| путем обнародования «исповедания» протестантского характера с именем патриарха) возможно было в самом деле обратить восточную церковь в протестантство. А если же Кирилл письменно не заявил о том, что он не был автором «исповедания», то так поступил он из деликатности перед своими многочисленными протестантскими друзьями и из чувства признательности к посольствам протестантских держав в Константинополе, расположением каковых посольств он дорожил в тяжелой борьбе с иезуитами и папизмом». Кириак впрочем не молчит о той близости к протестантам, какая отличала этого патриарха; он замечает: «его отношения к теологам-кальвинистам были известны, поскольку он не таил их и в столице» (Константинополе); но в чем заключались эти отношения, как смотреть на переписку его с подобными теологами, историк не объясняет 882 . – Некоторые русские богословы с своей стороны присоединяют голос к голосу сейчас указанных греческих ученых. Автор монографии о Кирилле Лукарисе, архимандрит Арсений пишет: протестанты, как оказалось, вели знакомство с этим патриархом между прочим и с тою целью, чтобы склонить его, а затем и его церковь , к церковному единению с собою; но со стороны Кирилла никогда не видно было сочувствия —648— этому. С твердым упованием на Бога и с совершенным доверием к своей пастве, Кирилл, единственно по нуждам церкви, дозволил себе вступить в сношения с протестантскими государями и их представителями на Востоке... Сильное слово его почти не умолкало. Из уст его с церковной кафедры слышались постоянно святые истины веры и обличение неправомысляших» 883 . Автор отвергает принадлежность Кириллу как известного «исповедания веры», так и всех писем его к протестантам, наиболее компрометирующих этого патриарха. С такою же решительностью принимает под свою защиту Лукариса и проф. И.И. Малышевский . Вот его слова. «В XVI веке еще не было между Греками видных личностей, которые бы серьезно заподозревались или действительно изобличали себя в протестантстве. С XVII-ro же века является их несколько. |
| Светские высокопоставленные лица, которым приходило желание заниматься вопросами церковной жизни, тоже обращались к А. В-чу. Любопытно проследить один такой случай, изложенный в письме В. Д. Кудрявцева к А. В-чу от 12-го апр. 1861 г. 628 Светская дама по одному церковному вопросу обратилась к В. Д-чу, бывшему в это время наставником государя цесаревича. Знаменитый философ оказался не силен в истории и скорее поспешил за помощью к А. В-чу. «Из далекого Петербурга, точно так же как у Троицы, приходится прибегать к помощи вашего знания, чтобы восполнить наше незнание, помощи, в которой вы, вероятно, так же не откажете теперь, как не отказывали ранее», писал он, добавляя, что графиня Антонина Димитриевна Блудова, интересуясь положением христиан в Турции, просила его отыскать акты Ясского собора 1640 г. и Иерусалимского, особенно относительно дела о патриархе Кирилле Лукарисе. В. Д-ч не знал о них и предложил «спросить о сем у лица, специально знакомого с историей Церкви». Графиня одобрила это и просила поскорее написать. В. Д-ч просил нужных сведений и даже списков, сообщая при этом, что граф и графиня Блудовы хотят отправить А. В-ча на Восток для умиротворения тамошних волнений, если не официально – чего не желают обер-прокурор и митрополит московский, – то частным образом. А. В-ч находил путешествие бесцельным; в этом духе он написал ответ, и переписка продолжалась. Так А. В-ч давал ответы по отрывочным вопросам; другие исследователи вели с ним продолжительную переписку научного характера, предлагали ему ряд вопросов, и Горскому приходилось трудиться и работать вместе с ними по тем вопросам, какие интересовали его корреспондентов. Такие случаи нередки, и ученые были настойчивы. Товарищ А. В-ча по Академии Андрей Смеловский, служивший в Петербурге, работал над исследованием о братьях Лихудах. Сначала он просил А. В-ча сообщить ему краткие исторические сведения о самих Лихудах и сочинениях их, и особенно о риторике Софрония, писанной на греческом языке, также о святогорце Косме и его переводе риторики Лихудовой. Горский ответил на это письмо. Немного спустя Смеловский просил сообщить ему подробное оглавление этой риторики, сведения и источники для суждения о славяне-греко-латинской академии. Нуждаясь в дальнейших справках, он просил А. В-ча 629 прочитать некоторые книги, в которых излагается сущность спора о пресуществлении, решить некоторые недоумения о собственных именах (напр., произносить Щегловитый или Шекловитый), и справиться о надписи над гробницей Иоанникия Лихуда в Заиконоспасском монастыре. Черновые пометки на письмах рукой А. В-ча показывают, что он делал нужные справки и отсылал их Смеловскому. |
| Следовательно, историческая встреча Православия с Реформатами содержит яркие элементы своеобразия трудных времен для Православной Церкви, которая в период активизации римо-католической Унии искала богословскую и политическую поддержку в тех кругах Реформатов, оказывающих влияние на Высокую Порту, как напр., при Вселенском Патриархе Кирилле Лукарисе. С другой стороны, в период римо-католического влияния выдвигались односторонним порядком полемические римо-католические аргументы в противовес давлению Реформатов, как это произошло на Соборах в Константинополе (1642 г.) и в Иерусалиме (1672 г.). Блокирование богословской диалектики во внутренних богословских противостояниях Запада и в исторических перипетиях Православной Церкви – не только не способствовало самостоятельному, трезвому и двустороннему богословскому диалогу между Православными и Реформатами, но и привело к преувеличенному, иногда, осуждению богословских позиций по пастырским соображениям, когда среди верующих возникали сильные волнения. III. В свете вышесказанного, можно объяснить крайне резкие позиции поместного Иерусалимского Собора (1672 г.), направленные против Кальвинизма, ибо, приписываемое Вселенскому Патриарху Кириллу Лукарису кальвинистское Исповедание, использовалось преднамеренно в качестве подлинного выражения православного учения как на Западе, в полемике по поводу транссубстанции Кальвинистов, Иезуитов и Янсенистов, так и на Востоке кальвинистскими миссионерами. Название протокольных записей характерно для апологетической и полемической направленности этой соборной дискуссии: Щит Православия или Апология и опровержение, оскверняющих Восточную Церковь еретиков и размышляющих о Боге и божественном, как зложелательно утверждают Кальвинисты, поместный собор, созываемый в Иерусалиме при Патриархе Иерусалимском Досифее. Опровергающий, полемический характер соборного текста и его чисто пастырская направленность утверждаются в Синодальном Послании, адресованном: Православным Епископам, нашим братиям, совершающим совместно богослужение во Святом Духе, и просто благочестивым и православным христианам, дорогим нашим чадам во Христе повсюду на земле и на море. Из преамбулы к тексту становится ясным, что на Востоке существовала острейшая пастырская проблема от того, что приписываемое Вселенскому Патриарху Кириллу Лукарису Исповедание, выдвигалось кальвинистскими миссионерами или латинами как доказательство о полном согласии Православия с Кальвинизмом. О последствиях этой проблемы среди простых верующих можно легко догадаться. |
| считал философским (о термине см. в ст. Евхаристия ). По его убеждению, термин этот неуместен в правосл. богословии не только потому, что имеет зап. происхождение, не был знаком отцам древней Церкви и слишком материалистически объясняет таинство Евхаристии, но и потому, что он основывается на устаревшей, по мнению К., философии Аристотеля ( Киреев А. А. К старокатолическому вопросу: Ответ проф. Гусеву//Соч. 1912. Ч. 1. С. 271). Среди правосл. богословов близкими себе по взглядам на таинство Евхаристии К. считал А. С. Хомякова, Болотова, с сочувствием отзывался о Кирилле I (Лукарисе) (Там же. С. 272). Продолжением начатого К. спора о «пресуществлении» (см., напр.: Второй ответ А. Ф. Гусеву по поводу старокатолического вопроса//Там же. С. 274-297; Киреев А. А. Мой последний ответ проф. А. Ф. Гусеву по старокатолическому вопросу//Там же. С. 297-323; Киреев А. А. Ответ проф. В. А. Керенскому//Там же. С. 361-377) стала рецензия свящ. Павла Флоренского на исследование проф. КДА В. З. Завитневича «Алексей Степанович Хомяков» (К., 1902. Т. 1; 1913. Т. 2), а также комментарии свящ. П. Флоренского к опубликованным им письмам Ф. Д. Самарина (Несколько писем Ф. Д. Самарина к свящ. П. А. Флоренскому//БВ. 1917. 4/5. С. 473-475). Свящ. П. Флоренский вопреки т. зр. Хомякова отмечал необходимость использования термина «пресуществление» для выражения существа таинства Евхаристии ( Флоренский П., свящ. Около Хомякова: Крит. заметки//Соч. М., 1996. Т. 2. С. 299-305). В 1901-1903 гг. К. принимал участие в работе Религиозно-философских собраний. В деятельности собраний К. видел возможность поспособствовать воцерковлению рус. культурного общества. К. отмечал, что церковное правительство мало заботится о духовных требованиях интеллигенции, сконцентрировав все внимание на простонародье, напр. на прославлении новых святых (прп. Серафима Саровского и блгв. кнг. Анны Кашинской ). Их канонизация, по мнению К., ничего не вносит нового в «нашу этику, в наше сознание» ( Киреев А. А. Дневник (1909-1910)//РГБ НИОР. |
| Так, в актах, в самом их начале, говорится: «Каков был Кирилл (Лукарис) в своей совести, мы не берем на себя сказать решительно». Те же акты настаивают, что Кирилл «ни публично, ни частно» ничего противного вере не говорил «ни многим, ни некоторым из православных»; а этим давалось знать, что беседы и сношения Кирилла с неправославными, корреспонденция с ними, обнародование среди них каких-либо сочинений не составляло предмета забот и рассуждений рассматриваемого собора. 476 Таким образом, «защитник Кирилла», если возьмет для себя в руководство указания собора 1672 г., не может ручаться в том, что этот патриарх оставался безупречен и за пределами своей официальной деятельности в Константинополе. Без сомнения, много значит и одна возможность защиты Кирилла в его официальной деятельности, но здесь еще не конец делу. Нельзя не отметить, что обсуждение вопроса о. А. В. Горским отличается большой тонкостью. Но если одни из представителей науки прямо объявляют Кирилла наклонным к протестантизму или же не желают брать его под свою защиту в данном отношении и обелять его, то другие из ученых и писателей безо всякого колебания становятся на сторону его апологетов и стараются очистить его от всяких обвинений в неправославии. Так поступает большинство современных нам греческих историков. Константин Сафа, принимая во внимание отзыв о Кирилле Иерусалимского патриарха Феофана (нач. XVII в.), именует его «мудрейшим патриархом» и замечает, что Кирилл «был настолько далек от ереси, что он воистину такой архиерей, которого, согласно слову ап. Павла, можно называть преподобным, незлобным» и пр. Этот писатель отрицает принадлежность Лукарису изданного с его именем «Исповедания», считая его подлогом. А на возможное возражение, почему в таком случае патриарх не заявил публично об этом подлоге, Сафа говорит, что для Кирилла было небезопасно решиться на такой шаг, так как он не желал разгневать таким поступком протестантское посольство в Константинополе, на которое он опирался в борьбе с иезуитами, всячески вредившими этому патриарху, но что он имел намерение сделать заявление о таком подлоге впоследствии, при более благоприятных обстоятельствах. |
| «Я не богослов, а солдат, – сказал он Пальмеру, – но, постоянно вращаясь среди духовенства, я не могу не знать кой-чего о делах этого рода. Если бы я был епископом, то, прежде всего, спросил бы вас касательно вашего учения и символа; и если бы вы стали говорить о соединении с нами на тех же основаниях, как это могло бы быть 1000 или 800 лет тому назад, то, ввиду того, что с того времени на западе совершилось много разделений и возникло много вопросов, которые никогда формально не доходили до нас, я попросил бы дальнейшего исследования и соглашения». – Это вполне основательно, – ответил Пальмер. – В таком случае, – продолжал граф, – что вы скажете о таинствах? – О Евхаристии я скажу, что хлеб применяется, становится и есть самое тело Христово духовно и сверхъестественно, не переставая физически, в порядке природы, быть хлебом. Этим мы отрицаем римское учение о пресуществлении. И я заметил, что в русском переводе XVIII членов Вифлеемского собора 1672 года устранено допущение этих двух соотносительных терминов – «сущность» и «признаки»; последнее слово не допускается также в русском катехизисе, так что ни один из этих двух русских документов не находится в противоречии с православной доктриной. Чтобы яснее понять эту тираду в речи Пальмера, не излишня одна историческая справка, именно касательно судьбы постановлений упомянутого «Вифлеемского» собора 1672 года. Собор этот, известный у нас под названием иерусалимского, происходил при патриархе Досифее, который, ревнуя о православии, старался определить на нем точные начала православия в противовес прежнему собору, бывшему при Кирилле Лукарисе, обвинявшемся в явной наклонности к кальвинизму. Собор 1672 года действительно осудил постановления прежнего собора; но если Кирилл Лукарис наклонялся к кальвинству, то Досифей, в ревностном противодействии ему, впал в другую, противоположную крайность, и в изложении православной веры слишком неосторожно поддался влиянию учения римско-католической церкви. Так он переступил пределы Православия в изложении учения православной Церкви о таинстве Евхаристии, приняв вполне латинскую терминологию касательно пресуществления, допустил канон Св. |
| Возвратившись из Иерусалима, Кирилл Лукарис мирно управлял своим патриархатом. Реформат Зандий (Sandius), путешествовавший в 1611 году по Египту, в своем Iminerarius-E так отзывается о Кирилле Лукарисе: «патриарх Кирилл Лукарис – муж редкой добродетели и учености, друг протестантов и враг католиков, соединительное звено между нами и греками» 248 . В 1612 году Кирилл Лукарис путешествовал в Константинополь, приглашенный «по общему решению епископов» 249 временно управлять сиротствующею без патриарха Константинопольскою церковью как патриарх «ближайший по степени и достоинству к патриаху константинопольскому» 250 . Во время управления Кирилла Лукариса Александрийским патриархатом в Константинопольской патриархии происходили беспорядки. Здесь после Mamфeя II , вступавшего на патриаршую кафедру в третий раз и умершего чрез 17 дней после восшествия, патриарший престол занял Рафаил II, митрополит Мифимпийский. Он занимал патриарший престол в течение пяти лет и потом был насильственно лишен его и сослан в заточение» 251 , так как заявил себя другом латинян и приверженцем папы, которому он письменно заявил свое подчинение 252 . Приглашенный на его место (во второй раз) Неофит II был заподозрен в том же и потому по настоянию Кирилла пред султаном чрез 6 лет был насильственно свергнут и сослан в заточение на остров Родос 253 . По словам Мафы, «дела пришли в такой беспорядок, что никто не решался принять на себя патриаршество» 254 . Вследствие этого на некоторое время «местоблюстителем патриаршего престола был назначен Кирилл Лукарис, мудрейший патриарх александрийский» 255 . На пути в Константинополь Кирилл Лукарис встретился с Корнелием Гагою, который отправлялся из Бельгии в Константинополь в качестве Нидерландского посланника при Оттоманской порте 256 . По собственному свидетельству Лукариса, в его письме к Утенбогаэрту он познакомился с Корнелием Гагою еще за 10 лет до этой встречи – во время своего путешествия по Западной Европе – и тогда еще пользовался его дружбою 257 . |
| 656 – 658, примечание. 237 Smith. Narratio, р. 13. Муравьев: «Сношения России с востоком по делам церковным», ч. I, стр. 308. 240 Smith. Fragmentum р. 80. Narratio р. 14. Филипп Кипрянин Chronicon р. 447. Гейнекций ч. I, р. 197. В Дионисиевском каталоге Александрийских патриархов о Кирилле Лукарисе замечено: «Кирилл Лукарис возшел на патриаршую кафедру в 1603 году, патриаршествовал 20 лет, после чего перешел на константинопольскую патриаршую кафедру». «Восток христианский. Сборник материалов, исследований и записок, относящихся до истории Александрийской патриархии». Том I. Составлен архимандритом Порфирием (Успенским) . С.-Петербург. 1898 г. Стр. 9. Но в заметке каталога неосновательно патриаршествование Лукариса в Александрии растягивается на 1622 год, так как 5 ноября 1621 года, как увидим в следующей главе нашего сочинения, он был провозглашен Константинопольским патриархом. Совершенно неверно далее сообщение Мафы в его «Историческом списке константинопольских патриархов», что «Кирилл Лукарис занимал александрийский престол 15 лет». «Христианское Чтение» 1862 г. Ч. I, стр. 634 – 635. 249 Филипп Кипрянии р. 447 – 448. Но Лев Алляций, вообще тенденциозно описывающий жизнь и деятельность Лукариса, касаясь этого факта, замечает: «еще при жизни Неофита он (Кирилл Лукарис) домогается Византии». «De ecclesiae occidentalis atque orientalis» p. 1074. 250 Smith. Narratio p. 16. Le Quien. Oriens Christanus t. I, p. 331. Муравьев. «Сношения России с востоком по делам церковным». Ч. I, стр. 330. 259 См. статью Монике «Cyrillus Lucaris», помещенную в журнале «Theologische Studien und Kritiken» за 1832 год, стр. 563. Пихлер замечает, что Кирилл Лукарис со времени этой встречи с Гагою сделался его игрушкой и марионеткой. Geschichte Protestantismus р. 69. При описании деятельности Кирилла Лукариса в сане патриарха Константинопольского мы увидим, что это замечание Пихлера совершенно несправедливо. 264 Об этом письме к Утенбогаэрту упоминает Мелетий Афинский в своей «Церковной истории» и даже приводит из него выдержку, текст которой вполне согласен с текстом Аймона. |
| Зандий (Sandius), посещавший в 1611 году Египет, свидетельствует о Кирилле, что он человек редкой добродетели и учености. 174 В 1612 году Кирилл Лукарис путешествовал в Константинополь для управления сиротствующею без патриарха константинопольскою церковью. Во время патриаршества Кирилла Лукариса в Александрии, – в Константинополе происходили беспорядки на патриаршем престоле. Здесь после Mamфeя II , вступившего на патриаршую константинопольскою кафедру в третий раз и умершего чрез 17 дней после восшествия, – наследовал Рафаил II, митрополит митиленский. Он управлял константинопольскою церковью пять с половиною лет, и заявил себя другом латинян и приверженцем папы, которому он письменно заявил свое подчинение. 175 Это стало известно всей константинопольской церкви и александрийскому патриарху Кириллу Лукарису. По желанию первой и по влиянию последнего Рафаил был удален от патриаршего престола, и на место его во второй раз был приглашен Неофит II-й, но и этот был заподозрен в том же; а потому, по желанию Кирилла, после шестилетнего управления его константинопольскою церковью, он был низвержен, – престол патриарший оставался праздным. 176 Патриарх Кирилл Лукарис, надзиравший до этого времени издали за константинопольскою церковью и заботившийся о благосостоянии ее и православия, успел чрез это заслужить особенное внимание у церкви константинопольской; и когда, по низвержении Неофита, престол патриарший оставался праздным, – Кирилл Лукарис был приглашен местоблюстителем этого престола и для управления церковью константинопольскою. 177 На пути в Константинополь Кирилл Лукарис встретился с Корнелием Гагою, который отправлялся из Бельгии в Константинополь в качестве нидерландского посланника при Оттоманской порте. Этот Гага, по свидетельству Пихлера, познакомился с Кириллом еще во время путешествия последнего по западной Европе. Настоящая встреча их была радостная; их знакомство возобновилось. 178 Корнелий Гага надолго оставался другом и помощником Кирилла Лукариса в несчастных обстоятельствах во время его патриаршества в Константинополе. |
| Кремонин был профессором в падуанском университете в продолжение 30 лет, и умер 80 лет слишком. О нем с уважением отзывался Кирилл Лукарис, и только осуждал его несправедливые взгляды на происхождение мира, Промысл, бессмертие души, и т.п. Другой учитель Кирилла Лукариса Франц Пикколомений, был профессором в Падуе в продолжение 35 лет. По учености и особенно безупречной нравственности он был замечательным человеком. Еще в молодости он входил в спор с профессором Цабареллою (Zabarella), бывшим учителем Мелетия Пиги в падуанском университете, и пытался примирить учение Аристотеля с учением Платоновым. До самой смерти своей, последовавшей на 84 году его жизни, он считался первым профессором в падуанском университете. Кирилл Лукарис относился к нему с уважением, и порицал его только за то, что он иногда открыто с кафедры профессорской раскрывал латинское учение о предопределении и оправдании. 138 Поэма о войне осторожской, краковского академика Пекалькского; печатные книги, изданные в Остроге. См. «Тр. к. д. ак.», 1867 г., 183 стр. 156 Andreae Wengerscii – IV. Письмо к Сигизмунду, стр. 467–469; письмо к Турновию, стр. 497; письмо к Брониевию, стр. 498. Monumeuta fidei Eccl. orient. Prolegom., стр. XXVIII. 163 Этими словами Кирилл Лукарис указывает на первое пребывание свое в юго-западной Руси – на Брестском соборе. 166 Кимель с жаром доказывает, что это письмо не принадлежит Кириллу Лукарису, а есть подлог П. Скарги. Monumeuta fidei Eccles. orient. Proleg., стр. XXVIII–XXIX. Но если принять во внимание то, что Кимель принадлежит к числу обвинителей Лукариса в протестантстве, – то доказательство его останется незаслуживающим доверия: он это делает с целью – уничтожить противоречие при речи о Кирилле, как кальвинисте. 167 М.О. Коллоничь в своих замечаниях об источниках для истории литовской церковной унии, говорит, что основою для сочинения М. Смотрицкого (Θρηνος) послужило исповедание веры Кирилла Лукариса, которое он написал в Литве, а Мелетий перевел на польский язык. T. |
|
|
