| После кончины патриарха Тихона в 1925 году роль архиепископа Трифона еще более возросла. Находясь формально на покое, он был поистине одним из главных духовных водителей Российского Православия, в 1931 году в годовщину 30-летия своего епископского служения архиепископ Трифон был возведен в сан митрополита. В 20-30-е годы слово владыки Трифона было законом для тех, кто сохранил истинную веру и духовный разум в ужасах российской жизни; народ верил, что его устами говорил сам Господь. Художник Павел Корин, написавший с натуры портрет митрополита Трифона, вспоминал, что большинство портретов духовных лиц для " Руси уходящей " он смог написать только благодаря владыке. Те, кого художник приглашал в мастерскую, соглашались позировать лишь после того, как узнавали о благословении почитаемого всеми митрополита. Незадолго до своей кончины митрополит Трифон написал этот удивительный акафист, который стал его духовным завещанием. " Слава Богу за все " - в этих словах главный духовный опыт Русской Православной Церкви во время самых жестоких гонений, когда-либо в истории переносимых Церковью Христовой. Вспомним, что этими же словами закончил свое выступление на суде в 1924 году митрополит Петроградский Вениамин (Казанский), невинно осужденный и приговоренный к расстрелу на процессе по делу об изъятии церковных ценностей. Сам Христос сказал: Мужайтесь: Я победил мир (Ин. 16, 33), и потому, какими бы трудными и печальными ни были события земной истории, сила Божия всегда побеждает. Идет смертельный бой, и мы знаем, что Христос уже победил врага рода человеческого, но должен победить и каждый человек. Воскресение стало возможным только после Голгофы, и кажущееся поражение миллионов умирающих за веру и правду становится победой - путем к жизни вечной, нескончаемой, радостной. Об этом и поет вдохновенно великий сын России, благодаря Бога за " все ведомые и сокровенные благодеяния Твоя, за земную жизнь и за небесные радости Царствия Твоего будущего " , чтобы, " умножив вверенные нам таланты, мы вошли в вечную радость Господа своего с победной хвалой: Аллилуия! " |
| Эта статья УК не распространялась на профессиональных, дипломированных художников, работающих по заказам Церкви или государства - в области реставрации, копирования, реконструкции иконописных памятников. Иными словами, художники, чьё свидетельство о Царстве было высоким и правым, не только не преследовались, но даже бывали оплачиваемы из государственных фондов - а вот неподобная " богомазня " наконец попала под строгий запрет. И не следует думать, что свидетельство об Истине подсоветских реставраторов и художников, исполнявших церковные заказы, было бездумным, механическим. По законам художественного творчества, высокопрофессионального в особенности, механическое свидетельство вообще невозможно. И уж тем более в условиях довольно-таки скудной и лживой советской культурной действительности прикосновение к вечному, к абсолютному было вдвойне драгоценно. Можно со всей ответственностью сказать, что среди тысяч людей, в советское время профессионально работавших с иконой - будь то художники, реставраторы, искусствоведы, музейные работники - не было ни одного убежденного атеиста. Самое меньшее, эти люди глубоко уважали «древнерусский менталитет» и смутно угадывали, что он основывался на истине. Многие делали следующий шаг – приходили к сознательной вере. Не все из них решались переступить церковный порог, но в целом эта среда была наименее доступна идеологическому давлению и контролю со стороны государства. Особо следует упомянуть частных коллекционеров древних икон, среди которых встречались как реставраторы и художники, так и люди других профессий. Одни из них начали собирать иконы ещё до революции, как, например, искусствовед Н. П. Лихачёв (1862 - 1936), художник П. Д. Корин (1892 – 1967), старообрядческий священник о. Исаак Носов (1847 - 1940), попечитель Третьяковской Галереи И. С. Остроухов (1858—1929). Другие положили начало своим собраниям уже в советское время – дирижёр Н. С. Голованов, архитектор А. В. Щусев, балерина Е. В. Гельцер, художники Н. В. Кузьмин и Т. А. Маврина, И. С. Глазунов, писатель В. А. Солоухин, десятки других. Их собрания, хотя и известные лишь узкому кругу знакомых, всё же были частью культурной среды советской России, той невидимой частью айсберга, которая часто оказывается значительнее видимой. Нет сомнения, что знания об иконе, интерес к ней, художественный вкус в области иконописания, бытовавшие в этой среде, оказывали сильнейшее влияние на культурную жизнь страны, и неофициальный характер этого знания положительно, освежающе воздействовал на официальную, государственную структуру хранения и изучения древней иконы. Государство отделило от себя Церковь – но любовь к древнерусской живописи прочно соединяла собирателей из собственно церковной среды, частных коллекционеров самой разной степени воцерковленности и тех, кто хранил, изучал, реставрировал государственные собрания икон. |
| Замечательные русские песни прозвучали в исполнении Народных артистов России Татьяны Петровой и Геннадия Каменного. Выставка " Земля русская " , разместившаяся в залах Можайской картинной галереи вобрала в себя произведения выдающегося художника современности С.В. Герасимова, ставшего основателем целой живописной школы, произведения его известнейших учеников, работы современных Можайских художников. Сергей Герасимов называл себя " русским импрессионистом " , имея в виду свою пейзажную живопись. Но его произведения удивительно реалистичны, они вобрали в себя дух родной земли и словно бы излучают любовь. П.Д. Корин в своё время писал о Сергее Герасимове: " С детства язык родной природы - первая зелень на лугах, весеннее половодье, чёрные облетевшие дубы, ручей, пробивающийся среди корневищ, очаровывали его душу. Сергей Васильевич был художник очень национальный, очень русский. Он вырос среди полей и лесов Можайска, древнего города, где неподалёку лежит гордое и светлое поле Бородина " . В художественной галерее были представлены работы С. Герасимова из коллекции краеведческого музея Можайска: живопись, графика. Кроме того, можно было увидеть картины его выдающихся учеников: действительных членов Академии художеств - Г.М. Коржева, П.П. Оссовского, И.В. Сорокина, братьев А.П. и С.П. Ткачёвых и других. Всего было выставлено 112 работ 47 художников, в том числе современных, живущих и работающих сегодня в Можайске. Провёл праздник торжественного открытия выставки секретарь СП России С.И. Котькало. Среди выступающих были В.Н. Ганичев, Народный художник СССР Ю.А. Походаев и другие. Председатель Московского областного отделения Союза художников С.М.Харламов рассказал о своих встречах с Герасимовым, о его необычном голосе, облике. " Я делал альбом, посвящённый Бородинской битве, - говорил Сергей Михайлович. - И тогда впервые увидел дом семьи Герасимовых, стоящий неподалёку от Лужецкого монастыря. Ведь это какое чудо, какие живописные места! Я давно заметил, что монастыри, храмы не только духовно окормляют, они очень сильно воздействуют эстетически... Солоухин, например, жил возле Храма в Алепине, Римский-Корсаков, Есенин... " В процессе обсуждения выставки участники отметили необходимость ремонта и восстановления дома-музея Народного художника СССР С. Герасимова. |
| Современный вид сени над захоронением прпп. Александра Пересвета и Андрея Осляби ЖМП 7 июль 2016 / 14 июля 2017 г. 14:30 Два бойца Состоявшийся в феврале Освященный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви своим определением 1 благословил общецерковное почитание нескольких десятков местночтимых святых и постановил включить их имена в Месяцеслов Русской Православной Церкви. В их числе оказались и два героя-воина — ученики преподобного Сергия схимонахи Александр Пересвет и Андрей Ослябя, сложившие свои головы в Куликовской битве в 1380 году. Днями их общецерковной памяти отныне утверждены 7 (20 н.ст.) сентября и 6 (19 н.ст.) июля — праздник Собора Радонежских святых, в списке которого преподобные Александр Пересвет и Андрея Ослябя занимают 12-е место. Настоятель московского храма Рождества Богородицы в Старом Симонове протоиерей Владимир Силовьев вспоминает о закономерно приведших к такому решению событиях последних десятилетий, свидетелем которых ему довелось стать. — Ваше Высокопреподобие, сорок лет назад церковь Рождества Богородицы, в стенах которой мы беседуем, была компрессорным цехом столичного завода электротехнического оборудования «Динамо». От какого события ведет отсчет история ее возрождения? — Лично для меня такой точкой отсчета стало проходившее в сентябре 1980 года празднование 600-летнего юбилея победы в Куликовской битве. Я, в то время студент, пел в братском хоре Троице-Сергиевой лавры , который участвовал в праздничном богослужении в Успенском соборе. Немногие тогда поняли, что это торжество послужило своеобразной предперестроечной ласточкой. Но когда архидиакон мощным басом провозгласил «Вечную память» великому князю Димитрию (до канонизации святого благоверного Димитрия Донского оставалось еще восемь лет), воинам Александру Пересвету и Андрею Ослябе, мы почти физически ощутили единение Церкви и народа и осознали: у не справившейся с атеистической пропагандой советской власти впереди огромные проблемы. Однако у правительственного решения о воссоздании церкви Рождества Богородицы — поначалу в статусе музея-мемориала героев Куликовской битвы — была собственная предыстория. В ее начале — посещение завода «Динамо» знаменитым живописцем Павлом Кориным, воспользовавшимся своим депутатским статусом, чтобы осмотреть стены церковного строения. Увидев около бывшего храма рабочих, Корин спросил их, знают ли они, что здесь погребены герои нашего Отечества Александр Пересвет и Андрей Ослябя. «Какой храм? — недоверчиво посмотрели те на подозрительного гостя-интеллигента. — Здесь компрессорный цех!» По итогам этого визита Павел Дмитриевич составил открытое письмо, которое подписали многие известные люди. После этого союзный Совет министров своим постановлением 2 исключил прихрамовый земельный участок из заводской территории и распорядился отреставрировать саму церковь. А проект поручили разработать самым маститым на тот момент архитекторам-реставраторам Советского Союза Льву Давиду и Борису Могинову. |
| Два года находился Николай в тыловом ополчении Красной армии, где однажды, как известно из его собственного рассказа кому–то, при осмотре он отказался снять крест с груди, за что был наказан–его послали чистить отхожие места. В мае 1920 года Ольга Сергеевна скончалась от черной оспы, которой заразилась от больных крестьян, за которыми она ухаживала. Детей перевезли обратно в Посад. Николай после демобилизации переехал в Москву к старшей сестре Марии – на Остоженку (д. 9, кв. 5), где поначалу жил и Ваня, а потом и младший брат – Павлик. Осенью того же или, скорей всего, следующего 1921 года Николай поступил в Сельскохозяйственную академию им. Тимирязева и через четыре года окончил ее со званием агронома–полевода. Еще до службы в армии он подал документы для поступления на Историко–филологический факультет Московского Университета, но, понимая трудности, связанные с этим в условиях господства воинствующего марксизма и идеологических чисток, изменил свое намерение, весьма вероятно, по благословению старцев или духовных отцов, руководство которых он всегда искал. Кстати сказать, после смерти о. Алексия Зосимовского в 1928 г. Николай (и его брат Павлик) нашли духовника в лице замечательного священника церкви «Неопалимой Купины в Зубове» – Сергея Михайловича Успенского (1878–1937), которого в 1931 г. запечатлел на отдельном полотне к картине «Русь уходящая» Павел Корин. 288 После о. Сергия духовником Николая Александровича стал, очевидно, иерей Федор (фамилию выяснить не удалось) из церкви Иоанна Воина на Якиманке, в конце 1949 (или в начале 1950 года) высланный в Малый Ярославец. После него духовниками о. Николая был ряд лиц, в частности: о. Иоанн Бычков; о. Иоанн Крылов, после ссылки служивший до своей смерти в Пименовской церкви в 1954–57 гг.; о. Алексий Демин, протоиерей Богоявленского собора в Елохове († 1983). По окончании «Тимирязевки» Николай Александрович работал близ станции Ашукинская Северной ж.д. (в Загорском районе) помощником участкового, а затем уездного агронома. Здесь, читая крестьянам лекции в холодном сарае в зимнее время (ведь летом его слушатели были заняты на полевых работах), он на всю жизнь сорвал себе голос. |
| Павла (1 Корин. VII, 4). Словом, вышеприведенное положение Правил отдаёт весь государственный строй на произвол вожаков штунды и делает его игрушкой в их руках, которою каждый из них будет играть по своей прихоти и вкусам, и в государстве штундистов, если ему суждено когда-либо быть, повторятся, таким образом, все те безобразия, которые имели место в знаменитом царстве Иоанна Лейденского 125 . Сказанное нами не есть только логический вывод из известной посылки, но имеет и своё практическое оправдание в современной жизни штундистов: в истории нашей штунды можно найти много примеров, где штундисты Св. Писанием оправдывали самые гнусные действия, когда в интересах своей цели мужья избивали своих жён, не желавших разделять с ними их религиозные заблуждения, вожаки оперировали фальшивыми ассигнациями с целью скорейшего и легчайшего обогащения своих общин, распространяли революционного характера книжки и проч. Так, напр., от 11 ноября 1870 г. 82 херсонский исправник доносил херсонскому губернатору, что им произведено дознание по прошению крестьянина с. Явкина (Херсонского у.) С. Гончарова, „о действиях зятя его, кр. с. Явкина Даниила Павлюченко в отношении жены своей Марии, заключавшихся в принуждении её побоями и истязаниями к склонению в секту, образовавшуюся в с. Явкино, при чем оказалось следующее: в последних числах августа в дом родителей своих пришла Мария Павлюченко с детьми своими – сыном 2-х л. и дочерью 5 ти л. больная, с избитым лицом и в слезах заявила, что её побил жестоко ременною уздечкою и прогнал из дому муж её, Данило Павлюченко за то, что, по принуждению мужа, она не желает отступить от православия и совратиться в какую-то секту, в которой состоит муж её. От побоев этих Мария лежала два дня больною у родителей своих и рассказала им, что муж её Данило наносил ей подобные побои часто в продолжении двух последних лет, но она не хотела обнаружить пред родителями своими дурного обращения с нею мужа, пока сей последний не выгнал её с детьми из дому“ 126 . Факт истязания Даниилом Павлюченко жены своей Марии был установлен свидетельскими показаниями, и дело было передано прокурору херсонского окружного суда 127 . Герасим Балабан один из первых последователей штунды и главный вожак штундистов в 1870 г. был подвергнут тюремному заключению за выпуск фальшивых десятирублёвых ассигнаций 128 . Тот же Г. Балабан самым бесчестным образом поступил с немцами-штундистами: получив от них деньги для покупки в общее пользование участка земли, он купил его, сделал купчую крепость на своё имя, а немцам в пользовании отказал, говоря, что денег у них он не брал 129 . |
| диакон Андрей Скачать epub pdf История после Христа: растрата или накопление? Протестантизм отличается от православия и католичества тем, что из двух источников духовных знаний – Писания и Предания – протестантизм признает только первый. Sola Scriptura. Только Писание. Этот лозунг протестантизма привлекателен лишь до тех пор, пока не задумаешься: а что же именно осталось за скобками этого sola. Что исключается этой формулой? Жить по Писанию – прекрасно. Но что уходит из поля зрения человека, который читает только Евангелие? – Уходит Предание. В реальности это означает, что философский и религиозный кругозор обычного убежденного протестанта значительно уже круга знаний убежденного православного: из церковной библиотеки он избирает одну Библию, объявляя все остальное ненужным умствованием. Августин и Златоуст явно оказываются обременительным чтением, интересным только для историков. Православие – это библиотека; «евангелизм» – религия одной книги. Баптисты не видят смысла в Литургии – и значит, напрасно написаны хоры Чайковского и Рахманинова, и Гоголю надлежало бросить в печь не только второй том «Мертвых душ», но и рукопись своих «Размышлений о Божественной Литургии». Раз икона есть нечто иное, чем Евангелие, то из принципа Sola Scriptura неизбежно следует, что преп. Андрей Рублев не более чем идолопоклонник… Поэтому позиция протестантов по отношению к православию оказывается культурно-нигилистической. Если даже Грецию газета «Протестант» называет «страной, закрытой для Евангелия» (это страну, на языке которой Евангелие было написано!), – то Россия тем более воспринимается американскими миссионерами как пустыня, в которой до их приезда если и было какое-то христианство, то все сплошь зараженное «средневековыми искажениями». «Мы, русские, – пишет современный проповедник баптизма П. И. Рогозин в своей книге, столь же невежественной, сколь и агрессивной, – принявшие христианство спустя девять веков после его основания, унаследовали его от Греции уже тогда, когда христианство было сильно засорено, испытало на себе влияние различных государственных систем и пропиталось византийским язычеством. Приняв христианство не из первоисточника, а как бы из вторых рук, мы приобщились ко всем его „готовым“ вековым наслоениям и заблуждениям» 150 . Ну да, если славяне приняли Евангелие из рук свв. Кирилла и Мефодия – это замаранные «вторые руки», а вот современные российские ученики Билли Грэма, несомненно, получили Евангелие из «первых рук». Элементарная логика приводит к неизбежному выводу о том, что в России со времен князя Владимира христиан вообще не было 151 : ведь баптистская догматика запрещает крещение детей, а на Руси вот уже тысячу лет поколение за поколением в детстве проходили через крещальную купель. И вот оказывается, что Сергий Радонежский и Достоевский, Серафим Саровский и Павел Корин, священномученик патриарх Тихон и те, кого Ключевский назвал «добрые люди древней Руси» – все они не были христианами, ибо были крещены в детстве. |
| Тихона в Большом соборе Донского мон-ря. Фотография. 2007 г. 19 мая 1922 г. в Д. м. из московского Троицкого подворья, захваченного сторонниками обновленчества , в качестве узника прибыл Патриарх Тихон. Святитель жил в мон-ре под домашним арестом в 2 комнатах монашеских келий. 1 июня 1923 г. он возглавил богослужение, на к-рое собралось много народу. 23 авг. в Д. м. Патриарх принял покаяние митр. Владимирского Сергия (Страгородского) , уклонившегося на короткий срок в обновленчество. 21 окт. того же года в Михайловской ц. Д. м. в присутствии 30 архиереев Патриарх Тихон совершил наречение архим. Мануила (Лемешевского) во епископа Лужского. 9 дек. 1924 г. 2 злоумышленника проникли в домик у ворот, где жил Патриарх Тихон. Заметив келейника Якова Полозова, преградившего путь в келью, один из нападавших бросился на него с ножом и убил. Смерть келейника потрясла Патриарха, и он благословил похоронить его в Малом соборе Д. м. Однако власти не дали на это разрешения, и келейник был похоронен у юж. стены храма. Патриарх Тихон скончался 7 апр. 1925 г. На погребении в Малом соборе обители 12 апр. присутствовало много иерархов и ок. 300 тыс. мирян. Худож. П. Д. Корин , пораженный отпеванием и похоронами Патриарха, задумал главную, но так и оставшуюся незавершенной картину «Русь уходящая». В бывш. покоях Патриарха Тихона (слева от надвратного Тихвинского храма) открыт мемориальный музей, где хранится облачение святителя - саккос, митра, четки и др. предметы, найденные в его могиле при обретении мощей. В 1922-1924 гг. настоятелем Д. м. был архим. Алексий (Палицын) . На 1927 г. в обители было 24 чел., из них 4 - «служители культа» (Там же. Л. 12 об.- 13). С 1924 г. часть помещений Д. м. занимала детская трудовая колония, районный подотдел по борьбе с огородными вредителями, а также созданный в 1929 г. Антирелигиозный музей, в к-рый свозились иконы и священные предметы из закрытых и разрушенных храмов столицы. Так, на стенах Д. м. были помещены барельефы взорванного в 1931 г. храма Христа Спасителя и др. |
| В результате многие пришли к православию через эти кружки, – в частности, последний глава этого движения, В. А. Амбарцумов, перешел из баптизма в православие и стал известным священником. Много лет он жил нелегально, окормлял свою паству, а в 1937 г. был расстрелян на полигоне Бутово под Москвой 290 . Однако малоцерковной молодежи, да и не только ей, трудно было устоять перед натиском «созидающей» программы построения коммунизма. В последующие годы эшелоны с осужденными шли на север и восток уже без церковных песнопений. Многие погибли, некоторых сломили, среди заключенных увеличивался процент уголовного элемента, а также «советского» элемента, который находил общий язык с уголовниками. Несмотря на огромные потери (погибли сотни тысяч, а может быть, и миллионы духовенства и активных членов Церкви), в предвоенные и послевоенные годы «свет во тьме» продолжал сиять, о чем свидетельствует книга воспоминаний об о. Арсении. Церковь погрузилась в молчание, превратилась в Церковь за решеткой. Но противостояние Русской Церкви атеистическому тоталитаризму всегда имело миссионерский аспект. Молчание ее в советский период временами в лице лучших своих членов бывало весьма громким. Господь все же сохранил целый ряд ярких свидетелей о Христе, например владыку Луку (Войно-Ясенецкого) . Чтобы представить себе то время, можно обратиться к более свободному послевоенному времени 1950-х гг. Православная Церковь , казалось бы, уже была относительно свободна, некоторая часть православной интеллигенции (например, артисты) – в почете. На одном из приемов в Кремлевском Дворце, где присутствовали Святейший Патриарх Алексий I, митрополит Николай (Ярушевич) , некоторые иерархи и представители православной интеллигенции (дирижер Н. С. Голованов, художник П. Д. Корин, певица А. В. Нежданова, и др.), Н. С. Голованов начал свой тост так: «Мы – воспитанные партией Ленина-Сталина, верные сыны Русской Православной Церкви…» С. 52]. Вот и все, что можно было сказать в этих условиях. Церковь по-прежнему оставалась Церковью молчания. В это время полноценная проповедь и духовное просвещение возможны были практически только в семьях, хотя православное воспитание детей в атеистическом окружении было подвигом и родителей и детей. Однако были светочи православия, которые светили миру своей проповедью и пастырским руководством, несмотря ни на какие запреты и преграды, подвергая свою жизнь опасности. Так, в конце 1950-х гг. в соборе Александровской слободы (г. Александров Московской обл.) служил прот. Андрей Сергеенко, уволенный властями из Ленинградской духовной академии, где он возглавлял несколько кафедр. На Пасху, когда пришло время читать пасхальное Слово приветствия Иоанна Златоуста , |
| Тут совершенно прав автор монографии Алексей Михайлов, говоря о Павле Дмитриевиче: «Он поднимается к высоким художественным обобщениям, к несравненному мастерству в раскрытии психологии, внутреннего душевного состояния своих героев. Ему становятся доступными глубочайшие трагические постижения». К 1937 году все эти этюды были закончены. Но положение художника осложнилось. К этому времени, как известно, умер Горький. Корин лишился сильного, авторитетного покровителя и защитника. Учитывая всю сложность тех лет, можно понять Корина и его решение остановиться и прекратить работу над «Реквиемом». С этого времени он пишет портреты современников: Михаила Васильевича Нестерова, актера Леонидова, Алексея Толстого, Надежды Алексеевны Пешковой, Сарьяна, Игумнова, маршала Жукова, Коненкова и многих-других… Мы уже говорили, что Павел Дмитриевич приготовил себя на семь художнических жизней. Его выучка, его работоспособность оказались и правда удивительными, богатырскими. Он одновременно с созданием портретов современников реставрирует картины Дрезденской галереи, которая тогда находилась в Москве, он автор красочных мозаик в оформлении метро на станции «Комсомольская-кольцевая», а также витражей на станции «Новослободская». Он пишет триптих «Александр Невский», а затем триптих «Дмитрий Донской»… Несомненно, усилий (и лет), потраченных на все это, хватило бы заполнить холст, приготовленный для «Реквиема», но холст продолжал оставаться чистым. Между тем известность Корина как замечательного художника росла. И это, заметим, без главного, которое хранилось в мастерской, недоступное зрителю, без хотя бы единой персональной выставки. Только к семидесятилетию Павла Дмитриевича, в 1962 году, за пять лет до его смерти, тронулся лед. В залах Академии живописи на Кропоткинской открывается его первая (и последняя) персональная выставка. С тех пор прошло почти двадцать лет, но многие все же помнят, наверное, эту выставку и всю атмосферу вокруг нее. Ну да, это был триумф Корина, но были еще и дополнительные оттенки. Дело в том, что в соседних залах были выставлены картины нескольких художников, представленных в тот год на Ленинскую премию . И вот получалось так, что зрители мельком взглядывали на остальные залы, а толпились, и спорили, и горячились, и восхищались исключительно в зале Корина. Устроителям выставки пришлось даже пойти на маленькую хитрость. У Павла Дмитриевича была открытая и всем доступная книга отзывов, а в остальных залах стояли закрытые урны (или почтовые ящики, если хотите), в которые можно было опускать свои отзывы. |
|
|
