| Прокурор кончил свою речь. После минутного перерыва, наполненного кашлем, сморканием и шумом передвигаемых ног, начал говорить Померанцев. Его плавная, красивая речь льется, как ручеек. Здоровый, мягко вибрирующий голос как бы рассеевает тьму. Вот послышался легкий смех – Померанцев вскользь бросил остроту по адресу прокурора. Колосов смотрит на полное, красивое лицо товарища, следит за его округленными жестами и вздыхает: «Хорошо тебе; не знаешь ты горя и не понимаешь его!..» Когда наконец Колосов начал говорить, он не узнал своего голоса: глухой, надтреснутый, неприятный ему самому. Присяжные, сперва насторожившиеся, после первых фраз начали двигаться, смотреть на часы, позевывать. Фразы деланные, неестественные идут одна за другой, наводя скуку на утомленных судей. Шаблонное, опротивевшее повторение сотен речей, слышанных ими. Председатель перестает следить за речью и о чем-то перешептывается с членом суда. «Хотя бы кончить поскорее!» – думает Колосов. Присяжные заседатели отправились в совещательную комнату. Как мучительно тянутся эти полчаса! Колосов старается избегать товарищей и разговоров, но один, молодой, веселый, толстый и не понимающий, что можно говорить и чего нельзя, настигает его: – Что это вы, батенька, так плохо нынче? А мы нарочно пришли вас послушать. Колосов любезно улыбается, бормочет что-то, но тот, увидев Померанцева, устремляется к нему, издалека крича: – Здорово, Сергей Васильевич! Здорово! Вот и звонок. Болтавшая, гулявшая и курившая публика толпой валит в залу, толкаясь в дверях. Из совещательной комнаты выходят гуськом присяжные заседатели, и зала замирает в ожидании. Рты полураскрыты, глаза с жадным любопытством устремлены на бумагу, которую спокойно берет председатель от старшины присяжных, равнодушно прочитывает и подписывает. Колосов стоит в дверях и смотрит, не отрываясь, на бледный профиль Тани. Старшина читает, с трудом разбирая нечеткий почерк: – Виновна ли крестьянка Московской губернии, Бронницкого уезда, Татьяна Никанорова Палашова, двадцати одного года, в том, что в ночь с восьмого на девятое декабря… с целью воспользоваться имуществом… в сообществе с другими лицами… удушила… |
| А ваш комментарий, ЮЛИЯ, враждебнее и злобы в нем, хотя и прикрытой, к СВЕТЛАНЕ намного больше, чем у нее упреков (кстати справедливых!) к завещанию двоих великих россиян! 05.05.2015 - 20:16 Юлия, подпишусь под каждым : Юлия, подпишусь под каждым Вашим словом, просто удивительно, как совпали наши впечатления от этой статьи. Люди перестали соблюдать приличия даже в публичном пространстве. Кто такая Плисецкая, я знаю, имя Светланы Колосовской слышу впервые. Почему она решила, что может судить умершего человека?! Что ей за дело до чужих похорон? Непонятна мне позиция редакции, неужели никто не видит, что это совершенно не христианское поведение?! Где любовь к человеку, уважение его свободной воли, сострадание к мужу, потерявшему самое дорогое, что было в его жизни? Особенно умиляют слова автора о нехватке душевной щедрости и прощения у покойной балерины, зато у Светланы Колосовской их через край. Надо только добавить: " Благодарю Тебя, Господи, что я не такова, как эти язычники... " 05.05.2015 - 20:37 Уважаемая редакция! Вызывает : Уважаемая редакция! Вызывает удивления факт публикации на Вашем сайте торопливо и скомканно изложенных впечатлений С.Колосовской от последней воли скончавшейся балерины М.М.Плисецкой. С одной стороны, понятно, что " Радонежу " , как СМИ, хотелось дать мгновенную реакцию на эту печальную новость. Но с другой - материал, сочинённый впопыхах (2го объявили о кончине, 4го - газетная публикация), получился недостойным уровня " Радонежа " . Ну, перечитайте ещё раз этот опус! Может ли редакция подтвердить (цитатами из интервью, ссылками на людей из ближайшего окружения балерины) хоть одно утверждение С.Колосовской? Например, вот это: " Свою ненависть к Советской власти она перенесла на Россию и, похоже, даже на своих почитателей и поклонников. Жить в России, взрастившей ее талант, она не хотела и не могла. Наведывалась лишь, чтобы собрать дань почтения, милостиво позволяя поклониться себе. " Когда, в каком году, при каких обстоятельствах балерина Плисецкая заявила, что ненавидит Россию и своих поклонников, и жить здесь не хочет? Или вот ещё " перл " С.Колосовской: " Завещание. |
| Главнейшей из них были больные нервы. Последний год они прямо-таки отказывались служить, и водяные души, принимаемые Колосовым, помогали очень мало. Нужно было бросить курить, но он не мог решиться на это, так сильна была привычка. И теперь ему захотелось покурить, хотя во рту у него уже образовался тот неприятный осадок, который так знаком всем курящим запоем. Колосов отправился в докторскую комнату, оказавшуюся свободной, лег на клеенчатый диван и закурил. Ох, как он устал! Целую неделю не вылезает он из фрака. Да какое неделю! То у мировых судей, то в съезде, вчера целый день до девяти часов вечера промаялся в окружном суде по пустейшему гражданскому делу. Товарищи завидуют, что он так много зарабатывает, ставят примером неутомимости, а куда все это идет? Три тысячи рублей в год, которые он с таким трудом выколачивает, плывут между пальцами. Жизнь все дорожает, дети требуют на себя все больше и больше. Долги растут. Послезавтра срок за квартиру, нужно платить пятьдесят рублей, а у него в наличности всего десять. Опять выворачиваться, значит. Жена… При воспоминании о долгах и жене Колосов поморщился и вздохнул. – Послушай, куда ты запропастился? Я тебя искал-искал! – влетел в комнату товарищ Колосова по сегодняшней защите, Померанцев, тоже помощник присяжного поверенного, успевший приобрести репутацию талантливого криминалиста. Красивый брюнет, подвижной, говорливый и жизнерадостный, но несколько шумный и надоедливый, Померанцев был редким баловнем судьбы. Дома, в богатой семье, его боготворили, счастье сопутствовало ему во всех делах, – как по рельсам катился он к славе и деньгам. – Нам нужно условиться относительно защиты, – быстро говорил Померанцев. – Отвяжись, Бога ради, потом, – ответил вздрогнувший Колосов. – Да как же потом? Колосов устало махнул рукой, и Померанцев, передернув плечами, торопливо вышел. Дело, по которому выступали Колосов и Померанцев, было по фабуле несложно. На одной из окраин Москвы, там, где кабак сменяет закусочную, чайную и снова сменяется кабаком и где ютятся «подонки столичного населения» произошло убийство. |
| Д. Системы гражданского права. Е. Монографии по гражданскому праву. 11. Богословские Энциклопедии. 12. Богословские сборники. 13. Богословская смесь. II. Философия. 1. Системы философии. 2. Сочинения философов. 3. Психология и антропология. 4. Логика и Метафизика. 5. Философская мораль. 6. История философии. 7. Монографии по философии. 8. Журналы философские. 9. Педагогика. 38. Систематический каталог книг библиотеки Московской духовной академии. Т. 4: Словесность и история. Вып. 7. Словесность, 1 половина/Сост. Н. Колосов . СП, 1895. Оттиск из: ПрибТСО 46. 1890. Кн. 3. С. 1–48; 47. 1891. Кн. 1. С. 48–64 (3-я пагин.); 2. С. 65–80 (4-я пагин.); 48. Кн. 3. С. 81–112. Из номеров книг по Систематическому каталогу: 14308–18293 только первые номера 14308–15198 являются оттиском из ПрибТСО. 39. Систематический каталог книг библиотеки Московской духовной академии. Т. 4: Словесность и история: 1 половина. Вып.. 7, 2 половина. Словесность – дополнения/Сост. Н. Колосов . СП, 1895. 314, LIV с. С. Ι–LIV Азбучный указатель имен: а) Иностранных б) Русских. 40. Систематический каталог книг библиотеки Московской духовной академии. Т. 5. Вып.. 8, 1 продолжение. Священное Писание и Патрология/Сост. К.М. Попов. СП, 1910. 449, LXXXVI с. С. Ι–LXXXVI Азбучный указатель имен: а) Иностранный аа) Латинский шрифт bb) Греческий шрифт б) Русский. 41. Систематический каталог книг библиотеки Московской духовной академии. Библиотека Высокопреосвященного Саввы, Архиепископа Тверского и Кашинского (++ 13 октября 1896 года). Вып. 1. Богословие – философия – словесность/Сост. К. Поповым , библиотекарем академии. М.: Печатня А. И. Снегиревой , Остоженка, Савелловский пер., 1900. 322, LXXVI с. 42. Алфавитный каталог светских русских журналов, находящихся в библиотеке Московской духовной академии. 1870–1891. (НИОР РГБ. Ф. 172. Карт. 60. Ед. хр. 2). 173л. 43. Алфавитный каталог книг студенческой библиотеки Московской духовной академии. 1902 нояб. 12. (НИОР РГБ. Ф. 172. Карт. 504. Ед. хр. 7). 93 л. 44. Каталог учебных книг библиотеки Московской духовной академии. 1871–1872. (НИОР РГБ. Ф. 172. Карт. 60. Ед. хр. 1). 26 л. 45. Московская духовная академия: каталог книг, поступивших в библиотеку в 1885–1887 гг./Сост. Е. Троицкий, Н. Колосов . Б. м., Б. г. 78, 84, 110 с. 46. Каталог книг, поступивших в библиотеку Московской духовной академии в 1891/92 учебном году/Сост. Н. Колосов . СП, 1893, 188 с. |
| Если при обсуждении дела, его представление оказывалось несочувственным u неудобоприемлемым для большинства, он отступался от своего мнения и дело решалось не так, как он хотел, а как указывали решить его мнения других, с которыми он первоначально не был согласен. Натаивать непременно на своём не было в его обычае. Между тем он, как племянник митрополита, к которому шли для утверждения все журналы Конференции и Правления, чрез личное представление легко мог бы проводить какую либо меру, против которой восставали другие участвовавшие в совещаниях Конференции. Никогда он не пользовался своею родственною близостью к митрополиту, чтобы поставить то или другое дело в Академии, как ему хотелось, не смотря на противодействие или несогласное с ним мнение других. В пример его уступчивости представлениям его сослуживцев, не разделивших его уныния, я могу привести следующий пример. Он обещал место бакалавра по кафедре литургики н церковного права иеромонаху Павлу Вильчинскому (впоследствии епископу пензенскому), кончившему курс академии в 1853 году под 2 и побудил занимавшего эту кафедру священника Алексея Колосова подать прошение об увольнении из Академии в виду того, что Колосов определён был законоучителем вновь открытого в Киеве кадетского корпуса. Колосов подал прошение, но неохотно; так как в то время ещё не все классы в корпусе были открыты, то он заявлял желание сослуживцам остаться в Академии ещё на два года. Когда Антоний выставил кандидатуру Павла Вильчинского на кафедру в Академии, ещё не совершенно освободившуюся, против этой кандидатуры восстали многие члены Конференции, и эта кандидатура была отвергнута, Антоний должен был согласиться с ними и прошение Колосова об увольнении из Академии возвратить ему назад. А Павла Вильчлиского всё-таки обнадёживал, что вызовет его в Академию, когда Колосов оставит Академию, и для этого он определил его преподавателем в переяславскую семинарию, ближайшую к Киеву, впредь до предстоящего ему вызова на кафедру в Академии. Когда в 1855 году Колосов вышел из Академии, Антоний снова предлагает конференции определить на опроставшуюся кафедру прежнего кандидата Павла Вильчинокого. |
| — Не словил меня, Комара, Грибник! Летит по лесу дремучему, видит: из чащи Сохатый прёт, бородой трясёт, рогами дерева задевает, ногами бурелом сокрушает. Всё тело Сохатого длинной шерстью поросло, а рога да копыта костяные. Поди-ка к нему подступись! А Комар подлетел, на веко ему — где шерсть коротка — сел — жиг в глаз! Взревел Сохатый, рогом дерево с корнем вырвал, копытами землю взрыл. А Комар увернулся, в сторону метнулся, повыше поднялся — летит, трубит: — Не словил меня, Комара, Сохатый! Летел-летел, глядит: среди леса дремучего болото топучее. Никого на болоте нет, только мох кругом, а во мху малая Травинка растёт. Спустился Комар на болото, сел на Травинку. Спрашивает Травинку: — Уж не ты ли Росянка — Комариная Смерть? Отвечает Травинка сладким голоском: — Погляди, Комар, на мои цветочки. Поглядел Комар на цветочки. Белые цветочки в зелёных колокольчиках. Солнце за тучку — цветочки в колокольчики. Солнце из тучки — и цветочки выглянут. Говорит Комар Травинке: — Хороши у тебя цветочки! А не видала ты Росянки — Комариной Смерти? Говорит Травинка сладким-пресладким голоском: — Погляди, Комар, на мой колосок… Поглядел Комар на колосок. Колосок прямой, зелёный, стройненький. Говорит Комар Травинке: — Ничего себе колосок. А не слыхала ты про Росянку — Комариную Смерть? Говорит Травинка приторным голоском: — Погляди, Комар, на мои листочки! Поглядел Комар на листочки. Круглые листочки лежат на земле, по краям их частые булавочки, на булавочках медвяная роса капельками. Как увидел Комар те капельки — сразу пить захотел. Слетел на листок, опустил в каплю носок, стал росу медвяную пить. Летела мимо Стрекоза, увидала Комара на листке и говорит: — Попался Комар Росянке! Хотел Комар крыльями взмахнуть — крылья к листку пристали; хотел ногами шагнуть — ноги увязли; хотел нос вытащить — нос прилип! Изогнулись гибкие булавочки, вонзились в комариное тело, прижали Комара к листку — и выпила Росянка комариную кровь, как пил Комар кровь звериную, птичью и человечью. Тут Комару и смерть пришла. |
| Речи начались только в одиннадцатом часу вечера Прокурор, пожилой сутуловатый человек, с умным, но мало выразительным лицом, с тихой, спокойной и красивой речью, был грозен и неумолим, как сама логика, – эта логика, лживее которой нет ничего на свете, когда ею меряют человеческую душу. Оставаясь на почве фактов, и только фактов, без трескучих фраз и деланных эффектов, прокурор петлю за петлей нанизывал на сеть, опутавшую Таню. Бесстрастно, эпически начертав картину среды, в которой жили преступники, он приступил к описанию самого злодеяния. Колосову, нервно перебиравшему холодными руками свои заметки, казалось, что с каждым словом обвинителя в зале тухнет лампочка и становится темнее. Он чувствовал сзади себя притихшую Таню; ее глаза расширяются при каждом слове, которое, как тяжелый молот, гвоздит ее голову. Впервые со всей ужасающей ясностью и подавляющей силой Колосов понял, какая безмерно тяжелая лежит на нем ответственность. Сердце замирало у него, руки тряслись, а грозный голос твердил: «Ты убийца! ты убийца!..» Колосов боялся оглянуться назад: вдруг он встретит глаза Тани и прочтет в них мольбу о спасении и слепую веру в него? Зачем он в тюрьме успокаивал ее и говорил о возможности оправдания?.. …Все более чернеет грозная туча обвинения, нависшая над головой Тани. С тем же жестоким спокойствием прокурор говорит о позорном прошлом «Таньки-Белоручки», запятнавшей свои белые ручки в неповинной крови. Вспоминает о краже, добавляя, что, быть может, она была уже не первой… В притихшей зале не хватает воздуха. Колосов задыхается. Он закрывает глаза и, как преступник перед казнью, видит в глубокой дали солнце, зеленые луга, голубое чистое небо. Как тихо и спокойно сейчас у него дома! Дети спят в своих кроватках. Хорошо бы пойти к ним. Стать на колена и припасть головой, ища защиты, к их чистенькому тельцу. Бежать от этого ужаса! Бежать!.. Бежать? Но ведь у нее тоже был ребенок? Только в одном крике, продолжительном, отчаянном, диком, мог выразить Колосов свое чувство. О, если бы у него был язык богов! Какая громовая, безумная речь пронеслась бы над этой толпой! Растворились бы жестокие сердца, рыдания огласили бы залу, свечи потухли бы от ужаса, и сами стены содрогнулись бы от жалости и горя! Как тяжело быть человеком, только человеком!.. |
| Вы понимаете, я стал верующим человеком — это же очень такие инфернальные ощущения Владимир Легойда: Ну как... ну вот у меня есть образ такой... мне кажется, совсем не инфернальные... Сергей Стиллавин: Я стал верующим, в кавычках Алексей Веселкин: Невозможно же понять вот это. Владимир Легойда: Мне кажется, антиинфернальный. Знаете, мне кажется, я буду говорить о христианстве, потому что веры разные и... мне кажется, что поскольку Библия говорит: «Бог есть любовь», да, то человек, который с этим Богом встречается, он, конечно, проникается чувством любви. И тут проще всего, так или иначе мы все там влюблялись, может быть кто-то много раз влюблялся. Вот что такое влюбленность, любовь — был мир черно-белым, вдруг он — бах! — и стал цветным. И ты на людей смотришь по-другому, ты понимаешь, что вот... тебе хочется рассказать, как прекрасна твоя возлюбленная, да, и тебе... Сергей Стиллавин: И ты не понимаешь, почему они не улыбаются. Владимир Легойда: Ты не понимаешь, почему они не видят, как она прекрасна. Это кстати сказать, с этим связан так называемый синдром неофита, когда знаете, люди, только пришедшие к вере, они хотя всем доказать, раздражаются может быть даже, если кто-то... Виктория Колосова: А были ли... Сергей Стиллавин: Сегодня кстати день рождения у... Виктория Колосова: У кого? Сергей Стиллавин: У Кураева дьякона. Владимир Легойда: У Кураева день рождения. Виктория Колосова: У меня такой вопрос, а были ли персоны, личности публичные, которые Вас откровенно удивили, что вот не писался внешний облик с публичностью и внутренним миром. Вот были ли такие люди? Сергей Стиллавин: Ну все-таки Володя-то не мальчик, он же понимает, что публичная реинкарнация человека, она отличается от внутреннего. Виктория Колосова:Ну Сергей, это понимает журналист, это понимаешь ты, человек, который приближен, а для большинства людей, которые купят эту книгу, может быть это будет очень большим откровением. Сергей Стиллавин: Ну кто тебя удивил, действительно? Владимир Легойда: Ну я бы сказал так, меня практически все удивили. |
| Книпович 1956 – Книпович Т. Н. Население Ольвии в вв. до н. э. по данным эпиграфических источников//МИА. 50. 1956. С. 119–153. Кобылина 1956 – Кобылина М. М. Фанагория. М., 1956 (МИА. 57). Колосовская 1973 – Колосовская Ю. К. Паннония. вв. М., 1973. Колосовская 1982 – Колосовская Ю. К. Агафирсы и их место в истории племен Юго-Восточной Европы//ВДИ. 1982. 4. С. 47–69. Корчелла 1994 – Корчелла А. Скифы APOTHPEΣ и скифы ΓΕΩΡΓΟΙ//ВДИ. 1994. 1. С. 82–89. Косвен 1947 – Косвен М. О. Амазонки. История легенды//СЭ. 1947. 2. С. 33–59. Кошеленко 1999 – Кошеленко Г. А. Об одном свидетельстве Диодора о ранней истории Боспорского царства//ДГ, 1996–1997 гг. Северное Причерноморье в античности: Вопросы источниковедения. М., С. 130–141. Крапивина 1993 – Крапивина В. В. Ольвия. Материальная культура I–IV вв. н. э. Киев, 1993. Кругликова 1966 – Кругликова И. Т. Боспор в позднеантичное время: Очерки экономической истории. М., 1966. Кругликова 1975 – Кругликова И. Т. Сельское хозяйство Боспора. М., 1975. Кругликова 1975 – Кругликова И. Т. Синдская гавань – Горгиппия – Анапа. М., 1975. Крупнов 1960 – Крупнов Е. И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960. Крушкол 1971 – Крушкол Ю. С. Древняя Синдика. М., 1971. Крыжицкий 1985 – Крыжицкий С. Д. Ольвия. Историографическое исследование архитектурно-строительных комплексов. Киев, 1985. Крыжицкий 1993 – Крыжицкий С. Д. Архитектура античных государств Северного Причерноморья. Киев, 1993. Крыжицкий, Лейпунская 1997 – Крыжицкий С. Д., Лейпунская Н. А. Ольвия. Раскопки, история, культура. Николаев, 1997. Крыжицкий и др. 1989 – Крыжицкий С. Д., Буйских С. Б., Бураков А. В., Отрешко В. М. Сельская округа Ольвии. Киев, 1989. Крыжицкий и др. 1999 – Крыжицкий С. Д., Русяева А. С., Крапивина В. В., Лейпунская Н. А., Скржинская М. В., Анохин В. А. Ольвия. Античное государство в Северном Причерноморье. Киев, 1999 Ксенофонтов 2002 – Ксенофонтов А. Б. Полиэн и его «Стратегемы»: Греческий писатель в римском мире//Полиэн. Стратегемы/Под общей ред. А. К. Нефёдкина. СПб., 2002. С. 7–38. |
| А Комар увернулся, в сторону метнулся, повыше поднялся — летит, трубит: — Не словил меня, Комара, Сохатый! Летел-летел, глядит — среди леса дремучего болото топучее. Никого на болоте нет, только мох кругом, а во мху малая Травинка растёт. Спустился Комар на болото, сел на Травинку. Спрашивает Травинку: — Уж не ты ли Росянка — Комариная Смерть? Отвечает Травинка сладким голоском: — Погляди, Комар, на мои цветочки. Поглядел Комар на цветочки. Белые цветочки в зелёных колокольчиках. Солнце за тучку, — цветочки в колокольчики. Солнце из тучки, — и цветочки выглянут. Говорит Комар Травинке: — Хороши у тебя цветочки! А не видала ты Росянки — Комариной Смерти? Говорит Травинка сладким-пресладким голоском: — Погляди, Комар, на мой колосок. . Поглядел Комар на колосок. Колосок прямой, зелёный, стройненький. Говорит Комар Травинке: — Ничего себе колосок. А не слыхала ты про Росянку — Комариную Смерть? Говорит Травинка приторным голоском: — Погляди, Комар, на мои листочки! Поглядел Комар на листочки. Круглые листочки лежат на земле, по краям их частые булавочки, на булавочках медвяная роса капельками. Как увидел Комар те капельки, — сразу пить захотел. Слетел на листок, опустил в каплю носок, стал росу медвяную пить. Летела мимо Стрекоза, увидала Комара на листке и говорит: — Попался Комар Росянке! Хотел Комар крыльями взмахнуть, — крылья к листку пристали; хотел ногами шагнуть, — ноги увязли; хотел нос вытащить, — нос прилип! Изогнулись гибкие булавочки, вонзились в комариное тело, прижали Комара к листку, — и выпила Росянка комариную кровь, как пил Комар кровь звериную, птичью и человечью. Тут Комару и смерть пришла. А Росянка и по сей день на болоте живёт и других комаров к себе ждёт. ХВОСТЫ Прилетела Муха к Человеку и говорит: — Ты хозяин над всеми зверями, ты всё можешь сделать. Сделай мне хвост. — А зачем тебе хвост? — говорит Человек. — А затем мне хвост, — говорит Муха, — зачем он у всех зверей, — для красоты. — Я таких зверей не знаю, у которых хвост для красоты. А ты и без хвоста хорошо живёшь. |
|
|
