| Известные епископы К.: Сириций (упом. в 325-341), Авгарий (упом. в 359), Астерий (2-я пол. IV в.), Исидор (упом. в 381), блж. Феодорит (423-457), Иоанн (упом. в 475/6-484), Сергий (упом. в 512-532, монофизит); сиро-яковиты: Иоанн (упом. в 630), Вакх (упом. в 793), Соломон (798-817), Сергий, Авраам (818-845), Илия, Аарон, Исаак (846-873), Сергий (878-883), Гавриил (897-909), Исаак (910-922), Кириак (923-935), Иоанн (965-985), Андрей (986-1002/03), Кирилл (1004-1030). Лит.: Dussaud R. Topographie historique de la Syrie antique et médiévale. P., 1927. P. 470-471; Tchalenko G. Villages antiques de la Syrie du Nord. P., 1953. Vol. 2. Pl. 86/10; Fr é zouls E. Cyrrhus et Cyrrhestique jusqu " à la fin du Haut-Empire//ANRW. B., 1979. Bd. 2. Tl. 8. S. 164-197; idem. Mission archéologique de Cyrrhus//Contribution française à l " archéologie syrienne, 1969-1989. Damascus, 1989. P. 175-180; Klengel H. Syrien zwischen Alexander und Muhammed: Denkmale aus Antike und frühem Christentum. W., 1987. S. 168-170; Fedalto. Hierarchia. Vol. 2. P. 785-786; Burns R. Monuments of Syria: An hist. guide. L., 1992. P. 70-72; Pe ñ a I. Lieux de pèlerinage en Syrie. Mil., 2000. P. 26-27, 56, 120-122; Fartacek G. Pilgerstätten in der syrischen Peripherie: Eine ethnologische Studie zur kognitiven Konstruktion sakraler Plätze und deren Praxisrelevanz. W., 2003. S. 133-137; Scheck F. R., Odenthal J. Syrien: Hochkulturen zwischen Mittelmeer und Arabischer Wüste. Ostfildern, 20094. S. 276-279. И. Н. Попов Рубрики: Ключевые слова: ИРАКЛИЯ ПОНТИЙСКАЯ [Гераклея; Понтираклия], античный греч., визант. и совр. тур. город в Сев. Анатолии, на юго-зап. побережье Чёрного м., митрополия К-польской Православной Церкви ИРАКЛИЯ ФРАКИЙСКАЯ [Гераклея; тур. Мармара-Эреглиси], город на сев. берегу Мраморного м. (Пропонтиды), центр митрополии К-польской Православной Церкви ПЕРГАМ древнегреческий, римский и визант. город в Сев.-Зап. Анатолии; одна из древнейших кафедр христ. Церкви КЕСАРИЯ КАППАДОКИЙСКАЯ город в Каппадокии в М. Азии, в античности и средние века 1-я по рангу митрополия Константинопольской Православной Церкви |
| Начиная жизнеописание св. Григория, мы обращаемся к самому святителю словами, написанными в его честь столетий назад: От богословныя и высокия мудрости твоея исполни мой ум убогий и страстный, яко да воспою житие твое, отче. Не могу бо слово принести тебе, аще не ты подаси ми крепость слова, и разум и мудрость, яко да от твоих твоя принесу тебе, и от богатства добродетелей твоих, оттуду обрящу вину, и увенчаю честную и святую главу твою, с верными взывая: Радуйся, отче, богословия уме краснейший! Детство и юность Будущий святитель родился недалеко от города Назианз на юго–западе Каппадокии в фамильном имении своего отца, тоже Григория, епископа местной церкви. Григорий Назианзен–старший, богатый и влиятельный аристократ, в молодости принадлежал к малоизвестной секте ипсистариев, в которой элементы язычества были перемешаны с иудаизмом: последователи этого учения отвергали идолопоклонство и жертвоприношения, но поклонялись огню и светильникам, почитали субботу, но отвергали обрезание. Позже, главным образом под влиянием жены, он принял христианскую веру, обратился к отцам Никейского Собора 325 г. с просьбой о Крещении и был крещен архиепископом Каппадокийским Леонтием. Вскоре он был избран пресвитером и затем епископом Назианза, преемником Леонтия. Он управлял епархией в течение весьма долгого времени, сочетая кротость пастыря со строгостью администратора. Жена Григория–старшего, Нонна, была не только сотрудницей, но и " " предводительницей " " мужа: подчиняясь ему в семейных делах, она была его " " наставницей " " в благочестии. Она соблюдала посты и проводила ночи в молитве, занималась благотворительной деятельностью, покровительствуя вдовам и сиротам. Именно она, по–видимому, оказала решающее влияние на христианское воспитание своих детей — Григория–младшего, Кесария и Горгонии. Григорий–младший отзывался о своих родителях с благоговением и почтением, видя в отце образ истинного архипастыря, а в матери — образ идеальной супруги, через которую дети приобщились к христианской традиции: |
| При этом ученый делает акцент на особой роли и влиянии саморепрезентации свт. Григория на последующую традицию восприятия его литературного наследия . Однако предпринятая американским исследователем историческая верификация автобиографических произведений святителя вызывает определенные сомнения и нуждается в дополнительной аргументации . В контексте нашей проблематики заслуживает внимания статья известного русского канониста С.В. Троицкого о правах епископов, лишенных своих кафедр , а также новейшее исследование историко-богословского контекста Второго Вселенского Собора, проведенное Н.К. Антоновым . Переходя к изложению непосредственно нашего исследования, для удобства восприятия материала разделим его на смысловые блоки. Сначала, согласно хронологии жизни святителя Григория, рассмотрим историю его хиротонии во епископа Сасим, далее разберем события назианзского этапа жизни святителя, а затем обратимся к проблематике константинопольского периода, связанной с ним отставки и возвращения в родной Назианз. Сасимская хиротония Хиротония свт. Григория Богослова во епископы малоизвестного и почти не примечательного городка Сасимы, как и большинство событий его жизни, носила драматический характер. В начале 372 г. император Валент произвел административный передел провинции Каппадокия, по итогам которого епархии Колонии, Парнасса, Назианза и Кивистры, относящиеся к юрисдикции свт. Василия Великого (Кесарийского), отошли в ведение лояльного по отношению к арианству епископа Тианы Анфима . Действуя таким образом, император помимо внешней экономической выгоды преследовал и скрытую религиозную цель — «он упорно пытался объединить всех епископов Востока вокруг арианского символа веры» . Для этого необходимо было ослабить те провинции и их центры, сопротивление которых было наиболее ощутимым. Кесария Каппадокийская свт. Василия была одной из них. Со своей стороны Кесарийский святитель предпринял контрмеры и открыл на ранее принадлежавших ему территориях новые епархии, рукоположив для них и новых епископов. |
| Городов в этих странах было очень немного. Наиболее значительный, – Кесария Каппадокийская, – был главной квартирой армии, которая сторожила кавказские проходы и Армению, находившуюся в вассальных отношениях к Риму. Кесария, бывшая незначительным городком при древних царях, – тогда она носила название Мазаки, – постепенно обратилась в один из крупнейших городов империи. Ее имя упоминается в истории христианства только с 200 г. приблизительно. Епископом в ней был тогда Александр, ученый муж, получивший свое образование в александрийской школе у Пантена и Климента. Вверженный в тюрьму при Септимии Севере, он очень долго пробыл в заключении. Бежавший из Александрии вследствие гонения Климент с успехом заменил его по управлении церковью. Александр, наконец получил свободу, но, по-видимому, жить в Кесарии ему было уже трудно 550 . Он перебрался в Палестину и кончил тем, что поселился в Иерусалиме при обстоятельствах, о которых будет сказано ниже. В следующем поколении епископская кафедра в Кесарии была занята Фирмилианом, человеком знатного происхождения и, подобно своему предшественнику, находившемуся в большой дружбе с александрийскими учеными. Он уже был епископом в 232 г., когда Ориген , вынужденный покинуть Александрию, поселился в Палестине. Фирмилиан пригласил его в Каппадокию „для блага церквей“, и есть основание думать, что Ориген действительно жил, и довольно долго, в Кесарии во время гонения Максимина 551 , Фирмилиан виделся с ним и в Палестине. Около этого времени обратились в христианство под влиянием, по-видимому, Фирмилиана, но в особенности Оригена , два молодых человека, понтийских уроженца, братья Феодор и Афинодор, отпрыски одного из знатнейших местных родов. Получив тщательное воспитание и познакомившись с латинским языком, они намеревались с помощью его заняться изучением римского права в знаменитой беритской школе, когда их зять получил место советника при правителе Палестины, и они отправились сопровождать сестру в ее новое местожительство. Здесь они встретили Оригена , с которым их познакомил, должно быть, Фирмилиан. Ему удалось направить их на изучение философии и вскоре совсем обратить в христианство. В течение пяти лет (около 240 г.) они занимались под его руководством, а затем вернулись в Понт. |
| Врач Кесарий — в ссылке, в назианзской глуши. О, эти долгие полтора года! Словно погружение в смерть, которому нет конца… Но у него хватает сил подбадривать старшего брата: «Григорий, пиши, не скрывай своих талантов!». Они говорят о Платоне и Пифагоре, о Гиппократе и Асклепиаде, о течении звезд и о причине приливов. Споры – на грани шутки – братьев о том, кто более любим матерью. «Я один питался ее молоком, как же ей не любить меня более всех?» — смеется Григорий. Юлиан, раненый копьем неизвестного воина во время войны с персами, умер на руках своего придворного врача… На престоле – престарелый император Иовиан – христианин. В 363 году Кесарий возвращается в Рим, оставив – теперь уже навсегда в своей земной жизни — Каппадокию. Откуда ни возьмись, появляются старые и новые друзья – император благоволит к нему. У Кесария много, очень много друзей. Он шутливо говорит об этом невзначай – с грустной улыбкой. Ему ли не знать, что такое одиночество? К нему, бывшему ссыльному, снова ставшему известным и богатым, сватают наперебой знатнейших невест Константинополя. Напрасно. Он остается безбрачным. «Странно», — говорят за его спиной, — «такой хороший путь наверх – разумный, выгодный брак!» Кесарий – квестор Вифинии, хранитель государственной казны. Покровительство императора Валента прочит ему еще более блестящее будущее. Землетрясение в Никее уносит жизни всех, кто заседал с ним. Его, чудесно спасшегося, достают из под обломков. «Теперь-то», — в один голос пишут ему брат и Василий, — «теперь-то не будь неразумен – посвяти себя Богу!». И он принимает крещение. Там же, в Вифинии. Он слагает с себя квесторскую тогу. Крещальная риза становится для него погребальной – внезапно развившаяся болезнь прерывает его земную жизнь. Друзья…Где вы? Напрасно взывает к ним в горе Григорий – письма из Каппадокии идут нескоро. Дом разграблен, тело лежит непогребенным. Сколько это продлилось?.. …Его похоронили в Назианзе, и Григорий сказал свое надгробное слово о брате. Нонна молча слушала слова старшего сына. |
| …Его не казнили. Кто знает, готов ли он был к мученичеству тогда? Думал ли он об этом – одинокий, вдали от непонимающих родных и шумных, многочисленных друзей? Юлиан не хотел давать христианам мучеников. Приговор — ссылка. Кесарий удален от двора навсегда. О, какая головокружительная, пьянящая свобода в его поступках! Ветер ранней церкви развевает полотнища сброшенных знамен с монограммой «Хи» и «Ро». Нет, это не пресловутое – «легко добыто, легко и прожито». Это – мужество воина. Это – та свобода во Христе, которая с легкости отличит левую руку от правой, главное от балласта, которая знает, какие вещи можно вменить, как сор, когда речь заходит о главном. Едва достигший тридцати лет молодой человек, познавший славу и власть, совершил поступок, достойный зрелого мужа и философа. «Отправляйся в свою каппадокийскую деревню! Там будешь философствовать!» Жизнь сломана – как казалось, навсегда. Он отдал Христу все, что было его – по праву, заработано трудом и бессонными ночами. Не раздумывая, отдал. Его не казнили. Но, кроме жизни, он потерял все, что имел – а думали, что он к этому «всему» и стремился в столице… Впрочем, о ссыльном скоро забыли. Гнев императора скор. Где вы, веселые друзья с пирушек? Он и не ждал, что они придут или напишут письмо. Помнится, римский поэт Овидий напрасно уговаривал лучшего друга писать ему в ссылку – что взять с тех, которые привыкли угощаться за чужой счет! И лишь верный Григорий восклицает: «Кесарий, это лучше, чем если бы ты разделил с Юлианом царство!». Отчего же позже убежишь ты в ужасе из славных Сасим, Григорий? …А врач Орибасий начал писать свой труд. Дюжина писцов исправно строчат перьями по дорогому пергаменту – все оплачено из государственной казны. Имя Орибасия войдет во все учебники по истории медицины. Имени Кесария там никогда не будет. «Орибасий – знаменитый врач четвертого века, написавший самый подробный свод по античной медицине». И лишь немногие в скобках заметят, что он был никудышним хирургом, а современники называли его «обезьяна Галена» — в молодости он вскрыл одну или двух обезьян. |
| Прежде всего, называю блаженною тебя, о, Кесария каппадокийская, так как от тебя принял возложение рук пастырь многих народов. Посвящённый и посвятивший сияли тогда одним и тем же блеском добродетели. Эти (каппадокийцы) были уже основаны на крепких корнях; и только один он имел свой корень, откуда другие, непричастные к корню, получили свой. Там собиралось много плодов работниками, которые возделывали некогда невозделанное; только он сам, работник, держа одною рукою рукоятку плуга, (другою) умягчал словом истины многие невозделанные земли. Когда одним сошником открывал бесчисленные борозды, он обратно получил семя сам-пять и много плодов; и, держа в горсти божественное семя, он засевал весьма много полей, рассевая перстами бесконечные зерна. Тогда в бороздах, прорезанных одною рукою, произрастали в одно время плоды, посеянные другою рукою. Там можно было видеть осень и весну, жатву и время молотьбы; и когда приближалась зима, он посевал единственное семя, именно слово Божие. Но вот, замечая различные плоды, которые отсюда рождались, он во время жатвы собирал на гумно то зрелые (плоды), то жирные от зрелости, молотил, очищал веялкой и складывал в кучи, чтобы их отсюда отнести в житницы света. Что же (значит), что зима (Армения) ввергла самого сеятеля между ядовитыми пресмыкающимися, приняв от цветных семян веры, которым не позволяла расти вследствие льда неверия? Люди, у которых были общие с тем святым речь и лицо, облекались в нравы змей; и, наоборот, смертельные и ядовитые драконы принимали нравы кротких людей, и служили ему, облизывая ноги святого тем же ртом, которым приносили смерть. Что далее? Долго тянулось время зимы, и армяне думали, что погиб сеятель, подобно семени, которое посеяно во время жестокого льда. Открывается ров: искали обезображенных частей человека, но слышат стройное пение многих голосов; боялись, что в их ноздри войдёт гадкий запах от драконов и змей, но отсюда веет приятный запах, как от сада удовольствия; искали глазами костей, подвергшихся гниению, но в лице его созерцают сияющее солнце; рассчитывали на бездыханного во рву, но видят его прохаживающимся как бы в святейшем храме; искали частей (тела), изможденных голодом, но замечают здорового и упитанного небесною пищею; искали тела, раздробленного зубами драконов, но удивляются приручённым им змеям, - презрители видят, что они презрены тем, которого презрели. |
| Прежде всего, называю блаженною тебя, о, Кесария каппадокийская, так как от тебя принял возложение рук пастырь многих народов. Посвящённый и посвятивший сияли тогда одним и тем же блеском добродетели. Эти (каппадокийцы) были уже основаны на крепких корнях; и только один он имел свой корень, откуда другие, непричастные к корню, получили свой. Там собиралось много плодов работниками, которые возделывали некогда невозделанное; только он сам, работник, держа одною рукою рукоятку плуга, (другою) умягчал словом истины многие невозделанные земли. Когда одним сошником открывал бесчисленные борозды, он обратно получил семя сам-пять и много плодов; и, держа в горсти божественное семя, он засевал весьма много полей, рассевая перстами бесконечные зерна. Тогда в бороздах, прорезанных одною рукою, произрастали в одно время плоды, посеянные другою рукою. Там можно было видеть осень и весну, жатву и время молотьбы; и когда приближалась зима, он посевал единственное семя, именно слово Божие. Но вот, замечая различные плоды, которые отсюда рождались, он во время жатвы собирал на гумно то зрелые (плоды), то жирные от зрелости, молотил, очищал веялкой и складывал в кучи, чтобы их отсюда отнести в житницы света. Что же (значит), что зима (Армения) ввергла самого сеятеля между ядовитыми пресмыкающимися, приняв от цветных семян веры, которым не позволяла расти вследствие льда неверия? Люди, у которых были общие с тем святым речь и лицо, облекались в нравы змей; и, наоборот, смертельные и ядовитые драконы принимали нравы кротких людей, и служили ему, облизывая ноги святого тем же ртом, которым приносили смерть. Что далее? Долго тянулось время зимы, и армяне думали, что погиб сеятель, подобно семени, которое посеяно во время жестокого льда. Открывается ров: искали обезображенных частей человека, но слышат стройное пение многих голосов; боялись, что в их ноздри войдёт гадкий запах от драконов и змей, но отсюда веет приятный запах, как от сада удовольствия; искали глазами костей, подвергшихся гниению, но в лице его созерцают сияющее солнце; рассчитывали на бездыханного во рву, но видят его прохаживающимся как бы в святейшем храме; искали частей (тела), изможденных голодом, но замечают здорового и упитанного небесною пищею; искали тела, раздробленного зубами драконов, но удивляются приручённым им змеям, - презрители видят, что они презрены тем, которого презрели. |
| — Я держу в руках увесистый том, это недавно вышедший из печати ваш роман «Врач из Вифинии», точнее, его первая часть под названием «Сын весталки». Читая его, мне в голову пришло дать вам псевдоним «Дюма-дочь» , настолько книга увлекательна, при всей ее серьезности и исторической достоверности. Это ваш первый опыт явления такого солидного литературного детища на люди? Как создавалась книга? Насколько она церковная и просветительская, или все же православные читатели станут вас критиковать за увлечение язычеством? — Роман написан мной, конечно, в первую очередь для людей воцерковленных и тех, кто тянется к Церкви и уже подошел к ее порогу. Выход книги — большая для меня радость и огромное событие в моей жизни, и я благодарна всем, с чьей помощью книга состоялась. Я работала над ней несколько лет, используя отечественную и зарубежную научную литературу , стараясь, чтобы, во-первых, это не был узкоспециальный скучный справочник по античной медицине, но и , во-вторых, не был сборник заезженных церковных штампов из серии так называемого “душеполезного чтения”. Главный герой романа – врач Кесарий Каппадокийский живший в 4 веке нашей эры, брат святителя Григория Богослова, в какой-то степени, паршивая овца в семье. Он откладывает крещение, при этом он — очень образованный человек, учился медицине в знаменитой Александрии, и еще он, можно сказать, карьерист в хорошем смысле слова, придворный врач, архиатр. Однако это не по вкусу его брату, Григорию Богослову, тот пишет ему увещевательные письма, но, когда возникает вопрос : «Ты за Христа или за императора Юлиана Отступника ?», Кесарий решает его для себя однозначно. В наши святцы он вошел как исповедник. Вторым, вымышленным, героем романа стал друг Кесария, язычник-неоплатоник Каллист, которого в свое время спасает от самоубийства Кесарий, и в дальнейшем Каллист единственный не оставляет его в ссылке и лишениях. Это — история о настоящей дружбе между христианином и эллином. В моем романе и речи быть не может о неком «сожалении об ушедшем язычестве», как говорят некоторые критики, его главные герои — исповедник Кесарий и великомученик Пантелеимон. В романе есть попытка воссоздать сложность атмосферы четвертого века, когда на языке неоплатонизма писали и мыслили как эллины, так и Великие Каппадокийцы. Кроме того, я занималась Кесарием Каппадокийским как исторической фигурой, а не только писала художественный образ, моя статья об этом замечательном святом есть в Православной Энциклопедии. |
| В 536 г. имп. Юстиниан I объединил гражданскую и военную власть, учредив должность проконсула обеих Каппадокий. Инициатором этой реформы был происходивший из Каппадокии могущественный префект претория Иоанн. Портал крепости сельджукского хана Каратая в Кесарии Каппадокийской. 1235–1241 гг. Портал крепости сельджукского хана Каратая в Кесарии Каппадокийской. 1235–1241 гг. Имп. Юстиниан I восстановил стены, окружавшие К. К., и сократил территорию города. В 575 г. было отражено нападение на город шаха Хосрова I . Зимой 580/1 г., во время персид. кампании, в К. К. останавливался буд. имп. Маврикий. Персы осаждали город в 611 г. Нек-рые христиане бежали из К. К., неск. тысяч человек было захвачено в плен; местные иудеи подчинились персам. Перед городом был распят арм. кн. Васак Арцруни. Войска под предводительством патрикия Приска освободили город после годичной осады. В 622 или 624 г. имп. Ираклий собирал в К. К. войска для персид. похода, а на обратном пути подарил митр. Кесарии Иоанну часть Животворящего Древа. В 642 г. на город впервые напали арабы; в 646 г. К. К. захватил буд. халиф Муавия, наложивший на город дань. В 650-651 гг. имп. Констант II готовился в К. К. к войне за Армению, окончившейся неудачей. В 654-655 гг. город снова осаждал Муавия, но К. К. не сдалась. В 726 г. арабские войска Масламы ибн Абд аль-Малика захватили город. В ходе фемной реформы К. К. вошла вначале в фему Каппадокия, при Льве VI Мудром - в фему Харсиан. В средневизант. период К. К. была местом сбора войск фем Армениак, Пафлагония и Севастия. В 878 г. в городе квартировал имп. Василий I Македонянин , в 923 г.- доместик схол Иоанн Куркуас. В 963 г. в военном лагере близ К. К. был провозглашен императором Никифор II Фока , родившийся в Каппадокии, в 970 г.- Варда Фока. В 976 г. Василий II Болгаробойца собирал в К. К. войска против мятежного Варды Склира, в 978 г. здесь состоялась встреча Варды Фоки и Евстафия Малеина. В 1022 г. в благодарность за помощь в подавлении мятежа Никифора Фоки и Никифора Ксифия Василий II передал Кесарию Давиду, сыну Сенекерима Васпураканского. В 1067 г. город был разрушен тюрками-сельджуками. В 1073 г. в сражении в окрестностях К. К. Исаак Комнин попал к ним в плен; К. К. находилась тогда в руинах. Таким же видели город участники 1-го крестового похода в 1097 г. |
|
|
