| С таким же сочувствием отнесся к нему влиятельный на Кладбище конторщик Дмитрий Корнеев. В угоду богатым прихожанам, но совсем не искренно, согласился признать белокриницкую иерархию даже и главный из остававшихся на Рогожском Кладбище „дозволенных“ попов Иван Матвеев Ястребов. В видах содействия распространению в Россий новой старообрядческой иерархии от всех этих лиц, по предложению Геронтия, снаряжено было известное посольство Борисова и Жигарева в Белую-Криницу для ближайшего ознакомления с митрополией и для присутствия на мироварении 417 . По всему этому следовало ожидать быстрого и широкого распространения белокриницкого священства среди московских поповцев; но на первых же порах много воспрепятствовал его распространению, и именно между старообрядцами среднего класса, своей проповедью против него известный дворник из Рогожской Иван Александров Гусев , выступивший в свое время горячим противником и самой мысли об учреждении самостоятельной старообрядческой иерархии с епископами во главе, а потом уже до конца оставшийся врагом белокриницкого священства: как человек, пользовавшийся большим влиянием в своей среде, он многих удержал в беглопоповстве, возбудив боязнь к „поветрию, нанесенному от запада“, как называл он белокриницкое священство. Затем печальный исход последней поездки Геронтия в Москву и начавшиеся допросы соприкосновенных к его делу лиц, из богатой раскольнической среды охладили на время усердие к иерархии и в этих последних. Когда В. В. Борисов и Жигарев возвратились в Москву из своей поездки за миром, они боялись даже ехать прямо на Рогожское кладбище, избрали окольный путь, а рогожские правители встретили их с крайней тревогой, как рассказывает сам В. В. Борисов 418 . Опасения были не напрасны: обоих посланников, о путешествии которых в Белую-Криницу было известно правительству, вскоре же потребовали к ответу, и Жигарева постигла даже печальная участь 419 . В виду таких обстоятельств и хитрый поп И. М. Ястребов поспешил отказаться от притворно изъявленного им согласия на признание белокриницкой иерархии, учрежденной на замену беглопоповства, стал открыто на сторону Гусева. |
| Нельзя не пожелать, чтобы духовенство и прочих городецких церквей последовало этому доброму примеру, и особенно чтобы деятельность против раскола оно считало не посторонним для себя делом, а своего прямою и ближайшею обязанностью: тогда не опасны будут для их паствы ни Швецов с Иголкиным, ни Бугров со своими беглыми попами и колокольными звонами. 6. Раскольнический поп и солдаты-старообрядцы. Поп Савва и Арсентий Морозов. Вести из Белой Криницы. Еще о Пафнутии. Другой Пафнутий и его отношения к Паисию и прочим. Положение московских противуокружников и беглопоповцев. Поп Дмитрий Беляев. Деятельность раскольников в Городце и Вятке. Из Калужской епархии. В предыдущей «Летописи» привели мы любопытное «Предложение» раскольнических братчиков раскольническому Духовному Совету, обличающие старообрядцев и особенно их духовенство в различных «нарушениях» церковных правил и уставов. Предложение это, как видно, возымело свое действие на некоторых раскольнических попов, но, как и следовало ожидать, возымели действие обличения не в существенно важных нарушениях правил церковных и нравственных требований, а в нарушениях мелочных требований чисто раскольнического характера, напр. относительно непостризания брады и усов. Мы намерены представить пример особенной ревности и строгости раскольнического попа в отношении к подозреваемым в брадобритии, бывший именно в минувшем великом посте, перед которым издано и «Предложение» братчиков Духовному Совету. Мы не утверждаем, впрочем, со всей решительностью, что случай, о котором будет речь, находится в связи с изданием «Предложения» и есть его последствие; но во всяком случае он любопытен для характеристики некоторых раскольнических попов и даже для уяснения их отношений к правительству и установлениям правительства. Случай произошел в часовне Рогожского Кладбища. Нашим читателям известно, что не смотря на остающиеся запечатанными алтари рогожских часовен, не смотря на это очевидное и постоянное напоминание о правительственном воспрещении всякого доступа к этим алтарям и в самые часовни Кладбища раскольнических попов, за которыми правительство не признает никаких священных санов, которых оно знает за мещан, крестьян, цеховых и проч., – известно, что при всем этом, раскольники, в явное нарушение сделанного Верховной Властью распоряжения, успели ввести на Рогожское Кладбище и в его часовни своих австрийских мнимых попов, воспользовавшись для этого смутными обстоятельствами при наступлении нынешнего царствования и данным тогда местной властью временным, на один только случай, дозволением, чтобы раскольнический поп в часовне Рогожского Кладбища принял от раскольников присягу на верноподданство, – позволением, данным или по недоразумению, или почему-либо другому… И вот случайно и временно допущенные на Кладбище и в его часовни раскольнические попы остаются там для постоянного отправления церковных служб и разных треб. |
| Вот какое множество раскольнических мнимо-окружнических попов и дьяконов расплодилось в Москве и состоят теперь в ведении Савватия! – вот какую силу и свободу распространения получила здесь эта отрасль поповщинского раскола с тех пор, когда и сам пресловутый Антоний Шутов служил без дьякона, а окружнических попов в Москве было всего четверо!.. О той же силе и распространенности мнимо-окружнического раскола в Москве свидетельствуют и существующие здесь в настоящее время моленные. Прежде существовали только моленные Латрыгина (разрешенные правительством), Колычева и Баулина. Службу в них отправляли дьячки, или уставщики, и лишь в особых случаях, секретным, образом, расставлялись походные церкви и служил кто-нибудь из попов. Сам Антоний служил также в походных церквах, расставляемых на время, то у Бутикова, то у Свешникова, то у другого из покровительствовавших ему богачей раскольников. И на службы эти никто из посторонних, незнакомых лиц не допускался. А теперь у окружников в Москве тринадцать моленных, при которых состоят постоянные попы, и вей эти моленные имиют алтари, т.е. в действительности – это раскольнические храмы, и попы служат в них открыто, ничем не стесняясь и никого не опасаясь. А Рогожское Кладбище, этот великий обительный град поповщинского раскола, которым мнимо-окружники завладели даже в нарушение прав (если тут может быть речь о правах) беглопоповцев и противуокружников, – одно Рогожское Кладбище с его огромными и величественными часовнями, где, при запечатанных по Высочайшему повелению алтарях, служит целый штат попов и дьяконов, – служит открыто, торжественно, куда приглашаются и православные посмотреть великолепие часовен и служение раскольнических попов, не – служит ли одно это Кладбище поразительным доказательством силы и распространенности окружнического раскола в Москве?! Кто же более заслуживалал, – не говорим покровительства (это совсем невероятное дело), а по крайней мере снисхождения, – безвестный ли, смирно сидевший духовный глава московских противуокружников, или такой же глава многочисленных, сильных, наглых и кичащихся своею наглостью московских мнимоокружников? Просим, в заключение, просмотреть недавно напечатанную в «Братском Слове» (1891 г. |
| В Москве Сергий совершенно неожиданно подвергся было чрезвычайной опасности. Жена Злобина, не успевши захватить Сергия, когда он отправлялся в С.-Петербург, составила план погубить его при возвращении из С.-Петербурга. В этих видах Злобина написала письмо в Москву к одному купцу, ревностному члену Рогожского кладбища, известного ей своею слепою приверженностью к расколу, будто Сергий замыслил погубить старую веру и передать Иргизские монастыри во власть еретиков и потому просила этого купца погубить Сергия и тем спасти старую веру. Купец, к которому обращена была эта просьба Злобиной, обещался ее исполнить и едва было действительно не погубил Сергия. Сергий, по приезде в Москву, остановился у Григория Федорова Ямщикова, прежнего своего благодетеля, в доме которого в 1789 г. было первое заседание раскольнического собора по поводу сваренного раскольниками Рогожского кладбища мира. В день же приезда Сергия в Москву к нему явился сообщник Злобиной, поздравил его с приездом и убедительным образом просил его к себе в дом. Сергий, не подозревая никакого дурного замысла, не хотел отказать в просьбе этому влиятельному члену Рогожского кладбища и поехал вместе с ним, сказавши Ямщикову, что скоро возвратится. Но прошел вечер, прошла и ночь, а между тем Сергий не возвращался. Ямщиков стал уже беспокоиться за своего гостя, почему и отправился его отыскивать, но нигде не мог найти. Рогожский купец на вопрос Ямщикова о Сергее заявил, что последний уехал от него еще довольно рано вечером и хотел на пути к Ямщикову заехать к другому знакомому своему, а этот удивился даже, услышав от Ямщикова, что Сергий находится в Москве. Прошло еще два дня, а между тем с Сергея не было никаких известий. Только уже на третий день вечером, часу в девятом пришел к Ямщикову солдат и подал ему записку, написанную карандашом рукою Сергия. В этой записке Сергий писал Ямщикову: «я посажен в отдаленную тюрьму и три дня сижу, не евши, – спасите меня». При этом посланный сказал Ямщикову, что получил эту записку тайно от неизвестного ему арестанта, который содержится в секретной тюрьме, и указал часть города. Ямщиков, не теряя времени, ночью же поспешил с полученною запискою к тогдашнему главнокомандующему Москвы, князю Прозоровскому, и объяснил ему все дело. Князь же Прозоровский немедленно вытребовал к себе полуживого арестанта, узнал потом и виновников его заключения и хотел строго их наказать. Но Сергий, чтобы не повредить начатому делу обращения раскольников в единоверие, упросил князя простить виновных. Однакоже после такого случая Сергий не решился долго оставаться в Москве и торопился отправиться на Иргиз, куда назначен был, по приказанию князя Прозоровского, сопровождать его особый чиновник. |
| Деятельными помощниками вожаков в пропаганде раскола являются расколоучители – лжеепископы и лжепопы, в поповщине и, так называемые, наставники и отцы – в беспоповщине. Несмотря на свое невежество, они оказывают большие успехи в совращении православных в раскол. Главная причина сему та, что «поддерживаемые и охраняемые богатыми раскольниками, они свободно и «безопасно ходят всюду в сеют плевелы, стараясь между тем избегать встречи с православными священниками, чтобы не подвергнуться их обличению», и то же внушая тем, которых успевают поколебать в православии. «Таким образом простой народ», одинаково восприимчивый к истинным и ложным учениям по своему крайне скудному развитию, «становится более открытым полем для сеяния плевел, нежели пшеницы» 31 . Затем бóльшая близость лжепопов и отцов к народу, как по внешнему положению, так равно и во развитию, и их внешнее благочестие, обычно нравящееся простому народу, также не мало усиливают успех их пропаганды. Наконец, сильно размножившаяся австрийская лжеиерархия своим многолюдством, частыми соборами, дерзко открытыми торжественными служениями и своим полным подобием во внешности православному духовенству (что хотя и строго запрещается законом, но благодаря «золотой политике» раскольников остается безнаказанным) много приносит вреда православию, внушая раскольникам и православным мысль с одной стороны о ее государственной и церковной законности, с другой – о неприкосновенности и истине раскола вообще 32 . Вредной и беззаконной по своим средствам пропаганде раскола вожаками и расколоучителями придают силу и устойчивость, по взгляду митрополита Филарета, раскольнические общественные заведения и главным образом – и Рогожское Кладбища. «Сии два раскольнические заведения»,– говорит он, – с начала текущего столетия «сделались центрами двух толков раскола, сильными для распространения его и для упорства против действий правительства и православного духовенства» 33 . «Два пустые места, выпрошенные у начальства в год чумы для больницы и для кладбищ, постепенно превратились в два сосредоточенные места расколов поповщинского и беспоповщинского, с великолепными молитвенными домами, со множеством зданий, с многолюдным населением, с обширными денежными средствами. Великолепие и богатства сих мест процветают в виду столицы, составляют прелесть и опору для расколоводителей, и обаятельно действуют на раскольнический народ, чувственно представляя ему неприкосновенную твердость раскола» 34 . |
| 82 Под публичным оказательством раскола разумелись крестные ходы, пение вне молелен и такое пение внутри моленных, которое было бы слышно вне оных, торжественное совершение крещения и брака, сопровождение тел умерших на кладбища в мантиях, клобуках и иных, раскольнических особенных одеяниях, с пением, ношение раскольниками монашеского одеяния, открытие вновь раскольнических моленных поставление над молеными новых крестов, или возобновление старых и употребление в молельнях или при оных колоколов. 84 Так как существующее законодательство имеет в виду не одних раскольников-старообрядцев, а и других сектантов то и мы при дальнейшем изложении будем держаться этого. 85 Из этого исключены штундисты по особому распоряжению Комитета министров. Притом хлыстовския собрания никогда не считались дозволенными. 86 Кассац. решен. 1873 г. 595, по делу Соболева См. Улож. о наказ. сенатора Таганцева, изд. 8-е, 1895 г, стр. 215 и 219. «Понятие о совращении имеет обширный смысл и не обусловливается достижением цели, но совмещает в себе и склонение кого-либо к ереси и расколу чрез подговоры, обольщения или иные средства». 89 На основании этого и вследствие неопределенности выражения в ст. 196-й «публично», 3-й миссионерский съезд возбудил ходатайство о замене этого выражения другим «при свидетелях». 90 Поясняя эту статью закона, Правительствующий Сенат, хотя в 1872 г по делу Селютиной и в 1873 г. по делу Соболева и употреблял, выражение «публичное проповедание раскола», но в 1888 г. 31 мая, по делу Гребенюка он говорит «раскольником воспрещается проповедание словесное, или письменное их учение, соединенное с попыткою привлечь в свой толк или секту православных». Таганцев, стр. 207, 215 и 208 Снес стр. 217. Выражения «публично» здесь уже не встречается. Видимо, закон имеет в виду и преследует главным образом преступную цель, а не вид или форму пропаганды. Посему еще в решении 1893 г 24-й), по делу Суханова, говорится: «Существенным признаком означенного преступления (т. е. предусмотренного ст. 196-ю Улож) есть совращение обвиняемым кого-либо в свою секту посредством уговора, или иного воздействия совратителя на лицо совратившееся, причем эти действия совратителя должны быть указаны в вопросах, предлагаемых на решение присяжных заседателей». (Таганцев, стр. 217 п 11-й и стр. 219 п. 2-й). |
| Что эти секретные правила относительно беглых попов не были выражением какого либо определенного правительственного взгляда на беглопоповщину и результатом какой либо определенно-выработанной в отношении к ней правительственной программы, а явились, как свидетельствует м. Филарет, чисто случайно, это можно видеть и из того, что в следующем же (1823 г.) году и притом в том же комитете, которому обязаны своим происхождением секретные правила 1822 года, возникла мысль о существенном изменении этих правил. В заседании этого комитета (22 июня 1823 г.), 822 в числе других правительственных мер против раскола, предложено было комитетом ограничить как свободу приобретения раскольниками беглых попов, так и свободу самых этих попов. Решено было прикрепить беглых попов к тем часовням, при которых они служат, отлучки дозволить им только по представлении гражданскому начальству уважительных на то причин и по письменному от того начальства дозволению 823 ; нарушившего же это правило – отрешать от часовни и отсылать на рассмотрение того начальства, от которого бежал. 824 Решено было так же строго взыскивать с беглых попов за пропаганду раскола – совершение какой-либо требы над лицом православным, а равно и за публичную процессию и за всякое вообще публичное оказательство раскола. По открытии этого гражданским начальством или по отношению духовного начальства, беглый поп отрешается от часовни навсегда и предается суду. 825 Вместе с тем решено было ограничить свободу раскольников в самом приобретении ими беглых попов. Указывая на быстрое умножение раскольнических попов, особенно в центрах поповщинского раскола, напр. на Московском Рогожском кладбище, где их явилось до семи, и на появление их там, где прежде не было, комитет рекомендует уменьшить их на Рогожском кладбище; «по крайней мере до трех, но не более»; «при других часовнях, где они были и прежде, допускать не более, как по одному, а при которых прежде не было и впредь не допускать оных. Если же где явится излишний против сего правила беглый поп, то немедленно отсылать его к тому начальству, от которого он бежал». 826 |
| Благодаря им, в следующем же месяце, последовала, хотя и в виде особой монаршей милости по отношению к Московским раскольникам – капиталистам, отмена очень стеснительного для них распоряжения Николаевского времени о запаси раскольников в гильдии на временном праве. 927 Раскольники сочли это важной для себя победой и решили домогаться новых уступок со стороны правительства. В том же апреле 1855 года, раскольники рогожские (23 числа) а в след за ними (26 числа) и по их наущению 928 и богородские подали, за многочисленными подписями, прошения на Высочайшее имя, в которых, между прочим, жалуясь на то, что у них некому совершать требы, просили, чтобы им позволено было «избирать из заштатных или многоштатных приходов и из находящихся на покое священников, для отправления таинств». 929 Митр. Филарет, которому было поручено министром внутренних дел, Бибиковым, рассмотреть означенные просьбы Московских поповцев, вопреки своему обыкновению, долго медлил ответом, «может быть, именно смущенный изменяющимися правительственными отношениями к расколу», 930 и уже только в сентябре, по новой просьбе нового министра – Ланского «ускорить сообщением сведений и заключения по упомянутым прошениям», 931 препроводил к нему свой отзыв о раскольнических прошениях. Что касается того пункта их просьбы, где они домогаются получить независимых священников, то относительно его Московский святитель ничего нового в своем ответе не сказал, вероятно, потому, что считал этот вопрос вполне уже исчерпанным в прошлое царствование. Он признал нужным указать в настоящее время только на то, что подобных прошений о даровании священников не мало подавалось раскольниками разных мест в прошлое царствование и что все они были отвергнуты, как невозможные к исполнению. Для большего уяснения вопроса о том, какими мотивами руководилось прежнее правительство в своих отказах, он послал выписку из своего мнения 1849 года. 932 После такого ответа прошения раскольников оставлены были без всяких последствий. Но не смотря на эту неудачу, рогожские раскольники и не думали оставлять своих домогательств, тем паче, что в последовавшей тогда отставке министра Бибикова и в удалении от службы на кладбище не менее неприятного им смотрителя Мозжакова они видели счастливые для своих ходатайств предзнаменования. |
| Огромное большинство гуслицких раскольников поповцы по австрийскому согласию. Прежде, до учреждения австрийской иерархии, они были, разумеется, беглопоповцами и состояли в тесных связях с Рогожским кладбищем; принятию ими и распространению среди их австрийского мнимого священства много способствовал Антоний Шутов, который к Гуслицам питал особое расположение и охотно ставил гусляков в попы не только для Гуслиц, но и в другие места: с тех пор и доселе Гуслицы служат главным местом, откуда набираются раскольнические попы для ближайших и даже не особенно близких к Москве раскольнических приходов. С появлением окружного послания и гуслицкие раскольники-поповцы распались на две половины, – на окружников и противоокружников. Раскол в Гуслицах крепко поддерживают и распространяют не столько раскольнические попы, сколько богатые фабриканты-раскольники: на своих фабриках они дают всегда предпочтение раскольникам и употребляют все способы к совращению в раскол рабочих из принадлежащих к православной церкви; их связи с местными гражданскими властями дают им полную возможность распространять раскол и этим и всякими другими способами. Так и было в Гуслицах исстари: так делается особенно теперь. Между гуслицкими фабрикантами-раскольниками, из коих ни один не откажется, при удобном случае, оказать явную несправедливость в пользу раскольника и во вред православным, всегда ещё выдавались личности, известные в этом отношении особенным усердием. В настоящее время такую печальную известность приобрёл богач-фабрикант Арсений Морозов, забравший в руки своего мнимого владыку Савватия, без числа расплодивший раскольнических попов и делающий всё, чтобы поддержать раскол и повредить церкви. Благодаря таким мощным покровителям, раскол и процветает в Гуслицах. Часовен и церквей, слывущих под именем часовен, несть числа, – старые беспрепятственно поновляются и так же беспрепятственно строятся новые; есть деревни с двумя, даже с тремя часовнями, или моленными, которые большею частию окружены оградами, с крестами на воротах и с колоколами, в которые производится звон. Попы являются открыто и делают что хотят, – совершают разные процессии с пением, иконами, хоругвями, фонарями. И всё это открыто, под покровительством мощной руки того или другого фабриканта, не боящегося никакой власти. Под покровительством той руки, раскольники открыто и безнаказанно творят всякие дела во вред церкви, и даже бесчиния, оскорбительные для церкви. Вот некоторые недавние примеры тому. |
| Это было в том же памятном 1881 году, когда московские австрийцы, пользуясь обстоятельствами и благосклонностью к ним московских властителей, успели ввести своих попов на Рогожское Кладбище, где они пребывают и доселе, пользуясь уже не обстоятельствами, а только благосклонностью московской власти к раскольникам. Сильвестр также при сем удобном случае решил показать себя миру во всем своем величии: он явился вместе с своими попами и иноками в Клинцовскую посадскую управу принести присягу по своему обряду, – и явился во всем иночестве, а что всего важнее, – подписался под присяжным листом: «Смиренный епископ Сильвестр». Мало этого, он явился потом так же торжественно на устроенный в управе обед, к которому приглашено было и православное духовенство, и в качестве архиерея потребовал себе права – благословить трапезу. Присутствовавши здесь единоверческий священник однако не дозволил ему этого, и разобиженный Сильвестр по сему случаю сказать речь, направленную против Единоверия. Должно быть в утешение ему был предложен потом, в числе прочих, тост за «епископа Сильвестра» и кричали: ура! Конечно, в управе, как и повсюду в Клинцах, господствуют раскольники, для которых Сильвестр «владыка» и «епископ»; но тут были и православные, тут были даже полицейские власти и иные блюстители закона, для которых Сильвестры не «владыки» и «епископы», а крестьяне и мещане, какими признает их закон. Однако же, в присутствии и под кровом этих властей, Сильвестр и является, и подписывается, и чествуется как «смиренный епископ!»… Понятно после этого, что он желал показать свое значение и в деле Швецова. Какое вредное влияние на раскольников стародубских имело даже кратковременное среди них пребывание Швецова, можно судить потому, что происходит теперь в Свяцкой, где Швецов арестован. В этой слободе явилось нисколько старообрядцев, усомнившихся в расколе, для утверждения которых в преданности расколу местный раскольнический поп Максим и вызвал Швецова. Швецову, на беседе, не удалось разубедить этих колеблющихся, но он успел снабдить Максима своими сочинениями, и теперь этот раскольнический поп ходит по домам, где есть усумнившиеся, и заставляет старообрядцев слушать чтение этих сочинений, – и этим способом успел некоторых утвердить в расколе. |
|
|
