| Разделы портала «Азбука веры» Документальные истории Истории мирян Хоккеист Алексей Васильченко о спорте и пути к Богу Как-то понемногу я понял, что просто развиваться физически – качать мускулы, зарабатывать деньги – мало. Должно быть что-то еще в жизни. И я попросил друга, чтобы он познакомил меня с каким-нибудь батюшкой. Воспоминания об о. Иустине (Поповиче) Если временно я откликался на соблазнительный зов чуждых православию учений, воспоминание о моем духовном отце и его предупредительных словах, и особенно воскресная православная Литургия, возвращали меня на православный путь. Я просто вхожу в мир Православия… Изучение истории показало мне, как страшен в действии материалистический закон: выживает сильнейший. Я увидел, что это, в буквальном смысле слова, путь в ад. Я оказался в тупике и выход из него нашел только в Православии. Джонни Коуи, православный англичанин, бывший атеист Я был абсолютно вне Церкви и вдруг оказался в ней. Я просто знал, что Православная Церковь это Вселенская и Апостольская Церковь, я должен был быть здесь, каким бы абсурдным это ни казалось. Иван Васильевич Киреевский Под влиянием жены у Ивана Киреевского пробуждается интерес к творениям Св. Отцов, и по мере погружения в их мысли начинает набирать силу благодатный процесс интеллектуально-духовного преображения его самог. «Мой путь к вере был ровным» Хоть и не всё в церковной жизни поначалу было мне ясно, было стойкое интуитивное ощущение истинности выбранного пути. Я безошибочно чувствовал, что место, в котором я нахожусь – уникальное и незаменимое в моей жизни. 40 лет перед началом жизни Я впервые открыла Новый Завет. Читала и плакала, не понимая практически ничего. Но это уже был первый шаг в совсем новой жизни. Бог дал испытание, но и стал давать силы для его перенесения. Полезные ссылки Самое популярное Сейчас в разделе 33 чел. Всего просмотров 1 млн. Всего записей 626 ©2024 Мой путь к Богу к содержанию Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки |
| Перехваль. Церковь Рождества Христова. Карта и ближайшие объекты Первое упоминание населенного пункта с название Перехваль встречается в лебедянской платежнице 1617-1621 гг. В писцовой книге Г.Ф. Киреевского 1627-1628 гг. значится «село Перехваль на реке Перехвалке, а в селе церковь древена клецки во имя Рождество Христово…». Строительство каменной церкви начато 10 мая 1883 г. в 30 метрах южнее деревянной церкви, на месте которой была поставлена кирпичная часовня-столб. К 1892 г. завершилось строительство колокольни и трапезной. Местным диаконом не позднее 1902 г. при храме была открыта школа грамоты в наемном помещении. В 1903 г. для школы построено собственное здание. В 1922 г. из церкви была изъята серебряная утварь. В 1929 г. Христорождественский храм вновь был ограблен, но в поисках изделий из цветного металла местные власти нашли лишь старую медную икону и два евангелия с бронзовыми крышками. В 1937 г. сбросили с храма колокола. Инициаторами восстановления храма в конце 1990-х гг. стали уроженцы села, 2 августа 1998 г. состоялось первое богослужение в храме и крестный ход. Первое время богослужения совершали священники Тихвинского собора г. Данкова, с 2003 г. в храме служит свой священник. Источник информации: А.Ю. Клоков, А.А. Найденов «Храмы и монастыри Липецкой и Елецкой епархии. Данковский район» Комментарии и обсуждение Церковные старосты приходов Рязанской епархии - 60-70-е годы XIX века (по данным «Рязанских епархиальных ведомостей» 1865-1879 годов). Перехваль Данковского уезда, Христорождественская церковь 1848-1878 - крестьянин Иван Васильев Фролов 1878-1879 - крестьянин Кузьма Фролов Покровское Данковского уезда 1875-1879 - крестьянин Антон Карпов адрес:село Перехваль,Данковского района, Липецкой области --> Административное деление приведено по состоянию на начало 2022 года. × Внести изменения в объект × Добавить статью или комментарий × Добавить фотографии (можно загружать сразу несколько файлов) Только зарегистрированные пользователи могут добавлять фотографии в каталог. |
| Письмо А. А. Елагину, март 1834 г. 1 (Март 1834 г.). Милый друг Папинька, я так полон чувств и мыслей, которые бы хотел передать Вам, что не знаю с чего начать письмо. – Я видел Наталью Петровну, – мы объяснились с нею, Маминька согласна, и для нашего счастья недостает теперь только Вашего благословения. Ради Бога пришлите его скорее и такое сердечное, отеческое, дружеское, какого я ожидаю от Вас, и которое необходимо мне как одно из первых условий счастья. – Счастье ! это слово, от которого я было отвык, и которое вдруг воскресло для меня с полным, глубоким смыслом. Разделите его со мною Вашим сочувствием, – теперь дружба Ваша нужнее для меня, чем когда-нибудь. – Рассказать подробности всего я теперь не в состоянии. При свидании может быть я успею привести свою голову в порядок. Может быть на следующей почте буду писать к Вам. Теперь я похож на слепого, который вдруг увидел свет, и еще не умеет отличать предметов отдельно, а только видит, что все вместе светло и ясно. Вот почему и теперь могу делиться с Вами только этим общим впечатлением и для него даже не нахожу слов. – Жду Вашего письма с живым нетерпением и безо всякого беспокойства. Да, я уверен и ни минуты не сомневался, что мое счастье будет для Вас счастливым чувством, что Вы разделите его вполне, и благословите нас как детей своих и друзей. Обнимаю Вас крепко, и за себя и за Наташу. Письмо А. В. Веневитинову, 2 июня 1854 г. 2 . 2 июня 1854 г. Мы надеемся видеть тебя в проезд через Москву, когда ты, как говорят, поедешь осматривать твои ведомства. Очень бы хорошо было, если б жена твоя поехала с тобою и если бы вы побольше пробыли в Москве. Особенно теперь пора оставить Петербург, с его холерным воздухом и не-Русским духом, дрожащим от Австрийского кулака. – Цыгарка испугала медведя. Здесь почти все сословия доходят до отчаяния известиями о наших уступках, а у вас, говорят, не скрываясь, боятся войны и просят мира. Если правда, то можно ли оставаться здоровым в таком воздухе, который так здоров для Немцев? Я воображаю, в какое негодование приходит Аполлина Михайловна от действий этих не-Гоголевских мертвых душ. ее прекрасная нетерпимость к гадостям должна еще несравненно больше страдать от гадостей нравственных, чем от гадостей художественных. Потому уезжайте поскорее вглубь России, хоть на короткое время отдохнуть посреди благородных душ ревизских, от духоты мертвых душ, управляющих живыми, не краснея. А между тем, по дороге, заезжайте в Москву и дайте нам возможность видеть вас и удовольствие выразить лично, как много и как от всей души любим мы вас. – Говоря мы, я особенно разумею меня и мою жену, а говоря вы, я разумею тебя и твою милую жену. Письмо А. В. Веневитинову, кон. 1855 г. 3 |
| Но в юные годы Киреевский, по-видимому, не жил активной духовной жизнью – во всяком случае, она не стояла в центре его духовной работы. Интересные данные об этом находим в записке под названием «История обращения И. В. Киреевского», найденной среди бумаг Киреевского и составленной, по-видимому, со слов его жены А. И. Кошелевым. Когда Киреевский женился, между ним и его женой начались столкновения по религиозным вопросам – горячая и сосредоточенная религиозность жены, по-видимому, вызывала в Киреевском неприятные чувства. Они условились между собой, что при жене Киреевский не будет «кощунствовать» (!). Когда Киреевский предложил жене почитать Вольтера, она сказала ему, что готова читать всякую серьезную книгу, но насмешки над религией и кощунства не выносит. Позже они стали вместе читать Шеллинга, – и здесь жена Киреевского чрезвычайно поразила его указанием, что мысли, которые были выражены у Шеллинга, «давно ей известны – из творений святых отцов». Постепенно, под влиянием жены, Киреевский стал сам читать творения святых отцов, – а затем у него завязались близкие отношения с духовными лицами. Особое значение имела близость имения Киреевского к Оптиной пустыни. Сохранился любопытный рассказ, записанный со слов самого Киреевского, о том чувстве, которое он пережил в часовне, стоя у чудотворной иконы: «Икона эта, – говорил Киреевский, – целые века поглощала потоки страстных возношений, молитв людей скорбящих, несчастных; она должна была наполниться силой, она сделалась живым органом, местом встречи между Творцом и людьми, я пал на колени и стал искренно молиться...» Киреевский в своей религиозной жизни жил, действительно, не только религиозной мыслью, но и религиозным чувством; вся его личность, весь его духовный мир были пронизаны лучами религиозного сознания. У него был подлинный и глубокий религиозный опыт, в осмыслении которого он был теснейшим образом связан со всем тем огромным духовным богатством, которое ему раскрывалось в Оптиной пустыни. В этом смысле, Киреевского надо считать, более чем кого-либо другого, выразителем того, что хранило в себе церковное сознание. |
| Но, будучи христианином, Иван Васильевич не был православным церковником. Он был далек от Церкви, как почти и вся среда тогдашнего передового образованного общества. Другое дело была его супруга – духовная дочь о. Филарета Новоспасского. Она в юности ездила в Саровскую Пустынь и имела общение с преп. Серафимом. Поэтому Наместник Троицкой Лавры, архимандрит Антоний, в своем письме к ней именует ее «сестрой». Встреча с о. Филаретом Новоспасским была решающим моментом в жизни Киреевского: он стал его преданным духовным сыном. Но дни жизни старца были уже сочтены. После его кончины, старцем четы Киреевских стал о. Макарий Оптинский . Киреевский пишет своему другу Кошелеву: «Существеннее всяких книг и всякого мышления, найти святого православного старца, который бы мог быть твоим руководителем, которому ты бы мог сообщать каждую мысль свою и услышать о ней не его мнение, более или менее умное, но суждение св. Отцов». Такое исключительное счастье он имел в лице о. Макария! Из всех мирских лиц, перебывавших в Оптиной Пустыни, Киреевский ближе всех других подошел к ее духу и понял, как никто иной, ее значение, как духовной вершины, где сошлись и высший духовный подвиг внутреннего делания, венчаемой изобилием благодати даров стяжания Святаго Духа и одновременно служение миру во всей полноте, как в его духовных, так и житейских нуждах. Он видел в Оптиной претворение в жизнь мудрости святоотеческой. Будучи философом, он почувствовал, что и высшее познание истины связано с цельностью духа, с восстановленной гармонией всех духовных сил человека. Но это восстановление достигается внутренним подвигом, духовным деланием. И Киреевский в своих философских исследованиях, а именно в учении о познании (гносеология) указал на внутреннюю зависимость (функциональную связь) познавательных способностей человека от духовного подвига, претворяющего естественное, низшее состояние сил человека в духовный высший разум (связал философию с аскетикой)… При своем служении делу оптинского издательства Иван Васильевич имел возможность в совершенстве изучить святоотеческую литературу, а ранее, получив прекрасное домашнее философское образование и еще дополнив его во время пребывания в Германии, он таким образом был также в совершенстве знаком и с западной культурой. |
| «Великий печальник древней Руси» – духовный сын Оптинских старцев, Петр Васильевич Киреевский унаследовал черты своего своеобразного характера от своих замечательных родителей. Особенно много общего у него с отцом: как и отец, Петр Васильевич представлял собою яркий моральный тип, та же внутренняя цельность, та же верность долгу. Поэтому, говоря о сыне, нельзя обойти молчанием личности отца. Василий Иванович Киреевский в молодости служил при Павле, вышел в отставку с чином секунд-майора и поселился в родном Долбине, где выстроил себе новый дом – огромный на высоком фундаменте, с мраморной облицовкой стен внутри, со множеством надворных строений и великолепными садами. Это был, по-видимому, сильный и оригинальный человек, нравственно из одного куска. Его образованность надо признать редкою для его времени: он знал 5 языков, любил естественные науки, имел у себя лабораторию, занимался медициною и довольно успешно лечил; на смертном одре он говорил старшему сыну о необходимости заниматься химией, и называл ее «божественной наукой». Он много читал, и знания его, говорят, были очень многосторонни. Пробовал он и писать и переводил повести и романы и даже сам сочинял. Он был англоман – любил английскую литературу и английскую свободу. Вместе с тем был очень набожен, ненавидел энциклопедистов и скупал в Москве сочинения Вольтера с тем, чтобы жечь их. Свой дом он вел строго по заветам старины; занятия химией и англоманство нисколько не поколебали в нем патриархального духа и не заставили с пренебрежением отвернуться от народного быта; напротив, он сохранил во всей силе ту близость усадьбы с народом, тот открытый приток народного элемента в господскую жизнь, который отличали помещичий быт старого времени. Из 15-ти человек комнатной прислуги (мужской), 6 были грамотны и охотники до чтения; книг и времени у них было достаточно, слушателей много. Во время домовых богослужений, которые бывали очень часто (молебны, всенощные и т.д.) они заменяли дьячков, читали и пели стройно старым напевом: нового Василий Иванович у себя не терпел, ни даже в церкви. |
| И. В. Киреевский никогда прежде не носил на себе креста. Жена его не раз о том просила, но Иван Васильевич отмалчивался. Наконец однажды он сказал ей, что наденет крест, если он будет ему прислан от о. Филарета, которого ум и благочестие он уже душевно уважал. Наталья Петровна поехала к о. Филарету и сообщила это ему. Старец, перекрестившись, снял с себя крест и, давая, сказал Наталье Петровне: да будет он Ивану Васильевичу во спасение… Когда Наталья Петровна приехала домой, то И. В., встречая ее, спросил: “Ну, что сказал отец Филарет?” – Она вынимает крест и отдает его Ивану Васильевичу. Он спрашивает ее, что это за крест. Наталья Петровна говорит ему, что о. Филарет снял с себя и сказал, что да будет он ему во спасение. Иван Васильевич пал на колени и говорит: “Ну, теперь чаю спасения для души моей, ибо я в уме своем положил: если отец Филарет снимет с себя крест и мне его пришлет, то явно будет, что Бог призывает меня ко спасению”. С этой минуты замечен был решительный поворот в мыслях и чувствах Ивана Васильевича. После кончины о. Филарета Иван Васильевич, живя поблизости Оптиной Пустыни, в частых беседах с отцами Леонидом, Макарием и другими старцами все более и более укреплялся в благочестии». Семья Киреевских росла. В 1835 году у них родился сын Василий, в следующем – дочь Наталья, скончавшаяся в младенчестве. Затем у них были еще дети – сыновья Сергей и Николай, дочери Екатерина, Александра и Мария (Александра стала монахиней). Все больше становилось забот… В 1836 году Иван Васильевич по семейному разделу получил село Долбино (Лихвинского уезда Калужской губернии) с несколькими деревеньками и стал большую часть года проводить там. Но не оттого, что деревенская жизнь ему полюбилась, а просто из нужды: в деревне жизнь дешевле… Это было село, где Иван Васильевич провел детство… Барский дом располагался на холме, плавно скатывавшемся к реке Выре, бегущей в обрывистых берегах к Оке, которая тут совсем близко, у Белева, в семи верстах. На другой стороне Выры – село с древней пятипрестольной церковью Успения Божией Матери (здесь находилась явленная чудотворная икона Успения Божией Матери). Край холмистый, лесной, с болотами в низинах. С каждого холма – обзор на десятки верст… |
| Постулат первый . «Россия – великая тысячелетняя держава, страна-цивилизация» (цитата Путина). Это, по сути, базовое положение для национальной идеологии – понимание России себя как особой Русской (или русско-евразийской) цивилизации, а вовсе не «недоразвитого Запада», какой-то части проекта «Европа от Лиссабона до Владивостока», «моста между Европой и Азией» или тем паче части «новой Орды» и т.п. Это открытие – что Россия является самобытной цивилизацией – сделали в первой половине XIX века основоположники самостоятельной русской философской и политологической мысли славянофилы Иван Киреевский и Алексей Хомяков. В дальнейшем развили и обосновали учение о русской цивилизации Николай Данилевский, Константин Леонтьев, Иван Ильин, Александр Панарин. Иван Васильевич Киреевский в своём главном труде «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России» (1852 г.) сформулировал особенности русской цивилизации в отличие от западной, это – иной тип духовной традиции (говоря словами Киреевского: «особая форма, через которую проникло к нам христианство»); иные традиции государственности (по-Киреевскому: «особые элементы, из которых сложилась у нас государственность»); иной психо-этнический субстрат нашей цивилизации (словами Киреевского: «особый вид, в котором перешла к нам образованность древнеклассического мира»). Отличия от Европы, как видим, носят фундаментальный характер. Отсюда и противоречия и непонимание Западом России. Остроумно высказался об этом известный славянофил, поэт и публицист Иван Аксаков: «Попробуйте вразумить просвещенную и доступную логическому вразумлению Западную Европу на счет России, ее бескорыстия и миролюбия!.. Не вразумите. У нее нет даже органа для понимания России». Сегодня мы видим, сколь прозорливы были наши мыслители, видим, как западное общество буквально на глазах решительно отказывается от христианского наследия, провозглашая, по сути, религию человекобожия, религию прав человека, которые все более понимаются как права меньшинств. Конечно, мы понимаем, что на Западе есть много добропорядочных католиков и протестантов, которые не смирятся с таким вектором развития Запада, не смогут принять ту модель Содома и Гоморры, которая все решительнее навязывается западными элитами. Может быть, мы станем свидетелями того, как сбудется пророчество прп. Серафима Вырицкого о том, что настанут времена, когда люди с Запада побегут в Россию. При этом это будут лучшие люди – самые нравственные и хорошо образованные. |
| Как рано стали ему давать чтение, далеко упреждавшее его возраст, видно из сохранившейся книги известного масона Ивана Владимировича Лопухина, который, правда, был его крестным отцом, - «Некоторые черты о внутренней церкви, о едином пути истины и о различных путях заблуждений и гибели, с присовокуплением краткого изображения качеств и должностей истинного христианина». На заглавном листе этой книги надпись: «От автора на память искреннего уважения», а под портретом И.В. Лопухина - «Милому Ванюшке за доброе его сердце от истинного друга бабушки, 1814, февраля 10», то есть когда будущему философу не было еще полных восьми лет... Младший его брат, который, как мы уже сказали, был тогда еще слишком мал и не был в такой степени затронут этими впечатлениями. Можно предполагать, что это впоследствии отразилось на разнице их умственного склада, при всей их неразрывной дружбе и при том беспредельном поклонении, которое всегда питал Петр Васильевич к своему, по-видимому, более даровитому старшему брату. Но об этом мы будем иметь случай говорить еще не один раз. В конце 1815 года Жуковский покинул Долбино, мечтая скоро опять туда вернуться и посвятить себя воспитанию Киреевских, но мечта эта не осуществилась. Через два года Авдотья Петровна вторично вышла замуж за своего троюродного брата Алексея Андреевича Елагина, человека также очень образованного, который был почитателем Шеллинга и даже переводил его сочинения. Дальнейшее образование молодых Киреевских шло под руководством отчима и матери. Они прекрасно изучили математику и языки, французский и немецкий, и перечитали множество книг по словесности, истории и философии из библиотеки, собранной еще их отцом. В 1822 году, для окончания их учения, вся семья переехала в Москву . К двум братьям в ней прибавился младший, Елагин Василий, и позднее - Николай, Андрей и сестра Елизавета. Ученье старших по-прежнему шло совершенно одним путем, но при этом, конечно, Иван по годам своим должен был опередить Петра. Они брали уроки у профессоров университета Мерзлякова, Снегирева и других, кроме того, Иван слушал публичные лекции о природе профессора М.Г. Павлова, последователя Шеллинга. Товарищем его по учению был А.И. Кошелев. В это время Киреевские выучились по-английски, по-латыни и по-гречески, но приобретенное ими знание древних языков было настолько невелико, что Ивану Васильевичу, двадцать лет спустя, пришлось учиться им вновь. Теперь же это была не более как подготовка к экзамену, называвшемуся тогда комитетским, который Иван Васильевич и выдержал вместе с Кошелевым и вместе же с ним в 1824 году поступил в Архив министерства иностранных дел; Петр служил в нем также, но гораздо позже. С этого времени умственные дороги братьев, при сохранении всей их дружбы, начинают постепенно обособляться, чтобы много лет спустя, как мы увидим, сблизиться вновь. |
| Почти ежедневно в послеобеденное время приходили к Старцу его сотрудники по изданию святоотеческих книг – иеромонах Амвросий (будущий старец), монахи Ювеналий (впоследствии епископ), Леонид (потом архимандрит, наместник Троице-Сергиевой Лавры, церковный писатель), Платон. В 1853 году получены были из Москвы подготовленные их трудами экземпляры книг: „Руководство к духовной жизни, в ответах на вопрошения учеников“ преподобных Варсануфия и Иоанна, „Толкование на молитву «Отче наш...»“ святого Максима Исповедника и „Оглашения“ преподобного Феодора Студита . Издания подготовлены были по рукописным переводам с греческого языка на церковно-славянский, над которыми трудился великий учитель монашества конца XVIII века преподобный Паисий Нямецкий. Одним из ближайших помощников из мирян в деле книгоиздания был Иван Васильевич Киреевский , духовный сын старца Макария, писатель-философ. Он и его жена Наталия Петровна, тоже чадо Старца, много сил и средств отдавали этому делу. Наталия Петровна в Москве занималась типографскими хлопотами, а Иван Васильевич, образованнейший человек, сверял рукописи с подлинниками, читал гранки и отправлял их на просмотр в Оптину старцу Макарию. Когда книга бывала уже отпечатана, Киреевские давали своих лошадей, чтобы тираж отвезти в монастырь. Там архимандрит Моисей , настоятель, и о. Макарий распределяли, куда и сколько экземпляров отправить – на благо духовного просвещения и всегда безденежно. Посылки шли в адрес епископов, монастырей, Духовных Академий и семинарий, разным лицам. Через какое-то время в Скит начинал идти поток благодарственных писем. Летом, а часто и зимой Киреевские жили в селе Долбино, своем имении возле Белева. Начиная с 1847 года старец Макарий навещал их там. Поездки эти были чисто деловые. Старец брал с собой своих сотрудников – отцов Ювеналия или Леонида, а также кого-нибудь из келейников, иногда послушника Пармена. Киреевский для удобства Старца построил близ усадебного дома, в роще, избушку-келлию, где было все необходимое. Тут никто не мешал Старцу потрудиться и помолиться. Без его приглашения и сам Киреевский не являлся сюда. Отец Макарий, когда нужно было, посылал за ним и за Наталией Петровной келейника. |
|
|
