думаю себе: «Разве он врач? Кто там мне поможет?» Но меня заставили сходить. Я согласилась. Но приказали чтобы молчала, ни слова не говорила. Захожу после молитвы в келию. Там оживленная беседа шла. При моем появлении все замолчали. Я поклонилась, села молча в углу келий и руками обеими держала зубы. Голову опустила и не помню, как задремала, потому что выбилась из сил без сна от боли. Батюшка помолчал, а потом говорит: «Спросите, болят зубы?» Меня толкнули. Я очнулась и от радости оскалила зубы. Спрашивают сестры: «Ну как зубы?» А Батюшка говорит: «Да не болят, потому что показала зубы». А потом укоризненно сказал, что раб Божий тот, кто Господу служит. И чем усерднее он служит, тем Господь его и больше слушает. Вот и этот «недоверок» пришел за помощью. Но это я ей на память. Я упала в ноги и просила прощения за свое малодушие и безверие». У одной матушки «ущемилась» грыжа. Прибежали к Батюшке просить о помощи, то есть святых молитв. Он вылез из-за стола, вышел во двор и смотрит на грушу, что росла тут рядом, а дочь стоит да плачет. Он посылает ее узнать, не легче ли больной. Она побежала, а грыжа стала на место, и больная успокоилась. Все прославили Бога и слезно благодарили Батюшку. На капусту напала гусеница, совсем доедает капусту. Никакие меры не помогали, и золой обсыпали, и пр. Пошли к Батюшке за помощью. Батюшка помолился, и вся гусеница вползла во вблизи находящееся озеро. Утром все увидели это чудо. Рассказывала матушка благочинная м. В. «Началась война 1941 года. Фронт приближался. Нужно было немедленно выезжать в село Синявку из Чернигова. Договорились, что при получении известия приедут с лошадьми и заберут Батюшку и тех, кто с ним жил. Мне поручили, чтобы доставила лошадей. Я спрашиваю у Батюшки благословения известить брата, чтоб приехал и всех забрал, а он говорит, чтобы не торопилась. «Пусть, когда будет «трах-тарарах " " . Все горит, все гудит. Батюшка спокойно отвечает: «От еще сядем да пообедаем, а тогда и поедем». Я думаю, чем же поедем, нечем ехать. Мы не извещаем, и никто не приедет. Вдруг стук в окно. Это приехал с подводой о. Н. за всеми нами. И мы пообедали, собрались и выехали. Но ехать было невозможно, немного проехали, а тут как шарахнет. Столбы горят. Батюшка говорит: «Немного подождем». А потом линия фронта прошла, а мы за ней. Возница усомнился, что может вернуться, а Батюшка говорит: «Погоняй», и еле в три часа ночи приехали в село за 60 км от Чернигова». |
| «Исповедь и Причащение — в этом спасение. Вот видишь три дороги? А ты иди средней (прямой) и спасешься», — сказал мне строго старец. Я проснулась с большим облегчением. И поныне я в душе ношу это утешительное слово старца Лаврентия». (Рассказывала о себе боголюбивая с. А.) «Я готовился быть священником и пришел за благословением к Батюшке о. Лаврентию. Он помолился и благословил открыть Евангелие и прочесть. Я раскрыл и прочел евангелиста Матфея, как юноша просил Господа как ему спастись, а Господь ответил: возлюби Господа всем сердцем твоим, всею душою твоею и ближнего твоего, как самого себя. И Батюшка остановил меня и сказал: «Вот таким должен быть священник и будет хорошо». Я свято храню в душе эти слова великого старца», — так рассказывал о себе свящ. Пр. Пришла одна духовная тайная дочь к Батюшке с жалобой, что другая такая же дочь вышла замуж («приняла примака»). Батюшка опечалился очень, сказал: «Что же она сделала? Ай-ай! Жаль». А потом, помолчав немного, сказал: «Через три месяца его не будет, а она пойдет на покаяние». И действительно, так и произошло, что он через три месяца ушел, так как она стала говорить ему о религии. Он не вынес этого и оставил ее на покаяние. Так исполнились слова старца. «Моя мать сильно болела (легкими), уже никто не надеялся на ее выздоровление. Все приготовили к смерти, а также и ее саму. Отец послал меня к старцу Лаврентию. Я пошла, со слезами рассказала свою скорбь. Он выслушал меня, опустив голову, а потом утешил меня, сказав: «Нет, не умрет твоя мать, она еще долго будет жить, переживет и отца». И действительно, по святым молитвам старца мать поправилась и жила до 90 лет», — рассказывала боголюбивая женщина М. «За весь период Отечественной войны ничего не было слышно о муже. По окончании войны я пошла к Батюшке спросить, как молиться мне о нем. Батюшка сказал: «Запечатай и молись за упокой». Я ответила, что не присылали извещения. «Не присылали, так еще пришлют. А сделай, как я сказал». Я неохотно все сделала, а через год получила извещение о смерти. Я пришла и поблагодарила старца за его прозорливость». (Боголюбивая с. А-на.) |
| По всему видно, что летописец стоит за Ольговичей; киевский летописец не мог бы принимать такого горячего участия в делах Свягослава Ольговича, не мог бы, говоря о приходе союзников к последнему, выразиться, что это случилось божиим милосердием; не мог сказать, что Святослав божиим милосердием погнал Изяслава Давыдовича и бывшую с ним киевскую дружину; сшивка из двух разных летописей в этом рассказе ясна: летописец Ольговича говорит о неприличных словах Изяслава Давыдовича, о походе его на Святослава Ольговича, о решительности последнего и победе над врагами - все дело кончено, но потом опять о том же самом происшествии новый рассказ, очевидно, киевского летописца: " Изяслав Мстиславич и Володимир Давыдович послаша брата своего Изяслава с Шварном, а сами по нем идоста " . Ясно также, что первое известие о Москве принадлежит не киевскому летописцу, а черниговскому или северскому, который так горячо держит сторону Святослава Ольговича и знает о его движениях такие подробности; киевского летописца, явно враждебного Ольговичам, не могли занимать и даже не могли быть ему известны подробности пиров, которые давал Юрий суздальский Святославу, не могла занимать смерть северского боярина, доброго старца Петра Ильича. Рассказ под 1159 годом в Ипатьевском списке о полоцких происшествиях, по своим подробностям и вместе отрывочности, ибо вообще летопись очень скудна относительно полоцких событий, обличает вставку из Полоцкой летописи. Приметы северного, суздальского летописца также ясны; например рассказ о переходе Ростислава Юрьевича на сторону Изяслава Мстислазича в Лаврентьевском списке отличается от рассказа о том же событии в Ипатьевском: в первом поступок Ростислава выставлен с хорошей стороны, ни слова не упомянуто о ссоре его с отцом; первый, очевидно, принадлежит суздальскому летописцу, второй - киевскому. Различен рассказ северного к южного летописца о походе Изяслава Мстиславича на Ростовскую область; о мире Юрия с Изяславом в 1149 году, об епископе Леоне и князе Андрее, об отношениях Ростиславичей к Андрею Боголюбскому; в описании похода рати Андреевой на Новгород в Лаврентьевском списке читаем: " Новгородцы же затворишася в городе с князем Романом, и объяхуться крепко с города, и многы избиша от наших " . |
| Отец Лаврентий взял несколько ложек своей похлебки из горшочка, повернул голову и опять говорит: «Там, как говорится, кто-то пришел, позови ее». «Да нет там никого, обедайте спокойно», — настаивала на своем м. П. Батюшка взял еще ложку, потом расстроенно положил ложку на стол и громко произнес: «Я тебе сказал, что там стоит женщина и плачет, пойди, приведи ее». И сам приподнялся с места, как бы встречая плачущую. Перед нами появилась женщина средних лет, которая сильно плакала. По-видимому, великое горе привело ее сюда. Батюшка провел ее в свою келию, побеседовал, и минут через десять женщина вышла совершенно другой, с улыбкой радостно поклонилась и ушла. А Батюшка сел за стол да и говорит матушке П.: «Если ты видела, что плачет человек, как ты могла кушать?» Вот такой был великий старец Лаврентий, что все мог видеть. Я была этому свидетель в день моего Ангела Симеона Богоприимца и прор. Анны». У Батюшки была безграничная любовь к людям. Однажды зашел к Батюшке Пимен Никитич, который жил рядом с монастырем. Он был верующий мастеровой мужик. Он принес свою скрипку и хотел показать свое искусство. Начал играть псалмы. Но у него хорошо не получалось. Он нервничал, расстраивался. Батюшка заметил это да и говорит: «А ну, давай, заиграй «Казачка». Эта вещь зазвучала у него отлично. Похвалил его Батюшка, и тот с радостью ушел домой. Батюшка часто плакал — и во время молитвы, и во время пения. Не раз слезно повторял такие слова: «Здесь, на этом свете, Господь даровал каждому человеку свободу. Он может слушать пение, наслаждаясь им, хвалить Господа устами и сердцем. А в будущей жизни будет не так. Только тот будет слушать и наслаждаться, кого Господь сподобит, потому что многие за свою грешную и нерадивую жизнь лишатся этого навеки». Когда рукополагали во священники, Батюшка обливался слезами. Его однажды спросили сестры, почему он так плачет. Батюшка ответил, что многие и многие погибнут из этих священников за свою небрежность и нерадивую жизнь духовную. Они не будут думать о своем спасении, а тем более о других. |
| Такова история политических событий, в канве которых встречается единственное упоминание в письменных источниках города Дорожень. Историк XIX в. И. П. Сахаров в работе, посвященной памятникам Тульской губернии, при описании Епифанского уезда упоминает городище «...при р. Большой Табале, в 2 верстах на В от д. Суханово, в 8 верстах от Куликова поля, в 16 верстах от Епифани...». Далее он отмечает, что здесь «...в XV столетии был город Рязанского княжения: Дорожен. Сохранились земляные валы, служащие признаками местонахождения древнего города» С. 132]. Со времени издания работы И. П. Сахарова локализация Дороженя на правобережье Верхнего Дона в научной и научно-популярной литературе воспринималась без критики. А между тем вопрос локализации Дороженя является достаточно важным, поскольку его упоминание в рязанско-литовском договоре (вместе с другими городами) в составе земель Литвы раздвигает ее границы (на 20-е годы XV в.) далеко на восток. Кроме того, претензии на эту территорию Литвы, которая считала себя наследницей (в том числе) Черниговского княжества, позволяет оконтурить спорные земли рязанско- черниговского пограничья, которые, судя по всему, во второй половине XIV в. отошли к Рязани. Польский исследователь С. М. Кучинский, учитывая локализацию Дороженя на реке Мокрая (Большая) Табола, проводил границу между рязанскими и литовскими владениями южнее Оки, от впадения в нее р. Смедовы до Осетра. От Осетра он проводил ее далее на юг к верховьям Прони, а затем к устью притоков Дона, Верхней и Нижней Табол Карта]. Таким образом, по его мнению, к Литве должны были отойти рязанские земли на правой стороне Оки (до устья Смедовы), часть бассейна р. Осетр, правобережье и даже часть левобережья верхнего Дона. Однако правобережье Верхнего Дона, а тем более его левобережье, осваивалось рязанцами еще с рубежа XII–XIII вв. и, судя по всему, оставалось за ними (за небольшим исключением) на протяжении XIV–XV вв. С. 162–169]. Кроме того, земли по правой стороне Оки и в бассейне Осетра также достаточно долгое время принадлежали Рязани, так что даже усилившееся в середине XV в. Московское княжество не забирало по договору (как в случае с Литвой), а покупало эти земли. Граница этой «купли», совершенной, по мнению В. П. Загоровского, в 1461–1462 гг. С. 27], а по мнению А. В. Лаврентьева, в 1456–1462 гг. С. 56–57], прошла от Оки, от устья Смедовы до впадения в нее Песоченки, далее вверх по Песоченке до Осетра к устью р. Кудесны, потом вверх по Кудесне к верховьям Табол и далее вниз по Таболам к их устью С. 285], то есть практически по той же границе, по которой, по мнению С. М. Кучинского, проходил раздел Рязанского и Великого Литовского княжеств. Именно соображения польского исследователя по рязанско-литовскому разграничению (в том числе основанные на локализации Дороженя) вызывают критику. |
| Я взяла благословение, попросила святых молитв у старца и со страхом еще раз подошла к матушке игуменье. На этот раз гнев был переложен на милость по молитвам великого старца Лаврентия. Матушка расположилась ко мне, простила, напутствовав меня душеспасительной беседой». «Однажды вызывает меня владыка Борис, — рассказывала ин. А., — и предлагает увольняться с работы, рассчитываться, чтобы помогать ему. Я спросила у Батюшки. Он не благословил уходить с работы, а сказал: «Как говорится, нужно еще поработать». А с работы тогда было трудно уйти. Владыка Б. взял мой адрес и сказал, что сам заедет к директору. А Батюшка на это ответил: «Если заедет, тогда и будет дело, а пока работай». Владыка Б. три раза брал адрес и три раза терял его. А когда уехал владыка Б., то Батюшка при встрече спросил меня: «Ты ушла, с работы?» «Нет», — ответила я. «А почему нет? Ведь здесь много работы, нужно здесь работать», — сказал Батюшка. Я немедленно уволилась с работы. Тогда я поняла, почему Батюшка не разрешил уходить с работы, — потому что тогда бы владыка Борис забрал меня с собой». «Послушания у меня были разные, — продолжает свои воспоминания ин. А., — но больше я работала по ремонту и строительству. Однажды я подошла к Батюшке за благословением лезть на купол. А Батюшка и говорит: «Купол-то, как говорится, куполом, а вот как ты с правилом справляешься? Читаешь правило?» К моему стыду, я не всегда выполняла правило: поэтому я промолчала на этот вопрос. А Батюшка строго и громко сказал: «Я тебя спрашиваю, ты канон читаешь? Нужно читать правило», — еще раз повторил старец. В другой раз брала у Батюшки благословение лезть на купол, а он спросил: «А ноты ты знаешь? Нужно учить ноты, потому что пение в церкви — это самое дорогое послушание. Матерь Божия любит певчих». И почти всегда вспоминал Батюшка о пении. Он благословлял всех ходить на клирос, даже «безголосых» и «бесслухих», но по его молитвам они приучались петь. Мне казалось, что я одна из таковых, но по его святым молитвам я ходила на клирос и пела». |
| во время похода союзных войск во главе с Мстиславом Андреевичем. Именно эта неправедная жизнь архипастыря, запятнавшего себя клятвопреступлением и участием в неправедном суде над Печерским игуменом Поликарпом, стала основанием для изгнания Антония из города [Лаврентьевская летопись, 2001. 354; Ипатьевская летопись, 2001, 522–524]. Не менее показательны и драматичны расправы, учиненные по воле Даниила Романовича над галичским и перемышльским архиереями в 1241 г. Гнев князя был столь велик, что имущество перемышльского епископа было даже отдано людям боярина Андрея на полное разграбление [Ипатьевская летопись, 2001, 793–794]. Судя по опи санию того, как происходило изъятие брошенных епископом богатств и припасов, совершавшееся напоминало не захват боевой добычи, а судебную расправу в виде «потока и разграбления». Если принять во внимание, что составителями и авторами большинства летописных и агиографических источников XI–XIV вв. являлось монашество, весьма примечательным видится то, что в целом митрополичьи суды в церковной среде оцениваются негативно – как «неправда». В это же самое время участие князей в судебных спорах по церковным вопросам, напротив, рассматривается в качестве положительного фактора, обеспечивавшего большую или меньшую объективность церковного суда, что, например, обнаруживается в поведении смоленского князя в суде над Авраамием Смоленским или в решительности действий черниговского князя Святослава Всеволодовича в деле защиты Печерского игумена Поликарпа [Лаврентьевская летопись, 2001, 354–355]. Отмеченное обстоятельство видится примечательным. Помимо княжеского суда, епископы могли подвергаться наказанию со стороны городского веча своих кафедральных центров. При том, что сами вечевые судебные расправы привлекали внимание исследователей 35 , суды веча над представителями Церкви – одна из малоизученных тем. Смещения новгородских архиереев во второй половине XII – первой трети XIII вв. нередко связаны с вечевыми приговорами. Еще одна группа судов над архиереями – вечевые суды, совершавшиеся с участием князей, или княжеские суды с привлечением представителей города. |
|
|
