| Филар.: стр. 233, примеч. 3=у пр. Каз.: стр. 107, примеч. „е“; у арх. Филар.: стр. 233, 9–11 строк. сверху=у пр. Каз.: стр. 108, 12–14 строк. сверху и пр.).; и б) у других. 23) В „Jahrbucher fur Deutsche Theologie“ (herausgeg. von Dr. Dorner in Berlin. .. Achtzehnter Bd. Drittes Heft. Gotha. 1873) есть статья Forster’a: Makarius von Aegypten“ (S. 439–501). В „первой главе“ статьи сообщаются некоторые биографические о преп. Макарии Ег. данные, но этих данных немного, и все они общеизвестны (S. 444–445). Они извлекаются автором из Палладия, Евагрия, Созомена, Сократа, Иеронима, Руфина, Кассиана, Apophth. РР. (S. 443–445). Не представляя для нас в отношении к настоящим нашим целям интереса, статья, с другой стороны, даже отталкивает от себя православного читателя тем скептицизмом, какой обнаруживает Forster, когда говорит о приписываемых пр. Макарию Египетскому источниками чудесах ... (S. 444. 445) 746 . 24) Сообщая самые краткие, притом, иногда неверные [чит. о „Верхнем Египте“ – как родине пр. Макария (см. по этому вопросу речь во второй главе 1-го отдела наш. труда)] сведения, статья Zöckler’a в Герцоговой и др. „Real-Encyklopadie... “ (IX Bd. Leipz. 1881. S . 158–159: „Makarius»), посвященная пр. Макарию Егии., проникнута тем же духом по вопросу о приписываемых этому подвижнику источниками чудесах, каким и Forsmer’oba. Впрочем, некоторые данные этой статьи [чит. о. современном состоянии „ливийских монастырей“ и „окружающей их местности“ (эти краткие сведения взяты из книги Тишендорфа: „Reise in den Orient“)] небезъинтересны (ср. проф. Казанского статью: „Жизнь пр. Макария Егип.“ пред. русск. переводом творений последнего; Москва, 1880; стр. VI) 747 . 25) Слегка касается биографических данных о пр. Макарии Егип. и преосв. Феофан в „Добротолюбии» (изд. 2, т. 1, Москва, 1883 г.), где на одной странице (153-й) говорить об отношениях пр. Макария к пр. Антонию, отмечает – как отличительную черту характера пр. Макария – „смирение“... и, умалчивая об остальных подробностях, отсылает читателя к „жизнеописанию“ преподобного, „помещаемому при издании его бесед“ (т. |
| 831 Об этом подлоге см. исследование Орлова М. свящ. Liber Pontificalis, как источник для истории римского папства и полемики против него. Спб. 1899 г. 832 Подлинный, первоначальный сборник – «Hispana» или «Collectio Hispana», составленный в Испании в VII в. (между 663 и 636 г.) не Исидором севильским , а его современником, содержал каноны 45 соборов и 102 подлинные декретальные послания римских епископов. Этот сборник положен в основу и фальсификатором IX в., внесшим в него подложные документы и приписавшим свой, будто бы испанский сборник, «св. Исидору епископу», которого молва считала составителем первоначальной «Hispana». «Hispana» в свою очередь составлен по образцу канонического сборника римского монаха Дионисия малого (VI в.), заключавшего подлинные законодательные документы. См. примеч. переводчика к ст. Овербека. Бесспорн. преимущества и пр. Хр. Чт. 1882 г. II 387, а также у проф. Беляева, Папская непогрешимость. 83 стр., у проф. Остроумова. Оч. прав церк. права. § 39, стр. 358–377, и Павловского Л. А. Лжеисидоровские декреталии и их значение в истории развития папской системы (Хр. Чт. 1862 г. I т.) 834 Но и это не обошлось без грубого и невероятного подлога, каковым был сборник вымышленных или искаженных свидетельств восточных соборов и отцев: Златоуста, Кирилла иерус., Кирилла алекс. и какого-то еще Максима в пользу папского главенства. Сборник этот передан был Фоме папою Урбаномъ ІV, не подозревавшим обмана, как важная ученая находка. Об этом и других подлогах см. у прот. Лебедева. О главенстве папы. 193–203 стр. Беляева Н. Я. проф. Догмат папской непогрешимости. I в. 62–91. 171–201 стр. 835 Литература. – Беляева Н. Я проф. Догмат папской непогрешимости. Вып. I Папский догмат в процессе образования и развития до XIV в. Каз. 1882 г. Его же. Теория папской непогрешимости в сопоставлении с фактами истории (речь) Каз. 1882 г. Ястребова Μ. Ф. Католический догмат о непогрешимости папы. (Тр. Киев. Ак. 1881 г. 11). – Чельдона проф. Бостон. унив. Папская непогрешимость в свете истории. |
| Как внутренняя основа всех вещей, пустота называется: сущность-пустота. Поскольку в этой основе исчезает различие предметов, как частностей, она называется беспредметная пустота и беспредметная сущность-пустота. Когда она остается без проявления в конечных формах, тогда она в своем виде пустота. А когда она проявляется в конечных формах, тогда, несмотря на видимость и осязаемость форм конечного, все сущее бывает пустотой. Таким образом во всех этих пустотах различным образом перевертывается одна и та же пустота («Излож. рел. учен. монголов». Этот рукописный труд Бобровникова в 1-й главе заключает «Историческия замечания о буддизме» – 1 – 128, во II-й «Философию буддийскую – 128 – 201 стр. Здесь говорится о характере буддийской философии, о буддийской метафизике и ее основах, о пустоте; здесь же приводится оригинальный взгляд на буддийскую теорию мирообразования. Содержанием III-eй главы намечалось «Религиозные элементы в буддизме», но эта глава не была написана, хотя в черновом виде набрасывалась. Заканчивается рукопись рассуждением о Праджне-Парамите. Краткие выдержки из этого труда можно видеть в Уч. Зап. Каз. Унив. 1865 г.). 143 Магистерская диссертация Васильева: «Дух Алтан-Гэрэла. Об основаниях буддийской философии» рукописная, защищенная в 1839 г. при Казанск. Универ.. Мы не имели возможности видеть самой рукописи за очевидной утратой ее. Но в архиве Университета при деле о защите диссертации нам удалось найти те основные положения, которые представляют сущность работы. Всего намечено 9 тезисов: 1) Всякая религия заключает в себе философские основания, 2) За основание буддизма надо принимать пустоту, как бытие отрешенное, начало и сущность всего. 3) Божество само по себе есть для буддиста тоже пустота. 4) В отношении к конечным оно представляется, как олицетворение премудрости. 5) Буддизм подавляет всякое внешнее проявление духа. 6) По его идеям философ, бодисатва, просвещенный и святой – одно и тоже. 7) Космология буддизма не проистекает из его философских начал. 8) На «Улигэр-ун-Далай» должно смотреть, как на религиозную поэму. 9) В Алтан-Гэрэл можно видеть изменение чисто буддийских понятий под влиянием браманизма. (См. Дело Канцелярии Совета Имп. Каз. Унив. 1838 г. 82). |
| Сырку, стр. 38. 58. Преосв. Порфирия. Книга... II, 273. По вопросу о коконах последний автор сообщает много неудоб сказуемых известий. Так он говорит о контингенте кокон (I, 442), их качествах (I, 322, 419), о поставщиках их (I, 600), о плодах купножительства с ними (I, 435. II, 319), о кровавых происшествиях из-за них (I, 415), о главном место прибывании их в Иерусалиме (II, 319) и т.д. Даже такой осторожный историк, как проф. Ф.А. Курганов не мог обойти молчанием вопроса о коконах. У него встречаем такой рассказ «Вот пример того, как епископы вербуют в свои наложницы молоденьких красивых девушек. Один фанариот в Доироне (в Македонии), приобщая однажды своих прихожан, увидел прелестную молодую девушку, которая показалась ему скромной и стыдливой. Фанариот этот до того любил женскую красоту, что иногда сходил от неё с ума (?). Естественно, вид стыдливой красавицы возбудил в нём похоть: он решился взять хорошенькую Марию к себе, под именем ψνχοδρη, т.е. девушки, взятой с целью воспитывать её для душевного спасения. Обещания фанариота, богатство, платья, которые он дарил ей, обманули невинную. Фанариот сначала выдал её замуж за болгарина, потом прогнал его, а психотору (вот ещё название для герондиссы) оставил у себя. Не получая душевного спасения, сама, Мария натираниями разными мазями его тела мгновенно исцеляет его. «Погиб бы я, если бы не было этой девушки», говорил обыкновенно фанариот. Дни и часы проходили у него не заметно: утром трубка, горячие напитки, во время обеда – кушанья разных видов, довольно вина, вечером музыка, танцы и прочие увеселения. Фанариот обыкновенно умильно рассказывал историю своего знакомства с Марией. Такова обыденная жизнь фанарских архиереев», замечает повествователь. А затем он же прибавляет: «бросая общий взгляд на … нравственность греческой иерархии, мы должны заметить, что нравственность (высшего) греческого духовенства весьма сходна была с нравственностью католического духовенства в Средние века и особенно пред реформацией». (Исторический очерк греко-болгарской распри. Правосл. Собеседник, за 1873 г., т. I, стр. 63. См. С. Терновского . Записка о состоянии Каз. Дух. Академии, стр. 414. Каз. 1892). |
| В 10 час. поехал в Петергоф. На плацу сделал смотр трем полкам 74-й пех. дивизии, 2 запасным батальонам и дивизиону 74-й арт. бригады. Они представились очень хорошо. В 12 1/2 в поезде поехал в Ораниенбаум, оттуда на моторе на Красную Горку. Было тихо, но туманно. Осмотрел все батареи Алексеевского форта. Поразительно сколько наделано там нового за последние года. Вернулся поездом из Ораниенбаума в 5 1/4. Принял оба доклада после чая. Обедали: Иоанн, Елена, Гавриил и Костя, вернувшиеся с похорон Олега. 7-го октября. Вторник. День простоял серый и холодный. Успел погулять до доклада. В 2 1/2 отправился на моторе в Красное Село. На военном поле произвел смотр одной Тверской пешей дружине, двум батареям Госуд. Ополчения, 9-му, 10-му и 12-му Оренбургским каз. полкам и 5-й Оренб(ургской) каз. батарее. Все части представились отлично, а особенно казаки на своих малорослых крепких лошаденках. Потом проехал по Ропш[инскому] шоссе и в правую сторону, где осмотрел оконченные укрепления с поставленными орудиями. Вернулся в Ц. С. в 5 1/4. После чая принял Сазонова. Вечером хорошо побеседовали с Григорием. 8-го октября. Среда. В 9 1/2 поехал в Петроград. Было морозное солнечное утро. Посетил на Неве против заводов линейные корабли “Полтаву” и “Петропавловск”. Последний немного отстал в смысле своей готовности, но к 1-му ноября будет готов к последним испытаниям артиллерии и машин. Остался очень доволен видом команд. Григорович угостил меня и начальство завтраком на яхте “Нева”. После отправился на станцию, встретил подъезжавшую Эллу и с нею приехал в Ц. С. к 3 час. Хорошо погулял с Мари и Анастасией. Обедали и вечер провели семейно. Сегодня, слава Богу, у нас за Вислой пошли решительные успехи. 9-го октября. Четверг. Немного потеплело. Погулял до докладов. Завтракали: Элла и Костя (деж.). Сделал хорошую прогулку с Мари и Анастасией. Видели Алексея в парке, кот. катался в подаренном ему 5-го окт. маленьком моторе. Дядя Павел пил чай. Принял Кассо. Вечером Элла уехала в Москву. 10-го октября. Пятница. |
| Того же автора: " Церковно-исторические повествования общедоступного содержания и изложения (из давних времен христианской церкви)» (Москва, 1900 г.). Здесь для наших целей наиболее интересны отделы: «поучительные черты домашней и семейной жизни древних христиан»; «церковные доходы в первые века и их употребление на дела благотворительности»; «рассказы из истории христианской аскетической жизни: аскетические пощения, – аскетические лишения в одежде и жилище» (=см. первое из названных сочинений А. П-ча) и проч., – особенно «приложение» к одной из «статей», говорящее о «происхождении монашества». Свежесть мысли, оригинальность взглядов всегдашняя – авторская-необыкновенная ученость, всюду проглядывающая и проч. и проч. – все это делает весьма ценными произведения первоклассного европейского историка, давшего нечто и для целей Нравственного Богословия. – д) Огромный вклад в последнее внесли многочисленные произведения проф. А. Ф. Гусева 802 , из которых назовем следующие: аа) «О браке и безбрачии. Против Крейцеровой сонаты и Послесловия к ней графа Л. Толстого» (2-е изд. Казань, 1891 г.). Недавно этот труд вышел в свет уже 3-м изданием 803 . бб) «Необходимость внешнего Богопочтения» (2-е изд. Казань, 1891 г.) – «против, графа Л. Толстого»; вв) « О клятве и присяге. Против о современных отрицателей её» (Каз. 1891 г.); гг) «Любовь к людям в учении графа Л. Толстого и его руководителей» (Каз., 1892 г.); дд) «Основные правила в нравоучении графа Л. Толстого» (Москва, 1893 г.); ее) «Религиозность, как основа нравственности. Против автономистов» (2-е изд. Казань, 1894 г.); жж) «Отношение евангельского нравоучения к закону Моисееву и к учению книжников и фарисеев по нагорной проповеди Иисуса Христа. Апологетический этюд» (Харьков, 1895 г.) и зз) «Вынужденный отклик на брошюру А. Смирнова : Ответ г. Гусеву» (Казань, 1895 г.). Первое, второе, четвертое и пятое сочинения направлены автором против Л. Толстого и блистательно опровергают его лжеучения. Третье имеет в виду его же, но вместе с некоторыми другими мыслителями. |
| А в газетах так выглядело всё безоблачно-бодро. А молодому так хочется принять, что всё хорошо. Теперь я понимаю, как Броневицким было опасно что-нибудь нам рассказывать. Но немного он нам приоткрыл, старый инженер, попавший под один из самых жестоких ударов ГПУ. Он потерял здоровье в тюрьмах, знал больше чем одну посадку и лагерь не один, — но со вспыхнувшей страстью рассказал только о раннем Джезказгане — о воде, отравленной медью; об отравленном воздухе; об убийствах; о бесплодности жалоб в Москву. Даже самое это слово Джез-каз-ган подирало по коже тёркой, как безжалостные те истории. (И что же? Хоть чуть повернул этот Джез-каз-ган наше восприятие мира? Нет, конечно. Ведь это не рядом. Ведь это не с нами. Этого никому не передашь. Легче не думать. Легче — забыть.) Туда, в Джезказган, когда Броневицкий был расконвоирован, к нему приехала ещё девушкой его нынешняя жена. Там, в сени колючей проволоки, они поженились. А к началу войны чудом оказались на свободе, в Морозовске, с подпорченными, конечно, паспортами. Он работал в какой-то жалкой стройконторе, она — бухгалтером. Потом я ушёл в армию, моя жена уехала из Морозовска. Городок попал под оккупацию. Потом был освобождён. И как-то жена написала мне на фронт: «Представляешь, говорят, что в Морозовске при немцах Броневицкий был бургомистром! Какая гадость!» И я тоже поразился и подумал: «Какая мерзость!» Но прошли ещё годы. Где-то на тюремных тёмных нарах, перебирая в памяти, я вспомнил Броневицкого. И уже не нашёл в себе мальчишеской лёгкости осудить его. Его не по праву лишали работы, потом давали работу недостойную, его заточали, пытали, били, морили, плевали ему в лицо, — а он? Он должен был верить, что всё это — прогрессивно, и что его собственная жизнь, телесная и духовная, и жизни его близких, и защемлённая жизнь всего народа не имеют никакого значения. За брошенным нам клочком тумана «культа личности» и за слоями времени, в которых мы менялись (а от слоя к слою преломление и отклонение луча), мы теперь видим и себя, и 30-е годы не на том месте и не в том виде, как на самом деле мы и они были. |
| Справедливо говорил профессор П.В. Знаменский , что «в лице Евфимия Александровича миссионерское отделение академии приобрело весьма энергичную силу не только для своей науки, но и для практических интересов Казанской миссии» (История Каз. дух. акад., т.2, стр. 435). Кто близко знал покойного, тот согласится, что энергичная деятельность его по делам противомусульманской миссии, неутомимые миссионерские разъезды по татарским деревням, его хлопоты о лучшей постановке миссионерского отделения при Казанской академии, его заботы о вспомогательных учреждениях миссионерского характера, его ученые заслуги по миссионерству делали Евфимия Александровича личностью исключительной. В 1886 году ректор академии официально писал о нем, что экстраординарный профессор Е.А. Малов в своей 28летней (а мы прибавим: в своей более полувековой) деятельности отличался редким усердием и ревностным исполнением своих обязанностей. Его обширное знакомство с историей и наукой преподаваемых им предметов, его благотворное воздействие на утверждение в истинах веры новокрещеных татар Казанской епархии заслужили благодарность епархиального начальства и доставили ему известность усердного, опытного и полезного миссионера (см. «Историч. записку о Каз. академии» С.А. Терновского , стр. 416). Литературноученая деятельность покойного Е.А. Малова получила преимущественно практический характер. Она была прямым отголоском или разъяснением того, что делал он на академической кафедре по вопросу о христианском просвещении некрещеных и крещеных татар и что занимало его мысль. Он писал очень много. Его твердой и ослабевшей в последнее время рукой исписаны не сотни, а тысячи печатных страниц. Его миссионерсколитературная деятельность началась ценным, хотя и переводным трудом «Историкокритическое введение в Коран Густ Вейля» (Труды Киев. д. ак., 1863г.); затем идет ряд его статей, характеризующих состояние крещеных и некрещеных татар и рисующих планы и труды самого Евфимия Александровича по улучшению миссионерского дела в Поволжье. Весьма ценными учеными трудами являются его исследования «О новокрещенской конторе» (1878г.), «Моисеево законодательство по учению Библии и по учению Корана» и многие другие. |
| Назовем только некоторые статьи о. Евфимия Александровича миссионерского характера: 1) «Четыре дня среди мусульман» (Руков. для сел. паст., 1864); 2) «Шесть дней среди мусульман» (там же); 3) «Миссионерские заметки: несколько дней среди крещеных татар» (там же); 4) «Несколько слов о необходимости приволжской миссии» (Дух христианина, 1865г.); 5) «Беседы с муллой» (Рук. для с. паст., 1865); 6) «О крещеных татарах Буинского уезда Симб. губ. и села Обшаровки Самарской губ.» (там же); 7) «Приходы старокрещеных и новокрещеных татар Каз. епархии» (Правосл. обзор, 1865); 8) «Статистические сведения о приволжских татарах» (Учен. записки Казан. унив.); 9) «Нынешнее состояние крещеных татар Заволжского края» (Правосл. обзор, 1866); 10) «Поездка в татарские деревни в 1865 г.»; 11) «О татарских мечетях в России»; 12) «О новокрещенских школах в XVIII в.»; 13) «Православная противомусульманская миссия в Каз. крае в связи с историей мусульманства в первой половине XIX в.»; 14) «Очерки религиозного состояния татар, подвергшихся влиянию мухаммеданства»; 15) «Миссионерские книги о переводах Корана Саблукова»; 16) «Упорство отпавших татар»; 17) «Соперничество самозванных мулл» и мн. др. Покойный Е.А. Малов нередко печатал свои статьи под псевдонимом «Я.Б.» (Япей Бабай) и «Проезжий». В 1872 г. при миссионерском отделении по инициативе Евфимия Александровича стал издаваться «Миссионерский противомусульманский сборник» (вышло более 20ти выпусков). Советом академии Е.А.Малов был назначен одним из редакторов и цензоров сборника. Ему как автору и переводчику принадлежит содержание VI вып., XII, отчасти Iro вып. В XII выпуске напечатано его исследование «Ночное путешествие Мухаммеда в храм Иерусалимский и на небо». Евфимий Александрович много писал о чувашах и др. инородцах Казанского края. Покойный Евфимий Александрович много работал и писал по церковной истории местного Казанского края – по истории епархии, иерархии монастырей, местночтимых святых, икон, по описанию казанских церквей и т.п. Он был лучшим архивистом и археологом в Казанском крае. Ему были известны архивы многих казанских монастырей и учреждений. Он был членомоснователем Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете; много работал в этом обществе; долго состоял членом Совета Общества, много печатал в трудах этого Общества – «Известиях…». Евфимий Александрович, помимо инородческих восточных языков, знал новые и старые языки, а также еврейский; он преподавал в академии еврейский язык более десяти лет. Как истинный ученый, о. Евфимий Александрович собрал богатейшую и разнообразную библиотеку с массой изданий миссионерского и исторического характера. В его библиотеке хранится богатейшее собрание рукописей, об издании которых покойный не раз беседовал с пишущим эти строки. |
| 3. С. 9-51, 142-172, 282-330) и фундаментальное исследование «Учение о сне и сновидениях» (Каз., 1886); они же обозначили рубеж, к к-рому Снегирёв более не хотел возвращаться, и в дальнейшем психологов-бессознательников резко критиковал. По словам Н., Снегирёв «вполне понимал, что если психология прежде всего должна отделить психические явления от явлений физических и физиологических, как несводимые на них, и тем самым только обосновать свою собственную научную самостоятельность и специальность, то это самое выделение и будет определением сущности психических явлений и вместе с нею - природы духа как субстанциального» ( Несмелов. Памяти В. А. Снегирёва. 1889. С. 115). В представлении Снегирёва ключом к загадке человека было понятие сознания, к-рое он порой прямо отождествлял с жизнью. «Дух,- писал Снегирёв,- можно мыслить только как чистую энергию, деятельность которой и жизнь есть сознание и только сознание» ( Снегирёв В. А. Учение о сне и сновидениях: Ист.-крит. очерк. Каз., 1886. С. 301). Психология Снегирёва, по словам Н., «была преимущественно психологией живой личности». Поэтому вполне закономерно, что понятия сознания и личности находились у него в ближайшей связи. «Во всех душевных явлениях он видел одну и ту же действующую личность, вместе - мыслящую, чувствующую и волящую, словом - живую человеческую личность, как она действительно существует и непосредственно каждым сознается и познается». «Мистик высокообразованный,- завершает Н. его творческий портрет,- он искал живого Бога, вечно живой личности человеческой и мира высшего за пределами чувственного, феноменального бытия, и требовал доказательств всего этого действительных, реальных, а не тех, которые предлагали схоластика и идеализм. Мистик глубокоученый, он требовал реформы этих дорогих для человека представлений сообразно с изменившимся понятием о физической вселенной и всю свою жизнь посвятил на отыскание необходимых научных средств для этой гигантской реформы» ( Несмелов. Памяти В. А. Снегирёва. 1889. |
|
|
