| Церковь свт. Афанасия Александрийского мон-ря Калишта. XIII–XV вв. В ориентированной с севера на юг пещере расположен наос ц. св. Архангелов, к к-рому с юж. стороны примыкает открытый с 2 сторон нартекс. В нартексе реставраторы раскрыли фрагменты сцены «Чудо арх. Михаила в Хонех». Лик архангела написан в «пластическом» стиле, характерном для 2-й пол. XIII в. Вертикальная миндалевидная форма между бровями архангела, вероятно, появилась вслед. непонимания провинциальным мастером приема, использованного в неком взятом им за образец изображении, где посредством морщин похожей формы подчеркивалось состояние глубокой сосредоточенности персонажа. Возможно, мастер был выходцем из Фессалоники или другого менее значимого визант. художественного центра ( Николовски А., Корнаков Д., Балабанов К. Споменици на культурата во НР Makeдohuja. Ckonje, 1961. С. 240; 1964. С. 305-320; Джурич. 2000. С. 53-54, 343; Грозданов. 1970. С. 336-337). Второй слой росписи храма относится к кон. XIV - нач. XV в. На вост. стене сохранились сцены «Благовещение», «Рождество Христово» и «Сретение Господне», на южной - «Успение Пресв. Богородицы» и фигуры 2 святых, возможно Космы Маюмского и Иоанна Дамаскина. На западной стене представлены «Крещение Господне», «Вход Господень в Иерусалим», «Распятие», «Оплакивание Христа» и «Жены-мироносицы у Гроба Господня», а также образы преподобных отшельников Герасима и Антония и святителей Николая Чудотворца и Климента Охридского ( Ангеличин-Жура Г. Пештерните цркви на брегот од Охридското езеро. Охрид, 1999. С. 13). В нижней зоне на вост. стене сохранились неидентифицированные изображения святых: врача (возможно, вмч. Пантелеимона), 3 неизвестных мучеников (в т. ч., вероятно, Космы и Дамиана) и 2 жен. На юж. стене рядом с входом помещены сцена «Успение Пресв. Богородицы», а также фигуры равноапостольных имп. Константина и его матери Елены и 5 воинов, среди к-рых можно идентифицировать вмч. Георгия Победоносца, святых Феодора Тирона и Феодора Стратилата. На сев. стене изображены арх. Михаил и Деисус (фигура Иоанна Крестителя частично была заложена при строительстве стены). В нартексе сохранились композиции «Омовение ног», «Тайная вечеря», «Предательство Иуды», «Путь на Голгофу», «Распятие», «Рождество Пресв. Богородицы», «Введение Пресв. Богородицы во храм», «Вознесение Христово». Исходя из набора сцен, можно сделать предположение, что нартекс первоначально составлял единое целое с наосом. В медальонах на арках, согласно «Ерминии» Дионисия Фурноаграфиота, изображены лики 5 святых, день памяти которых совершается 2 нояб.,- Акиндина, Пигасия, Аффония, Елпидифора, Анемподиста, а также святых Гурия, Самона и Авива (15 нояб.). Из св. жен там представлены Фекла, Параскева, Кириакия (Неделя), Варвара и Феодосия. Над образами 2 из 6 преподобных, изображенных на зап. стене, сохранились только надписи (Герасим и Антоний) ( 1964. С. 321-328; Грозданов. 1970. С. 339). |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АГИОПОЛИТ [греч. Αγιοπολτης - Святоградец, т. е. происходящий из Иерусалима], древнейший из сохранившихся визант. музыкально-теоретических трактатов, составленный предположительно во 2-й пол. XII в. Как следует из предисловия, «А.» первоначально был составлен как приложение к собранию песнопений, возможно «тропарей» (τροπρια) преподобных Космы Маюмского и Иоанна Дамаскина . Рукопись нач. XIV в. (Paris. Gr. 360) - единственный сохранившийся источник, хотя из др. дошедших визант. трактатов ясно, что «А.» был очень известной компиляцией. Текст, впервые изданный Й. Раастедом, сейчас разделен на 150 параграфов разной величины. Параграфы 1-55 - собственно визант. раздел, содержащий важную информацию о певч. нотации (палеовизант. (§ 13-16) и медиовизант. (§ 24-27) невмы ), изложение ладовой системы, интонационных формул , знаков модуляции и др. Нек-рые параграфы этого раздела относятся к теории древнегреч. музыки или по крайней мере используют ее терминологию (§ 5, 11-12, 28, 31 и 32). Параграфы 56-89 содержат трактат о древнегреч. музыке (т. н. Anonymus Bellermani III), известный по др., лучшим рукописным спискам, представленный здесь с пропусками и нарушением порядка. Последняя часть (§ 90-105), посвященная также преимущественно древнегреч. музыке, очевидно, была скомпилирована из др. источников. Среди сохранившихся трактатов по визант. музыке «А.» выделяется именно смешением сведений из античной и визант. муз. систем, а также одновременным использованием палеовизант. и медиовизант. нотаций. «А.» (§ 2) предполагает систему из 10 ладов (4 основных, 4 плагальных и 2 медиальных - 2-го и 4-го, возможно νενανω и νανα) и поэтому, вероятно, принадлежит палестинской, а не к-польской (студийской) традиции, для к-рой характерна 8-ладовая система (см. Осмогласие ; Иерусалимский устав , Песненное последование , Студийский устав ). Система 10 ладов противопоставляется 16 ладам в «асме» (4 основных, 4 плагальных, 4 медиальных и 4 фторальных - § 6), однако точное значение последнего понятия пока не установлено. Изд.: The Hagiopolites: A Byzantine Treatise on Musical Theory/Preliminary ed. by J. Raasted. Copenhagen, 1983. (Cah. de l " Inst. du Moyen-Âge Grec et Latin; 45). Лит.: Hunger H. Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner/Mit Beitr. v. Ch. Hannick u. P. Pieler. Münch., 1978; (греч. пер. с доп.: Hunger H. Βυζαντιν λογοτεχνα: Η λγια κοσμικ γραμματεα τν Βυζαντινν. Αθναι, 19942. Τ. 3. Σ. 394, 406-411, 413, 417, 421, 422, 424, 428, 434 [библиогр.]). Б. Шартау Рубрики: Ключевые слова: АКАФИСТ 1. Хвалебно-догматическое песнопение ко Пресв. Богородице; 2. жанр позднейших церковных песнопений Богородице |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла «НЕ РЫДАЙ МЕНЕ, МАТИ» Христос во гробе. Оборотная сторона иконы Божией Матери «Одигитрия». 2-я пол. XII в. (Византийский музей в Кастории) Христос во гробе. Оборотная сторона иконы Божией Матери «Одигитрия». 2-я пол. XII в. (Византийский музей в Кастории) Символическая композиция, именуемая по первым словам ирмоса 9-й песни канона на Великую субботу прп. Космы Маюмского. Известна в 2 основных иконографических вариантах, идейное содержание которых напрямую связано с событиями Страстной седмицы. Сюжетную основу композиции составляет мотив оплакивания Богоматерью мертвого Сына, представленного в центре на фоне креста, со склоненной на правое плечо головой и с закрытыми глазами. Иконография сформировалась под влиянием композиций Евангельского цикла, в первую очередь - изображений «Снятие с креста» и «Оплакивание - Положение во гроб». Результатом символического переосмысления данных композиций стало появление самостоятельного образа мертвого Спасителя, представленного вне реальной обстановки казни. Подобная иконография известна как в православной, так и в католич. традициях. Христос во гробе. Мозаичная икона. Ок. 1300 г. (ц. Санта-Кроче-ин-Джерузалемме) Христос во гробе. Мозаичная икона. Ок. 1300 г. (ц. Санта-Кроче-ин-Джерузалемме) В специальной лит-ре иконографический вариант, распространенный в восточнохрист. искусстве, получил наименование «Христос во гробе» (греч. Ακρα Ταπενωσις; англ. The Man of Sorrows). Он использовался как в монументальной живописи, так и в иконописи, причем и в одном, и в другом случаях имел ярко выраженный литургический смысл, обусловленный местонахождением изображения в храмовом пространстве. Наиболее ранний пример изображения Христа во гробе представлен на обороте 2-сторонней иконы из Византийского музея в Кастории (2-я пол. XII в.), на лицевой стороне которой написан образ Божией Матери с Младенцем в типе «Одигитрия» (The Glory of Byzantium: Art and Culture of the Middle Byzantine Era, A. |
| В библиотеке синайского монастыря св. Екатерины имеется замечательная греческая рукопись IX в.– 210, содержащая своеобразный евангелистарий, несомненно, по уставу иерусалимской церкви. Доказывает это другой синайский же евангелистарий 211 (X в.) константинопольской редакции, но который для Страстной седмицы, начиная с недели Ваий, содержит одинаковые с 210 зачала, озаглавленные следующим образом: «Подобает ведать, что отселе начинаются Евангелия по уставу ( χατα τν χαννα св. града – от вечера (собственно – с вечерни на) недели Ваий до вечера литургии Св. субботы». Принадлежность указываемого 210 порядка чтений иерусалимской церкви подтверждается, во-вторых, и тем, что его зачала для 40-цы и Страстной седмицы по содержанию совпадают с песнопениями для этих дней святоградских песнописцев VII-VIII в. – Андрея Критского , Иоанна Дамаскина и Космы Маюмского. К сожалению, рукопись сохранилась не вполне: все зачала в ней перенумерованы, – она начинается обрывком 25-го зачала и обрывается на 127 з. (после 49 по ошибке поставлен 60, всего 188 лл.). На 63 л. об. есть запись ее переписчика, а также – вкладчика, – некоего диакона-врача Мины 1 ). В полном своем виде евангелистарий содержал целостный годичный круг зачал – не только для важнейших неподвижных памятей и подвижного круга, но и для всех недель года: подвижный и неподвижный круги записаны в нем не отдельно каждый сам по себе, как это наблюдается в константинопольских евангелистариях, а вместе, причем зачала для неподвижных праздников вставлены между чтениями подвижных дней. Со 114 з. в рукописи начинаются воскресные чтения из Евангелия от Мф. (с недели по 50-це) с замечанием, что они продолжаются до Воздвижения, начинается же теперь рукопись Евангелиями на Рождество Христово, и, так как при первом из них стоит 26, то нужно полагать, что евангелистарий начинался, быть может, с 1-го сентября или даже прямо с Воздвижения: этот великий праздник во многих других церквях 2 берется в качестве одной из границ при распределении Четвероевангелия по частям богослужебного года, для Иерусалима же он был особенно знаменателен, как праздник обновления его главных храмов. Таким началом данный евангелистарий вместе несколько и сходится и различается от константинопольских евангелистариев: чтения неподвижных дней в последних начинаются с 1-го сентября, но самые евангелистарии открываются зачалами Светлой седмицы. |
| Разделы портала «Азбука веры» с 2005 года игумен Евфимий (Моисеев) В последнее время полемика по поводу современного положения церковнославянского языка и его будущего приобретает всё больший резонанс. И если случайным посетителям храмов, сетующим на то, что “ничего не понятно”, ещё можно ответить что-нибудь вроде “ходить надо постоянно, тогда будете понимать”, то когда слышишь подобные жалобы от постоянных прихожан, невольно задумываешься — а всё ли в Русской Церкви в порядке с языком богослужения? Дело в том, что любые апелляции к древним традициям и духовному богатству церковнославянского языка будут несостоятельными до тех пор, пока богослужение будет оставаться непонятным для подавляющего большинства прихожан. Именно непонятность богослужения для значительной части верующих — даже искренно стремящихся проникнуть в смысл песнопений и молитв, — остаётся реальной и одной из самых насущных проблем церковной действительности. Конечно, люди улавливают общую канву богослужения, иногда понимают в целом смысл песнопений и молитвословий, но о том, чтобы в полной мере приобщаться к духовным глубинам текстов преподобных Иоанна Дамаскина , Космы Маюмского и других выдающихся песнописцев, речь, как правило, не идёт. Таким образом, за гранью понимания остаётся богатейшее духовное сокровище Постной и Цветной Триодей, Октоиха, Миней и других богослужебных книг. Масса сложностей возникает с пониманием даже самых распространённых молитв, причём часто знания одной церковнославянской грамматики оказывается далеко не достаточно. Так, молитва Божией Матери Взбранной Воеводе практически недоступна для понимания без серьёзного историко-филологического комментария 1 . Смысл тропаря святителю Николаю Чудотворцу также невозможно уяснить до конца, если не знать, что в традициях византийской гимнографии под сокровенными словами яже вещей истина имеется в виду Христос. Немало проблем создаёт и наложение смыслов. За примерами здесь тоже далеко ходить не надо — живот (церк.-слав. ‘жизнь’, русск. ‘живот, часть тела’), катавасия (церк.-слав. ‘песнопение, завершающее песню канона’, русск. ‘переполох, недоразумение’), глумитися (церк.-слав. ‘поучаться, назидаться’, русск. ‘издеваться’), оправдание (церк.-слав. ‘заповедь’, русск. ‘оправдание’), наглый (церк.-слав. ‘внезапный’, русск. ‘грубый, бесстыдный’) и т. д. Так, одна весьма уважаемая дама — директор православной школы, имеющая не одно высшее образование, до некоторых пор всерьёз считала, что во фразе и грех мой предо мною есть выну ( Пс. 50 ) последнее слово (церк.-слав. ‘всегда’) — не что иное, как форма 1-го лица ед. числа от глагола вынимать ! |
| Ирмосы Рождества: история и перевод В праздник Введения Богородицы во храм (4 декабря) в храмах на всенощной начинают петь Рождественский канон. Смысл канона для невладеющих церковнославянским остается темен. Прояснить его мы попросили протоиерея Виталия ГОЛОВАТЕНКО, настоятеля храма Рождества Пресвятой Богородицы при Санкт-Петербургской консерватории 6 января, 2011 В праздник Введения Богородицы во храм (4 декабря) в храмах на всенощной начинают петь Рождественский канон. Смысл канона для невладеющих церковнославянским остается темен. Прояснить его мы попросили протоиерея Виталия ГОЛОВАТЕНКО, настоятеля храма Рождества Пресвятой Богородицы при Санкт-Петербургской консерватории В праздник Введения Богородицы во храм (4 декабря) в храмах на всенощной, во время елеопомазания начинают петь Рождественский канон. Сначала все понятно: «Христос раждается — славите!» Но чем дальше, тем сложнее на слух рождественское песнопение: «вознесый рог наш», потом про морского зверя, который «изблевал», чуть позже — «приосененную чащу» и так далее. Смысл канона для невладеющих церковнославянским остается темен. Прояснить его мы попросили протоиерея Виталия ГОЛОВАТЕНКО, настоятеля храма Рождества Пресвятой Богородицы при Санкт-Петербургской консерватории. Песненный канон Протоиерей Виталий ГОЛОВАТЕНКО, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы при Санкт-Петербургской консерватории На самом деле рождественских певческих канонов не один, а два: оба были сочинены в VIII веке двумя великими церковными поэтами-гимнографами: Космой Маюмским и его братом — Иоанном Дамаскиным. Ирмосы первого канона (Космы Маюмского) исполняются каждую субботу начиная со дня празднования Введения во храм Пресвятой Богородицы (4 декабря по н. ст.) до Рождества и ежедневно во все время Святок до крещенского сочельника (18 декабря): так выражена связь между событием Введения — началом подготовки Богородицы к Ее будущей миссии — и рождением Спасителя. В литургических памятниках V-VIII веков словом «канон» обозначаются избранные тексты для чтения и пения на церковных службах. В VII веке в Церкви начинает формироваться новый богослужебный жанр: канон певческий — определенное правило пения гимнов Священного Писания. Певческий канон состоит из девяти библейских гимнов (по-славянски — песней) в соединении с тропарями (от греч. «тропос» — «фигура речи») — поэтическими текстами, в которых идеи каждого гимна дополняются и развиваются в соответствии с темой праздника. Сочетание библейского гимна с тропарями и получило название «песнь канона». |
| Не меньший блок составили в 38-м томе и статьи о подвижниках и церковных деятелях, носивших имя «Косма». Среди них — прп. Косма Яхренский (XV в.) (отдельный материал тома посвящен основанному им Космину Яхренскому (Яхромскому) мужскому монастырю, ныне относящемуся к Александровской и Юрьев-Польской епархии Владимирской митрополии Русской Православной Церкви). В 38-й том «Православной энциклопедии» также вошли статьи о блаженном Косме Верхотурском (XVII в.), преподобном Косме Маюмском и равноапостольном Косме Этолийском, греческом проповеднике и миссионере XVIII в., с чьим именем связано возрождение Православия на Балканах в Османской Турции. Интересная попытка представить современный взгляд на историю формирования почитания в церковной традиции святых бессребреников Космы и Дамиана представлена в обширной статье, посвященной знаменитым святым целителям. В 38-м томе также можно ознакомиться с жизнеописанием св. Коэмгена — ирландского монаха-отшельника конца VI – начала VII в., с чьим именем связано основание монастыря Глендалох и распространение христианства на Британских островах. Большой интерес представляет материал, посвященный протопресвитеру Гавриилу Костельнику (1885-1948), инициатору воссоединения западноукраинских униатов с Православной Церковью в послевоенные годы. Тему униатства продолжает и статья о Льве Кревзе, униатском епископе Смоленском и Черниговском XVII в., крупном церковном писателе. Ряд статей 38-го тома «Православной энциклопедии» посвящен выдающимся русским зодчим и художникам, внесшим значительный вклад в развитие церковного искусства. Среди них — архитектор Иван Кузьмич Коробов (1700-1747), создатель церкви св. великомученика Пантелеимона в Санкт-Петербурге и знаменитой башни Адмиралтейства, ставшей одним из символов северной столицы. Другой известный русский зодчий — Василий Антонович Косяков (1862-1921), одним из главных творений которого является знаменитый Морской Николаевский собор в Кронштадте, недавно воссозданный после лихолетий ХХ века в своем первозданном виде. Статья, посвященная выдающемуся художнику-передвижнику Ивану Николаевичу Крамскому (1837-1887), представляет его не только как крупного портретиста, но и как мастера религиозной живописи. Помимо широко известной картины Крамского «Христос в пустыне» из статьи можно узнать и о других работах художника, посвященных духовной тематике. |
| Главной ценностью мон-ря являются росписи кон. XV в. (с поновлениями XVI в.), сохранившиеся в Георгиевском храме. Этот храм однонефный, с апсидой, наосом и более широким и высоким притвором под 2-скатными крышами (в 1969 храм объявлен памятником культуры). П. Мутафчиев датировал возведение притвора 1493 г., а постройку наоса более ранним периодом ( Мутафчиев П. Из нашите старопланински манастири// Он же. Избр. произведения. София, 1973. Т. 2. С. 273-274). Др. исследователи датировали храм 1493-м, 1497-м (годом вложения в храм Кремиковского Евангелия; см.: Баласчев. 1942) или 1503-м (годом смерти митр. Калевита, указан в надписи на вост. стене притвора; см.: Grabar. 1928. P. 324-336). Интерьер ц. вмч. Георгия Победоносца Кремиковского мон-ря. Кон. XV в. Интерьер ц. вмч. Георгия Победоносца Кремиковского мон-ря. Кон. XV в. Росписи храма следуют традиц. программе, а также включают отдельные изображения и сцены жития небесного патрона храма вмч. Георгия. В конхе апсиды находится поясное изображение Богородицы «Знамение». Ниже - ряд с 6 медальонами поясных образов святителей в полиставриях (Спиридон Тримифунтский, Ахиллий Ларисский, Герман, 2 неизвестных и Климент Охридский). В центральной части апсиды - композиция «Поклонение Жертве». Конху обрамляют сцены из цикла «Пятидесятница», ниже - арх. Гавриил и Пресв. Богородица, на северной стене - «Видение свт. Петра Александрийского», на южной - 2 святителя в полиставриях. Алтарная преграда не сохранилась. На стенах наоса фрески разделены на 3 ряда. Вверху представлен евангельский цикл: на юж. стене - фрагменты сцен «Воскрешение Лазаря», «Вход Господень в Иерусалим», «Тайная вечеря» и «Умовение ног», на зап. стене между «Предательством Иуды» и «Отречением ап. Петра» - «Успение Пресв. Богородицы», на сев. стене - «Суд Пилата», «Поругание Христа», «Путь на Голгофу», «Распятие Христово» и «Оплакивание Христа». Вероятно, были сцены «Снятие с Креста» и «Сошествие во ад». В среднем ряду в медальонах следуют поясные изображения святых, на юж. стене можно идентифицировать вмч. Пантелеимона, мучеников Гурия, Самона и Авива, Кирика и Иулитту, Варвару, Анастасию Узорешительницу; на зап. стене - святых Ирину (или Марину), Неделю и Петку, гимнографов Иоанна Дамаскина и Косму Маюмского (под «Успением»), Сергия, Вакха и свт. Власия Севастийского; на северной стене - святых Трифона, Христофора, воинов Артемия, Никиту, Евстафия, Мину, Прокопия, Иакова Персянина, Ананию, Азарию, Мисаила и Харитона. В нижнем ряду слева от алтаря Деисус, напротив, в нише между алтарем и окном, образ вмч. Георгия Победоносца. Далее на северной стене идут ростовые изображения свт. Николая Чудотворца, вмч. Димитрия, воинов Феодора Стратилата, Феодора Тирона и Меркурия. На западной стене при входе - святые царь Константин и царица Елена с крестом (справа) и арх. Михаил (слева). На южной стене - образы св. врачей Космы и Дамиана, преподобных Зосимы и Марии Египетских. |
| Песнь третья — это гимн Анны, матери пророка Самуила (см. 1 Цар. 2: 1-10). В ирмосе Космы Маюмского представлен центральный образ этого гимна — рог, древний библейский символ могущества, силы, достоинства: Прежде век от Отца рожденному нетленно Сыну, и в последняя от Девы воплощенному безсеменно, Христу Богу возопиим: вознесый рог наш, свят еси Господи. Сыну, прежде (всех) времен Непостижимо (не по закону тленного естества) рожденному от Отца, а в последние (времена) бессеменно воплотившемуся от Девы — Христу Богу (так) воскликнем: «Свят Ты, Господи, вознесший наше (человеческое) достоинство!» Пророчество Аввакума о Богородице как о Горе Божией, осененной благодатью свыше (см. Авв. 3: 2-19), воплощено в поэтике ирмоса четвертой песни (Иессей — отец царя Давида, прародителя Богородицы): Жезл из корене Иессеова, и цвет от него Христе, от Девы прозябл еси, из горы хвальный приосененныя чащи, пришел еси воплощься от неискусомужныя, невещественный и Боже. Слава силе Твоей Господи. Христос, Ты — отрасль от корня Иессея и цветок от него! Прославленный, Ты произрос от Девы — от горы, осененной прохладой лесной чащи. Ты — бестелесный Бог — пришел (к нам), воплотившись от не познавшей мужа (Марии). Господь, слава силе Твоей! По учению Церкви, послание к падшему человечеству Христа-Спасителя, примиряющего грешного человека со Святым Богом, было предопределено на предвечном (состоявшемся ещё до начала бытия мира) Совете Святой Троицы. Именно поэтому в пророчестве Исаии Христос назван Членом Совета и Начальником примирения (см. Ис. 9: 6). Пятый библейский гимн взят из той же книги Исаии (см. 26: 9-20), в которой пророк из глубины ночного мрака (символ человеческого мира зла и греха) приветствует грядущий рассвет как образ пришествия Христа, дающего людям мир с их Создателем и свет познания истинного Бога Отца: Бог сый мира, Отец щедрот, великаго совета Твоего Ангела, мир подавающа послал еси нам: Тем богоразумия к свету наставльшеся, от нощи утренююще, славословим Тя Человеколюбче. |
| В поствизант. живописи под влиянием зап. искусства получил распространение вариант парного изображения Христа и Пресв. Богородицы, представленной припадающей к мертвому Сыну и обнимающей Его за плечи (лат. Pieta). (Из многочисленных примеров можно назвать икону из Иверского мон-ря на Афоне: см.: Θησαυρο το Αγου Ορους. Θεσ., 19972. P. 104-105. Cat. 2. 39.) Приемлемость такой композиции в рус. правосл. традиции определялась ее созвучностью тексту стиха из «Плача Богородицы» Симеона Логофета: «Свет мой и радость моя во гробе зайде, но не оставлю Его единаго, зде же умру и спогребуся Ему» (Песнь 9). Парные образы Христа во гробе и припадающей к Нему Пресв. Богородицы были включены в качестве составной части в более сложные композиции, свидетельством чему служат иконы «Единородный Сыне…». Фигуры Спасителя и Божией Матери занимают центр иконы и так же, как и в случае с рассмотренными выше композициями «Не рыдай Мене, Мати», сопоставлены (противопоставлены) образу Христа (Единородного Сына), возносимого ангелами на небо. Самый ранний пример этой иконографии представлен в клейме «Четырехчастной» иконы из Благовещенского собора Московского Кремля, написанной ок. 1547 г. псковскими мастерами Останей, Яковом, Михайлой, Якушкой и Семеном Высоким Глаголем «со товарищи». Многочисленные повторения данной композиционной схемы, восходящей к иконам XVI-XVII вв., известны по произведениям старообрядческих мастеров, на протяжении XVIII-XIX вв. демонстрировавших стойкую приверженность «макарьевским иконографиям». Следование данному изводу композиции «Не рыдай Мене, Мати» характерно как для старообрядческой иконописи, так и для меднолитой пластики. Вариант двухфигурной композиции использовался в иконописи почти без изменений. Один из наиболее известных примеров - невьянская икона кон. XVIII - 1-й четв. XIX в. (СОКМ, см.: Уральская икона: Живописная, резная и литая икона XVIII - нач. XX в. Екат., 1998. С. 31, 153. Кат. 41). Показательно, что на ее верхнем поле использована надпись с начальными словами ирмоса 9-й песни канона прп. Космы Маюмского: «Не рыдай Мене, Мати». Слова: «Не рыдай Мене Мати Пре(ч) Бцы», как своеобразное указание на иконографический тип образа, написаны на фоне иконы XIX в., происходящей из ц. свт. Николы Чудотворца Тверской старообрядческой общины в Москве (ГМИР; см.: Русское искусство из собр. ГМИР/Сост.: М. В. Басова. М., 2006. С. 213. 313). На нек-рых иконах образ мог именоваться: «Милосердие Господа нашего Исуса Христа» (древняя (?) икона, поновленная в 1901 «уставщиком, певчим и головщиком» филипповской моленной на Коломенской ул. в С.-Петербурге Ф. Т. Ивановым - ГРМ, не опубликована). В правой части средника этой иконы полностью воспроизведен текст ирмоса в «старообрядческой редакции»: «Не рыдай Мене Мати возирающи во гроб, его же плотïю без смени зачала еси сына, востану бо и славенъ буду, и вознесу со славою, немолчно яко Богъ, врою и любовïю тя величающïя». |
|
|
